а с круглым лицом и  выразительными  глазами,  казалось  бы,
действительно довольствующегося  правлением  своим  маленьким  королевством,
командованием  игрушечными  армией  и  флотом,  строительством   дворцов   и
загородных усадеб.  В  свои  сорок  шесть  лет  Бонапарт  оставался  тем  же
честолюбивым лейтенантом, каким был в  молодости.  К  тому  же  амбиции  его
подпитывались скукой и пережитым крушением надежд, когда в одночасье он  был
лишен абсолютной власти и всеобщего поклонения.
   - Как я понимаю, сэр Нил Кэмпбел отбыл на материк? -  невзначай  заметила
Женевьева хозяину, наблюдавшему за флотилией  кораблей  в  полевой  бинокль,
который держал у него перед глазами слуга.
   Бонапарт улыбнулся:
   - Он хочет проконсультироваться во Флоренции с доктором по поводу  своего
зрения, мадам.
   - Я надеялась встретиться с ним, - так же небрежно обронила Женевьева.
   - Боюсь, его не будет дней десять или около того. - Суверен  Эльбы  пожал
подложенными плечами. - Но разумеется,  мы  будем  рады,  если  вы  и  месье
Делакруа останетесь с нами до его возвращения.
   - Вы очень любезны,  сир.  -  Женевьева  улыбнулась  собравшимся  вокруг,
которые слышали этот на первый взгляд  ничего  не  значащий  разговор  и  не
сомневались в том, что и "хозяин" острова, и те  из  гостей,  кто  пожелает,
будут здесь в момент возвращения сэра Кэмпбела.
   - Буду весьма рад. Пойдемте в дом, пора обедать. Становится прохладно. Вы
не находите, что ветер свежеет, Делакруа?
   Капер  прищурился  от  ветра,  трепавшего  его  темно-каштановые  волосы.
Исподтишка взглянув на него, Женевьева ощутила уже  знакомое  волнение.  Как
она любила смотреть на Доминика, когда он стоял вот так, вглядываясь в море,
- голова чуть запрокинута: свободен!
   - Думаю, что с юга идет лишь легкий бриз, сир, - ответил он. -  Предстоит
ясная ночь, луна будет отлично видна.
   "Интересно, ясная ночь нам  на  руку  или  нет?"  -  подумала  Женевьева.
Казалось, на Бонапарта никакого впечатления не произвело сообщение Доминика,
и по дороге в дом они говорили о том о сем, словно ничто в этой жизни их  не
беспокоило. Может быть, безлунная  ночь  больше  подходит  для  того,  чтобы
незамеченными пройти через заслоны?
   Она незаметно взяла под локоть Делакруа, шагавшего рядом  с  императором.
Доминик улыбнулся и накрыл ладонью ее пальцы Женевьеве стало  так  тепло  от
этого прикосновения.
   Казалось,  что  с  той  последней  ночи  в  Вене  Доминик  к  ней   очень
переменился.
   Капер взял с нее слово, что впредь Женевьева никогда не будет действовать
без согласования с ним, когда речь идет о делах, касающихся его,  и  никогда
не  будет  сомневаться  в  его  готовности  помочь,  если  речь  идет  о  ее
безопасности.
   Делакруа ничего не обещал ей взамен, но Женевьева определенно чувствовала
ауру безопасности, которой капер окружил ее, и ауру нежности,  какую  прежде
чувствовала с ним только в моменты любви. Женевьева не знала,  что  все  это
значит, но чувствовала себя во сто крат счастливее. Раз или два в  ее  мечты
вторгались мысли о будущем, но она с легкостью отбрасывала их "на потом".  В
настоящем было слишком много дел, оно сулило столько  счастья!  И  ничто  не
предвещало, что можно лишиться того и другого.
   Во время бесчисленной, смены блюд за изысканнейшим обедом Доминик  поймал
себя на том, что каждую минуту смотрит па Женевьеву.  Словно  ему  постоянно
необходимо убеждаться: с ней все в порядке, ей  не  скучно,  тарелка  ее  не
пуста и в бокале есть вино. Правда, о последнем беспокоиться не приходилось.
Как большинство умных людей, Женевьева умела учиться на собственных  ошибках
и более не выказывала склонности подвергать себя алкогольному отравлению.
