сенсации
и т. п. Эта тактика социалдемократии  исчерпывающим  образом  использует
все слабости противника. Эта тактика с математической  точностью  должна
вести к ее успехам, если только противная  сторона  не  научится  против
ядовитых газов бороться ядовитыми же газами.
 
   Натурам слабым надо наконец объяснить, что здесь  дело  идет  о  том,
быть или не быть.
 
   Столь же понятным стало мне значение физического террора по отношению
к отдельным лицам и к массе.
 
   Здесь также имеет место совершенно точный учет  психологических  пос-
ледствий.
 
   Террор в мастерской, на фабрике, в зале собрания или на массовых  де-
монстрациях всегда будет иметь успех, если ему не будет противопоставлен
террор такой же силы.
 
   Тогда конечно с.-д. партия подымет ужасный вой. Она, издавна отрицаю-
щая всякую государственную власть, теперь обратится  к  ней  за  помощью
опять-таки наверняка кое чего добьется: среди  "высших"  чиновников  она
найдет  ослов,  которые  помогут  этой  чуме  бороться   против   своего
единственно серьезного противника, ибо эти ослы  будут  надеяться  таким
образом заслужить себе некоторое благоволение в  глазах  социал-демокра-
тии.
 
   Какое впечатление этакий успех производит на широкую массу  как  сто-
ронников, так и противников социал-демократии, может понять только  тот,
кто знает народную душу не из книг, а из живой действительности. В рядах
сторонников социал-демократии достигнутая победа воспринимается как  до-
казательство ее глубокой правоты. Противники же социал-демократии впада-
ют в отчаяние и перестают верить в возможность дальнейшего сопротивления
вообще.
 
   Чем больше знакомился я с методами физического террора,  применяемого
социал-демократией, тем меньше мог я возмущаться теми сотнями тысяч  лю-
дей из массы, которые стали жертвой его.
 
   Тогдашнему периоду моей жизни я более всего обязан тем, что он вернул
мне мой собственный народ, что он научил меня различать между обманщика-
ми и жертвами обмана.
 
   Не чем другим как жертвами нельзя считать этих людей, ставших достоя-
нием обманщиков. Выше я обрисовал неприглядными штрихами жизнь  "низших"
слоев. Но мое изложение было бы неполным, если бы я тут же  не  подчерк-
нул, что в этих же низах я видел и светлые точки, что я не раз  там  на-
талкивался на образцы редкого самопожертвования, вернейшей дружбы,  изу-
мительной нетребовательности и скромности - в особенности среди  рабочих
старшего поколения. В молодом поколении рабочих эти добродетели были бо-
лее редки, ибо на них гораздо большее  влияние  оказывают  отрицательные
стороны больших городов; но и среди молодых рабочих я  нередко  встречал
многих, у которых здоровое нутро брало верх над низостями  и  убожеством
жизни. Если эти, зачастую очень хорошие и добрые люди, вступали все-таки
в ряды политических врагов нашего народа и таким образом  помогали  про-
тивнику, то это объясняется только тем, что они не поняли низости учения
социал-демократии. Да и не могли понять, ибо мы никогда  не  потрудились
подумать об этих людях, а общественная обстановка  оказывалась  сильней,
чем порой добрая воля этих слоев. В  лагерь  социал-демократии  загоняла
этих людей, несмотря ни на что, нужда.
 
   Бесчисленное количество раз наша буржуазия самым неумелым образом,  а
зачастую самым неморальным образом выступала против очень скромных и че-
ловечески справедливых требований - часто при этом без всякой пользы для
себя и даже без какой бы то  ни  было  перспективы  получить  какую-либо
пользу. И вот, благодаря именно этому, даже приличные рабочие загонялись
из профсоюзов на арену политической деятельности.
 
