ка, которая вовсе не считает нужным чему-либо еще доучиваться по
той простой причине, что у нее нет  не  только  понимания  необходимости
этого, но нет и самой скромной дозы желания.
 
   Ни один из этих народных представителей никогда добровольно не  приз-
нает правоту другого и никогда не отдаст своих сил для борьбы  за  дело,
защищаемое его коллегой. Нет,  никогда  он  этого  не  сделает,  за  тем
единственным исключением, когда ему кажется, что, совершив  такой  пово-
рот, он лучше обеспечит свой мандат в парламенте следующего созыва. Лишь
тогда, когда все воробьи на крышах чирикают о том, что ближайшие  выборы
принесут победу другой партии, столпы прежней партии, украшавшие  ее  до
сих пор, мужественно перебегут в другой лагерь, т. е. лагерь той  партии
или того направления, которое по их расчетам должно завоевать более  вы-
годную позицию. Совершая этот поворот, эти беспринципные господа конечно
не поскупятся наговорить бездну фраз "морального" содержания. Обычно так
и происходит: когда народ отворачивается от какой-либо партии  настолько
решительно, что всякому ясно, какое уничтожающее поражение  ожидает  эту
партию, тогда начинается великое бегство. Это парламентские крысы  поки-
дают партийный корабль.
 
   Бегство это вытекает не из велений совести, оно происходит не по доб-
рой воле, нет, оно простой результат той "прозорливости", которая позво-
ляет этакому парламентскому клопу как раз вовремя покинуть ставшее нена-
дежным место для того, чтобы достаточно своевременно  усесться  в  более
теплой постели другой партии.
   Говорить перед такой "аудиторией" поистине означает метать бисер  пе-
ред известными животными. Право в этом нет никакого расчета.
   Результат не может не быть ничтожным.
 
   Так оно и случилось. Депутаты немецкой национальной партии могли над-
рываться до хрипоты, все равно никакого влияния их речи не оказывали.
 
   Пресса же или совершенно замалчивала их или так  извращала  их  речи,
что нельзя было уловить никакой связи, а порой эти речи преподносились в
таком искаженном виде, что общественное  мнение  получало  очень  плохое
представление о намерениях новой буржуазии. Все равно, что бы ни говори-
ли отдельные депутаты, широкая публика узнавала только то, что можно бы-
ло об их речах прочесть в газетах, а "изложение" их речей в прессе  было
такое, что речи казались только нелепыми, если не хуже. Ну, а их  непос-
редственная аудитория состояла только из каких-нибудь 500  парламентари-
ев. Этим сказано все.
 
   Самое плохое однако было следующее:-
   Всенемецкое национальное движение лишь тогда  могло  рассчитывать  на
успех, если бы оно с самого начала поняло, что дело должно идти не прос-
то о создании новой партии, а о выработке нового миросозерцания.  Только
новое миросозерцание могло найти в себе достаточно сил, чтобы победить в
этой исполинской борьбе. Чтобы руководить такой борьбой, нужны самые яс-
ные, самые мужественные головы.
 
   Если борьбой за то или другое миросозерцание не руководят  готовые  к
самопожертвованию герои, то в ближайшем будущем движение не найдет и от-
важных рядовых бойцов. Кто борется за свое собственное существование,  у
того немного остается для общего блага.
 
   Для того чтобы создать эти предпосылки, необходимо, чтобы каждый  по-
нимал, что честь и слава ждут сторонников нового движения лишь  в  буду-
щем, а в настоящем это движение никаких личных благ дать не  может.  Чем
больше то или другое движение будет раздавать  посты  и  должности,  тем
большее количество сомнительных людей устремится  в  этот  лагерь.  Если
партия эта имеет большой успех, то ищущие  мест  политические  попутчики
зачастую наводняют ее в такой мере, что старый честный  работник  партии
иногда просто не может ее узнать, а  новые  пришельцы  отвергают  самого
этого старого работника как теперь уже ненужного и "непризванного" Это и
означает, что "миссия" такого движения уже исчерпана.
 
