и  бы
на тебя, ругали, грязнили, клеветали, проклинали, преследовали бы  тебя.
Кто по-настоящему борется против этих худших врагов нашего народа, злей-
ших врагов всего арийского человечества и всей общечеловеческой культуры
- против того, конечно, еврейская раса неизбежно будет рвать и метать.
 
   Если именно эти взгляды проникнут в плоть и кровь наших  сторонников,
движение наше станет непоколебимым и непобедимым.
 
14. Наше движение должно систематически воспитывать чувство 
уважения к выдающейся личности. Наше движение никогда не должно 
забывать, что одаренная личность является главным двигателем про- 
гресса, что каждая великая идея и каждое великое действие суть 
только продукт творческой силы человека, что чувство преклонения 
перед величием крупной личности есть не только справедливая дань, 
создаваемая человеку, но и нечто такое, что объединяет многих людей 
в одном действии. 
 
   Величие личности нельзя заменить ничем. Ее не заменишь ничем, особен-
но в том случае, когда она олицетворяет культурно-творческий элемент,  а
не просто организационно-механический фактор. Как нельзя заменить  вели-
кого художника, успевшего закончить свою картину только наполовину,  так
нельзя заменить и великого поэта, мыслителя,  великого  государственного
деятеля и великого полководца, ибо деятельность всех этих людей есть ис-
кусство. Их дарование есть дар божией милостью, а не  результат  механи-
ческой учебы.
 
   Все самые великие перевороты  и  завоевания  на  земле,  все  великие
культурные события и бессмертные дела  в  области  государственного  ис-
кусства и т. д., - все это на вечные времена неразрывно  связано  с  тем
или другим отдельным именем, являющимся воплощением  этих  великих  дел.
Отказаться от преклонения перед великим человеком означает отказаться от
использования  всей  той  грандиозной   притягательной   силы,   которая
свойственна всем великим деятелям на этой земле.
 
   Евреи лучше всех понимают эту истину. Крупные деятели еврейского  ла-
геря "велики" только в разрушительной работе, в  борьбе  против  челове-
чества и его культуры. И тем не менее евреи делают из них полубогов. Ес-
ли же народы захотят воздать должное своим действительно великим  деяте-
лям, евреи немедленно подымут крик, что это недостойный  "культ  личнос-
ти".
 
   Если тот или другой народ стал настолько трусливым, что поддался это-
му нахальству и наглости евреев, это значит, что  он  отказался  от  ис-
пользования самых выдающихся сил, которыми он располагает. Ибо сила наша
заключается не в уважении к голой "массе", а в поклонении гению, в  том,
чтобы стараться подняться до его идей.
 
   Когда люди надламываются и начинают впадать в отчаяние, именно  тогда
им больше всего нужны великие гении. Именно тогда на бедных и несчастных
людей из прошлого глядят тени великих людей, сумевших стать борцами про-
тив нужды, позора, несчастий, сумевших показать людям дорогу к  счастли-
вой жизни.
   Горе народу, который стыдится обращать свои взоры за помощью к  вели-
ким людям!
 
   В первую полосу зарождения нашей партии движение  наше  больше  всего
страдало от того, что имена его вождей не были еще известны, что против-
ники не придавали движению серьезного значения. Это больше всего  мешало
нашему успеху. В эту полосу наши собрания состояли только из шести,  се-
ми, максимум восьми человек, и главная трудность заключалась в том, что-
бы именно этому небольшому кругу лиц внушить несокрушимую веру в великое
будущее нашего движения.
 
   Подумайте только. На наших собраниях присутствуют  шесть-семь  бедня-
ков, людей без имени. И вот эти-то люди должны взять на себя задачу  вы-
ковать великое движение, которое должно суметь сделать то, что  не  уда-
лось громадным массовым партиям, а именно: воссоздать  германское  госу-
дарство более могучее, более прекрасное, чем оно было когда-либо в прош-
лом. Если бы в ту пору на нас нападали, если бы нас  даже  только  стали
высмеивать, мы были бы уже счастливы, ибо самое тяжелое для нас было то,
что нас совершенно не замечали. От этого мы страдали в  ту  пору  больше
всего, в особенности я лично.
 
