стоявшего в кругу придворных  рядом  с  королем.  Потом  снова  на
графиню.
   Та успела  перехватить  ее  взгляд,  и,  когда  заговорила  снова,  голос
прозвучал тихо и подавленно:
   - Леди Уорвик. - вы ведь знаете моего мужа?
   - Да, - призналась Октавия.
   - И мне кажется, коротко.
   Испытывала ли  ее  графиня?  На  какой  ответ  рассчитывала?  Или  просто
повторяла, о чем судачили вокруг? А о  графе  Уиндхэме  и  леди  Уорвик  уже
определенно говорили: если жена лорда Руперта еще не стала любовницей графа,
то это случится в ближайшее время.
   - Он приходит в наш дом играть.
   - Но Филипп не любит игру. У него, должно быть, иные побуждения.  -  Леди
Уиндхэм была готова вот-вот сорваться.  Краска  отхлынула  от  щек,  и  лицо
превратилось в белую маску. Сверкающие темно-зеленые глаза сверлили  Октавию
с почти безумным упорством.
   Про себя Октавия отметила, что эти глаза великолепны. Очень неожиданны на
лице невзрачной, запуганной женщины.
   - О чем вы говорите, леди Уиндхэм? - в упор спросила она.
   - До меня дошли слухи, - почти прошептала та прерывающимся голосом. -  Не
поймите меня превратно. Я не ищу с вами  ссоры.  Меня  устраивает  все,  что
держит мужа на расстоянии. И я готова благодарить любого, кто  отвлечет  его
от дочери.
   Октавия не знала, что и думать. Такого необычного разговора она никак  не
ожидала, собираясь на королевский прием. Подслушать в гуле голосов  их  вряд
ли могли. Каждый был слишком занят собой, чтобы обратить  внимание  на  двух
болтающих дам.
   Она снова посмотрела в противоположный конец гостиной и  натолкнулась  на
взгляд серых глаз Филиппа Уиндхэма. Она почувствовала, как холодок  пробежал
по спине. Выдавив из себя улыбку, Октавия снова повернулась к Летиции.
   Графиня выглядела подавленной, словно жестоко сожалела о своем порыве.
   - Извините, - пробормотала она. - Не знаю,  о  чем  я  думала...  Сказать
такое...
   - Расскажите лучше  о  дочери,  -  попросила  Октавия,  понимая,  что  ее
сочувствие не поможет бедной женщине.
   Лицо Летиции сразу осветилось,  и  за  внешностью  простушки  Октавия  на
секунду разглядела сияние особой  красоты.  На  мгновение  увидела  женщину,
которой могла бы стать графиня, не толкни ее судьба к Филиппу Уиндхэму.
   - Сюзанна, - быстро выговорила она. - Ей только три месяца,  но  она  все
время улыбается. Няня утверждает, что это самый солнечный ребенок,  которого
ей приходилось воспитывать. Я точно знаю, она  узнает  меня  по  походке.  И
воркует, как голубь, когда я... - Летиция прервалась на  полуслове  и  снова
покраснела до корней волос:
   - Извините, я заболталась. Мне пора возвращаться к королеве.
   Она повернулась, чтобы уйти, но Октавия удержала ее:
   - Ваш муж? Он не любит девочку?
   - Его не интересуют дочери. - В мерцающей глубине  зеленых  глаз  Октавия
прочитала недосказанное. - Муж презирает женщин, леди Уорвик.
   И она удалилась, на прощание махнув рукой - жест, в котором скрывалось ее
великое отчаяние.
   Октавия отошла в сторону. Летиция ее предупреждала.  Но  она  не  сказала
ничего такого, что сама Октавия не знала бы раньше.  Сблизиться  с  Филиппом
Уиндхэмом  и  не  понять,  какие  в  нем  таятся  темные  силы   разрушения,
невозможно.
