о игра, но он собирался совершить пиратское  нападение,  что  в
мирное время  означало  просто  вульгарный  грабеж.  Впрочем,  для  Доминика
Делакруа все это и  было  игрой.  Увлекательной  игрой.  И  Делакруа  в  ней
победит.
   - Если хочешь посмотреть, фея, безопаснее всего занять место на корме.  -
Доминик заговорщически подмигнул.
   - А здесь нельзя остаться? Я не понимаю, что происходит, если  не  слышу,
какие приказы ты отдаешь.
   Ну конечно, ведь Женевьева Латур должна понимать, что  происходит,  когда
наблюдает за чем-нибудь. А мешать она не будет, это Доминик уже знал.
   - Хорошо, только не поднимай голову над ограждением палубы.
   Женевьева выбрала место в уголке, откуда открывался ничем не  заслоняемый
обзор и где она могла слышать все, что говорится на мостике.
   Купец приготовил бортовые сети, и вздернутые пушечные носы высунулись  из
бойниц. Значит, приготовился защищаться? Улыбка Доминика сделалась  шире,  и
он отдал приказ поднять все паруса. Так же  поступили  и  на  других  судах.
Женевьева почти слышала раздававшиеся на них панические восклицания:  почему
неприятель насторожился при их приближении? Только  потому,  что  они  стали
действовать согласованно? Сигнальные флажки замелькали на мачтах "ястребов".
"Танцовщица" заложила право руля, "Колумб" -  лево.  Все  корабли,  став  по
ветру, ринулись вперед; пена вскипела, когда они на огромной скорости  стали
рассекать носами волны в едином строю. "Ласточка", "Чайка" и  "Пика"  заняли
позиции на флангах. Если возникнет необходимость, они тоже примут участие  в
забаве.
   Купец в страхе метнулся в сторону, когда к  нему  с  наветренной  стороны
вплотную подошел "Колумб", но и с подветренной его  поджидала  "Танцовщица".
Команда  пиратского  фрегата  действовала  слаженно,  звучал  только   голос
Доминика, ровный, но властный. Метнулись абордажные крюки, и  матросы  стали
перебираться на захваченное судно, хватаясь за веревки и  разрывая  бортовые
сети саблями и крюками. С борта купца  послышалось  несколько  выстрелов,  в
ответ с беспощадной точностью раздались выстрелы с фрегата, и купец, который
не был силен в сражениях, окончательно струсил. Все было кончено.
   "Пиратствовать лучше в открытом море", - в  замешательстве  тысячный  раз
вспомнила Женевьева. Бессовестное дело,  которое  приносит  огромные  барыши
тем, кто рискует им заниматься, тем, кто искусен, и смел.  Доминик  Делакруа
обладал этими качествами в полной мере, и Женевьева  почувствовала,  как  ее
сердце  учащенно  забилось:  она  разделяла  волнение  команды  и  спокойную
удовлетворенность Доминика хорошо выполненной работой. Он нанес внушительный
удар по врагу ради своей страны, удар по тугому кошельку британских  купцов,
финансирующих войну.  Его  собственный  кошелек,  разумеется,  станет  толще
постольку, поскольку истощатся их кошельки, но шла война, и  пиратство  было
делом чуть ли не законным.
   Тоненький голосок, донесшийся из монастыря урсулинок, напомнил Женевьеве,
что с точки зрения строгих правил морали никакому воровству нет  оправдания,
но нравственные соображения не волновали тех, кто будет покупать эти товары,
а уж пиратов они беспокоили еще меньше. И  Женевьева,  слегка  шокированная,
вдруг поняла, что и ее эти соображения интересуют,  но,  похоже,  ничуть  не
смущают.

Глава 16

   - Женевьева, дорогая, ты хорошо  себя  чувствуешь?  -  Элен  встревоженно
посмотрела на падчерицу, вид которой свидетельствовал о крайнем  нетерпении,
в желто-карих глазах бушевала, гроза.
   - Отлично, - коротко ответила  девушка,  поглядывая  в  зал,  где  сливки
новоорлеанского общества веселились на первом балу нового сезона.  -  Просто
здесь так скучно!
   - Ты не должна так говорить, - едва слышно прошептала Элен. -  Что,  если
тебя кто-нибудь услышит?
   Женевьева пожала плечами, выражая  полное  безразличие.  Элен  вздохнула.