   Когда я вступил в этот небольшой кружок, конечно не могло быть еще  и
речи ни о партии, ни о серьезном движении. Я уже описал выше первые свои
впечатления от первых встреч с этим кружком. В ближайшие недели я еще  и
еще раз убедился в том, как печально положение этой так называемой  пар-
тии. Картина была действительно удручающая. Партия не имела в своем рас-
поряжении ничего, решительно ничего. И в то же  время  небольшая  партия
представляла собою парламент в миниатюре, т. е. как раз тот самый инсти-
тут, которому она объявила борьбу. В этой нашей маленькой партии вопросы
тоже решали большинством голосов. И в то время как в настоящих парламен-
тах люди до хрипоты в течение целых месяцев спорили  по  поводу  все  же
значительных проблем, в нашем маленьком кружке бесконечно препирались по
вопросу о том, как ответить на то или другое несчастное письмишко.
 
   Более широкие круги народа конечно совершенно не имели  представления
о нашей тогдашней работе. Ни один человек в Мюнхене не знал нашу  партию
даже только по имени, если не считать полудюжины  ее  сторонников  и  их
немногих знакомых.
 
   Каждую среду в одном из небольших мюнхенских кафе собирался, так  на-
зываемый комитет. Раз в неделю происходили дискуссионные вечера.  И  так
как весь состав членов "партии" исчерпывался составом комитета,- то люди
конечно были одни и те же. Задача заключалась теперь в том, чтобы  выйти
за пределы небольшого кружка, завоевать хоть некоторое количество  новых
сторонников. А еще важнее было каким угодно способом вделать сколько-ни-
будь известным наше движение в более широких кругах.
   С этой целью мы прибегали к следующей технике. Раз в месяц, а затем и
раз в две недели мы пытались созывать  "собрания".  Приглашение  на  эти
собрания мы писали от руки, затем на пишущей машине, и вначале сами раз-
давали эти приглашения. Каждый из нас обращался к своим личным  знакомым
и убеждал их явиться на собрание.
 
   Результаты были очень жалкие.
 
   Я отлично помню, как я сам лично в эту пору  раздал  около  80  таких
приглашений и как вечером мы сидели в помещении собрания и с нетерпением
ждали прихода "масс".
 
   Наступило время собрания. Мы прождали еще лишний час и  -  никого  не
дождались. "Председателю" пришлось открыть "собрание" при  тех  же  семи
посетителях.
 
   Затем мы перешли к тому, что стали размножать свои приглашения в  од-
ной конторе пишущих машин. Успех выразился в том, что на ближайшие  соб-
рания стало приходить на несколько человек больше. Медленно и постепенно
выросло количество посетителей до 11, 13. затем 17, 23 и наконец 34  по-
сетителей.
 
   Собрав крохотные суммы в нашем небогатом  кругу,  мы  наконец  смогли
дать первое объявление о собрании в газете, а именно, в тогдашнем  неза-
висимом органе "Мюнхенский наблюдатель". Успех  оказался  поразительным.
Мы назначили собрание в погребе мюнхенской Придворной пивной (не  смеши-
вать с большим залом этой пивной) - в небольшом помещении, вмещавшем  не
более 130 человек. Мне лично это помещение казалось тогда большим залом,
и каждый из нас боялся, удастся ли в этот вечер  заполнить  посетителями
такое "громадное" помещение.
 
   В 7 часов вечера в помещении было 111 человек, и, мы  открыли  собра-
ние.
 
   Вводный доклад прочитал один мюнхенский профессор. Мне же  предстояло
выступить вторым докладчиком - впервые на публичном собрании.
 
   Тогдашний наш председатель партии, г. Харер, считал все это предприя-
тие очень рискованным. Этот в высокой степени  порядочный  господин  был
твердо убежден в том, что я, Гитлер, обладаю очень разносторонними  спо-
собностями, но не обладаю только одной, а именно - не являюсь  оратором.
Разубедить его в этом не было никакой возможности и впоследствии.
 