   - Трогательная неряха! - раздался за ее спиной смех.  К  Октавии  подошла
Маргарет Дрейтон. - Неудивительно, что ее муж так и смотрит, как бы улизнуть
на сторону. - В ее голосе не было ни капли сочувствия.
   - Как и все мужья, - сухо заметила Октавия.  Ярко-красные  губы  Маргарет
сложились в улыбку.
   Октавия с удовлетворением заметила, что зубы ее вовсе не красивы.
   - Только не мой, дорогуша. Он едва ли знает, что и у  себя-то  делать.  -
Маргарет рассмеялась. -  Мой  вам  совет  -  выходите  замуж  за  такого  же
немощного старика. Ублажать его время от времени - тяжелое испытание. -  Она
пожала великолепными плечами, и над линией выреза слегка показались соски. -
Но за свободу плата невелика. К тому же не  надо  беспокоиться,  на  ком  он
валялся, прежде чем полез к тебе в постель.
   Октавия  изо  всех  сил  пыталась  скрыть  отвращение.  Невозможно   было
представить, чтобы Руперт увлекся этим грубым существом. Впрочем, была в ней
какая-то дикая, почти звериная жажда жизни.
   - Вы немного опоздали с советом, леди Дрейтон.
   - Ах да. Но ведь вы тоже играете в свою игру,  леди  Уорвик.  -  Маргарет
улыбнулась и поверх веера стрельнула глазами на Филиппа Уиндхэма. - Не знаю,
дорогуша, что вы от него ждете, но поверьте мне на слово: какую бы  вы  цену
ни предложили, достойного товара за нее не получите. - Веер захлопнулся;  на
лице Маргарет на мгновение отразились страх и ненависть.
   - Граф Уиндхэмский презирает женщин... Так мне по крайней мере  говорили,
- спокойно заметила Октавия. Ее собеседница снова раскрыла веер.
   - Кто бы это ни сказал, он хорошо знает графа. - На губах Маргарет  снова
появилась злая, насмешливая улыбка. - Надеюсь,  я  заронила  словцо  в  вашу
душу. Все, кто играет в такие игры, должны присматривать друг за  другом.  -
Она шутливо поклонилась. - Я сама была бы благодарна за совет, если бы нашла
его полезным.
   Ее взгляд устремился на лорда Руперта Уорвика, затем  снова  обратился  к
его жене. Улыбка стала еще шире, и Маргарет отошла прочь.
   Октавии нестерпимо захотелось заехать  острым  каблучком  туфельки  в  ее
белоснежный зад. Эта женщина только что попросила совета, как соблазнить  ее
собственного мужа! Нет, ей не поможет никакой намек. В любовной игре  Руперт
предпочитает активную роль.
   Но все же ей было невыносимо  видеть,  как  Маргарет  прижимается  к  его
плечу, касается его руки. Слышать ответный  смех  мужа,  наблюдать,  как  он
многообещающе улыбается в ответ на ее заигрывания.
   Видимо, получает от этого удовольствие, решила Октавия. Флирт с  Маргарет
полезен для них, но Руперт не считает его обременительным.  У  этой  женщины
особая притягательность - грубая, без всяких тонкостей, но перед ней  трудно
устоять.
   Вдруг ход мысли Октавии изменился, и она начала  винить  во  всем  больше
себя,  чем  Руперта  и  Маргарет.  Она  становится  собственницей,  а  в  ее
обстоятельствах это некрасиво и крайне неудобно.
   Спиной она почувствовала взгляд Филиппа Уиндхэма и ощутила, как он  почти
физически притягивает ее к себе. Октавия обернулась и  в  неулыбчивых  серых
глазах прочитала команду. И снова у нее возникло чувство чего-то  знакомого,
но до неузнаваемости исковерканного.  Повинуясь  приказу,  она  пошла  через
гостиную к графу.
   - Разговаривали с моей женой? - встретил ее вопросом Филипп.  -  Надеюсь,
нашли ее достойной собеседницей?