   Как только немецкое  национальное  движение  связало  свою  судьбу  с
судьбой парламента, у него вместо вождей и бойцов тоже оказались "парла-
ментарии". Этим немецко-национальная партия опустилась до уровня обычных
повседневных политических партий и потеряла ту силу, которая  необходима
для того, чтобы в ореоле мученичества идти навстречу трагической судьбе.
Вместо того, чтобы организовать борьбу, деятелям партии  теперь  остава-
лось тоже только "выступать" и "вести переговоры". И что же -этот  новый
парламентарий в течение короткого времени тоже пришел к той  мысли,  что
самой возвышенной (ибо менее рискованной) обязанностью его является  за-
щита нового миросозерцания так называемыми "духовными" средствами парла-
ментского красноречия; что это во всяком случае будет спокойнее,  чем  с
опасностью для собственной жизни бросаться в борьбу, исход которой неиз-
вестен и ничего особенно хорошего принести не может.
 
   Пока вожди сидели в парламенте, сторонники партии за  стенами  парла-
мента ждали чудес, а чудеса эти не наступали и,  конечно,  наступить  не
могли. Скоро люди стали терять терпение. То,  что  говорили  собственные
депутаты, ни в коей мере не соответствовало ожиданиям  избирателей.  Это
было вполне понятно, ибо враждебная пресса делала абсолютно все  возмож-
ное, чтобы помешать народу составить  себе  правильное  представление  о
выступлениях депутатов немецко-национальной партии в парламенте.
 
   В то же время происходил и другой процесс. Чем больше народные предс-
тавители приобретали вкус к более мягкой форме "революционной" борьбы  в
парламенте и в ландтагах, тем менее оказывались они готовыми пойти назад
в широкие слои народа и заняться опять более опасной просветительной ра-
ботой. Массовые народные собрания отступали все больше на задний план, а
между тем это единственный путь,  дающий  возможность  непосредственного
воздействия на массу и тем самым завоевания значительных  кругов  народа
на свою сторону.
 
   Трибуна парламента все больше и больше оттесняла на задний план  залы
народных собраний. Вместо того, чтобы говорить с народом, депутаты заня-
ты были излияниями перед так называемыми избранными. Все это и приводило
к тому, что немецкое национальное движение все больше  переставало  быть
народным движением и упало до уровня более или менее обыкновенного  клу-
ба, где велись академические споры.
 
   Пресса распространяла о партии самые плохие представления. Представи-
тели партии уже не старались на больших народных собраниях  восстановить
истину и показать действительные цели партии. В конце концов дело сложи-
лось так, что слова "немецкое национальное движение"  стали  вызывать  в
широких кругах народа насмешку.
 
   Пусть запомнят это все тщеславные писаки нашего времени: великие  пе-
ревороты в этом мире никогда не делались при помощи пера.
 
   Нет, перу предоставлялось только теоретически обосновать  уже  совер-
шившийся переворот.
 
   Испокон веков лишь волшебная сила устного слова  была  тем  фактором,
который приводил в движение великие исторические лавины как  религиозно-
го, так и политического характера.
 
   Широкие массы народа подчиняются прежде  всего  только  силе  устного
слова. Все великие движения являются народными движениями. Это -  вулка-
ническое извержение человеческих страстей  и  душевных  переживаний.  Их
всегда вызывает к жизни либо суровая богинянужда,  либо  пламенная  сила
слова. Никогда еще великие движения - не были продуктами лимонадных  из-
лияний литературных эстетов и салонных героев.
 
   Повернуть судьбы народов может только сила горячей страсти. Пробудить
же страсти других может только  тот,  кто  сам  не  бесстрастен.  Только
страсть дарит избранным ею такие слова, которые как ударами молота раск-
рывают ворота к сердцам народа. Кто лишен страстности, у кого уста сомк-
нуты, того небеса не избрали вестником их воли.
 
