архизма. Вызывая 
великие тени прошлого, буржуазия все еще надеялась оказать достаточ- 
ное влияние на умы маленьких людей, идущих за ее знаменами. 
 
Конечно, это было довольно нечестно. Внутренне буржуазия уже 
давно порвала с монархией; но моральный разврат, воцарившийся с 
пришествием республики, в достаточной степени разложил и лагерь 
буржуазных партий. Заурядный буржуазный политик ныне чувствует 
себя гораздо лучше в обстановке грязи и продажности, созданной рес- 
публикой, нежели он чувствовал себя раньше в суровой обстановке 
прежнего государства, требовавшего еще известной чистоты нравов. 
 
Как мы уже сказали, революция после разгрома старен армии вы- 
нуждена была заботиться о создании новых вооруженных сил, способ 
ных подкрепить новую государственную власть. В силу всей создавшейся 
обстановки революция могла вербовать себе новые вооруженные силы 
только из лагеря, придерживавшегося прямо противоположного ей 
мировоззрения. Только в этих рядах можно было постепенно навер- 
бовать армию, размер которой был заранее сильно ограничен мирным 
договором. Со временем эта именно армия и должна была стать ин- 
струментом нового государства. 
 
Итак, если мы попытаемся отвлечься от всех действительных оши- 
бок старого государства, конечно сильно содействовавших революцион- 
ному движению, и если мы попытаемся спросить себя, как же все-таки 
при описанной обстановке революция могла удаться, то мы должны 
будем ответить так. Революция удалась: 
 
1) в результате окостенения наших понятии о долге и дисциплине и 
2) в результате трусливой пассивности наших так называемых го- 
сударственных партий. 
 
К этому приходится прибавить еще следующее. 
Основной причиной окостенения наших понятий о долге и дисциплине в 
последнем счете явилось наше совершенно анациональное и только 
формально государственное воспитание. Благодаря этому и в этой об- 
ласти у нас перестали понимать действительную роль средства и цели. 
Понятие о долге, исполнение своих обязанностей, дисциплина - все 
это отнюдь не самоцель, совершенно так же, как самоцелью не являет- 
ся и государство. Нет, все эти понятия должны быть только средством 
к цели. Сама же цель заключается в том, чтобы обеспечить обществу, 
состоящему из физически и морально однородных живых существ, 
возможность достойного существования на этой земле. Когда гибнет 
целый народ, когда он стоит перед тягчайшими испытаниями главным 
образом в результате действий отдельных негодяев, тогда было бы 
чистым безумием руководиться соображениями формальной дисциплины 
по отношению к этим негодяям, хотя бы они и были у власти. 
Нет, при таком положении вещей действительное исполнение долга 
требует нарушить формальную дисциплину, но спасти свой народ 
от гибели. Согласно современным ходячим буржуазным понятиям, если 
солдату сказали сверху, чтобы он не стрелял в бунтовщиков, то 
дисциплина требует от него, чтобы он действительно не стрелял. Такая 
бездушная формальная дисциплина кажется иным более ценной, чем 
жизнь собственного народа. Согласно нашим национал-социалистиче- 
ским понятиям, дело обстоит совсем не так. В такие моменты солдат 
должен соблюдать не формальную дисциплину по отношению к своему 
слабому начальнику, а подлинную дисциплину по отношению к своему 
народу. В такие минуты каждый из нас должен помнить о всей своей 
личной ответственности перед нацией в целом. 
 
Ноябрьская революция могла удаться только потому, что это дей- 
ствительно живое представление о подлинной дисциплине к этому време- 
ни совершенно исчезло в нашем народе - вернее, в правящих кругах его. 
Это живое чувство уступило место доктринерским и чисто формалисти- 
ческим понятиям о дисциплине, что при данной обстановке было толь- 
ко на руку революции. 
 
В пояснение второго из вышеприведенных пунктов мы должны ска- 
зать еще следующее. 
 