   Можно сказать с уверенностью, что миллионы рабочих сначала были внут-
ренне враждебны социал-демократической партии, но их сопротивление  было
побеждено тем, порой совершенно безумным поведением  буржуазных  партий,
которое выражалось в полном и безусловном отказе пойти навстречу  какому
бы то ни было социальному требованию. В конце концов, этот  отказ  пойти
на какое бы то ни было улучшение  условий  труда,  принять  меры  против
травматизма на производстве, ограничить детский  труд,  создать  условия
защиты женщины в те месяцы, когда она носит под сердцем  будущего  "сына
отечества", - все это только помогало социал-демократии, которая с  бла-
годарностью регистрировала каждый такой отказ и пользовалась этими наст-
роениями имущих классов, чтобы загонять массы  в  социал-демократический
капкан. Наше политическое "бюргерство" никогда не сможет  замолить  этих
своих грехов. Отклоняя все попытки исправить социальное  зло,  организуя
сопротивление всем этим попыткам, эти политики сеяли ненависть и  давали
хотя бы внешнее оправдание заявлениям смертельных врагов нашего  народа,
что-де только с.-д. партия действительно думает об интересах  трудящихся
масс. Эти политики таким образом и создали моральное оправдание  сущест-
вованию профсоюзов, т. е. тех организаций, которые издавна служат  глав-
ной опорой политической партии.
 
   В годы моего венского учения я вынужден был - хотел ли я того или нет
- занять позицию по вопросу о профсоюзах.
 
   Так как я смотрел на профсоюз как на неотъемлемую часть с.-д. партии,
то мое решение было быстро и... неправильно.
   Я отнесся к профсоюзам начисто отрицательно.
   Но и в этом бесконечно важном вопросе сама  судьба  дала  мне  ценные
уроки.
 
   В результате первое мое мнение было опрокинуто.
   Имея 20 лет от роду,  я  научился  различать  между  профсоюзами  как
средством защиты общих социальных прав трудящихся и средством завоевания
лучших условий жизни для рабочих отдельных профессий и  профсоюзами  как
инструментами политической партии и классовой борьбы.
 
   То обстоятельство, что социал-демократия  поняла  громадное  значение
профессионального движения, обеспечило ей распоряжение этим инструментом
и тем самым - успех; то обстоятельство, что буржуазия этого  не  поняла,
стоило ей потери политической позиции. Буржуазия в своей надменной  сле-
поте надеялась простым "отрицанием" профсоюзов помешать логическому ходу
развития. На деле же вышло только то, что она направила это развитие  на
путь, противный логике. Что профессиональное движение само по себе будто
бы враждебно отечеству - это нелепость и сверх того неправда.  Правильно
обратное. Пока профессиональная деятельность имеет целью улучшение жизни
целого сословия, которое является одной из главных опор нации, это  дви-
жение не только не враждебно отечеству и государству, напротив, оно "на-
ционально" в лучшем смысле слова. Такое профессиональное движение  помо-
гает созданию социальных предпосылок, без которых общенациональное  вос-
питание вообще невозможно. Такое профессиональное  движение  приобретает
ту громадную заслугу, что помогает победить социальную болезнь,  уничто-
жает в корне бациллы этой болезни и таким образом содействует общему оз-
доровлению народного организма.
 
   Спорить о необходимости профсоюзов таким образом поистине пустое  де-
ло.
 
   Пока среди работодателей есть люди с недостаточным социальным понима-
нием или тем более с плохо развитым чувством справедливости и права, за-
дача руководителей профсоюзов, которые ведь тоже являются частью  нашего
народа, заключается в том, чтобы защищать интересы общества против  жад-
ности и неразумия отдельных лиц. Сохранить верность и веру в народ  есть
такой же интерес нации, как сохранить здоровый народ.
 
   И то  и  другое  подтачивается  теми  предпринимателями,  которые  не
чувствуют себя членами всего общественного организма. Ибо  гнусная  жад-
ность и беспощадность порождают глубокий вред для будущего.
 
   Устранить причины такого развития - это заслуга перед  нацией,  а  не
наоборот.
 