   Человеку, который является только писателем, можно сказать, что пусть
он сидит за столом со своей чернильницей  и  занимается  "теоретической"
деятельностью, если только у него имеются для этого соответствующие спо-
собности; вождем же он не рожден и не избран.
 
   Всякому движению, ставящему себе большие цели,  нужно  поэтому  самым
тщательным образом добиваться того, чтобы оно не теряло связи с широкими
слоями народа.
 
   Такое движение должно каждую проблему рассматривать в первую  очередь
именно под этим углом зрения. Все его решения должны  определяться  этим
критерием.
 
   Такое движение должно далее систематически избегать всего  того,  что
может уменьшить или даже только ослабить его влияние на массу. И это  не
из каких-либо "демагогических" соображений. Нет. Этим надо  руководство-
ваться по той простой причине, что без могучей силы  народной  массы  ни
одно движение, как бы превосходны и благородны ни были его намерения, не
может достичь цели.
 
   Пути к нашей цели определяются жесткой необходимостью. Кто  не  хочет
идти неприятными путями, тому приходится просто напросто  отказаться  от
своей цели. Это не зависит от наших добрых желаний.
   Так уж устроен наш грешный мир.
 
   Всенемецкое национальное движение перенесло центр тяжести своей  дея-
тельности в парламент, а не в народ, именно поэтому вышло так,  что  оно
отказалось от своего будущего ради успехов минуты.
 
   Это движение избрало более "легкие" пути, но именно поэтому оно  ока-
залось недостойным своей конечной победы.
 
   В Вене я продумал эти проблемы самым основательным образом и пришел к
тому выводу, что именно в этом была основная причина краха немецко-наци-
онального движения. Для меня это было тем более  печально,  что  в  моих
глазах это движение призвано было безраздельно руководить борьбой за де-
ло немецкого народа.
 
   Обе ошибки, приведшие к гибели немецкое национальное движение,  нахо-
дились в тесной связи друг с другом. Недостаточное понимание  того,  что
является подлинно движущей силой больших переворотов, привело  к  непра-
вильному пониманию значения широкой массы народа; отсюда - недостаточный
интерес к социальным вопросам, недостаточная борьба за душу низших слоев
нации, но отсюда же и преувеличенная оценка парламента.
   Если бы эта партия поняла, какая невиданная сила  заложена  именно  в
народной массе как носительнице революционной борьбы, то  партия  совер-
шенно по-иному повела бы всю свою работу и пропаганду. Тогда партия  пе-
ренесла бы центр тяжести своей деятельности в предприятия и на улицу,  а
вовсе не в парламент.
 
   Но и третья ошибка партии в последнем счете заложена также в  непони-
мании значения массы, в непонимании того, что сильные духом люди  должны
дать массе толчок в определенном направлении, а потом уже сама масса по-
добно маховому колесу  усиливает  движение  и  дает  ему  постоянство  и
упорство.
 
   Немецкое национальное движение повело систематическую борьбу с  като-
лической церковью. Это в свою очередь объясняется тоже  только  недоста-
точным пониманием народной психологии.
   Причины резкой борьбы новой партии против Рима были таковы:
   Когда дом Габсбургов окончательно решился превратить Австрию  в  сла-
вянское государство, все средства показались ему для этого хороши.  Бес-
совестная династия поставила на службу этой новой "государственной идее"
также религиозные учреждения.
 
   Для этого династия стала использовать также чешских священников, видя
в них тоже одно из подходящих орудий славянизации Австрии.
 
   Дело происходило приблизительно следующим образом: В  чисто  немецкие
общины назначались священники-чехи. Эти последние систематически и неук-
лонно проводили чешскую политику, ставя интересы  чехов  выше  интересов
церкви. Чешские приходы таким образом становились ячейками  разнемечива-
ния страны.
 