Действительная причина трусости так называемых "государствен- 
ных партий" в последнем счете заложена в том, что во время войны 
мы потеряли наиболее активистские, наиболее доброкачественные эле- 
менты нашего народа. Далее, крупную роль сыграло тут и то обстоя- 
тельство, что все наши буржуазные партии стояли исключительно на 
почве борьбы только так называемым духовным оружием, а при- 
менение физической силы предоставляли только государству. Конечно 
такой взгляд говорит только о слабости и даже прямо о вырождении 
буржуазных партий. Взгляд этот был совершенно бессмыслен хотя 
бы уже по одному тому, что ведь политические противники буржу- 
азных партий давным давно отказались от подобной точки зрения и 
заявляли совершенно открыто, что они готовы бороться за достиже- 
ние своих целей также и путем применения физической силы. Идей- 
ный мир буржуазной демократии неизбежно должен был породить Марк- 
сизм. Но в ту самую минуту, когда марксизм родился на свет божий, 
апелляция к борьбе только духовным орудием стала уже совершенной 
бессмыслицей. За эту нелепицу нам пришлось впоследствии расплатить- 
ся ужасающей ценой. Ибо ведь известно, что сам марксизм всегда 
и неизменно доказывал, что вопрос о выборе средства борьбы есть во- 
прос одной лишь целесообразности. И сам марксизм считал себя вправе 
выбирать любое средство борьбы, лишь бы только оно сулило успех. 
 
Насколько правы мы, оценивая так намерения марксистов, дока- 
зали события 7 - 11 ноября 1918 г. В эти дни марксисты ни на ми- 
нуту и не подумали даже в какой бы то ни было мере связывать себе 
руки принципами парламентаризма и демократии. Нисколько не колеб- 
лясь, они пустили в ход вооруженные банды преступников, нанес- 
ших смертельный удар этим "великим" принципам. Ну, а буржуаз- 
ные организации болтунов, само собою разумеется, оказались в этот 
момент совершенно безоружными. 
 
Спустя некоторое время после революции, буржуазные партии вновь 
вынырнули на свет божий, хотя и под новыми названиями. Когда 
храбрые вожди наскоро перекрасившихся буржуазных партий реши- 
лись опять покинуть свои убежища и выйти из темных подвалов, где 
они прятались в дни революции, то оказалось, что эти печальные вожди, 
как водится, ничего не позабыли и ничему не научились. Их политиче- 
ские программы по-прежнему целиком уходили в прошлое, поскольку 
внутренне они не примирились с новым режимом. Их политические же 
цели заключались в том, чтобы непременно принять посильное участие 
в новых государственных учреждениях, созданных революцией. А един- 
ственным оружием попрежнему оставалась болтовня. 
 
И после революции буржуазные партии не раз самым жалким об- 
разом капитулировали перед улицей. 
 
Когда на очередь поставлен был вопрос о так называемых законах 
в защиту республики, то сначала не было большинства в пользу этого 
закона. Но когда на улицах Берлина появилась двухсоттысячная де- 
монстрация марксистов, государственные деятели буржуазии так ис- 
пугались, что против своего собственного убеждения проголосовали 
за закон. Эти господа просто-напросто боялись, что в ином случае при 
выходе из рейхстага демонстрирующая толпа переломает им руки и 
ноги. После того как они проголосовали за закон, этого, к сожалению, 
не случилось. 
 
Новое государство могло свободно идти какими ему угодно путями, 
как будто бы никакой национальной оппозиции и не было вовсе. 
 
Единственные организации, которые еще решались в эту пору так 
или иначе оказывать сопротивление марксистам и идущим за ними 
массам, были добровольческие корпуса, союзы самообороны, граждан- 
ская милиция и наконец традиционные военные союзы. Однако и эти 
организации не смогли оказать сколько-нибудь серьезного влияния 
на ход вещей. И вот почему. 
 
Так называемые национальные партии не смогли оказать никакого 
влияния на ход вещей, ввиду того что у них не хватало реальной силы, 
которая могла бы быть выведена на улицу. А так называемые военные 
союзы не могли оказать никакого реального влияния на ход вещей, по- 
тому что у них не было ясной политической идеи, не было никакой, 
сколько-нибудь определенной политической цели. 
 