   Пусть не говорят нам, что каждый отдельный рабочий имеет полное право
сделать надлежащие выводы из той действительной или мнимой  несправедли-
вости, которую ему причиняют, т. е. покинуть данного  предпринимателя  и
уйти. Нет! Это ерунда. Это только попытка отклонить внимание от  важного
вопроса. Одно из двух: или устранение  плохих  антиобщественных  условий
лежит в интересах нации или нет. Если да, то бороться против  этого  зла
надо теми средствами, которые обещают успех. Отдельный  рабочий  никогда
не в состоянии защитить свои интересы против власти крупных предпринима-
телей. Здесь дело идет не о победе высшего права. Если  бы  обе  стороны
стояли на одной точке зрения, то не было бы и самого спора.  Здесь  дело
идет о вопросе большей силы. Если бы это было не так, если  бы  с  обеих
сторон было в наличии чувство справедливости, спор бью бы разрешен чест-
ным образом или точнее он бы и вообще не возник.
 
   Нет, если антиобщественное или незаконное обращение с человеком зовет
его к сопротивлению, то эта борьба может  разрешаться  лишь  при  помощи
большей или меньшей силы, до тех пор пока не будет создана законная  су-
дебная инстанция для уничтожения такого зла. Но из этого  вытекает,  что
для сколько-нибудь успешной борьбы с предпринимателем и его концентриро-
ванной силой рабочий должен выступать не как отдельное  лицо,  иначе  не
может быть и речи о победе.
 
   Ясно, что профессиональная организация могла бы  вести  к  укреплению
социальной идеи в практической жизни и тем самым к устранению  тех  при-
чин, которые вызывают раздражение масс и постоянно  порождают  поводы  к
недовольству и жалобам.
 
   Если это сейчас не так, то большею частью вину за это несут  те,  кто
мешает устранению общественного зла на путях законодательства. Вина  ле-
жит на тех, кто употребляет все свое политическое влияние,  чтобы  поме-
шать такому законодательству.
 
   Чем больше политики буржуазии не понимали или вернее не хотели понять
значения профессиональной  организации  и  ставили  ей  все  новые  пре-
пятствия, тем увереннее социал-демократия забирала это движение  в  свои
руки. С большой дальновидностью она создала для себя прочную базу, кото-
рая в критическую минуту уже не раз оказывалась  ее  последней  защитой.
Конечно при этом внутренняя цель движения постепенно сошла на  нет,  что
открыло дорогу для новых целей.
 
   Социал-демократия никогда и не думала о том, чтобы сохранить за  про-
фессиональным движением его первоначальные задачи.
   Нет, она об этом конечно не думала.
 
   В ее опытных руках в течение нескольких десятилетий это орудие защиты
общественных прав человека превратилось  в  инструмент,  направленный  к
разрушению национального хозяйства. Что при этом страдают интересы рабо-
чих, социал-демократию нисколько не  трогает.  Применение  экономических
мер давления дает возможность и в политической области применять вымога-
тельство. Социал-демократия достаточно бессовестна для того, чтобы  этим
пользоваться, а идущие за ней массы обладают в достаточной мере  овечьим
терпением, чтобы позволить ей это делать. Одно дополняет другое.
 
   Уже на рубеже XX столетия профдвижение давно перестало служить  своей
прежней задаче. Из года в год оно все больше подчинялось социал-демокра-
тической политике и в конце концов превратилось  исключительно  в  рычаг
классовой борьбы. Его задачей стало изо дня в день наносить  удары  тому
экономическому порядку, который с таким трудом едва-едва  был  построен.
Подорвавши экономический фундамент государства,  можно  уже  подготовить
такую же судьбу и самому государству. С каждым днем профсоюзы стали  все
меньше и меньше заниматься защитой действительных интересов рабочих. По-
литическая мудрость в конце концов  подсказала  вожакам  ту  мысль,  что
улучшать экономическое положение рабочих вообще не  стоит:  если  сильно
поднять социальный и культурный уровень широких масс, то ведь,  пожалуй,
возникнет опасность, что, получив удовлетворение своих  требований,  эти
массы не дадут больше использовать себя как безвольное орудие.
 
