вызывало то обстоятельство, что мы на наших собраниях обраща-
лись к аудитории не со словами "милостивые государи и милостивые госуда-
рыни", а со словами: "соотечественники и соотечественницы". Ну, а  когда
узнали,' что в своей собственной среде мы друг друга величаем "партийны-
ми товарищами", то наш "марксизм" стоял уже вне  всяких  подозрений.  Не
раз мы прямо тряслись от смеха по поводу страхов этих буржуазных  зайцев
и их остроумных догадок насчет нашего происхождения, наших  намерений  и
наших целей.
 
   Красный цвет для наших плакатов мы избрали конечно не случайно, а  по
зрелом размышлении. Мы хотели этим как можно больше раздразнить красных,
вызвать у них возмущение и провоцировать их на то, чтобы они  стали  хо-
дить на наши собрания хотя бы только с целью срыва их. Нам  было  важно,
чтобы люди эти вообще пришли и чтобы часть их нас выслушала.
 
   Забавно было в эти годы наблюдать  колебания  и  беспомощность  наших
противников, не знавших какую же тактику выбрать по отношению к нам.
 
   Сначала красные предложили своим сторонникам не обращать на нас  вни-
мания и бойкотировать нас.
   Так рабочие, как правило, и поступали.  Но  с  течением  времени  от-
дельные рабочие все-таки стали просачиваться на наши собрания. И так как
число их становилось все больше, а впечатление, производимое нашим  уче-
нием на них, все сильнее, то вожаки все-таки стали нервничать и пришли в
беспокойство. В конце концов они стали приходить к  выводу,  что  просто
отмалчиваться неудобно и что к нам нужно применить террор.
 
   Теперь вожаки обращаются к "сознательным рабочим" с другим  призывом:
пусть они идут на наши собрания с тем, чтобы дать там  отпор  "реакцион-
но-монархической провокации"; пусть вожди национал-социалистов  познако-
мятся-де с кулаками честных пролетариев.
 
   В результате этого получалась уже иная картина. Уже за  три  четверти
часа начала собрания помещение обыкновенно переполнено рабочими.  Собра-
ние напоминает пороховой погреб, в любую минуту готовый взлететь на воз-
дух. Фитиль уже заряжен, и вот-вот раздастся взрыв. Однако на деле полу-
чалось иное. Рабочие приходили к нам как противники и враги, а уходили с
собрания если уже не как друзья, то по крайней мере как  люди,  призаду-
мавшиеся над правотой своего собственного учения. Постепенно картина еще
больше менялась в нашу пользу. Обыкновенно после трехчасового моего док-
лада вся аудитория - как друзья, так и недавние враги -  превращалась  в
единую воодушевленную массу друзей. Настроение  создавалось  такое,  что
противникам нельзя было уже и мечтать взорвать  собрание.  Тогда  вожаки
опять начинали трусить и переходили на сторону тех, которые раньше пред-
лагали не ходить на наши собрания. Опять в  рядах  марксистских  вожаков
укреплялось то мнение, что единственно правильной тактикой по  отношению
к нам будет бойкот наших собраний.
 
   Опять в течение некоторого  времени  сторонники  красных  переставали
приходить на наши собрания, но спустя короткое время игра опять  начина-
лась сначала.
 
   Полный запрет ходить на наши собрания не удавался. "Товарищи" все  же
приходили на них во все более и более  значительных  количествах.  Тогда
опять побеждали сторонники более радикальной тактики: наши собрания  на-
до-де во что бы то ни стало взрывать.
 
   Но вот проходят два, три, восемь, десять наших собраний; попытки сры-
ва не удаются, и каждый раз часть красных  переходит  на  нашу  сторону.
Тогда внезапно опять раздается старый пароль: "Пролетарии, товарищи, ра-
бочие и работницы, бойкотируйте собрания  этих  националсоциалистических
провокаторов!".
 