Что в свое время марксизму даю силу, так это было именно отлич- 
ное сочетание политической воли с активистской брутальностью. А что 
лишило всякого реального влияния немецкие национальные партии, так 
это именно полное отсутствие какого бы то ни было сочетания меж- 
ду брутальной силой и политической целеустремленностью. 
 
Каковы бы ни были желания немецких "национальных" партий, 
все равно у них не было ни малейшей реальной силы, чтобы повести 
действительную борьбу за эти цели. В особенности же нехватало такой 
силы, которую можно было бы вывести на улицу. 
 
С военными союзами дело обстояло наоборот. Они были хозяевами 
улицы и в сущности также хозяевами государства. Но им нехватало 
политической идеи, ясности политических целей. Вот почему они со- 
вершенно не в состоянии были использовать свою силу в интересах 
национального возрождения Германии. А хитрые евреи в обоих случаях 
потирали руки и делали все возможное, чтобы увековечить именно та- 
кое положение вещей, льстя обеим сторонам и нашептывая им медо- 
точивые речи о том, что именно такое положение является идеальным. 
 
Через свою печать евреи замечательно ловко пропагандировали идею 
"аполитичности" военных союзов. И столь же ловко умели они пропа- 
гандировать ту мысль, что политические партии должны-де пользовать- 
ся только "чисто духовным" оружием. А миллионы наших немец- 
ких простофиль бессмысленно повторяли всю эту мудрость вслед за 
евреями, даже не подозревая того, что этим самым они обезоруживают 
себя и целиком отдают себя в лапы евреев. 
 
Для всего этого тоже конечно была своя причина. Раз отсутствует 
большая организующая идея, то это всегда и неизбежно ведет за со- 
бою и отсутствие крупной физической силы, способной бороться за 
эту идею. Лишь те, кто совершенно фанатически убежден в своей 
правоте ив том, что их идея должна во что бы то ни стало победить 
и перевернуть весь мир, - будут иметь достаточно решимости, чтобы 
в борьбе за свою Цель прибегнуть и к силе оружия. 
 
То движение, которое не ставит себе таких высоких целей и таких 
великих идеалов, никогда поэтому и не прибегнет к силе оружия. 
 
Тайна успехов французской революции в том и заключалась, что 
у нее была такая новая великая идея. Этому же обстоятельству обязана 
своей победой и русская революция. И то же, наконец, приходится ска- 
зать об итальянском фашизме: если ему удалось с таким громадным 
успехом и с пользой для дела реорганизовать жизнь целого народа, 
то это произошло только потому, что у него была своя великая идея. 
 
Буржуазные партии на это совершенно неспособны. 
Но и о военных союзах описываемой эпохи приходится сказать то 
же; поскольку они вообще не ставили себе какие бы то ни было полити- 
ческие цели, их идеал как и идеал буржуазных партий заключался в 
простой реставрации прошлого. Во всех этих военных союзах скоро 
опять укрепился двух старых шаблонных союзов довоенного времени. 
И благодаря этому это наиболее острое оружие тогдашнего националь- 
ного движения Германии быстро притупилось. Военные союзы просто 
поступили в рабство к новой республике. Субъективные желания этих 
военных союзов были самые почтенные, но это нисколько не меняет 
дала. Реально их роль была более чем печальна. 
 
Затем марксисты постепенно получали новую базу в лице консоли- 
дировавшегося рейхсвера. Государственная власть смогла теперь опереть- 
ся на рейхсвер. Неизбежная логика привела теперь к тому, что воен- 
ные союзы стали ненужными. А так как марксисты все время видели 
в них известную опасность, то теперь они приступили к роспуску 
военных союзов. Наиболее ненадежных вожаков военных союзов, 
которым марксисты особенно не доверяли, стали отдавать под суд 
и упрятывать в тюрьму. Своими собственными руками вожаки воен- 
ных союзов приготовили себе эту участь. 
 
