чему, чтобы не потерять симпатий сегодняшнего дня, рядовой "по-
литик" из самолюбия, являющегося родным братом глупости, будет держаться
подальше от всяких великих планов будущего. Все успехи  и  все  значение
этаких политиков принадлежат исключительно сегодняшнему дню. Для будущих
поколений они просто не существуют. Люди с узкими лбами мало беспокоятся
по этому поводу; им достаточно сегодняшнего дня.
 
   Совсем другое - люди, выступающие творцами новой программы. Их значе-
ние почти всегда - в будущем. Этих теоретиков потому зачастую и называют
"людьми не от мира сего". Если о политиках говорят,  что  их  искусством
является искусство достигать возможного, то  о  творцах  новых  программ
можно сказать, что боги покровительствуют им как раз в тех случаях, ког-
да они требуют именно невозможного. Такой теоретик должен  будет  прими-
риться с тем, что современность откажет ему в признании. Зато, если  его
идеи действительно бессмертны, он пожнет великую славу у будущих поколе-
ний.
 
   Один раз в течение большой исторической эпохи может случиться и  так,
что качества творца новой программы и качества крупного политика сочета-
ются в одном и том же лице. Но чем теснее сочетаются - в этом  лице  оба
качества, тем большие препятствия встретит данное  лицо  на  своем  пум,
поскольку оно будет выступать на политической арене. Такой политик рабо-
тает не для того, чтобы удовлетворить меру понимания любого среднего ме-
щанина, - такой деятель работает для воплощения в жизнь тех целей, кото-
рые пока понятны еще только немногим. Вот почему жизнь  такого  крупного
политика протекает в обстановке горячей любви со стороны одних и горячей
ненависти со стороны других. Протесты со стороны людей сегодняшнего дня,
не понимающих великого значения деятельности этого человека, сливаются с
признанием других, т. е. тех, кто уже понимает, что этот деятель работа-
ет и для будущих поколений.
 
   Чем более великое значение имеет для будущего работа данного  челове-
ка, тем меньше понимают ее современники, тем труднее борьба и  тем  реже
успех. Лишь очень немногим деятелям, всего какой-нибудь  раз  в  течение
многих столетий, улыбнется счастье, и они на склоне своих дней быть  мо-
жет увидят первые проблески своей будущей бессмертной славы. В этих слу-
чаях перед нами марафонский бег истории. По большей  же  части  лавровые
венки возлагаются только на головы мертвых героев.
 
   К числу героев приходится отнести и тех великих борцов на этом свете,
кто, будучи не признан современниками, тем не менее, борется до конца за
свои идеи и идеалы. Придет пора, и именно эти люди станут самыми дороги-
ми людьми для своего народа. Придет пора, и каждый сын народа будет  ис-
пытывать потребность хотя бы задним числом загладить те грехи, которые в
свое время были совершены по отношению к  героическим  личностям.  Тогда
наступит время, когда человечество, полное благодарности  и  преклонения
перед памятью своих героев, станет изучать великую работу этих  деятелей
день за днем, и образ этих великих людей будет светить всем  страждущим,
всем падающим духом.
 
   Говоря это, мы имеем в виду конечно не только великих государственных
деятелей, но и всех вообще великих реформаторов. Рядом с Фридрихом Вели-
ким приходится поставить тут и Мартина Лютера и Рихарда Вагнера.
 
   После первой же лекции Готфрида Федера "О необходимости сломить  про-
центное рабство"я сразу же понял, что на  стороне  Федора  теоретическая
правда и что правда эта имеет бесконечно великое значение для всего  бу-
дущего нашего народа.
   Строгое разделение, какое Федеp проводил между биржевым  капиталом  и
национальным хозяйством вообще, давало возможность начать борьбу  против
интернационализации  германского  хозяйства,  не  открывая  одновременно
борьбы против капитала вообще как фактора, необходимого  для  сохранения
независимого народного хозяйства. Я слишком хорошо  понимал  уже  теперь
создавшуюся новую обстановку, чтобы не видеть, что на очереди дня  стоит
уже не борьба против враждебных государств, а борьба против  интернацио-
нального капитала. В лекциях  Федера  я  сразу  ухватил  великий  лозунг
борьбы на целую эпоху.
 
