гнула  в
постель  к  этому  человеку  сразу  после  смерти   отца?   "С   неслыханной
поспешностью" - так мне сказали. Значит ли это, что ты занялась  этим  сразу
после папиной гибели или раньше?
   - Молчать! - Королева Шарлотта вскочила почти так же легко, как он. -  Не
смей говорить со мной таким тоном! Я вышла за твоего дядю, потому что  люблю
его, и кто ты такой, чтобы оспаривать мое право на это?  Всю  жизнь  ко  мне
относились как к племенной кобыле редких кровей - продавали тому,  кто  даст
больше, заставляли рожать отпрыска, хотела я этого или нет. Или ты считаешь,
что я просила о том, чтобы тебя посеяли в мое чрево? Нет,  мне  предоставили
на выбор покориться или подвергнуться  изнасилованию,  ничего  больше.  Твой
отец был убийцей и насильником, и ты еще обвиняешь меня в том, что я, видите
ли, не храню верность его памяти? Смерть и пламень! С какой стати  должна  я
хранить верность его памяти?
   Щеки Радгара пылали так же ярко, как его  шевелюра,  но  он  выдержал  ее
яростный взгляд.
   - Ты забыла, как долго я спал на  первом  этаже,  госпожа.  Как  часто  я
слышал, что ты просила его... говорила ему, что любишь его. Я слышал тебя. Я
слышал, как  ты  кричала  от  радости  в  его  руках.  Назови  его  еще  раз
насильником, и я назову тебя лгуньей.
   - И что из этого хуже, а? Ох! - Она стремительно зашагала взад-вперед  по
комнате, избегая столкновения с мебелью с  ловкостью,  говорившей  о  долгих
навыках.
   Неужели все мои  старания  дать  тебе  образование  пропали  впустую?  Ты
одобряешь похищение женщин?
   - Не слишком, но таковы  бельские  традиции.  Тебе  повезло  больше,  чем
большинству похищенных рейдерами женщин, больше, чем всем  другим  женщинам,
ибо ты стала королевой. И ты была счастлива - я сам слышал, как ты много раз
говорила это.
   - Я извлекла из своего положения пленницы все, что смогла. А что мне  еще
оставалось делать - голодать до смерти? Броситься со скалы? - Она подступила
к нему вплотную и кричала ему в лицо. - Твой дядя был первым мужчиной в моей
жизни, который говорил со мной так, будто я что-то значу сама. Он...
   Радгар перекричал ее:
   - Это не правда! Я много раз слышал, как папа предлагал тебе свободу.  Он
готов был отослать тебя домой, осыпав богатством, говорил  он,  если  бы  ты
этого пожелала. Он преклонялся перед тобой!
   - И отослал бы меня домой без ребенка! Ты ведь наследник Каттерингов, так
что тебе пришлось бы остаться.
   - За одним этим исключением. Когда он отказывал  тебе  в  чем-то  другом?
Покажи мне всех моих сводных братьев и сестер-ублюдков - что-то я ни  одного
из них не встречал. - Она замахнулась, чтобы  ударить  его  по  лицу,  и  он
оттолкнул ее. Она потеряла равновесие и рухнула на кушетку, и  он  склонился
над ней, крича во весь голос:
   - Вельский король,  верный  своей  жене?  Неслыханное  дело!  И  ты  ведь
согласилась на этот брак! Если у тебя не было  другого  выбора,  так  только
потому, что твоя семья не  оставила  его  тебе,  и  пират  по  крайней  мере
предлагал тебе крепкое и здоровое мужское тело,  не  то  что  этот  насквозь
прогнивший герцог.
   - Ты думаешь, для женщины этот так важно?
   - Судя по всему, нет, если ты  предпочла  того  моржа,  с  которым  спишь
теперь.
   Взвизгнув, она сделала попытку встать, и он толкнул ее обратно.