Когда основана была германская национал-социалистическая рабо- 
чая партия, в Германии впервые появилось движение, которое в от- 
личие от буржуазных партий не ставило себе целью механическую 
реставрацию прошлого, а выдвинуло новый идеал органического на- 
родного государства в противовес современному совершенно противо- 
естественному государственному механизму. 
 
С первой же минуты своего возникновения наше молодое движение 
стояло на той точке зрения, что за свои идеи оно конечно должно бо- 
роться духовными средствами, но в то же время, если это необходимо, 
должно суметь стать на защиту идеи грудью и применить физичес- 
кую силу. С самого начала мы были глубоко убеждены, что наше новое 
учение имеет гигантское всемирное значение, и именно поэтому мы с 
первой же минуты считали, что в защиту его можно и должно идти 
на самые тяжелые жертвы. 
 
Выше я уже говорил о том, почему всякое движение, желающее 
завоевать сердца своего народа, должно суметь само своими собст- 
венными силами защищать себя против всяких террористических по- 
пыток противника. Весь опыт истории показывает, что террористи- 
ческие средства, применяемые представителями определенного миро- 
созерцания, никогда не могут быть сломлены одной только формальной 
государственной властью, что тут необходимо террору прежде всего 
противопоставить свое собственное смелое и решительное миросозер- 
цание Бездушные чиновники всех времен никак не могут понять этой 
простой вещи. Но факт остается фактом. Государственная власть лишь 
тогда может обеспечить подлинный порядок, когда идейное содержа- 
ние государства является в то же время целым мировоззрением, гос- 
подствующим над умами. Тогда лишь отдельные преступные натуры 
решатся на покушение против основ данного государства. Тогда тер- 
рор против государства не будет являться орудием борьбы широких 
масс, находящихся под обаянием другого столь же цельного, но прямо 
противоположного миросозерцания. В ином случае государство мо- 
жет даже в течение целых столетий применить самые насильственные 
меры борьбы против террора и все-таки оно ничего против него не 
сможет поделать и в конце концов потерпит поражение. 
 
Посмотрите на борьбу нашего немецкого государства с идеями марк- 
сизма. Натиск марксизма против государства становился все сильнее 
и сильнее. В течение 70 лет государство боролось против марксизма, 
но не смогло помешать победе этого миросозерцания несмотря на то, 
что оно приговаривало марксистов на тысячи лет тюрьмы и применяло 
вообще самые кровавые средства борьбы. В конце концов, немецкое 
государство пришло к полной капитуляции перед марксистами (сред- 
ний буржуазный руководитель нашего государства будет конечно отри- 
цать и это, но он не переубедит никого). 
 
Конечно такое государство, которое 9 ноября 1918 г. ползало на ко- 
ленях перед марксистами и сдалось ему на милость, не сможет завтра 
внезапно возродиться и взнуздать марксистов. Наоборот, буржуазные 
дурачки, восседающие на министерских скамьях, теперь все чаще и 
чаще начинают болтать о том, что нельзя де управлять "против рабо- 
чих", причем понятие "рабочие" на деле совпадает у них с понятием 
"марксисты". Эти господа не понимают даже того, что, отождествляя 
рабочих с марксистами, они совершают подлую фальсификацию ис- 
тины. Выдвигая эту новую "аргументацию", буржуазные деятели пы- 
таются только вскрыть свое собственное крушение и свою собствен- 
ную капитуляцию перед идеями и организацией марксистов. 
 
Стоя перед фактом окончательного подчинения современного госу- 
дарства под иго марксизма, национал-социалистическое движение тем 
более чувствует себя обязанным бороться за свои идеи не одними толь- 
ко духовными средствами, а суметь защитить себя и физической си- 
лой против упоенного победой Интернационала. 
 
Я уже описал выше, как потребности борьбы нашего молодого дви- 
жения постепенно привели нас к необходимости организовать собствен- 
ную охрану собраний, как затем мы должны были создать специальные 
отряды охраны и как потом перед нами встал вопрос об организа- 
ционных формах дальнейшего строительства таких отрядов. 
 