   Эта перспектива внушала вожакам такую большую боязнь, что они в конце
концов не только перестали бороться за  поднятие  экономического  уровня
рабочих, но самым решительным образом стали выступать против такого под-
нятия.
 
   Найти объяснения для такого, казалось бы, совершенно непонятного  по-
ведения им было не так трудно.
 
   Они стали предъявлять такие громадные требования,  что  те  небольшие
уступки, которые удавалось вырвать у предпринимателей, должны были пока-
заться рабочим относительно совершенно ничтожными. И вот  рабочим  стали
изо дня в день доказывать ничтожество этих уступок и убеждать их в  том,
что здесь они имеют дело с дьявольским планом: уступив до смешного мало,
отказать рабочим в удовлетворении их священных прав, да еще ослабить при
этом наступательный натиск рабочего движения. При небольших мыслительных
способностях широкой массы не приходится удивляться тому, что этот прием
удавался.
 
   В лагере буржуазии очень много возмущались по поводу  лживости  соци-
ал-демократической тактики,  но  сами  представители  буржуазии  никакой
серьезной линии собственного поведения наметить не сумели. Казалось  бы,
что раз социал-демократия так трепещет перед каждым действительным улуч-
шением положения рабочих, то надо было бы напрячь все силы именно в этом
направлении и тем вырвать из рук апостолов классовой  борьбы  их  слепое
орудие.
 
   Ничего подобного сделано не было. Вместо того, чтобы перейти  в  нас-
тупление и взять позицию противника  с  бою,  предпринимательские  круги
предпочли пятиться назад, уступать немногое лишь под давлением противной
стороны и в самую последнюю минуту соглашаться лишь на такие  совершенно
недостаточные улучшения, которые ввиду своей  незначительности  никакого
действия оказать не могли и которые поэтому социал-демократия могла лег-
ко отклонить. В действительности все оставалось по-старому. Недовольство
только выросло еще больше.
 
   Уже тогда так называемые "свободные профсоюзы" висели грозным облаком
над общеполитическим горизонтом и  омрачали  существование  каждого  от-
дельного трудящегося.
 
   Свободные профсоюзы стали одним из ужаснейших орудий террора, направ-
ленных против независимости и прочности национального хозяйства,  против
незыблемости государства и свободы личности.
 
   Именно свободные профсоюзы в первую очередь сделали то,  что  понятие
демократии превратилось в смешную и отвратительную фразу. Это они опозо-
рили свободу, это они всей своей практикой послужили живой  иллюстрацией
к известным словам: "если ты не хочешь стать нашим товарищем, мы пробьем
тебе череп" . Вот какими рисовались мне уже тогда эти друзья человечест-
ва. С годами этот мой взгляд расширился и углубился, изменять же его мне
не пришлось.
 
   Когда интерес мой к социальным проблемам пробудился, я стал  со  всей
основательностью изучать их. Для меня открылся новый доселе  неизвестный
мне мир.
 
   В 1909-1910 гг. мое личное положение  несколько  изменилось;  мне  не
приходилось больше работать чернорабочим, я смог теперь зарабатывать ку-
сок хлеба другим путем. В это время я стал работать как чертежник и  ак-
варелист. Как ни плохо это было в отношении  заработка  -  его  действи-
тельно едва хватало, чтобы жить, - это было все же недурно с точки  зре-
ния избранной мною профессии. Теперь я уже не возвращался вечером  домой
смертельно усталый и неспособный даже взять в руки книгу. Моя теперешняя
работа шла параллельно с моей будущей профессией. Теперь я был в извест-
ном смысле сам господином своего времени и мог  распределять  его  лучше
чем раньше.
   Я рисовал для заработка и учился для души.
   Теперь я - получил возможность в дополнение к моим практическим  наб-
людениям приобрести те теоретические знания, которые нужны для  разреше-
ния социальных проблем. Я стал штудировать более или менее все, что  по-
падалось мне в руки, читал книги и углубился в свои собственные  размыш-
ления.
 