   - Мама, ты же презирала Сюневульфа. Ты издевалась над ним, даже при  мне.
Ты его ненавидела.
   - Это не правда. - Она пыталась  говорить  решительно,  но  выглядела  до
странного неуверенно. Радгар выпрямился.
   - Нет? Очень хорошо. В чьей постели ты спала в ночь, когда убили отца?
   - Убили?
   - Убили. Расскажи мне все, что помнишь про  ту  ночь.  Толстяк  предложил
тебе уйти с пира и проводить тебя домой. Что произошло  после  того,  как  я
поднялся наверх?
   Лицо ее изображало искреннее недоверие.
   - Я пошла спать, конечно.
   - В чью постель?
   - В свою, разумеется! В постель к твоему отцу! Я легла спать. Я  отослала
горничных раньше, если ты помнишь. Они уже  постелили...  Следующее,  что  я
помню, - это как твой отец будил меня. Он почуял огонь, как только  поднялся
наверх. Он отослал меня вниз, а сам побежал наверх спасать  тебя,  но  огонь
распространялся так быстро...
   - Нет, мама! Ты можешь рассказывать это кому угодно, но не мне.  Я  видел
его, мама! Я видел, как он лежал  на  кровати  с  перерезанным  горлом.  Его
убили.
   Она осела на кушетку с побелевшим, искаженным от ужаса  лицом,  глядя  на
него. Никакой актрисе не удалось бы изобразить такую бледность.
   - Но...
   - Но что?
   - Но это невозможно!
   - Вполне возможно. Огонь был моим роком, помнишь? Хильфвер заговорил меня
от огня. Я видел отца с перерезанным горлом.
   - Нет!
   - Да! Если ты лежала в  его  постели,  когда  он  вернулся  с  пиршества,
значит, это сделала ты. В таком случае это ты поднялась наверх и заперла мою
дверь. Ты подожгла дом, потом разбудила...
   - Нет!
   - Тогда в чьей постели ты была, мама?
   Она  тряхнула  головой,  но  вид  у  нее  был  скорее  смятенный,  нежели
возмущенный.
   - В чьей, мама? - взревел Радгар.
   - Ни в  чьей!  -  закричала  она  в  ответ.  -  Ты  должен  помнить,  как
королевские фейны пустили нас в дом, я поцеловала тебя и отослала наверх. Мы
стояли как раз у дверей твоего дяди, и у него был  какой-то  редкий  бренди,
которым он хотел меня угостить. Твой отец не отличил бы бренди от  пива.  Ну
и... я уснула в кресле. Я никогда не признавалась в этом.  В  том,  что  это
твой дядя разбудил меня. Лестница уже была вся в огне.
   Радгар скрестил руки и смотрел на нее, не скрывая недоверия.
   - В кресле? Разве супружеская измена считается, если происходит только  в
постели? Сначала ты поднялась со мной наверх,  так  что  потом  должна  была
спуститься.
   - Нет. Я отослала тебя наверх одного. - Она сердито смотрела на него.
   - Странно! Я помню, как ты поднялась со мной на этаж  и  пожелала  доброй
ночи перед своей собственной дверью.
   - Вовсе нет! Ты очень устал тогда. Твоя память подводит тебя.
   - Или твоя тебя. Ладно, что там дальше по-твоему?
   - Я говорю правду, - сказала она очень твердо, но не глядя на него.  -  Я
признаю, что не говорила этого раньше. Это могло быть превратно  понято,  но
это был совершенно невинный разговор - так, выпили, поболтали о  наступающем
мире... А больше я ничего не помню до того момента, когда весь дом уже горел
и дымился, а Сюневульф помогал  мне  выбраться  через  окно.  Клянусь  тебе,
Радгар, это правда!
   - Значит, это не ты заперла мою дверь, а потом легла ждать, пока вернется
отец?