   Немецкое духовенство к сожалению оказалось совершенно бессильным про-
тивостоять этому. Оно не только неспособно было само повести аналогичную
наступательную кампанию, оно не в состоянии было даже и к оборонительной
политике. Так обошли немцев с тыла. Злоупотребления  религией  на  одной
стороне, неспособность оказать какое бы то ни было  сопротивление  -  на
другой, приводили к тому, что немцы вынуждены были медленно,  но  непре-
рывно отступать.
   Так обстояло дело в малом. Но и в большом положение было такое же
   Антинемецкие попытки Габсбургов не встречали отпора и в высшем  духо-
венстве. Защита самых элементарных прав немцев все больше  отступала  на
задний план.
 
   Общее впечатление получалось такое, что  здесь  дело  идет  о  созна-
тельном и грубом попирании интересов немецкого народа, совершаемом като-
лическим духовенством как таковым.
 
   Получалось так, что церковь не только отворачивается от немецкого на-
рода, но прямо переходит на сторону его врагов. Шенерер же  считал,  что
главная причина всего этого заложена в  головке  католитической  церкви,
находящейся вне Германии. По его мнению уже  из  одного  этого  вытекало
враждебное отношение руководящих кругов католической  церкви  к  чаяниям
нашего народа.
 
   Так называемые культурные проблемы отступали при этом  почти  целиком
на задний план, как и во всем в тогдашней Австрии. Для немецкого  нацио-
нального движения решающим было тогда не отношение каталитической  церк-
ви, скажем, к науке и т. п., а более всего и прежде всего то, что она не
защищала прав немецкого народа и оказывала постоянное предпочтение домо-
гательствам и жадности славян.
 
   Георг Шенерер был человек последовательный, он ничего не делал  напо-
ловину. Он открыл кампанию против церкви в полном убеждении, что  только
таким путем можно еще спасти немецкий народ. Движение за эмансипацию  от
влияния римской церкви казалось ему самым верным путем к цели, самым мо-
гучим снарядом, направленным против крепости врага. Если  бы  этот  удар
оказался победоносным, то это означало бы, что и в  Германии  печальному
расколу церкви был бы положен конец и что внутренние силы германской им-
перии и всей немецкой нации выиграли бы благодаря этому чрезвычайно мно-
го.
 
   К сожалению ни предпосылки, ни выводы не были  правильны.  Верно  то,
что сила сопротивления немецкого католического духовенства в области на-
циональной борьбы была несравненно меньше силы сопротивления  их  коллег
не немецкого и в особенности чешского происхождения.
 
   Только люди невежественные могли не понимать того, что немецкому  ду-
ховенству и в голову не приходит взять на себя действительно смелую  за-
щиту немецких интересов.
 
   Однако только ослепленные люди могли не понимать того, что это обсто-
ятельство в первую очередь объясняется причинами общими  для  всех  нас,
немцев: они заложены в нашей так  называемой  "объективности",  в  нашем
равнодушном отношении к проблемам нашей народности, как впрочем и к  не-
которым другим проблемам.
 
   Чешское духовенство относится вполне субъективно к  своему  народу  и
"объективно" к судьбам церкви. А немецкий священник наоборот: он  предан
со всей субъективностью церкви и остается  совершенно  "объективным"  по
отношению к своей нации. Это явление мы к несчастью наблюдаем среди  нас
и в тысячах других случаев.
 
   Это вовсе не только особое наследие католицизма. Нет,  эта  печальная
черта разъедает у нас почти все учреждения, в особенности  государствен-
ные и духовные.
 
   Попробуйте только сравнить, как относится наше чиновничество к попыт-
кам национального возрождения и как в аналогичном  случае  отнеслось  бы
чиновничество любого другого народа. Или посмотрите, как  относится  наш
офицерский корпус к чаяниям нашей нации. Разве можно  себе  представить,
чтобы офицерский корпус любой другой страны в мире занял бы такую же по-
зицию и стал бы прятаться под сенью фраз об "авторитете государства".  А
ведь у нас эти фразы за последние 5 лет стали чем-то само собою разумею-
щимся и считаются даже похвальными. Ну,  а  возьмите  еврейский  вопрос.
Ведь и католики и протестанты занимают у нас по отношению к  нему  пози-
цию, которая явно не соответствует ни чаяниям народа, ни  действительным
потребностям религии. Попробуйте сравнить позицию еврейского  раввина  в
вопросах, имеющих хотя бы самое малое значение для еврейства как расы, с
позицией громадного большинства нашего духовенства, - увы,  одинаково  и
католического и протестантского.
 