   Те же вечные колебания можно было наблюдать и в  красной  прессе.  То
пытаются нас замалчивать, то, убедившись, что это не  приводит  к  цели,
избирают противоположную тактику. Тогда начинают нас  склонять  во  всех
падежах каждый божий день. При этом рабочим  усердно  доказывают  прежде
всего, насколько смешны мы, национал-социалисты. Но скоро  вожаки  опять
убеждаются, что они только достигают противоположных результатов, ибо  у
многих рабочих естественно возникает  вопрос:  если  национал-социалисты
так смешны и ничтожны, то на кой же черт так много о них писать. У рядо-
вых рабочих начинает просыпаться любопытство. Тогда газеты красных  вне-
запно делают новый поворот: над нами уже не просто издеваются, а изобра-
жают нас как самых страшных преступников во всей истории человечества. В
красных газетах появляются десятки статей, имеющих задачей еще и еще раз
доказать преступность наших намерений. Затем пускают в ход  россказни  о
разных скандальных историях, от начала до конца, конечно, выдуманных. Но
скоро вожаки убеждаются, что и этот способ борьбы ни к чему не приводит.
По сути дела все это нам только помогало, ибо только приковывало  внима-
ние к нам и к нашему движению.
 
   Я уже и тогда считал: пусть они  нас  высмеивают  или  ругают,  пусть
изображают нас комедиантами или преступниками, лишь бы  только  они  по-
больше говорили о нас, лишь бы только рабочие  заинтересовывались  нашим
движением и начинали видеть в нас определенную сипу,  с  которой  раньше
или позже придется считаться.
 
   Что мы действительно представляем собою и чего мы  действительно  хо-
тим, с этим вожаки еврейской прессы в один прекрасный день  познакомятся
очень хорошо. В этом мы были вполне уверены.
 
   Если в то время дело однако не доходило до прямых срывов наших собра-
ний, то это в значительной мере  объясняется  прежде  всего  невероятной
трусостью господ вожаков красных. Их любимой тактикой было  посылать  на
наши собрания маленьких людишек, а самим дожидаться результатов затевае-
мого скандала на улице - недалеко от помещения, где происходит само соб-
рание.
 
   Обыкновенно мы бывали в курсе всех планов этих господ, вплоть до  де-
талей и подробностей. Это объясняется, во-первых, тем, что мы, исходя из
соображений целесообразности, нередко оставляли многих из своих  товари-
щей в красных организациях. А во-вторых, это объяснялось тем, что запра-
вилы красных по обыкновению не умели держать язык за зубами. Мы уже  го-
ворили о том, что у паев Германии вообще не умеют молчать. В данном слу-
чае болтливость приносила пользу национальному делу. Вожаки  красных  не
умели удержаться от того, чтобы сразу  не  разболтать  задуманных  гени-
альных планов. Курица, говорят, квохчет лишь тогда, когда она уже снесет
яйцо; вожаки же красных поступали наоборот. Будучи вполне в курсе планов
красных, мы всегда заблаговременно принимали нужные  меры,  и  посланным
ими агентам зачастую даже не приходило в голову,  что  они  очутятся  за
дверью еще раньше, чем попытаются начать скандал.
 
   Вся эта обстановка побудила нашу партию взять дело охраны своих  соб-
раний в собственные руки. Рассчитывать тут  на  официальную  полицейскую
охрану не приходится. Напротив. Официальные власти обычно действуют так,
что это идет на пользу только скандалистам. Чтобы помешать скандалу  по-
лиция обыкновенно прибегает к тому, что просто  закрывает  собрание.  Но
ведь этого только и нужно было красным. Практика нашей  полиции  в  этом
отношении представляет собою действительно предел беззакония. У нас  вы-
работался такой обычай. Если высокоуважаемая полиция узнает, что та  или
другая группа скандалистов хочет сорвать собрание,  полиция  не  считает
своим долгом задержать этих скандалистов,  а  просто-напросто  запрещает
самое собрание. Заурядный полицейский гений видит в этом предел государ-
ственной мудрости. Это называют у нас "превентивными мероприятиями, нап-
равленными к тому, чтобы помешать совершиться беззаконию".
 