   - Конечно, нет, - хрипло ответила королева. - И если ты думаешь, что  это
я или Сюневульф перерезали горло Эйледу,  значит,  ты  глупец.  В  фюрде  не
нашлось бы и дюжины воинов, способных  одолеть  его.  -  Ее  страх,  гнев  и
недоверие сменились каким-то исступленным отрицанием, которое казалось Оводу
противнее всего во всей этой грязной истории.
   - Возможно, он был пьян.
   - Эйлед? Нет, не был. - Она всхлипнула. - Я следила за ним весь вечер,  и
он почти ничего не пил. И вообще я не помню, чтобы он  напивался  настолько,
чтобы не суметь постоять за себя.
   Некоторое время Овод молча смотрел на нее с жалким видом.
   - Я не знаю, что думать. Овод, есть какие-нибудь соображения?
   - Мог ли король Эйлед быть пьян настолько, чтобы лечь спать, не  заметив,
что вас нет, ваша честь?
   - Нет. - Она не поднимала на него взгляда. - Я хочу сказать, возможно, он
не заметил. Было темно...
   - Мама, -  сказал  Радгар,  -  в  твоей  истории  больше  прорех,  чем  в
рыболовной сети.
   - Сам Сюневульф пил этот бренди, миледи?
   - Не помню.
   Наконец-то им попался хоть один внушающий доверие ответ.
   - Ваш брат, ваша честь, -  лорд  Кэндльфрен.  Известно  ли  вам,  сколько
Клинков сопровождали его?
   Она покачала головой.
   - Не имею представления.
   - Комната Сюневульфа находилась на первом этаже? С окнами на улицу или во
двор?
   - Во двор, - резко произнес Радгар. - Ну конечно!
   Глаза его сказали все остальное. Заблудившиеся  бешеные  лисы,  пропавшие
корабли, здоровые воины, свалившиеся от внезапной лихорадки, дома, сгорающие
в считанные минуты... Несомненно, порой прибегали и к волшебству, но в  этом
случае обошлись и без плаща-невидимки.
   - Я не думаю, чтобы ваш второй муж убил вашего первого  мужа,  миледи,  -
сказал Овод. - Он не мог этого сделать физически. Но я уверен, он знал того,
кто это сделал.
   - Он отворил окно, чтобы впустить его, - кивнул Радгар. Он  опустился  на
колено и стиснул ее руки своими. - Ну, мама?  Кто  ты  -  дура  или  убийца?
Ответь мне!
   Она ахнула.
   - Ни та, ни  другая!  Я  сказала  тебе  правду,  и  ты  не  имеешь  права
возвращаться из мертвых и мучить меня так! Как ты смеешь укорять меня в том,
что я вышла замуж за человека, которого люблю? Ты умер. Мой  муж  умер.  Моя
семья отказалась от меня - этот мой жирный брат. В те  первые,  ужасные  дни
Сюневульф был добр ко мне, сочувствовал и поддерживал меня, и в конце концов
признался, что любил меня всегда, с первого дня, как увидел меня. И  я  тоже
призналась себе в том, что на деле всегда любила его -  не  давая  отчета  в
этом даже себе. Я могла даже прятать свои чувства под теми издевками...
   Радгар со стоном вскочил.
   - Замолчи! Ты бредишь! Ты любила моего отца! Ты презирала Сюневульфа.  Не
знаю, что такого он с тобой сделал, но ты не могла не  быть  там,  когда  он
впускал в дом убийцу, и мне тошно от всего этого! - Он бросился  к  двери  и
выбежал, не закрыв ее за собой.
   Роняя по пути столы и стулья, Овод ринулся за ним.

5

   Пробежав дома три, Радгар остановился, прислонясь к дереву  и  уткнувшись
лицом в руки.
   - Уйди, - хрипло произнес он.
   Овод оставил приказ без внимания и некоторое время просто стоял,  охраняя
его. Когда это не подействовало, он схватил друга за плечи и повернул  лицом
к себе.