По внешности наши отряды отчасти напоминали так называемые 
военные союзы, но в действительности они ничего общего с ними не 
имеют. 
Я уже упоминал, что немецкие военные организации никакой соб- 
ственной сколько-нибудь определенной политической идеи не имели. 
Это были действительно только союзы самообороны, организованные на 
более или менее целесообразных началах, и они в сущности являлись 
только некоторым нелегальным придатком к легальным военным си- 
лам государства. Если они носили добровольческий характер, то не в 
том смысле, что это были свободные дружины, боровшиеся за свою 
собственную освободительную идею и имевшие свои собственные поли- 
тические взгляды, но просто только в том смысле, что с формальной 
стороны они возникали как бы в самом деле добровольно. Отдельные 
вожаки этих союзов, а иногда и целые союзы были настроены более 
или менее оппозиционно к республике, но это не меняло дела. Ведь 
мало еще придти к убеждению, что Данны" порядок вещей и данные 
государственные учреждения недостаточно хороши. Надо знать самим, 
какие же новые порядки и новые учреждения хочешь ты создать 
в противовес старым. И надо затем проникнуться действительной ре- 
шимостью бороться до конца за этот новый идеал. Лишь тогда можно 
сказать, что данная организация обладает своей собственной более 
высокой идеей. 
 
Этим-то наши национал-социалистические отряды обороны и отли- 
чались от всех остальных военных организаций, что они ни в малейшей 
мере не отдавали себя под руководство учреждений, созданных рево- 
люцией, а напротив, целиком отдавали себя в распоряжение новой ве- 
ликой идеи борьбы за новую Германию. 
 
Наши отряды, правда, ставили себе вначале задачей только охрану 
порядка на наших собраниях. Их задачи сначала были очень ограни- 
чены: отряды имели целью только обеспечит нашим собраниям поря- 
док и не дать противникам возможности срывать их. Наши отряды с 
самого начала были воспитаны в духе слепой дисциплины и строго 
наступательной тактики. Многие дураки даже из "патриотических" 
кругов населения зубоскалили по поводу того, что-де наши отряды 
являются слепыми поклонниками резиновой дубинки. Этим дурням было 
и невдомек, что к резиновым дубинкам мы прибегли только потому, 
что не хотели, чтобы чужими резиновыми дубинками избивали наших 
людей. Да кроме того разве не знаем мы из истории, что не раз вели- 
чайшие деятели человечества падали жертвами от руки самых ничтож- 
ных убийц. Наша задача заключалась отнюдь не в том, чтобы насилие 
сделать самоцелью; задача наша заключалась в том, чтобы охранить 
великих провозвестников наших идеалов от насилия других. И наше 
движение сразу поняло, что оно не может и не должно рассчитывать на 
охрану со стороны государства, раз государство это не в состоянии 
охранить интересов нации. Наше движение поняло, что наоборот мы 
должны взять на себя дело защиты нации и дело борьбы против всех 
тех, кто угрожает уничтожить и народ, и государство. 
 
После описанного нами выше сражения в зале мюнхенской При- 
дворной пивной наши отряды в память о том штурме, который они 
тогда так успешно провели, получили название штурмовых отделов. 
Уже одно название показывает, что мы имеем дело лишь с одной опре- 
деленной отраслью движения, с одним отделом его. Это такие же от- 
делы, как отдал пропаганды, отдел печати, научные институты и дру- 
гие составные части нашей партии. 
 
Насколько штурмовые отряды были необходимы, мы могли убедить- 
ся не только на примере мюнхенского собрания, но и на примере собра- 
ний в других городах, когда мы попытались выйти за пределы Мюн- 
хена. Марксисты убедились, что мы становимся опасными и поэтому 
поставили себе задачей душить каждое наше собрание уже в зародыше. 
К каким бы грязным мерам ни прибегали тут красные, вожаки стояли 
за них стеной и всюду и везде защищали эти мероприятия. Что марк