   Злая насмешка перевернула все нутро Октавии, но она понимала, что  должна
отвечать в том же тоне.
   - Вам лучше знать, каким красноречием обладает графиня.
   - Справедливо, мадам. - Филипп поклонился. - Не хотите пройти  в  дальнюю
гостиную? - По форме он задал Октавии вопрос, но по сути отдал приказание.
   Леди Уорвик оперлась на предложенную руку, и  они  направились  в  заднее
крыло дворца.
   Они вышли на террасу.
   - Здесь чудесный воздух, мадам.
   - Да, - согласилась Октавия, зябко поведя плечами. Граф если  и  заметил,
что ей стало холодно, не обратил внимания. Руперт накинул бы на  плечи  свой
собственный сюртук.
   - Прогуляемся немного по террасе. - Филипп накрыл руку Октавии своей.
   Ей показалось, что на нее повесили кандалы. Она ничего  не  ответила,  но
позволила увлечь себя прочь от светского шума. В  дальнем  конце  сада,  под
самшитами, он неожиданно грубо привлек  ее  к  себе.  Порыв  Филиппа  застал
Октавию врасплох. Руки графа  обвились  вокруг  ее  шеи,  пальцы  приподняли
подбородок,  вынуждая  смотреть  прямо  в  глаза   -   отливающую   металлом
беспощадную серую глубину.
   - Я тебя хочу, - прошептал он, но в словах не слышалось  страсти,  только
холодная констатация факта. - Я хочу тебя, а ты меня.
   Губы вплотную прижались к ее губам, вдавили их в зубы, в рот нашел дорогу
язык, проник в самую глубину. На глаза навернулись слезы. Но Октавия тут  же
сама обняла графа. Ладони скользнули под  полы  сюртука,  стали  поглаживать
тело.
   И вдруг она нащупала это. Пальцы замерли. Под  жилетом  затаилось  что-то
маленькое, твердое, круглое. Но именно  изнутри.  В  кармане  на  подкладке?
Трудно сказать. Невозможно, если не снять жилет.
   Руки Октавии безвольно упали.  Под  напором  поцелуев  голова  откинулась
назад. Она послушно подчинялась его страсти. А он терзал ее рот,  пальцы  на
секунду сомкнулись на горле, потом заскользили к груди.
   Инстинктивно Октавия чувствовала, что его больше возбуждает покорность, а
не бурный ответ. И для нее так было намного проще.
   Мысль ее следовала своим чередом.  Как  изъять  из-под  жилета  маленький
мешочек? Если наброситься на него в буйном порыве, рвать  одежды,  изображая
необоримое желание, дело может получиться.  Но  это  невозможно  на  террасе
Сент-Джеймсского дворца в разгар Королевского приема.
   Филипп оторвался от ее рта, но пальцы снова вернулись на горло и  сдавили
так сильно, что стало трудно дышать.
   - Ты мне покоришься, Октавия, - прошипел он. - Я  терпел  долго...  Очень
долго. Но игра сыграна. Я не могу больше ждать.
   - И, я тоже, милорд, - прохрипела Октавия, чувствуя, как под его пальцами
пульсирует вена.
   Филипп кивнул, в глазах вспыхнул  огонь  удовлетворения,  от  которого  у
Октавии в жилах застыла кровь.
   - Завтра  в  два  часа  пришлю  за  тобой  карсту.  Приедешь  ко  мне  на
Сент-Джеймсскую площадь.
   - В твой дом? - не удержалась от вопроса потрясенная Октавия.
   - Куда же еще?
   - Но твоя жена? Слуги?
   - Слуги не суют нос в мои дела. И жену я тоже этому научил.  -  В  словах
Филиппа  сквозило  холодное  презрение,  и   Октавия   понимала,   что   оно
распространяется и на нее. - Кроме того, - добавил  он  со  смешком,  -  так
будет гораздо лучше для твоей репутации.  Безопаснее.  Никаких  посторонних.