После возвращения  из  монастыря  Женевьева  стала  просто  невозможной.  Не
находясь больше в тени красоты старшей сестры,  она  быстро  превращалась  в
одну из самых завидных невест года. Но ее необычная красота была  уже  не  в
новость, зато вечно тоскливое и недовольное  выражение  лица  обескураживало
многих женихов. Те недели, что Женевьева провела у монахинь, вынуждена  была
признать  Элен,  произвели  в  ней  некую  удивительную  перемену.   Девушка
необычайно расцвела и даже,  несмотря  на  свою  миниатюрность,  производила
впечатление  зрелой  женщины.  Отец   уже   составил   внушительный   список
потенциальных претендентов на ее руку.
   - Мадемуазель Латур? Сейчас  мой  танец,  если  не  ошибаюсь.  -  Молодой
человек, завитый и напомаженный, облаченный в шелковые панталоны до колен  и
полосатый камзол, поклонился Женевьеве.
   Она взглянула на него поверх веера. Антуан Дюфур становился назойливым, и
ей не нравились его дурацкие маленькие  подстриженные  усики  над  мясистыми
губами.
   - Боюсь, я не в настроении танцевать, Антуан.
   - Но это мой танец. - У молодого человека нелепо вытянулось  лицо,  и  он
указал на бальную карту.
   - Когда давала согласие, я не знала, что мне не  захочется  танцевать.  -
Женевьева медленно встала, улыбнулась и вышла из зала.
   Ошеломленный  ухажер  поклонился  Элен  и  отправился  на  поиски   более
сговорчивых барышень, а мачеха с ужасом посмотрела на Николасе.
   - Что нам делать? - слезливо запричитала  она.  -  Если  Женевьева  будет
вести себя столь грубо, ее в конце концов все отвергнут. Не понимаю,  почему
ей все так неприятны?
   - О, Доминик, я не видел, что вы здесь стоите! -  Воскликнул  Николас.  -
Элен, вы ведь знакомы с Домиником Делакруа?
   Капитан отделился от стены, у которой стоял, и, кланяясь, поднес к  губам
кончики пальцев мадам Латур:
   - Я очарован, мадам.
   Элен слабо улыбнулась. По какой-то не очень  понятной  ей  причине  месье
Делакруа вдруг стал весьма желательной персоной в обществе. Это было  как-то
связано с приближением военных сил Британии и сражениями, которые  велись  в
заливе. Но Виктору недосуг было объяснять это жене, когда  она  спросила,  к
тому же он вообще не любил упоминать имя капера и не любил, когда о Делакруа
при нем говорил кто-нибудь другой. Так или иначе, теперь Доминик был повсюду
принят и одаривал своими циничными, загадочными улыбками всех и каждого.
   - Я надеялся, что ваша кузина  окажет  мне  честь  потанцевать  со  мной,
Николас, - небрежно заметил Доминик. - Бьюсь об заклад, она уже помолвлена.
   Николас бросил на него свирепый взгляд. Он все еще не знал, что произошло
между его кузиной и капером в ту апрельскую ночь,  но,  насколько  ему  было
известно, больше они не встречались. Во всяком случае, если они  оказывались
в одном помещении, Женевьева всячески избегала Доминика.
   - Нет, она не помолвлена, - сказала Элен, нервно теребя свой ридикюль.  -
Уверена, что Женевьева скоро вернется сюда.
   - Тогда, надеюсь, я буду иметь  это  удовольствие.  -  Легкий  поклон,  и
Доминик отправился на поиски Женевьевы.
   В интимном уединении на Рэмпарт-стрит  Женевьева  не  делала  секрета  из
того, что, вкусив дух свободы и приключений, стала  находить  прежнюю  жизнь
невыносимо тоскливой,  но  сегодня  Доминик  впервые  увидел,  как  подобное
настроение отражается на ее поведении в обществе. И в полной  мере  разделял
опасения  Элен.  Если  такое  вопиющее  пренебрежение   условностями   будет
продолжаться, Женевьева Латур скоро  станет  в  свете  изгоем.  А  поскольку
Делакруа так или иначе ответствен за то, что  подобающий  образ  жизни  стал
Женевьеве в тягость, значит, он обязан убедить ее примириться с  неизбежным.
"Ив конце концов она смирится, - не  сомневался  он.  -  Сейчас  просто  еще
слишком свежи воспоминания о "Танцовщице"..."