   Что же получается? Любая кучка решительных бандитов всегда может  по-
мешать честным людям провести задуманное ими политическое  собрание.  Во
имя "тишины и порядка" государственная власть покорно  склоняется  перед
волей бандитов и "просит" честных политических деятелей  быть  настолько
снисходительными и "не провоцировать" бандитов. Если национал-социалисты
назначают ряд своих собраний, а профсоюзы  заявляют,  что  они  призовут
своих членов оказать сопротивление, то наша мудрая  полиция  не  считает
необходимым посадить под замок этих  шантажистов,  а  считает  за  благо
просто-напросто запретить наши собрания. Эти охранители закона  зачастую
бывали даже настолько бесстыдны, что не стеснялись  сообщать  нам  такие
вещи в письменном виде.
 
   Чтобы обезопасить свои собрания от возможных скандалов, мы должны бы-
ли поставить дело так, чтобы быть в состоянии уже в  зародыше  раздавить
всякие такие попытки.
 
   Кроме того мы считались еще и со следующим: любое  собрание,если  его
охраняет только полиция, уже тем самым дискредитируется в глазах широких
масс народа. То собрание, которое может состояться только благодаря уси-
ленной охране полиции, уже не может иметь притягательной силы для  масс.
Низшие слои народа примыкают лишь к тем, за кем  они  чувствуют  большую
собственную силу.
 
   Как человек мужественный скорее побеждает сердца женщин, так и  соот-
ветственная партия скорее побеждает сердца народа, нежели трусливая  ор-
ганизация, прячущаяся за спиной полиции.
 
   Это последнее соображение играло особенно большую роль в том, что на-
ша молодая партия сочла необходимым взвалить на свои  собственные  плечи
задачу охраны своих публичных собраний от террора противников .
 
   Дело охраны наших собраний мы построили на следующих двух принципах :

   1. На энергичном и психологически правильном руководстве собранием.
 
   2. На создании специальных отрядов, имеющих задачей охрану порядка на
наших собраниях.
 
   Когда мы, национал-социалисты, в ту пору устраивали собрания, то  хо-
зяевами на наших собраниях были мы и никто другой. Что именно мы являем-
ся неограниченными хозяевами в зале, это мы давали  чувствовать  собрав-
шимся непрерывно каждую минуту. Наши противники превосходно  знали,  что
если кто-либо посмеет прибегнуть к провокации, он немедленно вылетит  за
дверь, и что если нас будет всего даже 10 человек на полтысячи, все рав-
но мы не остановимся ни перед чем. Обычно тогда - особенно вне Мюнхена -
на наших собраниях и господствовала такая пропорция: 10-15  национал-со-
циалистов на 500-700 слушателей. И тем не менее ни  одна  провокация  на
наших собраниях не могла оставаться безнаказанной. Посетители наших соб-
раний твердо знали, что мы лучше дадим убить себя, нежели  капитулируем.
И не раз действительно случалось на наших собраниях, что маленькая горс-
точка наших товарищей геройски отбивалась от громадной массы  ревущих  и
готовых на все красных и тем не менее добивалась своего.
 
   Конечно если бы красные решились идти до конца, они могли бы  распра-
виться с нашей горсточкой; но господа красные знали, что раньше чем  они
перебьют наших 15-20 человек, мы наверняка раздробим черепа  по  крайней
мере вдвое большему количеству их сторонников. Ну, а такого риска  крас-
ные не любили.
 
   Приступая к широкой организации  наших  собраний,  мы  научились  ис-
пользовать опыт и технику марксистских и буржуазных собраний.
 