   Как всегда, вокруг мадам Делакруа толпились восторженные  поклонники,  но
ее естественное кокетство Доминика больше не злило - теперь он знал, что фея
не  способна  идти  до  конца.  Доминик  вздрогнул,  вспомнив  о  том,   что
приходилось ей переживать в те вечера, когда  он  топил  свои  подозрения  в
бренди, слишком эгоистичный, чтобы понять, что Женевьева никогда  не  сможет
до конца выполнить  план,  так  наивно  и  бездумно  одобренный  им.  Просто
Женевьева изо всех сил старалась стать такой, какой,  по  ее  мнению,  капер
хотел ее видеть, быть настоящим товарищем в его авантюрах.
   Господи, ведь она и теперь именно так  рассматривает  их  отношения!  При
этой мысли взгляд его затуманился. Доминик знал, что Женевьева  его  еще  не
любит. Она слишком молода, слишком неопытна в  житейских  делах,  поэтому  и
затеял долгую любовную игру,  которая  ему  самому,  к  великому  удивлению,
показалась увлекательной.
   За Розмари он вовсе не ухаживал - любовь в один миг  накрыла  их,  словно
снежная лавина, а с  Анжеликой  ухаживания  были  просто  неуместны,  их  не
понимают в мире, где единственная цель - доступ к открытому кошельку.  Но  в
нежной,  капризной,  любовной  покорности  этой  тигриноглазой  феи  Доминик
Делакруа неожиданно открыл для себя новое чувство. Она безупречно вела  себя
после отъезда из Вены, и ему не составляло  труда  придерживаться  принятого
решения.
   -  Мы  встретимся  в  моем  кабинете,  месье  Делакруа,  -  прервал   его
размышления Наполеон Бонапарт, говоривший решительным  голосом,  по-прежнему
вызывавшим безоговорочное повиновение.
   Доминику предстояло выполнить рискованнейшую в  его  жизни  миссию,  всем
участникам которой грозила смертельная опасность, и он не мог позволить себе
хоть на йоту утратить ясность мысли  и  оплошать.  Не  важно,  что  ему  уже
заплатили, не важно, что, когда Наполеон окажется на свободе, миссия  капера
будет считаться выполненной, независимо  от  того,  что  ждет  императора  в
дальнейшем. Доминик почувствовал себя  причастным  к  его  судьбе,  гордость
креола оказалась поставленной  на  кон.  А  гордость  значила  для  Доминика
больше, чем сколь угодно толстый кошелек. Капитан Делакруа за недолгий  срок
знакомства с  Наполеоном  Бонапартом  проникся  уважением  к  величию  этого
человека и сочувствием к превратностям его судьбы. Закоренелый прагматик был
побежден.
   - Я хотел бы отправить Женевьеву обратно на корабль, сир. После  этого  я
немедленно присоединюсь к  вам.  -  Получив  благосклонный  кивок  в  ответ,
Доминик пересек комнату и подошел  к  Женевьеве  в  тот  момент,  когда  она
собиралась отправиться в сад под руку с лордом Джоном Расселом.
   - Дорогая, могу я отвлечь тебя на минуту? - Он дружески  улыбнулся  лорду
Джону, и тот поспешил вернуть мадам Делакруа мужу. - Ты должна вернуться  на
"Танцовщицу", фея, - Доминик говорил  по-английски,  приглушенно  и  быстро,
чтобы слуги-французы и итальянцы не могли его понять. -  Я  останусь  здесь,
провожу императора в бухту, где он сегодня вечером сядет на корабль.
   - А почему мне тоже нельзя при этом присутствовать?
   - Если случится нечто непредвиденное, я не хочу, чтобы  это  коснулось  и
тебя. Сайлас отвезет тебя на "Танцовщицу", а сам вечером примет командование
"Святым Духом".
   - Это действительно случится сегодня вечером? - Желто-карие глаза  весело
заблестели. - Даже при ясной луне?
   - Уверяю тебя,  темная  ночь  была  бы  предпочтительнее.  Но  ветер  нам
благоприятствует, Кэмпбела нет, и корабли готовы. Завтра может не быть луны,
но  и  ветра   тоже.   Словом,   надо   пользоваться   тем   шансом,   какой
предоставляется.
   - А войска уже погрузились на корабли?
   - Надеюсь, это происходит как раз  в  эту  минуту.  Гости  собираются  на
экскурсию в горы, чтобы осмотреть место для  занятий  спортом,  так  что  до
вечера никто яз них здесь не появится. А из подданных императора на  острове
никто и глазом не моргнет, даже если заметит что-то необычное.
   - Тогда не должно быть никаких неожиданностей! - сделала вывод  Женевьева
с присущей ей логикой. - Я бы предпочла остаться здесь, с тобой,  и  принять
участие в волнующем событии.