   Доминик заметил, как легко узнаваемая  фигурка  в  изысканном  платье  из
розовой кисеи на белой атласной подкладке мелькнула и скрылась,  взбежав  по
широкой закругленной лестнице главного зала. Там, наверху,  наверняка  можно
будет найти укромную комнату, и Доминик последовал  за  Женевьевой  ленивой,
небрежной походкой, однако достиг верхней площадки лишь на несколько  секунд
позже, чем  она.  Вместо  того  чтобы  пройти  в  комнату,  где  дамы  могли
расслабиться и отдохнуть после бурных танцев, Женевьева направилась прямо  к
двери, ведущей на верхнюю террасу позади дома.  Делакруа  недовольно  поджал
губы.
   Он позвал ее строгим голосом, и Женевьева, уже взявшись за  ручку  двери,
остановилась как вкопанная.
   - Нельзя сбегать с бала подобным образом.
   - Я не могу там находиться больше ни минуты!  -  Ее  прозрачное  кисейное
платье и порхающие движения напомнили ему бабочку на листке дерева.
   - Ты снова ведешь себя как капризное дитя, - сурово отчитывал капер. - Ты
была недопустимо груба с молодым Дюфуром и огорчила мачеху. Когда тебя никто
не видит, можешь беситься как угодно, но на людях так вести себя нельзя.
   - А почему ты можешь демонстрировать  им  свое  презрение,  а  я  нет?  -
Женевьева едва сдерживала ярость. - Ты  не  делаешь  секрета  из  того,  что
презираешь их всех, и даже  получаешь  некоторое  удовольствие  от  этого..,
цирка! Так почему я должна лицемерить?
   - Не будь наивной, фея. Ты прекрасно  понимаешь,  почему  ты  должна  это
делать, а я - нет. Это, конечно, несправедливо, но так устроен мир. А теперь
пойдем вниз и потанцуем.
   Она медленно повернулась к нему -  легкое  платье  вспорхнуло  вокруг  ее
тонкой талии. Горестная улыбка мелькнула в тигриных глазах.
   - Я сделаю это, но только потому, что это разозлит кэпа. -  Доминика  это
рассмешило, а она продолжила с неожиданно искренним страданием:
   - Мы так похожи, почему же ты не можешь понять, что я чувствую?
   - Я понимаю, - ласково ответил он. - Понимаю, потому что и сам чувствовал
бы то же  самое.  Но  существуют  реальные  обстоятельства,  с  которыми  мы
вынуждены считаться, Женевьева. Первое и главное из них состоит в  том,  что
ты - женщина.
   - Первое и последнее, - горько согласилась она. - Этим все  сказано,  так
ведь?
   - Боюсь, что так, - подтвердил Доминик. - Сними-ка с себя эту  бунтарскую
маску, дитя мое, и начинай действовать. Мы пойдем  танцевать,  и  ты  будешь
улыбаться, вести оживленную беседу сначала со мной, потом  с  любым  другим,
кто станет добиваться твоего внимания. Я не нахожу капризных  девочек  ни  в
малейшей степени привлекательными и, разумеется,  не  собираюсь  ложиться  с
ними в постель.
   - Это угроза или подкуп? - игриво поинтересовалась Женевьева, кладя  руку
на его затянутый в серый атлас локоть.
   - Ну, если это и угроза, то надеюсь, что мне не придется  привести  ее  в
исполнение, - пояснил  Делакруа  с  усмешкой,  на  которую  она  моментально
откликнулась радостной улыбкой. - Вот это уже лучше, -  одобрил  Доминик.  -
Так держать!
   К великой радости Элен, Женевьева снова появилась в зале, видимо, напрочь
позабыв о приступе скуки, и до конца бала вела себя безупречно.  Но,  будучи
неглупой женщиной, Элен не могла не почувствовать,  что  веселая  флиртующая
прелестница в любой момент может снова превратиться в  унылую  недотрогу.  К
счастью, больше никто не заметил, как обманчиво и ненадежно веселье  младшей
Латур.
   - Делакруа?
   Доминик,  исподволь  наблюдавший  за  Женевьевой,  обернулся   и   увидел
массивную фигуру одного из самых видных граждан города.
   - Сеньор Гарсиа?
   - Не пройдете ли вы со мной в  игорную  комнату?  -  с  сильным  акцентом
произнес испанец. - Есть неотложное дело, которое необходимо обсудить. -  Он
кивнул с важным  видом  и,  не  допуская  возражений  со  стороны  Доминика,
направился в указанную комнату.
   Доминик приподнял  бровь,  взял  стакан  глинтвейна  с  подноса,  который
проносил мимо слуга, и последовал за испанцем, решив,  что  неотложное  дело
непременно имеет отношение к деньгам.