   - Можешь поплакаться мне в жилетку, - сказал  он.  -  В  мои  обязанности
входит давать тебе такую возможность.
   Радгар стиснул его в объятиях, чуть не раздавив, - он всегда был сильнее,
чем казался.
   - Ведь это возможно, да? - пробормотал он на ухо своему Клинку. Если он и
не плакал, то был близок к этому, что было очень странно. Раньше  такого  не
случалось ни разу, хотя Овод плакал на плече  у  Радгара  довольно  часто  -
давным-давно, еще Щенком, но и прошлой зимой, после пожара в Западном Доме.
   - Конечно. Ты не должен винить ее в том, что произошло. Никто не в  силах
противиться заклятию. А в этом случае, возможно, и двум. - Клинкам  положено
разбираться в заклинаниях, так что Радгар, возможно, знал ответы не хуже его
самого, однако одно дело - теория,  касающаяся  кого-то  другого,  а  другое
дело, когда это на деле ранит тебя. - Первое должно было привести ее  в  его
комнату. Возможно,  какая-нибудь  безделушка,  которую  он  нацепил  на  нее
раньше. Помог ей надеть плащ? Подарил кольцо или платок на  шею?  Все  равно
это было несложно. Она пришла к нему.  Потом  приворотное  зелье  в  бренди.
Скрепил это поцелуем или... или... еще чем-нибудь, - чем-нибудь, говорить  о
чем не стоило. - С той минуты... - С той минуты  она  принадлежала  ему.  но
Овод не мог заставить себя пооизнести это вслух.
   - Я сдеру с него кожу и заставлю съесть на завтрак.
   - Хорошая мысль. Ба! К нам гости.
   Радгар вздохнул, взял себя в руки и повернулся к подошедшему.
   Человек, ковылявший по дорожке в их сторону,  казалось,  искал  на  земле
какую-то потерянную вещь, но на деле это был всего лишь  сутулый  Сеольмунд.
Подойдя к ним вплотную, он схватил Радгара за руку и обратился к пряжке  его
пояса:
   - Всего пару слов наедине, ателинг. Будь осторожнее.
   - Столько  слов,  сколько  пожелаешь,  эальдор.  -  Радгар  наклонился  к
старику, и их беседа со стороны действительно начала казаться сговором.
   - Леофрик хочет видеть тебя сразу, как ты освободишься, - сообщил  бывший
советник. - Ты только прополощи его слова в изрядной доле  сомнения,  ладно?
Помнишь, твой отец всегда говорил, что фейн Леофрик  скорее  подерется,  чем
подумает, хотя по части подраться у него все в порядке.
   Радгар рассмеялся.
   - Эти слова я и забыл.
   - Леофрик слишком безрассуден! - сказал  Сеольмунд.  -  Не  позволяй  ему
втравливать себя во что-то  поспешное.  Слушай  меня,  сынок.  Ты,  конечно,
слыхал уже про витенагемут?
   - Только то, что король созвал его и что время выбрано очень странное...
   - В том-то и дело, что не король! Его созывают  эрлы!  Впервые  за  сотню
лет!..
   Беззубый старик так возбудился, что слова  вылетали  из  него  вместе  со
слюной, и Овод понимал его с трудом.
   - Несколько дней назад... эрл Эйльфгит из Сюфместа... напал на  Сюфекк...
прошел в отлив... весь фюрд Сюфекка уплыл на фейринг в  Скиррию...  бойня...
эрл Эйфельнот убит. - Похоже, бельские  короли  считали  своим  естественным
долгом удерживать внутренние распри и кровопролития  в  каких-то  приемлемых
рамках, и на этот раз правила нарушили слишком грубо. Остальные эрлы созвали
муут, чтобы обсудить это. - А это значит, обсудить его, Сюневульфа,  роль  в
этой истории!
   - А какая у него в ней роль? - хмуро спросил Радгар.