   Позднейшие события опять показали, насколько правильным было  тогдаш-
нее наше чувство. Теперь уже наши мудрые буржуазные  политики  перестали
нас высмеивать; теперь уже и эти политики,  поскольку  они  не  являются
сознательными лжецами, вынуждены сами признать, что международный бирже-
вой капитал не только был главным виновником войны, но  и  теперь  после
окончания войны делает все возможное, чтобы превратить  в  ад  состояние
мира.
 
   С тех пор борьба против интернационального финансового и ссудного ка-
питала успела уже стать важнейшим программным пунктом борьбы всей немец-
кой нации за ее экономическую независимость и свободу.
 
   Что же касается возражений со стороны так называемых практиков, то на
них мы должны ответить следующее.
 
   Все опасения, будто борьба против "процентного  рабства"  приведет  к
каким-то ужасным экономическим последствиям,  совершенно  напрасны.  Это
ясно уже из одного того, что прежние экономические рецепты, предлагавши-
еся нашему народу, решительно ни к чему хорошему не привели.  Заключения
некоторых нынешних экспертов в вопросах нашего национального самоутверж-
дения сильно напоминают нам мнение некоторых экспертов в  давно  забытые
времена. Например экспертизу баварской медицинской коллегии по вопросу о
введении железных дорог. Как известно, ни  одно  из  страшных  опасений,
высказанных тогда этой высокопросвещенной корпорацией,  ни  капельки  не
оправдалось. Люди стали преспокойно путешествовать на новых "паровых ко-
нях", не боясь головокружения; зрители, наблюдавшие  ход  поезда,  также
оставались невредимы; не пришлось построить, как предлагали господа экс-
перты, деревянных загородок, дабы не видно было поезда; деревянные заго-
родки остались только в мозгах некоторых из этих так называемых  экспер-
тов. Следующие поколения давно уже позабыли обо всех этих грозных предс-
казаниях. Так будет и с предсказаниями некоторых современных мудрецов.
 
   Далее необходимо заметить еще следующее: каждая,  даже  самая  лучшая
идея может стать опасной, если она возомнит себя самоцелью, в  то  время
как она в действительности является только средством к цели. За себя  же
и за всех подлинных национал-социалистов я  скажу:  для  нас  существует
только одна доктрина - народ и отечество.
 
   Мы ведем борьбу за обеспечение существования и за распространение на-
шей расы и нашего народа. Мы ведем борьбу за обеспечение пропитания  на-
ших детей, за чистоту нашей крови, за  свободу  и  независимость  нашего
отечества. Мы ведем борьбу за то, чтобы народ наш действительно мог  вы-
полнить ту историческую миссию, которая возложена на него  творцом  все-
ленной.
 
   Каждая наша мысль и каждая наша идея, вся наша наука и все наше  зна-
ние - все должно служить только этой цели. Только  с  этой  единственной
точки зрения должны  мы  проверять  целесообразность  того  или  другого
средства. В этом случае никакая теория не сможет закостенеть, ибо в  на-
ших руках все будет служить только жизни...
 
   Точка зрения, развитая Готфридом Федером, таким образом побудила меня
основательнее заняться этими проблемами, которые до сих пор были мне ма-
ло знакомы.
 
   Я начал вновь усердно учиться  и  теперь  еще  больше  понял  действи
тельный смысл того, чего добивался в течение всей своей жизни еврей Карл
Маркс. Только теперь я по-настоящему понял смысл его "капитала".  Только
теперь я постиг до конца значение той борьбы, какую ведет  социал-демок-
ратия против нашего национального хозяйства. Теперь мне до  конца  стало
ясно, что борьба эта ставит себе единственной  целью  подготовить  почву
для полной диктатуры интернационального финансового и биржевого  капита-
ла.
 
   Но лекции Федера имели еще и в другом  отношении  очень  важные  пос-
ледствия для меня.
 