   Шестеро мужчин, собравшихся в игорной комнате, приветствовали его если не
восторженно, то, во всяком случае, с гораздо  большей  учтивостью,  чем  та,
какой обычно жаловали его столпы креольского общества, - Чем  могу  служить,
джентльмены? -  не  без  иронии  поинтересовался  Доминик,  присаживаясь  на
краешек стола. - Ведь вы хотите, чтобы я что-то для вас сделал, месье мэр?
   Джентльмен, к которому он обратился, откашлялся и оглядел присутствующих,
словно ища подтверждения своих полномочий спикера. Все молчаливо подтвердили
их, и джентльмен заговорил важно и весомо, как  того  требовала  серьезность
вопроса.
   - Месье Делакруа, разумеется, известно о возросшей опасности.  Британские
войска подошли к городу как никогда близко! После опустошения,  которое  они
произвели в Вашингтоне, можно  ожидать,  что  и  здесь  камня  на  камне  не
оставят. Отбить  наступление  англичан  едва  ли  удастся.  Город  ненадежно
защищен, а пятьдесят британских судов уже были замечены в дельте  Миссисипи.
Генерал  Джексон  собирается  перехватить  их,  но  Новому   Орлеану   нужна
собственная оборона. У месье Делакруа есть  флот,  не  так  ли?  И  все  его
корабли укомплектованы отлично обученными командами.
   - Это точно, - согласился капер, стараясь скрыть удивление и сарказм.
   - Исходя из рода их деятельности можно предположить," что флот и вооружен
превосходно.
   - И это верно, - согласился капер, закуривая и благодушно  поглядывая  на
собравшихся сквозь сизый дым.
   - Как посмотрит месье Делакруа на то, чтобы  предоставить  свои  корабли,
людей и вооружение в распоряжение городского комитета обороны?
   Вот наконец главное и сказано. Мэр со  вздохом  облегчения  откинулся  на
спинку  кресла.  Как  ему  показалось,  месье  Делакруа   обдумывал   вопрос
необычайно долго. Наконец презираемый ими и презирающий  их  капер  спокойно
произнес:
   - В таком случае, полагаю, мне следует потребовать место в этом комитете.
Едва ли вы могли рассчитывать, что я вручу вам свои  сокровища,  отказавшись
принимать участие в решениях, касающихся их дальнейшей судьбы.
   Доминик  с  удовольствием  наблюдал  за  выражением  их  лиц.   Почтенные
джентльмены не могли скрыть охватившего их ужаса: чтобы отъявленный  негодяй
удостоился высшей  почести  гражданина  Нового  Орлеана!  Однако  требование
Делакруа было абсолютно обоснованным, и они это понимали. Если городу  нужно
то, что есть у капера Делакруа, придется принять и самого капера Делакруа.
   - Что ж, вам и не возразишь... - с нескрываемой горечью в  полной  тишине
произнес Виктор Латур.
   - Вот именно! - кивнул Доминик  своему  давнему  врагу  и  позволил  себе
улыбнуться, вспомнив о его младшей  дочери.  -  Если  это  все,  господа,  я
пожелаю вам доброй ночи. Вы можете найти меня в доме Масперо. А я  со  своей
стороны обещаю: все, требуемое от меня, будет в порядке.
   Женевьева заметила, как Доминик уходил, и увидела знакомый  блеск  в  его
глазах,  особую  улыбку  и  гордый  разворот  плеч,   означавшие   насмешку,
удовлетворение, решимость и тайную радость. Ее охватили тоска и зависть. Она
даже направилась было к двери, дабы поскорее узнать, что его так забавляет и
радует,  что  он  задумал.  Женевьеве  так  хотелось  посмеяться  вместе   с
Домиником, но тут же вспомнила, что она женщина, обреченная держать  себя  в
клетке светских условностей, и что от нее ожидают лишь несерьезного лепета и
соблюдения внешних приличий.
   - Ну, сестрица, каково тебе быть мадемуазель Латур? Женевьева  обернулась
и увидела Элизу. Талия под платьем цвета морской волны несколько  раздалась,
но беременность стар-, шей сестры была почти не заметна.
   - Сказать но правде,  Элиза,  это  то  же  самое,  что  быть  мадемуазель
Женевьевой. В конце концов, я ведь остаюсь самой собой.
   - Но теперь ты - дочь  на  выданье,  -  напомнила  Элиза,  усаживаясь  на
позолоченную скамеечку  и  явно  желая  поболтать.  -  Удивительно,  как  ты
расцвела после лета!