   Тем не менее он оказался неправ.
 
   На этом собрании мне было предоставлено слово на 20 минут. Я  говорил
полчаса. И то, что я раньше только инстинктивно чувствовал, то было  те-
перь доказано на практике: говорить я умею! В конце моей получасовой ре-
чи слушатели были совершенно наэлектризованы. Их  энтузиазм  для  начала
выразился в том, что на мой призыв поддержать движение  материально  тут
же на месте было собрано 300 марок. Это сняло у нас гору с плеч.  Нищета
нашей партии в эту пору была так велика, что у нас не было средств, что-
бы напечатать первые тезисы, не говоря уже о том, чтобы печатать воззва-
ния. Теперь был создан первый маленький фонд, который давал  возможность
покрыть хотя бы самые необходимые расходы.
 
   Но успех этого первого более крупного собрания имел  значение  еще  в
другом отношении.
 
   В ту пору я предпринял первые шаги, чтобы ввести  в  состав  комитета
некоторое количество более свежих молодых сил. В течение военных  лет  я
завязал дружественные связи с большим количеством  верных  товарищей.  И
вот под моим влиянием эти люди начали вступать в ряды  нашего  движения.
Это были все энергичные молодые люди, привыкшие к дисциплине и  вынесшие
из военной службы то мнение, что невозможного на свете нет, стоит только
как следует захотеть.
 
   Насколько такой приток свежей крови был нам действительно  необходим,
я смог убедиться уже через несколько недель совместной работы.
 
   Тогдашний первый председатель нашей партии, г. Харер был  журналистом
и для журналиста обладал достаточно разносторонним  образованием.  Но  у
него был один большой недостаток, крайне важный для партийного вождя: он
не был массовым оратором. Он работал очень прилежно и добросовестно,  но
у него не было большого размаха; может быть, это тем и объяснялось,  что
он не был крупным оратором. Господин Дрекслер, являвшийся тогда  предсе-
дателем местной мюнхенской группы, был рабочий. Большого ораторского да-
рования у него тоже не было, кроме того, он не был  и  солдатом.  Он  не
служил на военной службе, не был мобилизован и во время  войны.  Человек
он был физически слабый и недостаточно решительный, и ему нехватало  как
раз тех данных, которые необходимы для того, чтобы оказывать  закаляющее
влияние на мягкие натуры. Таким образом оба председателя сделаны были не
из того материала, который нужен людям, чтобы внушать фанатическую  веру
в победу движения, будить железную энергию и, если нужно, с грубой реши-
мостью устранять с дороги все препятствия, мешающие  росту  новой  идеи.
Для этого нужны были люди соответствующих физических и идейных  качеств,
люди, которые усвоили себе те военные добродетели, которые можно  харак-
теризовать так: быстры и ловки как гончие, упруги  и  упорны  как  кожа,
тверды и несгибаемы, как крупповская сталь.
 
   Я сам в ту пору больше всего еще был солдатом В течение шести лет во-
енной службы во мне выработались привычки, которые как и сама  тогдашняя
внешность моя должны были казаться довольно чуждыми этому кружку. Я тоже
разучился понимать смысл слов: "это невозможно", "это не  удастся",  "на
это нельзя рискнуть", "это еще слишком опасно" и т.п.
 
   Конечно затеянное нами дело действительно было очень опасно. Во  мно-
гих местностях Германии в 1920 г. собрание национальнонастроенных людей,
открыто апеллирующих к широким массам, бьете, попросту говоря,  еще  не-
возможным. Участников таких собраний просто избили бы и  разогнали.  Для
этого не требовалось больших усилий. В те времена даже большие  массовые
собрания буржуазных партий разбегались при появлении дюжины коммунистов,
как зайцы от собак. Но господа красные  сами  превосходно  знали,  сколь
безвредно и невинно было большинство тогдашних собраний буржуазных  пар-
тий, больше похожих на скучные  клубы  развлечений.  Преследовать  такие
безвредные собрания красные не давали себе труда. Зато они особенно бес-
пощадно обрушивались на такие собрания, которые  казались  им  опасными.
Тут они прежде всего пускали в ход самое надежное  оружие  -  насилие  и
террор.
 