   В один прекрасный день я записался к слову. Дело в том, что  один  из
участников курсов вздумал было в длинной речи выступить на защиту  евре-
ев. Это и вызвало меня на возражения.  Громадное  большинство  курсантов
встало на мою точку зрения. В результате я через несколько дней  получил
назначение на пост так называемого офицера по  просвещению  в  одном  из
тогдашних мюнхенских полков.
 
   Дисциплина в полках в то время была еще очень  слаба.  Наследие  сол-
датских советов все еще давало себя знать. Во времена Курта Эйснера  ус-
тановлена была так называемая "добровольная" дисциплина.  И  вот  теперь
приходилось осторожно и медленно кончать с этим подлым наследием и восс-
танавливать настоящую военную дисциплину. Кроме того задача  заключалась
в том, чтобы научить новые войска думать и чувствовать в истинно патрио-
тическом духе. Этими двумя задачами мне и  пришлось  заняться  на  новом
посту.
 
   С величайшей горячностью и любовью принялся я за дело. Теперь я  имел
наконец возможность выступать перед значительной  аудиторией.  Раньше  я
только инстинктивно догадывался об этом, теперь же я  имел  случай  убе-
диться на деле: из меня вышел оратор. Голос  мой  тоже  поправился  нас-
только, что по крайней мере в сравнительно  небольших  залах  меня  было
достаточно слышно.
 
   Я испытал теперь настоящее счастье. Теперь исполнилась моя  мечта,  я
мог делать полезное дело и где же - в армии!
 
   Могу сказать также, что я имел успех. Мне безусловно удалось  вернуть
моему народу и моей родине сотни и тысячи слушателей  моих.  Я  пропитал
свой полк национальным духом, и именно на этих путях мы восстановили во-
инскую дисциплину.
 
   Здесь опять таки мне удалось нащупать большое  количество  товарищей,
настроенных так же, как я. Впоследствии из этих  людей  вышли  вернейшие
солдаты нашей партии.
 
   ГЛАВА IX
 
   НЕМЕЦКАЯ РАБОЧАЯ ПАРТИЯ
 
   В один прекрасный день я получил от своего начальства поручением  хо-
рошенько разузнать, что именно представляет собою образовавшаяся на днях
какая-то "немецкая рабочая партия". Мне передавали, что партия эта созы-
вает на днях свое собрание и что на нем выступит все тот же Готфрид  Фе-
дер. На это собрание я и должен был пойти, чтобы  потом  сделать  доклад
своему начальству.
 
   Что армия в те времена проявляла очень горячий интерес ко всему тому,
что происходит в политических партиях, было более чем понятно. Ведь  ре-
волюция дала солдатам право участвовать в политических партиях,  и  этим
правом теперь пользовались как раз наиболее неискушенные солдаты. Спустя
некоторое время партия центра и социал-демократия к своему  собственному
огорчению убедились в том, что солдаты отворачиваются  от  революционных
партий и отдают свои симпатии национальному движению и делу  возрождения
родины. Тогда эти господа сочли себя вынужденными отнять  назад  избира-
тельное право у солдат и запретить им участие в политической жизни.
 
   Если бы партия центра и марксисты не прибегли к этой мере, то уже че-
рез короткое время ноябрьский строй не существовал бы больше, а тем  са-
мым был бы положен конец и всему нашему национальному позору. Вот почему
не было ничего удивительного в том, что господа  ноябрьские  преступники
поспешили отнять у солдат так называемые "государственные права"  -  так
называли во время революции равноправие, предоставленное тогда солдатам.
В описываемое мною время жизнь армии развивалась в самую лучшую сторону.
Армия горела желанием освободить нацию от ига кровопийц и лакеев  Антан-
ты. Партии центра и социал-демократии приходилось торопиться с  лишением
солдат избирательных прав. Это было, повторяем, с их точки зрения вполне
понятно. Но уже совершенно непонятно было то, что и так называемые  "на-
циональные" партии в свою очередь с  энтузиазмом  поддержали  эту  меру,
осуществленную ноябрьскими преступниками. Национальным  партиям  было  и
невдомек, что этим самым они помогают парализовать то лучшее орудие  на-
ционального подъема, которое было тогда в нашем распоряжении. Такое  по-
ведение этих так называемых национальных партий еще и еще раз  показало,
какими жалкими доктринерами были те невиннейшие младенцы, которые стояли
во главе этих партий. Эти разъедаемые старческой болезнью слои буржуазии
всерьез полагали, что если отнять избирательное право у солдат, то  наша
армия вновь превратится в оплот родины и станет играть  ту  роль,  какую
она играла до войны. Они совершенно не поняли, что партия центра и соци-
алдемократия преследуют только одну задачу -  вырвать  у  армии  ставший
опасным зуб, т. е. помешать армии в дальнейшем служить делу национально-
го подъема. Ноябрьские преступники прекрасно отдавали себе отчет о  том,
что если эта операция им удастся, то армия тем самым будет превращена  в
простую полицию и перестанет быть  настоящим  войском,  способным  вести
подлинную борьбу против неприятеля.  Будущее,  увы,  вполне  подтвердило
этот прогноз.
 