   Это явление мы можем наблюдать у нас постоянно, когда речь идет о за-
щите той или другой абстрактной идеи.
 
   "Государственный авторитет", "демократия", "пацифизм", "международная
солидарность" и т. д. - вот понятия, которые господствуют у нас и  кото-
рым придается такое прямолинейное и доктринерское истолкование, что  те-
ряется всякое здравое понимание действительно жизненных задач нации.
 
   Этот несчастный подход ко всем чаяниям нации под углом зрения  предв-
зятого мнения  убивает  всякую  способность  вдуматься  в  дело  глубоко
субъективно, раз это дело объективно противоречит доктрине. В конце кон-
цов отсюда получается полное извращение и целей и  средств.  Такие  люди
выскажутся против всякой попытки национального восстания только  потому,
что восстание предполагает насильственное устранение пусть хотя бы само-
го плохого и вредного правительства. Как же, ведь это было бы преступле-
нием перед "авторитетом государства". А в глазах такого жалкого фетишис-
та "государственный авторитет" является не средством  к  цели,  а  само-
целью. Для его жалкого умственного обихода этого жупела вполне достаточ-
но. Такие герои печального образа с негодованием  выскажутся,  например,
против попытки диктатуры, даже если бы  носителем  этой  последней  стал
Фридрих   Великий,   а   представителями   современного   парламентского
большинства оказались самые неспособные политические лилипуты  или  даже
просто недостойные субъекты. А почему? Да на том единственном основании,
что для таких "принципиальных" чудаков закон демократии более  священен,
чем великая нация. Такой сухарь станет на защиту самой ужасной  тирании,
губящей его собственный народ, только потому что в этой тирании в данный
момент воплощается "авторитет государства". И он откажется иметь что-ли-
бо общее с самым полезным для народа правительством, только  потому  что
оно не соответствует его представлениям о "демократии".
 
   Так и наш немецкий пацифист отнесется совершенно безразлично к самому
злодейскому насилию над его нацией - если даже насилие это  будет  исхо-
дить от злейших милитаристов, - только потому, что для изменения положе-
ния понадобилось бы оказать сопротивление, т. е. применить силу,  а  это
последнее, видите ли противоречит всему его представлению о духе мирного
сожительства. Интернационально настроенный немецкий социалист примет как
должное, если весь остальной мир совместными усилиями будет грабить его.
Он только с братскими чувствами распишется в  получении  соответствующих
ударов и никогда не подумает о том, что грабителей надо наказать или  по
крайней мере надо умерить их пыл. Никогда! А почему? Да единственно  по-
тому, что он - немец.
 
   Может быть это и печально, но это так. Чтобы побороть то  или  другое
зло, надо прежде всего установить и понять его.
 
   Это же относится и к тому равнодушию,  которым  отличается  известная
часть духовенства в деле защиты немецких чаяний.
 
   Это объясняется не его злой волей, не приказом, скажем, сверху.  Нет.
Эта недостаточная решимость  есть  результат  недостатков  национального
воспитания с молодых лет, а затем это есть продукт некритического подчи-
нения той или другой абстрактной идее, ставшей фетишем.
 
   Воспитание в духе демократии, интернационального социализма пацифизма
и т. д. приняло в наше время характер столь исключительный и столь, мож-
но сказать, субъективный, что оно подчиняет себе все и целиком предопре-
деляет взгляд на все окружающее. Что же касается отношения к  нации,  то
оно у нас с ранней молодости только чисто "объективное". Вот и  выходит,
что немецкий пацифист, субъективно