   Глаза Доминика сузились:
   - Надеюсь, вы не забыли, мадемуазель Латур, что, плавая на моем  корабле,
вы безоговорочно подчиняетесь мне.
   Женевьева вспыхнула: это  замечание  разбудило  былые  воспоминания.  Она
действительно забыла, что хозяин фрегата - хозяин и всего, что на нем  есть.
Просто в последние дни у Женевьевы не было повода думать об этом.
   - Ну пожалуйста, - умоляющим  голосом  попросила  она,  используя  другую
тактику, которая с новым, покладистым Домиником  могла  бы  рассчитывать  на
больший успех, но не в данной ситуации.
   - Нет. Я не хочу, чтобы ты путалась у меня под ногами.
   - Чтобы тебе не пришлось обо мне беспокоиться? Но я не...
   - Женевьева!
   Побежденная,  она  сникла.  Женевьеве  все  равно  не   переломить   его,
следовательно,   глупо   нарушать   установившееся   между   ними   согласие
бессмысленными спорами.
   - Тогда я пойду соберу вещи.
   - Сайлас уже собрал. Он ждет тебя в спальне. Как только гости  отбудут  в
горы, вы отправитесь в порт, - Доминик вдруг  рассмеялся  и  ущипнул  ее  за
щеку. - Не будь так неутешна, фея. Ты еще много чего увидишь интересного.
   - Но я  не  хочу,  чтобы  меня  убирали  с  дороги,  как  беспомощную,  -
насупилась она. - Я не твоя подопечная.
   Его  теперешняя  терпимость  была  безгранична:  Доминик  лишь   спокойно
повторил:
   - Пока ты плаваешь со мной, ты моя  подопечная.  На  земле,  полагаю,  мы
равные партнеры, но на корабле все подчиняются мне. Все. Меня ждет Бонапарт,
и будет неловко объяснять свое опоздание тем, что пришлось урезонивать  ярую
спорщицу, которая не знает слова "нет".
   - О, конечно, я понимаю, что это не прибавит тебе авторитета. - Женевьева
озорно улыбнулась. - Но ты уверен, что не  хочешь  пойти  со  мной?  Я  могу
придумать  гораздо  более  интересные  способы  провести  день,  чем  сидеть
взаперти с Наполеоном или наблюдать за тем,  как  грузится  на  корабли  его
армия.
   - Ты распутница,  -  не  без  удовольствия  констатировал  Доминик.  -  Я
вообще-то тоже, но подобные предложения могут помешать  мне  сосредоточиться
на главном. Так что прочь отсюда. Можешь потратить остаток дня на то,  чтобы
придумать развлечение для меня, когда  я  вернусь.  -  Он  коснулся  пальцем
кончика ее носа и зашагал к выходу, но у самой двери обернулся:
   - Да, фея, когда будешь придумывать, не скупись на  фантазию.  -  С  этим
Доминик вышел, оставив Женевьеву в приятном возбуждении,  от  которого  даже
стало приятно покалывать кожу.
   Спустя час Сайлас посадил ее в ландо у ступенек дворца и, взобравшись  на
козлы, отпустил вожжи. Нетерпеливо бивший копытом  мул  тут  же  тронулся  с
места.
   "Танцовщица" покачивалась на  рейде  -  один  из  пяти  больших  кораблей
флотилии,  изготовившихся  к  плаванию.  Женевьева   проворно   прыгнула   в
корабельную шлюпку, ожидавшую у пристани. Шлюпка направилась  к  грациозному
фрегату. Там Сайлас оставил  Женевьеву,  а  сам  отбыл  на  "Святой  Дух"  -
торговый корабль, нанятый Домиником в Легорне.
   Женевьева  спустилась  в  каюту,  чтобы  сменить  элегантное  платье  для
дворцовых приемов на простое хлопчатобумажное. Изящные туфли уступили  место
детским башмачкам.  Золотистая  копна  волос  была  стянута  в  узел  шарфом
Доминика. Приготовившись таким образом, Женевьева вышла на шканцы  и  заняла
там свою обычную позицию - у гакаборта, откуда могла наблюдать за всем,  что
происходит в гавани, а равно и на самой "Танцовщице".
   Ее присутствие на фрегате стало уже  таким  привычным,  что  даже  боцман
относился к девушке с некоторым уважением, показателем  чего  могло  служить
признание за ней этого места как законного - хозяин четко  дал  понять,  что
сюда нельзя вторгаться никому. Если Женевьеве что-то требовалось - еда, кофе
или  вода,  а  Сайласа  не  было  или  он  был  занят   своими   матросскими
обязанностями,  ей  и  в  голову  не  приходило  попросить  кого-то  другого
исполнить  обязанности  камердинера.  Она  сама  заботилась  о  себе,   тихо
пробираясь вдоль перил, чтобы не привлекать к себе лишнего  внимания.  Такое
поведение не осталось незамеченным и было оценено.