   Как могли наши так называемые "национальные" политики  хоть  на  одну
минуту подумать, что здоровое развитие армии возможно иначе как на наци-
ональных началах. Это очень похоже на этих господ. Люди, которые во вре-
мя войны были парламентариями, т. е. попросту болтунами,  конечно  не  в
состоянии были понять, что означает для армии великая традиция прошлого,
что означают для нее воспоминания о тех временах, когда немецкий  солдат
был первым солдатом в мире.
 
   Итак, мне пришлось пойти на собрание "немецкой рабочей партии", о ко-
торой я еще совершенно ничего не знал.
 
   Вечером отправился я в помещение мюнхенской пивной "Штернэкке",  при-
обретшей впоследствии историческое значение. В комнате, которую мы впос-
ледствии в шутку назвали "мертвецкой", я нашел 20-25  человек.  Все  они
явно принадлежали к низшим слоям населения.
 
   Содержание доклада Федера было мне уже известно по его лекциям на на-
ших курсах. Поэтому я больше разглядывал аудиторию и знакомился с обста-
новкой.
 
   Впечатление было неопределенное. Самое обыкновенное собраньице, как и
многие собрания в этот период. Ведь мы как раз переживали тогда то  вре-
мя, когда почти каждый чувствовал в себе призвание образовать  какую-ни-
будь новую партию. Людей, недовольных старыми партиями и потерявших  до-
верие к ним, было больше чем достаточно.  Новые  ферейны  плодились  как
грибы и столь же быстро исчезали с лица земли, почти никем  не  замечен-
ные. Основатели этих обществ по большей части не имели  никакого  предс-
тавления о том, что это, собственно говоря, значит вырастить новую  пар-
тию или тем более создать новое движение. Большею частью эти мыльные пу-
зыри, как я уже говорил, лопались  самым  смешным  образом,  обнаруживая
только полное политическое ничтожество их творцов.
 
   Просидев часа два на описываемом заседании, я начинал приходить к вы-
воду, что и "немецкая рабочая партия"  принадлежит  к  этому-же  разряду
"партий". Я был очень рад, когда Федер закончил. С меня было довольно, и
я уже собирался уходить, как вдруг было объявлено, что  теперь  начнется
свободная дискуссия. Я решил послушать. Но и  дискуссия  показалась  мне
совершенно пустой. Внезапно однако взял слово некий "профессор", который
в своей речи стал критиковать аргументацию Федера. После  возражений  со
стороны Федера (надо сказать, очень убедительных)  профессор  неожиданно
заявил, что он готов стать "на почву фактов", но тем не  менее  советует
молодой партии самым настоятельным образом, чтобы она прибавила  в  свою
программу один важный пункт, а именно "отделение" Баварии от  "Пруссии".
Ничтоже сумняшеся, сей профессор утверждал, что в этом случае  австрийс-
кие немцы немедленно присоединятся к Баварии, что тогда условия мира бу-
дут куда более благоприятными для нас и т. п. вздор. Тут я не выдержал и
тоже записался в число желавших говорить. Я резко отчитал  ученого  про-
фессора, и в результате мой ученый еще раньше,  чем  я  успел  закончить
свою речь, удрал как собака, политая водой. Пока я говорил, меня слушали
с удивленными лицами. Когда я кончил и стал прощаться с присутствующими,
ко мне подбежал один из слушателей, назвал свою фамилию (которой я кста-
ти не смог расслышать) и сунул мне в руку какую-то книжонку, повидимому,
политическую брошюру, прося меня самым настоятельным образом, чтобы я на
досуге прочитал эту вещь.
 