Приедешь и уедешь в закрытой карете. Только мои домашние будут знать о тебе.
Но никто не распустит язык, и никакого шума не будет.
   Октавия ничего не отвечала. Граф по-прежнему сжимал ее горло,  и  девушка
ответила на его хищный взгляд. Ей надо было соглашаться. Но неужели не  было
способа избежать капитуляции? Что-то должно прийти в голову. По крайней мере
она теперь знала, что кольцо у него и она старается не напрасно.
   - Надо возвращаться в гостиную, сэр, - сказала Октавия и  сама  удивилась
спокойствию  своего  голоса.  -  Если  уж  заботиться  о   моей   репутации,
бессмысленно рисковать сегодня.
   - Справедливо, мадам. Кажется, у вашего мужа отныне появится время, чтобы
заниматься с леди Дрейтон. Впрочем, может, это она занимается с ним?
   Октавия равнодушно пожала плечами, но граф не унимался и  ровным  голосом
продолжал:
   - Я вижу, его забавы с этой дамой вас раздражают.
   - Что вам дало повод  так  думать,  сэр?  -  рассмеялась  Октавия,  пряча
потрясение за наигранной веселостью. Чем она себя выдала?
   - О, я заметил ваш взгляд,  когда  вы  смотрели  в  их  сторону.  Уверяю,
Маргарет Дрейтон вам и в подметки не годится. Но мужья не ценят своих жен.
   Он отступил в сторону, пропуская Октавию во французское окно - к свету  и
шуму гостиной.
   - Наградить мужа рогами - достойная расплата за  недостаток  внимания,  -
прошептал он ей на ухо.
   Октавия  улыбнулась  и  кивнула.  Несмотря  на  отвращение,  которое  она
испытывала к этому человеку, в голове блеснула мысль  -  ведь  одурачен  он.
Филипп Уиндхэм угодил в капкан, который поставил Руперт Уорвик.

***

   Руперт видел, как Октавия выходила с Филиппом из гостиной, и во время  ее
отсутствия чувствовал себя как на иголках, хотя  и  продолжал  флиртовать  с
Маргарет Дрейтон.
   Чем они занимались? Вопрос не давал покоя. Руперт представлял  Октавию  в
объятиях брата: его губы прижимаются к ее губам, язык настойчиво проникает в
ее рот, длинные пальцы мнут  и  марают  белоснежную  кожу.  Одна  за  другой
проносились приводившие в ярость, отталкивающие картины. Нет, их  дело  надо
решать как-то по-другому.
   - Эй, Уорвик, мы сегодня утром видели вашего приятеля! - прокричал вместо
приветствия, продираясь сквозь толпу, Дирк Ригби. - Чудной человек, этот ваш
Тадеуш Нильсон.
   Руперт поднял испытующий взгляд и в упор посмотрел на вето.
   - Извините, вы говорите загадками. - Его  глаза  были  холодны  и  пусты,
словно в них вовсе  не  было  жизни.  -  Утверждаете,  что  утром  встретили
какого-то моего приятеля?
   Скорым соображением Дирк Ригби похвастаться не мог.
   - Ну как же... - Он выглядел явно озадаченным. - Тот самый тип, о котором
вы нам рассказывали?.. - Чтобы помочь мысли,  он  несколько  раз  моргнул  и
наморщил нос.
   Взгляд Руперта стал еще холоднее и отрешеннее.
   - Извините, но я не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете.
   - И вы совершенно правы! - поспешно вступил в разговор Гектор,  при  этом
пихнув Дирка в бок. - Дирк вас с кем-то спутал... Он так забывчив. Подтверди
скорей, дорогой!
   Постепенно до Ригби стало кое-что доходить. Его лицо прояснилось.
   - Конечно же! - с готовностью согласился он, утирая  выступивший  на  лбу
пот. - Страшно забывчив. Совершенно не  могу  сосредоточиться.  Вот  и  вас,
Уорвик, перепутал с другим... Был уверен, что он - это вы.