   Женевьева усмехнулась: как жаль, что она не может раскрыть  тайну  своего
преображения. Элиза была  так  самодовольна,  так  вошла  в  роль  почтенной
матроны, что стала еще более надменной, чем  прежде,  поскольку  теперь  она
принадлежала к сонму посвященных. Слава Богу, что у  Элизы  хватало  ума  не
выпячивать свое самодовольство перед Элен, которая с такой грустью  смотрела
на ее ставшую прозрачной  в  связи  с  беременностью  кожу,  на  появившийся
особый, обращенный внутрь себя взгляд, на то,  как  она  тихонько  время  от
времени поглаживает себя по животу.
   После третьего выкидыша,  который  случился  у  Элен  две  недели  назад,
Виктору Латуру недвусмысленно заявили, что еще одна беременность может убить
жену. Элен умоляла его не обращать внимания на советы докторов, уверяла, что
она сильная и обязательно родит ему  сына.  Ей  нужно  лишь  дать  отдохнуть
несколько месяцев, а потом они должны попробовать снова.
   Но, глядя на болезненное лицо жены, в котором не  было  ни  кровинки,  на
хрупкое ее тело, Виктор окончательно распрощался с мечтой иметь сына. Он уже
потерял двух жен, умерших при родах,  а  третья  едва  осталась  жива  после
выкидышей. Элен была  на  двадцать  лет  моложе  его  и  во  всех  остальных
отношениях, совершенно здорова, поэтому, если исключить опасность  очередной
беременности, жена, вероятно, переживет его. Это открытие не очень поднимало
ему настроение, и перспектива стать дедом в ближайшем  будущем  Латура  тоже
почему-то не радовала.
   - Цветение,  кажется,  может  быть  заразным  между  сестрами,  -  весело
ответила Женевьева.
   Она  так  хорошо  знала  Элизу,  что  нужные  слова  слетали  с  ее   губ
автоматически. А теперь, когда сестрички больше не жили под одной  крышей  и
между ними не было прежних трений, ничто не мешало Женевьеве засыпать сестру
комплиментами, которые только улучшали их родственные отношения.
   Элиза улыбнулась безмятежной, довольной улыбкой, принимая комплимент  как
должное и поделилась:
   - Лоренцо, конечно, рад до смерти! И надеется, что папа сделает кое-какие
распоряжения насчет внука. Теперь, когда.., ну ты понимаешь, что  я  имею  в
виду.
   - Да, - сухо подтвердила Женевьева. -  Должна  поздравить  тебя  с  такой
проницательностью. Предвидеть пол еще не родившегося ребенка - действительно
редкий дар.
   - У меня будет сын! - горячо воскликнула Элиза.
   - Уверена, что ты  права.  Невозможно  представить  себе  -Лоренцо  отцом
кого-нибудь другого, - колко ответила Женевьева  и  с  искренним  сожалением
подумала: "Ну зачем Элиза будит во мне стерву!"
   Однако при мысли, что сестра и ее кастилец с радостью  готовы  поживиться
за счет горя несчастной Элен, Женевьеве захотелось выругаться.
   - Дорогая, думаю, нам пора прощаться, - мягко сказала  Элен,  как  всегда
неслышно появляясь из ниоткуда. -  Если,  конечно,  ты  не  хочешь  остаться
подольше. Николас отвезет тебя домой.
   - О да! - : Женевьева  быстро  поднялась.  -  С  меня  вполне  достаточно
развлечений на сегодняшний день. - И она посмотрела  в  другой  конец  зала:
Николас танцевал с Мадлен Бенуа, и было очевидно,  что  эти  двое  пребывают
далеко отсюда: на некий райской планете. - Кроме того,  не  думаю,  что  при
нынешних обстоятельствах Николасу доставит  большое  удовольствие  посвятить
вечер кузине.
   - Как вы думаете, Элен, папа одобрит эту партию? - спросила Элиза,  забыв
о колкостях младшей сестры, поскольку  эта  семейная  проблема  в  настоящий
момент интересовала ее куда больше.
   Элен горестно вздохнула и ответила:
   - Николас просил меня осторожно намекнуть Виктору и  посмотреть,  как  он
прореагирует, понимаешь?  Я  попробовала,  но  муж,  похоже,  меня  даже  не
услышал. Он  часто  не  слышит  того,  что  я  говорю,  -  добавила  Элен  с
самоуничижительной улыбкой.
   - Да нет же, Виктор слушает вас! - возразила Женевьева. - Но если  он  не
хочет отвечать, то делает вид, что не слушает.
   Все знали, что это чистая правда, и невесело рассмеялись.
   - У Николасе ничего своего нет? - спросила Элиза. - Я  думала,  что  мать
оставил