   - О, он все это и подстроил. Никаких доказательств, конечно,  не  найдут,
но никто в этом не сомневается.
   - Так что теперь ему грозит переворот? Сеольмунд покачал головой,  словно
приглядываясь к земле под ногами.
   - До этого не дойдет. Они все только заявят ему твердо, что не  допустят,
чтобы их убивали, и разъедутся по домам. Вот насчет этого-то я тебя и  хотел
предостеречь. Среди них найдутся один-два с норовом, но никого такого, чтобы
смог завоевать достаточно сторонников для вызова. Эйфельнот  был  последним,
достойным трона, на горизонте.
   - Вот уж нет! Я помню его, и ему уже тогда было под сорок.  Веселый  тип.
Умен, но не боец. Помнится, папа говорил еще, что тот первоклассный стратег,
но  никудышный  тактик.  Он  ведь  из  Нюрпингов,  верно?  Но  из   какой-то
незначительной ветви.
   - Он был лучшим из  того,  что  у  нас  оставалось,  -  настаивал  бывший
советник.
   - Пламень! - потрясение пробормотал Радгар.
   - Поэтому следи  за  языком  нынче  вечером,  парень.  Кое-кто  из  эрлов
наобещает тебе чего угодно, но дать не дадут ничего. И конечно, твой дядюшка
услышит все, что будет сказано. Слишком рано пока искать поддержки.
   - Твои советы направят мой путь, вита. Старик обнажил  беззубые  десны  в
улыбке.
   - И при любом случае напирай на то, что ты личный друг короля Амброза,  а
также его родственник. Эрлам это придется  по  душе:  они  не  хотят  войны.
Молодые фейны-фюрдраки хотят, конечно, но это всегда так. Эрлов устраивает и
мир. А теперь беги себе, а я поковыляю.
   - Мне повезло иметь таких верных и проверенных витан, как  ты,  -  сказал
Радгар.
   Несколько минут спустя, дойдя  со  своим  подопечным  до  ворот,  Овод  к
удивлению своему обнаружил, что тот лыбится как идиот. С учетом  всего,  что
произошло с утра и что могло еще произойти до вечера, это казалось не совсем
адекватной реакцией.
   - Чего смешного?
   - Я просто вспомнил, как Сеольмунд  назвал  Леофрика  безрассудным.  Отец
всегда говорил, что Сеольмунд держит в  спальне  лодку  на  случай  высокого
прилива.

***

   Здоровяк Эйлвин и четверо его приятелей-моряков ждали их за воротами, все
еще в парадной, усеянной золотом и каменьями одежде  по  случаю  возвращения
домой.
   - Вот, пришли отвести тебя домой к папе,  -  сообщил  он  Радгару.  -  Он
хотел, чтобы ты повидался кое с кем, перекусил. Сюда. - Он взял  Радгара  за
руку; остальные пристроились сзади, из принципа то и дело оттесняя Клинка. -
Мы тут с ребятами переговорили со столькими нашими, скольких успели найти.
   - Ну и до чего вы договорились? - невозмутимо спросил Радгар.
   - Мы решили проголосовать  за  тебя,  не  откладывая.  Ты  будешь  фейном
"Фарофхенгеста", одним из верода Леофрика. Никаких там  ублюдков  Гольдстана
или Роферкрефта! Ты один из нас!
   - Я польщен так, что слов нет. Но я ведь еще даже не книхт.
   Его приятель фыркнул.
   - Ну, как только ты получишь нынче вечером свою долю наследства,  мы  все
выйдем на площадь и проголосуем за то, чтобы тебя приняли.
   - Я счастлив иметь таких верных и испытанных друзей,  как  ты,  -  сказал
Радгар.