   Самыми ненавистными для этих марксистских обманщиков неизбежно должны
были явиться те люди, которые поставили себе сознательной  задачей  выр-
вать широкие массы народа из-под монополистического влияния марксистских
еврейско-биржевых партий и вернуть эти массы под знамена нации. Уже одно
название "немецкая рабочая партия" раздражало этих господ  до  последней
степени. Нетрудно было понять, что при первом же удобном случае нам при-
дется встретиться в серьезном бою с этими, тогда еще пьяными  от  победы
марксистскими шайками.
 
   В узком кругу нашей тогдашней партии сильно побаивались этого  столк-
новения. Люди боялись, что нас побьют. Отсюда стремление поменьше высту-
пать на публичной арене. Люди опасались, что первое же наше собрание бу-
дет сорвано и что это может привести к гибели все движение. Мне было не-
легко убедить коллег, что этого столкновения не следует  избегать,  что,
напротив, надо идти навстречу ему и запасаться тем оружием, которое одно
только является защитой против насильников. Террор можно сломить  только
террором, а не духовным оружием. Исход первого же  собрания  усилил  мою
позицию. Теперь явилась уже решимость созвать второе, более крупное соб-
рание.
 
   Около октября 1918 г. в пивной "Эберл" состоялось второе более  круп-
ное по размерам собрание. Тема: Брест-Литовск и Версаль. Докладчиков бы-
ло целых четыре. Я лично говорил около часа и имел больший успех, нежели
на предыдущем собрании. Посетителей было несколько больше 130. Не  обош-
лось без попытки сорвать собрание, но мои коллеги раздавили эту  попытку
в зародыше. Скандалистов спустили с лестницы, изрядно избив их.
 
   Две недели спустя, в том же помещении состоялось следующее  собрание.
Число посетителей было уже за 170, - для  данного  помещения  достаточно
большая аудитория. Я выступал опять, и опять мой успех был больше преды-
дущего.
 
   Я стал настаивать на том,  что  нужно  устроить  собрание  в  гораздо
большем зале. Наконец нам удалось найти такой зал в другом конце города.
Это был ресторан "Германская империя" на Дахауэрштрассе. На  это  первое
собрание в новом помещении народу пришло поменьше: около 140 человек.  В
комнате опять начались колебания. Наши вечные пессимисты начали  утверж-
дать, что мы устраиваем собрания "слишком"  часто.  В  комитете  здорово
поспорили. Я защищал ту точку зрения, что в  таком  большом  городе  как
Мюнхен с его 700 тысяч жителей можно бы устраивать и десять  собраний  в
неделю. Я убеждал товарищей не поддаваться упадку настроения после  пер-
вой же маленькой неудачи, доказывал, что избранный нами путь единственно
правильный и что, если мы будем настойчивы, то успех  придет  наверняка.
Вообще вся зима 1919/20 г. сплошь была посвящена тому, чтобы внушить то-
варищам веру в непобедимую силу нашего молодого движения и  поднять  эту
веру до той степени фанатизма, который двигает горами.
 
   Ход и исход следующего собрания сразу же оправдали мою точку  зрения.
Число посетителей опять поднялось до 200 с лишним, внешний успех  орато-
ров был велик, и в финансовом отношении мы также  получили  хорошие  ре-
зультаты.
 
   Тотчас же я стал настаивать на устройстве  следующего  собрания.  Оно
состоялось менее чем через две недели, и на него пришло уже 270 человек.

   Спустя две недели мы уже в седьмой раз пригласили в то  же  помещение
всех наших друзей и сторонников. Пришло более 400 человек, и зал  уже  с
трудом мог вместить всех желающих.
 