   Облокотившись  на  перила,  Женевьева  разглядывала  стоявшие  в   гавани
корабли, и ей становилось все яснее, что там  происходит  необычно  активное
движение.  Личный  бриг  Наполеона   "Непостоянный"   был   перекрашен   под
английский. Маленькое суденышко сновало в бухте, подвозя  к  нему  последние
запасы: печенье, рис, овощи, сыр, солонину, крепкие напитки и пресную  воду.
Когда Нила Кэмпбела не было на острове,  никому  и  в  голову  не  приходило
спрашивать, что происходит. Для островитян Наполеон  не  был  пленником,  он
ничего не обещал им и распоряжался собственными армией и флотом, как  считал
нужным. Просто если бы он захотел покинуть остров, французские и  британские
патрульные суда остановили бы его. Но для этого им сначала  нужно  было  его
поймать.
   Женевьева с сомнением покачала  головой:  Доминик  был  убежден,  что  им
удастся обойти патрульные корабли. Сам Наполеон нисколько  не  сомневался  в
успехе - его уверенность  базировалась  на  осознании  своей  миссии:  снова
освободить Францию от Бурбонов и восстановить империю. Но наблюдательнице  с
"Танцовщицы" было видно, что шансы беглецов весьма призрачны.  Единственное,
на что они могли рассчитывать, так это на то, что план  неожиданного  побега
окружен строгой секретностью, а поэтому ни у кого не  возникнет  подозрений.
Наполеон исподволь готовил свой флот к прорыву, при этом оживленно  обсуждая
строительство дорог, организацию больниц и новый бюджет Эльбы на 1815 год.
   "Он так же лукав и хитер, как старый лис Фуше", -  подумала  Женевьева  и
восхищенно улыбнулась. Она знала, что Доминик подпал под чары  Наполеона,  и
понимала почему. И даже думала, что если бы ей позволили  присутствовать  во
время обсуждения их планов, то тоже оказалась бы под обаянием  Бонапарта.  А
так она видела в происходящем лишь продолжение  приключения,  начавшегося  в
день несостоявшейся  помолвки  и  дающего  возможность  находиться  рядом  с
мужчиной, который был в ее жизни всем, без которого...
   Стоп,  это  запретная  тема,  ей  нет  места  в  сегодняшней  реальности.
Единственной мечтой Женевьевы было каким-нибудь образом  стать  неотъемлемой
частью, невидимой тканью жизни Доминика Делакруа и не поднимать разговоров о
будущем: пусть оно придет само собой.
   Громкие  приветственные  крики  по  левому   борту   привлекли   внимание
Женевьевы. Она перегнулась через перила: небольшой тендер, набитый мужчинами
в форме жандармов так, что осел почти по самый планшир, качался па волне под
кормовым трапом. И жандармы неуклюже - рапиры путались у них в ногах - стали
взбираться по качающейся веревочной лестнице. Солнце сияло на их  серебряных
пуговицах, на золоте эполет и блестящих пряжках.
   - Два часа в море - и у  них  все  кишки  вывернет  наизнанку,  -  сказал
штурвальный у Женевьевы за плечом. - Очень им тогда помогут эти их пижонские
мундиры!
   Женевьева, которая только  раз  испытала  превратности  морской  болезни,
бросила на него укоризненный взгляд, но штурвальный лишь  фыркнул,  явно  не
испытывая угрызений совести, и Женевьева не удержалась от  ответной  улыбки.
Наблюдая, как неловко вновь прибывшие пытаются приспособиться  к  качающейся
под ногами палубе, тесным помещениям и  отсутствию  привычных  удобств,  она
посочувствовала  боцману,  который  был  ответствен  за  их   размещение   и
устройство. Вернувшись на корабль, Доминик не захочет, чтобы его  беспокоили
жалобами с той или другой стороны: любой жалобщик будет быстро поставлен  на
место. А боцман в этом случае неминуемо пострадает от острого языка хозяина.
   Два-три любопытных взгляда остановились на ней, но  Женевьева  продолжала
стоять на шканцах в  сторонке,  пока  на  закате  не  появилась  целая  стая
тендеров,   плывущая   от   пристани.   Головной   тендер    направился    к
"Непостоянному", и император под звуки горнов взошел  на  его  борт.  Второй
тендер подошел к "Танцовщице". Доминик безо всяких церемоний взлетел  наверх
по кормовому трапу. Его сопровождали два гражданских лица,  которые  так  же
неуверенно держались на качающейся палубе, как и жандармы, и были  несколько
обескуражены холодной встречей.