   Дом Леофрика в Варофбурге был не особенно велик по местным меркам, хотя в
Шивиале вызвал бы не один завистливый вздох. Настоящий его дом, как объяснил
Эйлвин, находился на Фригнесе, острове, подаренном ему Эйледом, а в этом  он
останавливался только тогда, когда бывал в  городе  по  делам.  Как  теперь,
например. В главную комнату набилось по меньшей мере три  десятка  людей,  в
ожидании ателинга попивавших пиво или мед. Все явно  принадлежали  к  высшим
кругам местной знати, хотя с полдюжины их были женского  пола,  что  изрядно
удивило Овода.
   И снова Радгар знал всех по имени и помнил про  каждого  всякие  забавные
истории. Последние, как правило, связаны были с какими-то проделками  времен
его детства.  То  ли  он  намеренно  пытался  отвратить  своих  поклонников,
выказывая себя безответственным, то ли он  и  впрямь  был  в  детстве  сущим
чертенком, но других рассказов почему-то не находилось, впрочем,  это  и  не
было важно. Все явно  намерены  были  встречать  его  как  давно  пропавшего
любимого  сына.  Он  поведал  им  подлинную,  айрон-холльскую  версию  своих
приключений, даже не упомянув о  той  ерунде  насчет  Кэндльфренов,  которой
потчевал своего дядюшку. Когда его  спросили,  оставался  ли  он  в  Шивиале
добровольно или же его  насильно  удерживали  в  плену,  он  задумался.  Как
понимал Овод, простого ответа на этот вопрос не было.
   Со временем подошло еще несколько  эальдров,  включая  Сеольмунда.  Когда
Радгар обменялся приветствиями с последним из них, Леофрик на правах хозяина
забрался на стул и предложил Радгару помощь словом  и  делом.  Капитан  явно
утвердил себя в роли творца королей; повязка на глазу его сияла огнем.
   - Нынешний витенагемут дарит замечательные возможности! - объявил  он.  -
Эрлы устали от преступника, правящего Бельмарком с помощью  террора.  Они  в
замешательстве,  ибо  не  видят  ему  очевидной   замены.   Они   обрадуются
возможности  поддержать  самого  Эйлединга,  ателинга  Радгара,   пропавшего
наследника, волшебным образом вернувшегося к нам.
   Он сделал паузу для аплодисментов, которые не замедлили последовать.
   - Вспомните Твигепортский договор, остановивший войну. Мало  кто  из  вас
знает об этом, но ателинг Радгар сыграл важную роль  в  мирных  переговорах,
хотя был тогда совсем еще ребенком. Когда бы не  он,  договор  мог  быть  не
подписан вовсе. Но, заключенный, этот договор был неплох - куда лучше  того,
какой получил бы Бельмарк, не будь его усилий. Если бы его отец остался жив,
к условиям договора  наверняка  относились  бы  с  уважением.  Увы,  так  не
случилось в правление его. Дяди! Репарации не выплачены, растут  запрещенные
договором пошлины, порты закрыты для наших судов. Едва ли найдется хоть один
пункт, чтобы его не нарушили! И это тоже не может  не  волновать  эрлов.  Их
доходы падают, ибо торговля страдает от двуличия шивиальцев, но тем не менее
им не дозволяется карать Шивиаль так, как они делали это раньше.
   Новые аплодисменты.
   - Король Шивиаля - мошенник, не держащий своего слова! Ателинг, ты должен
как можно сильнее отрицать свое родство  с  Амброзом.  Напирай  на  то,  как
страдал ты  в  шивиальском  плену  последние  шесть  лет.  Обещай  возродить
Бельмарк до того величия, какое знал он  в  правление  твоего  отца.  Обещай
заставить Шивиаль  соблюдать  условия  договора,  если  нужно,  силой.  Эрлы
съезжаются на витенагемут в надежде найти нового короля. Твой  день  еще  не
пришел, ибо сначала тебе нужно завоевать  место  таниста,  а  потом  -  эрла
Каттерстоу.  Но  ты  молод,  и  еще  несколько  неде