   В эту именно пору происходило внутреннее формирование нашего молодого
движения. В нашем небольшом кругу дело  частенько  доходило  до  крупных
споров. С разных сторон - как это, увы, бывает и в нынешние  дни  -  нас
критиковали за то, что мы называем наше молодое движение "партией". Я  в
этом взгляде всегда видел и вижу сейчас узость умственного  кругозора  и
полную непрактичность тех, кто так говорит. С этой критикой всегда  выс-
тупали и выступают те, кто не умеет отделить внешнее от внутренней  сути
и кому хотелось бы непременно навязать нашему  движению  возможно  более
Громко звучащее имя, заимствованное непременно из очень древней эпохи.
 
   Нелегко было мне тогда убедить людей в том, что всякое движение,  ка-
кое бы название оно себе ни присвоило, всегда будет являться только пар-
тией вплоть до того момента, пока цели этого движения  не  воплотятся  в
жизнь.
 
   Если тот или другой деятель привержен  к  определенной  смелой  идее,
осуществление которой он считает полезным для всего человечества, то  он
начнет с того, что будет искать себе сторонников, которые были бы готовы
вместе с ним бороться за его идею. И если даже задача данного деятеля  и
представляемого им движения предполагает  уничтожение  всяких  партий  и
ликвидацию всякого раздробления нации, - все равно начать  приходится  с
образования новой партии, которая будет существовать вплоть до того  мо-
мента, когда провозглашенная ею цель осуществится в жизни. И  если  наши
.старомодные народнические (фелькише) теоретики, которые  сильны  только
на словах, но никогда не умели достигать практических успехов,  пытались
наделить партию очень пышными названиями, то дело от этого  ни  капельки
не менялось. Это только игра в словечки и фокусничество.
 
   Напротив!
   Если что и противоречит народническому (фелькише) пониманию в  лучшем
смысле этого слова, так это именно швыряние пышными названиями,  к  тому
же заимствованными из старогерманского периода нашей истории и совершен-
но неподходящими к современности. Такие совершенно никчемные  попытки  к
сожалению имели место очень часто.
 
   Вообще и в те времена и в более поздний период мне не раз приходилось
предостерегать друзей против этих народнических школяров,  которые  дать
движению ничего не могут, но зато обладают самомнением совершенно  неве-
роятным. Молодому движению может очень сильно повредить приток в его ря-
ды таких людей, которые приносят ему только заверение в том, что они вот
уже 30 или 40 лет защищают "ту же" идею. В конце концов,  если  люди  30
или 40 лет боролись за, так называемую, идею и не имели при этом ни  ма-
лейшего реального успеха; если они не только не завоевали  победу  своей
идее, но не сумели помешать победе противоположной идеи, - то  ведь  это
лучшее доказательство того,  что  эти  люди  никуда  не  годятся.  Самая
большая опасность заключается в том, что такие натуры не  склонны  стать
просто рядовыми членами партии, а претендуют на роль вождей. На эту роль
по их мнению дает им полное право их давняя деятельность. Но горе  моло-
дому движению, если оно попадает в такие руки. Если тот или другой  ком-
мерсант в течение 40 лет подряд умел только систематически  губить  свое
предприятие, то ведь всякий поймет, что такому человеку не следует пору-
чать организовывать новое предприятие. То же самое приходится сказать  о
древних народнических (фелькише)  Мафусаилах,  которые  в  течение  нес-
кольких десятилетий умели только губить великую идею и  приводить  ее  к
окостенению.
 
   Лишь немногие из этих людей приходили в ряды нашего нового  движения,
чтобы действительно честно служить ему. Большинство же пробиралось в на-
ши ряды для того, чтобы продолжать тянуть свою собственную волынку и по-
лучить возможность проповедывать свои прежние старинные идеи. Ну, а  что
это были за идеи, это даже трудно пером описать.
   Самым характерным для этих натур является то, что у них всегда на ус-
тах примеры из эпохи старогерманского героизма, что они постоянно болта-
ют о седой старине, о мечах и панцирях, каменных топорах и т. п.,  а  на
деле являются самыми  отъявленными  трусами,  каких  только  можно  себе
представить. Размахивая в воздухе зазубренными жестяными мечами, натяги-
вая на себя страшную шкуру медведя и напяливая на голову самый  страшный
головной убор, они для текущего дня проповедуют борьбу  посредством  так
называемого "духовного оружия" и разбегаются  как