   У марксистов на собраниях издавна господствовала  слепая  дисциплина,
так что о попытках срыва их собраний по крайней мере со стороны буржуаз-
ных противников не могло быть и речи. За то сами  красные  изощрялись  в
этих попытках по отношению к своим противникам. Они достигли в этом  от-
ношении такой виртуозности, что одно время в целом ряде областей  Герма-
нии любая попытка созвать немарксистское  собрание  уже  рассматривалась
как провокация по отношению к рабочим. Особенно  неистовствовали  вожаки
красных, если они подозревали, что на каком-нибудь собрании заговорят об
их собственных грехах и разоблачат их собственную низость  и  ложь.  Как
только господа вожаки узнавали, что предполагается созыв такого враждеб-
ного им собрания, вся красная печать подымала неистовый вой.  Затем  эти
принципиальные противники закона тотчас же бежали к первому  попавшемуся
полицейскому и нахально заявляли, что пусть лучше полиция сама не допус-
тит до этой "провокации рабочих", иначе-де "будет хуже". С каждым чинов-
ником они говорили в соответственном стиле, учитывая, насколько  большим
ослом является этот чиновник. Но если в виде исключения  они  наталкива-
лись на действительно честного немецкого администратора, а не на  жалкую
тряпку, и если этот администратор не поддавался их шантажу, тогда госпо-
да красные опять прибегали к своему испытанному средству: они  заявляли,
что рабочие не потерпят "провокации  пролетариев",  и  приглашали  своих
сторонников в таком-то количестве собраться в таком-то часу, явиться  на
собрание противников и "при помощи мускулистой  руки  рабочего  положить
конец этому неслыханному позору". Надо было  видеть,  в  какое  смятение
приходили трусливые руководители буржуазных собраний, когда там  появля-
лись господа красные. Чаще всего одной угрозы красных бывало достаточно,
чтобы устроители собрания отказывались от самого собрания. Но если  соб-
рание не отменялось, то из трусости его открывали по крайней мере на час
позже - вместо 8 часов в 9 часов вечера. В течение  этого  часа  будущий
председатель вступал в частные переговоры с явившимися противниками; ле-
безя перед ними, он делал тридцать три комплимента "господам из  оппози-
ции", распространялся о том, как все устроители собрания рады и счастли-
вы, что оппозиция явилась на собрание (чистейшая ложь!), ибо они  увере-
ны-де, что после обмена мнений (а свободу дискуссии он,  таким  образом,
уже заранее конечно гарантировал противникам), быть может, найдется  об-
щая почва и, во всяком случае, точки зрения-де сблизятся  и  т.  п.  При
этом храбрый председатель конечно не переставал божиться, что  в  задачи
устроителей собрания, боже упаси, отнюдь  не  входит  переубедить  людей
другой партии. Нет, пусть каждый свободно остается при  своем  мнении  и
предоставит свободу мнений и другим.  Все,  о  чем  председатель  просит
"господ из оппозиции", так это, чтобы они не прерывали докладчика: к то-
му же и докладчик будет-де совсем короток, а после него  сразу  начнутся
прения. Неужели же уважаемые граждане хотят, чтобы и это  наше  собрание
явило картину братоубийственной войны в лагере немецкого народа!
 
   В этом духе униженно изливался будущий председатель собрания. Бррр...

   Господа друзья слева конечно очень мало трогались такими  увещаниями.
Как только докладчик начинал свою речь, его тут же осыпали самыми бешен-
ными ругательствами. В конце концов докладчику приходилось собирать свои
бумажки и кончать. При этом часто получалось впечатление, что  сам  док-
ладчик облегченно вздыхал, довольный, что мучения его быстро  кончились.
При неистовых воплях красных покидали  эти  буржуазные  тореадоры  арену
собрания, а еще чаще просто вылетали с собрания с разбитой головой.
 
   Вот почему господам марксистам показалось чем-то совершенно новым то,
с чем им пришлось встретиться на наших национал-социалистических  собра-
ниях. Сначала они приходили в помещения наших собраний в полной  уверен-
ности, что им и здесь шутя удастся их обычная игра. "Сегодня мы  кончаем
с этими господами" - так хвастливо говорили они друг другу при входе на-
паши собрания. И как же удивлены бывали эти господа, что, не  успев  еще
-сделать второго цвишенруфа, они уже вылетали из зала собрания, как  пе-
рышки, и сами не понимали при этом, как они очутились за дверями зала.
 