   - Такое удивительное сходство? - вежливо поинтересовался Руперт.
   - Потрясающее, - тут же уцепился за это объяснение Дирк.  -  Невероятное.
Точно вы - близнецы. Правда, Лакросс? Настоящие близнецы. Никогда не  видел,
чтобы люди были так похожи.
   - Неужели? И кто же этот мой двойник? Я его знаю?
   - М-м-м.., не.., не думаю. Как же его звали, Гектор? - Дирк обратился  за
помощью к приятелю.
   - Вы его не знаете,  Уорвик,  -  спокойно  произнес  Лакросс.  -  Мы  его
третьего дня встретили на скачках, разговорились, и выяснилось, что  у  него
есть связи, которые нас очень интересуют. - Гектор с удовольствием втянул  в
себя нюхательный табак. - И получили интересное предложение.
   Руперт кивнул:
   - Поздравляю. Надеюсь, под "интересным"  предложением  вы  подразумеваете
выгодное?
   - Возможно, возможно.  -  Лакросс  поклонился  и  отошел.  Ригби  секунду
колебался, но последовал за компаньоном.
   Удивительно, размышлял  Руперт,  как  такой  умный  человек,  как  Оливер
Морган, мог стать жертвой двух набитых дураков? Видимо, права была  Октавия,
когда говорила, что отец живет в собственном мире, а о жестокой  реальности,
где существуют остальные люди, имеет смутное представление.
   В эту  минуту  в  гостиной  появились  Октавия  и  Филипп.  Октавия  было
направилась к мужу, но дойти до него не могла:  словно  военный  трофей,  ее
перехватил принц Уэльс кий.
   Руперт нахмурился: жена выглядела подавленной и  усталой  -  утомительный
вечер давался ей нелегко. Что произошло  между  ней  и  Филиппом  на  улице?
Вопрос буравил мозг, как ноющий зуб.
   Наконец в окружении короля и королевы возникло движение,  и  гул  голосов
тут же замер. Августейшая пара проследовала через зал, отвечая на поклоны  и
реверансы едва заметными улыбками,  и  скрылась  в  дверях.  Вслед  за  ними
последовала свита принца Уэльского.
   - Слава Богу, - прошептала Октавия на ухо Руперту. - Еще минута, и  я  бы
не выдержала. Отвезешь меня домой или ехать самой?
   Морщинки вокруг глаз сказали Руперту больше, нежели любые слова, и только
присутствие людей не позволило ему нежно разгладить их кончиком пальца.
   - Отвезу.
   - А потом поедешь куда-нибудь еще? - Она изо всех  сил  старалась,  чтобы
голос прозвучал бодро.
   Октавия  сама  не  знала,  чего  ей  больше  хотелось:   то   ли   тихой,
успокаивающей ласки, то ли вихря  страсти,  который  унес  бы  все  невзгоды
сегодняшнего дня.
   - Нет. - Руперт нахмурился - в  ее  тоне  он  услышал  все,  что  Октавия
попыталась скрыть. Голос заметно потеплел. - Нужно  приласкать  и  успокоить
тебя.
   Нежность слов, как бальзам, пролилась на  раны  Октавии,  напряжение  дня
сразу схлынуло.
   - Как ты догадался?
   - Я не так уж плохо тебя знаю. - Секунду его глаза лучились добротой,  но
в следующий миг он обернулся к собравшимся:
   - Боюсь, дамы и господа, нам придется вас оставить.
   Замечание было встречено общим смехом,  а  Маргарет  Дрейтон  потянулась,
чтобы смахнуть пылинку с его рукава.
   - Ночь только началась - впереди столько удовольствий. Разве может прийти
кому-нибудь в голову сидеть у своего камелька?
   - Вот мне, мадам, - он поклонился, делая вид, что совсем не  замечает  ее
руки, - пришло же.