   Все трое прошли на мостик, и, когда  они  представлялись  так  называемой
мадам Делакруа, Женевьева едва сдержалась от смеха. Это были мэр Портоферайо
и  его  заместитель.  Господа  явно  с  почтением  относились  к   ритуалам,
условностям, у них было свое представление о месте женщины  -  и  это  место
было отнюдь не на  мостике  фрегата,  который  вот-вот  должен  пуститься  в
славное плавание.
   - Где они будут спать? - шепотом спросила Женевьева, когда гости отошли к
перилам, чтобы посмотреть на другие корабли флотилии.
   - В каюте Сайласа, - ответил Доминик. - Там две койки. Мы отплываем через
час, так что  времени  готовить  ужин  нет.  Посмотри,  что  можно  найти  в
кладовой, чтобы это не оскорбило их изысканного вкуса.
   - Слушаюсь, месье,  -  ответила  Женевьева  и,  точно  подражая  Сайласу,
приставила пальцы к виску.
   - Нарываешься на неприятности,  -  заметил  Доминик.  Женевьева  покачала
головой:
   - На неприятности - нет.., а на кое-что  другое  -  разумеется.  В  конце
концов, ты же мне обещал. - Она подмигнула ему, и капер хмыкнул.
   - Ты бесстыжая распутница, Женевьева Латур. В ближайшие несколько часов я
должен обеспечить побег самого известного и тщательно охраняемого человека в
Европе, так что единственное, на что ты можешь  рассчитывать,  -  соблазнить
меня.
   - Это поможет  прочистить  тебе  мозги,  -  пробормотала  она,  шаловливо
прижимаясь к нему и не обращая никакого внимания на присутствие посторонних.
   - Тогда марш вниз. - Доминик резко  оборвал  ее  фривольные  заигрывания,
взяв за плечо и развернув к лестнице. - У нас очень мало времени.
   - Будь посерьезнее, - фыркнула Женевьева, скользя по палубе, в  то  время
как Доминик весьма решительно подталкивал ее.
   - Я совершенно серьезен, - ответил он с вежливой улыбкой.  -  Никогда  не
был так серьезен. Насколько я помню, это ты начала.
   - Но ты должен вести корабль!  -  Женевьева  была  взволнована  и  нервно
смеялась, а он тащил ее в  каюту,  не  обращая  внимания  на  напоминание  о
капитанских обязанностях.
   - Ну, поторопись же! - Доминик сел  на  кровать,  быстро  снял  сапоги  и
носки, встал, чтобы стянуть бриджи, отбросил сюртук  и  рубашку  на  стул  и
бухнулся в постель, откровенно рассматривая Женевьеву.
   Такой неожиданный поворот событий выбил ее из колеи  настолько,  что  она
едва справлялась с пуговицами и крючками на платье, а  глаза  ее  между  тем
скользили  по  обнаженному  телу  на   кровати   -   обнаженному   и   мощно
восставшему...
   - Ты просто сумасшедший, - выдохнула она, стягивая платье через голову. -
А что, если ты кому-нибудь будешь нужен?
   - Я думал, что кое-кому я уже нужен, -  лениво  улыбнувшись,  пробормотал
Доминик. - Разве не поэтому мы здесь? Я всегда к твоим услугам...
   Женевьева захихикала от возбуждения. Он лежал на  постели,  предлагая  ей
себя так, словно она была пашой в женском обличье со своим мужским  гаремом.
Раздевшись,  Женевьева  подошла  к  кровати  и  остановилась.  Она  пожирала
взглядом это стройное, бронзовое, сильное мужское тело.
   - Это все ваше, мадам, - улыбнулся он и заложил руки за голову.  -  Прошу
вас.
   Медленно облизывая губы, Женевьева кивнула, потом,  опустившись  рядом  с
кроватью на колени, начала касаться его тела,  исследовать  его,  словно  то
было нечто  таинственное  и  доселе  ей  неизвестное.  Он  лежал  совершенно
неподвижно, в то время как ее трепетные руки скользили по упругим мышцам его
живота, крепко сжимали жилистые бедра. Доминик не  шелохнулся  до  тех  пор,
пока Женевьева не заключила в свои ладони корень его мужского естества и  не
начала медленно, а потом чуть быстрее тереться о  него  шелковистым  бе