   Это было мне очень приятно, так как я надеялся из книжки легче позна-
комиться с программой этого скучного ферейна и  таким  образом  избавить
себя от необходимости дальнейшего посещения столь неинтересных собраний.
Внешнее впечатление, которое производил давший мне брошюру человек, было
довольно благоприятно. Ясно было, что я имею дело с рабочим. Взявши бро-
шюрку, я ушел.
 
   В те времена я проживал еще в казарме второго пехотного полка, в  ма-
люсеньком домишке, носившем на себе еще явные следы обстрелов  во  время
революции. Весь день я бывал занят и проводил его главным образом или  в
41-м стрелковом батальоне или на собраниях и докладах в других  воинских
частях. Только поздно ночью возвращался я в свой домишко, чтобы поспать.
У меня была привычка просыпаться очень рано, еще до пяти часов  утра.  В
домике у меня было много мышей. И вот я частенько оставлял им корки хле-
ба или косточки, вокруг которых мышки поднимали с  самого  раннего  утра
отчаянную возню. Просыпаясь, я обыкновенно лежал с открытыми  глазами  в
постели и наблюдал игру этих зверьков. В жизни моей мне  пришлось  поря-
дочно поголодать и я очень хорошо понимал,  какое  большое  удовольствие
доставляют эти корки хлеба голодным мышатам.
 
   На завтра после описанного собрания я проснулся около пяти утра.  Так
как уснуть я уже больше не мог, я стал думать о вчерашнем собрании. Вне-
запно вспенил я о брошюрке, которую мне сунули в руки. Я поискал книжеч-
ку и решил тут же прочесть ее. Это была небольшая  брошюра.  Автором  ее
был тот рабочий, который дал мне ее. В брошюре он описывал, каким именно
путем ему удалось из хаоса марксистских и профсоюзных фраз  вернуться  к
национальным идеям. Отсюда и заголовок книжки: "Мое политическое пробуж-
дение". Начав читать, я одолел ее сразу до  самого  конца.  Ведь  книжка
описывала нечто совершенно аналогичное тому, что мне самому пришлось пе-
режить 12 лет назад. Непроизвольно передо мной опять прошло в очень  жи-
вой форме мое собственное прошлое. В течение дня  я  еще  несколько  раз
вспомнил содержание прочитанного. Затем я стал уже было забывать о  бро-
шюре, как вдруг через несколько дней получил открытку, в которой мне со-
общали что я принят в члены "немецкой рабочей партии". В  открытке  меня
просили сообщить, как отнесусь я к этому, и с этой целью  приглашали  на
ближайшее собрание комитета партии, которое должно состояться в  ближай-
шую среду.
 
   Конечно я был немало удивлен таким способом "вербовки" членов в новую
партию и сначала не знал, досадовать или смеяться  по  этому  поводу.  Я
ведь подумывал больше всего о создании своей собственной партии и ни ка-
пельки не собирался вступать в уже готовую партию. Об этом последнем  не
могло быть и речи.
 
   Я совсем было уже собрался поспать письменный ответ этим господам, но
тут победило любопытствами я решил в назначенный день всетаки  пойти  на
собрание, чтобы изложить устно мои мотивы.
 
   Наступила среда. Собрание  назначено  было  в  пивной  "Розенбад"  на
Хернштрассе - очень бедный трактирчик, в который редко ктолибо забредал.
Впрочем в 1919 г. и в более богатых ресторанах было очень голодно и неу-
ютно. Но ресторанчика "Розенбад" я до сих пор не знал вовсе.
 
   Пройдя через плохо освещенную столовую, в которой не  было  ни  одной
живой души, я нашел боковую дверь и вошел в комнатку,  где  должно  было
происходить "заседание". При плохом освещении испорченной газовой  лампы
за столом сидело 4 молодых человека, в том числе и  знакомый  мне  автор
брошюры, который тотчас же радостно приветст