   Оскорбление было столь явным, что поначалу  Маргарет  Дрейтон  ничего  не
поняла и продолжала  улыбаться,  но  уже  в  следующую  минуту  на  ее  лице
появилось напряженное выражение. В толпе хихикнули.
   - Пойдем, дорогая. - Руперт повернулся к Октавии и взял ее за руку.
   - Ты так пренебрежительно с ней обошелся, - пробормотала  Октавия,  когда
они дожидались экипажа. - Разве можно было так говорить?
   - Дама становится слишком утомительной. -  В  словах  Руперта  прозвучали
раздражение и безразличие.
   - И, видимо, больше ненужной? - предположила Октавия.
   Несмотря на свою антипатию к Маргарет  Дрейтон,  в  поступке  Руперта  ее
что-то покоробило.
   Однажды и она станет Руперту ненужной.
   - Может быть, и ненужной, - улыбнулся он.
   - Значит, твой план готов?
   - Больше того, дорогая. В действии.
   Октавия поправила складки наброшенного на  плечи  бархатного  плаща.  Она
по-прежнему не имела представления, что собирается сделать Руперт с Гектором
и Дирком.
   - А как твои успехи? -  Взгляд  стал  пристальным.  Октавии  не  хотелось
отвечать.
   - Ваш экипаж, лорд Руперт! - Слова дворецкого нарушили повисшее молчание.
   - Так что же с успехами? - Вопрос был повторен, когда  оба  устроились  в
коляске. - У тебя есть мне что-нибудь сказать?
   - Кажется, я нашла кольцо - во внутреннем кармане жилета.
   - Во внутреннем? Неудобно. - Лицо Руперта никак не  отразило  нахлынувшее
ликование. Он был уверен, что Филипп постоянно носит семейную  реликвию.  Но
то,  что  Октавия  до  сих  пор  не  могла   обнаружить   кольцо,   вызывало
беспокойство.
   - Очень. Придется заставить его снять жилет.
   - При определенных обстоятельствах это будет нетрудно  сделать.  -  Голос
стал суше песков Сахары, а нахлынувшие вновь видения никак не  изменили  его
спокойного выражения.
   - Нетрудно, - согласилась Октавия, нервно постукивая пальцами по  колену.
- Он бьет жену.
   - Так поступают многие мужчины.
   - Это не та  тема,  о  которой  можно  судить  с  таким  легкомыслием,  -
возмутилась девушка.
   - Я и не думал показаться легкомысленным, -  стал  защищаться  Руперт.  -
Просто меня нисколько не удивляет, что  Филипп  плохо  обращается  с  женой.
Поразило бы, если бы оказалось по-другому. - В темноте  коляски  Октавия  не
видела его лица, но различила в голосе едкое презрение.
   - Ты его хорошо изучил.
   - Почти так же хорошо, как себя.
   - Ты его давно знаешь?
   - Так же давно, как себя.
   Октавия в недоумении нахмурилась и  откинулась  на  спинку  сиденья.  Муж
говорил загадками.
   - Но он тебя вовсе не знает.
   - Думает, что не знает. - Руперт посмотрел в окно. - Учти,  он  вовсе  не
глуп и с тобой, как с женой, обращаться не станет.
   - Премного благодарна! - насмешливо воскликнула Октавия. - Но откуда  мне
это знать?
   - У него для этого просто не будет причин. К тому же от  него  ты  будешь
возвращаться ко мне. И хоть он и считает, что наши отношения  непрочны,  все
же понимает, что ты под защитой. Филипп  никогда  не  станет  связываться  с
равным, не говоря уже о человеке, превосходящем его в силе и мужестве.
   Спокойные рассуждения Руперта обижали и раздражали. Решение  пришло  само
собой: она не скажет о завтрашнем свидании. Руперт не рассказывает  о  своих
планах. Почему же она должна рапортовать ему, как солдат командиру? Ведь  он