   Во-первых, председатель собрания вел себя у нас  совершенно  псиному.
Никогда наш председатель не унижался до того, чтобы просить  противников
дать нам свободно говорить. Во-вторых, наш председатель ни в коем случае
не обещал заранее безграничной свободы дискуссий на  нашем  собрании,  а
только заявлял, что хозяевами собраниями являемся мы,  что  поэтому  все
права на этом собрании принадлежат нам и что каждый, кто посмеет сделать
хотя бы один только цвишенруф, сейчас же будет безжалостно удален из за-
ла. Далее наш председатель считал необходимым тут же заявить, что  ника-
кой ответственности за ту судьбу, какая может  постигнуть  скандалистов,
мы на себя не берем. Если останется время и если мы  будем  считать  это
полезным, то мы откроем некоторую дискуссию, если же нет, то не откроем.
Затем председатель без дальних слов объявлял собрание  открытым,  и  наш
докладчик тотчас же приступал к докладу. Уже одно это вызывало изумление
противников. Но далее в нашем распоряжении были еще, хотя и  малочислен-
ные, но превосходно организованные отряды, имевшие задачей охрану поряд-
ка на собраниях. Буржуазные партии обыкновенно вербовали  распорядителей
собрания из числа старых почтенных людей, которым право  на  уважение  и
авторитет давал их преклонный возраст. Но так как  натравливаемая  марк-
систами толпа плевать хотела на преклонный возраст, то  пользы  от  этих
распорядителей на буржуазных собраниях ровным счетом никакой не  получа-
лось.
 
   Я в самом начале провел ту мысль, что отряды наших распорядителей  на
собраниях должны принципиально состоять только из молодежи. Наши  отряды
состояли частью из моих ближайших товарищей по фронту и по военной служ-
бе вообще, частью же из молодых партийных товарищей, недавно  вступивших
в наше движение. Я воспитывал этих товарищей в  той  мысли,  что  террор
можно сломить только террором, что успех на нашей  земле  сужден  только
тем, у кого будет достаточно решимости и мужества, что мы  ведем  борьбу
за такую великую идею, за которую не грех отдать последнюю каплю  крови.
Это молодежь воспитана была нами в той мысли, что если уж приходится де-
ло решать силой, то наилучшей тактикой будет всегда наступление. Вот по-
чему уже в очень скором времени все узнали ту истину, что наши отряды  -
это не члены дискуссионного клуба, а люди, проникнутые воинским духом  и
всегда готовые бороться не на жизнь, а на смерть.
 
   Как страстно жаждала эта превосходная молодежь именно боевого  лозун-
га!
 
   Как презирало это фронтовое поколение, как ненавидело оно  буржуазную
слабохарактерность и трусость!
 
   Эта превосходная молодежь теперь воочию убедилась, что ноябрьская ре-
волюция была результатом только слабости и трусости буржуазных руководи-
телей. Физической силы, чтобы защитить интересы немецкого народа, хвати-
ло бы и в ноябре 1918 г. Для этого не хватило только стойкости и  ума  у
руководителей. Как радостно сияли, бывало, глаза этих молодых товарищей,
когда я все это им разъяснял и вновь и вновь  доказывал  им,  что  самые
мудрые идеи ни к чему не приведут, если у нас не хватит физической  силы
их защитить, что милосердная богиня мира нисходит только  к  сильному  и
что действительно прочный мир могут завоевать лишь те, кто опирается  на
реальные силы. Только теперь эта молодежь действительно поняла идею все-
общей воинской повинности в ее подлинно  великом  значении.  Теперь  она
убедилась, сколь мертвенно было то толкование, какое  давали  этой  идее
старые чиновничьи души. Теперь моя молодежь поняла, что смысл этой  идеи
заключается в подлинно героической борьбе за существование своего  наро-
да, а не в борьбе за мертвый авторитет мертвого государства.
 
   И как превосходно выполняла свою задачу эта наша прекрасная молодежь!

   На каждого нарушителя порядка на наших собраниях наши отряды налетали
как стая хищных птиц. Они совершенно не считались с количеством  против-
ников. Пусть врагов в зале было в десять раз больше,  пусть  их  ранили,
пусть убивали - все равно, каждый из этих молодых людей знал, что он вы-
полняет великую священную миссию, что на нем лежит  дело  защиты  нашего
великого движения. Уже к концу лета 1920 г. организация этих наших отря-
дов приняла определенные формы. Весною 1921 г. мы стали  формировать  из
них сотни, которые в свою очередь подразделялись на более мелкие  едини-
цы.
 
   Это стало совершенно необходимо, ибо тем временем собрания наши стали
все больше и больше ра