   Теперь я думаю, что окружавшие меня тогда люди несомненно считали ме-
ня чудаком.
 
   Что при этом я со всей страстью и любовью отдавался строительному ис-
кусству, понятно само собой. Это искусство наряду с музыкой казалось мне
тогда королем всех искусств: занятие этим искусством при  таких  обстоя-
тельствах было для меня не "трудом", а высшим счастьем. Я мог  до  самой
глубокой ночи читать или чертить, не уставая. Во мне  все  крепла  вера,
что хотя и через много лет для меня все-таки наступит лучшее будущее.  Я
был убежден, что придет время, и я составлю себе имя как архитектор.
 
   Что рядом с этим я обнаруживал большой интерес  ко  всему  тому,  что
связано с политикой, казалось мне вполне естественным. В моих глазах это
была само собою разумеющаяся обязанность всякого мыслящего человека. Кто
не интересовался политическими вопросами, в  моих  глазах  теряя  всякое
право критиковать или даже просто жаловаться.
 
   И в этой области я много читал и много учился. Скажу тут же, что  под
"чтением" я понимаю, быть может, нечто совсем  другое,  чем  большинство
нашей так называемой "интеллигенции".
 
   Я знаю многих, которые "читают" бесконечно много - книгу  за  книгой,
букву за буквой; и все-таки я не назову этих  людей  иначе,  как  только
"начитанными". Конечно люди эти обладают большим  количеством  "знаний",
но их мозг совершенно неспособен сколько-нибудь правильно усвоить, заре-
гистрировать и классифицировать воспринятый материал. Они совершенно  не
обладают искусством отделять в книге ценное  от  ненужного,  необходимое
держать в голове, а излишнее, если возможно, просто не видеть и во  вся-
ком случае не обременять себя балластом.
 
   Ведь и чтение не является самоцелью, а только средством к цели.  Чте-
ние имеет целью помочь человеку получить знания в том направлении, какое
определяется его способностями и его целеустремлением. Чтение дает чело-
веку в руки те инструменты, которые нужны ему для его профессии, незави-
симо от того, идет ли речь о простой  борьбе  за  существование  или  об
удовлетворении более высокого назначения. Но с  другой  стороны,  чтение
должно помочь человеку составить себе общее миросозерцание. Во всех слу-
чаях одинаково необходимо, чтобы содержание прочитанного  не  откладыва-
лось в мозгу в порядке оглавления книги. Задача состоит не в том,  чтобы
обременять свою память определенным количеством  книг.  Надо  добиваться
того, чтобы в рамках общего мировоззрения мозаика книг находила себе со-
ответствующее место в умственном багаже человека и помогала  ему  укреп-
лять и расширять свое миросозерцание. В ином случае  в  голове  читателя
получается только хаос. Механическое чтение оказывается совершенно  бес-
полезным, что бы ни думал об  этом  несчастный  читатель,  наглотавшийся
книг. Такой читатель иногда самым серьезным образом считает себя  "обра-
зованным", воображает, что он хорошо узнал жизнь, что он обогатился зна-
ниями, а между тем на деле по мере роста  такого  "образования"  он  все
больше и больше удаляется от своей цели. В конце концов, он кончит  либо
в санатории, либо "политиком" в парламенте.
 
   Кто так работает над собой, тому никогда не удастся использовать свои
хаотические "знания" для тех целей, которые возникают перед ним в каждый
данный момент. Его умственный балласт расположен не по линии жизни, а по
линии мертвых книг. И хотя жизнь много раз будет наталкивать его на  то,
чтобы взять из книг действительно ценное, этот несчастный читатель суме-
ет только сослаться на такую-то страницу прочитанного в книге, но не су-
меет применить ее к жизни. В каждую критическую минуту такие  мудрецы  в
поте лица ищут в книгах аналогий и параллелей и конечно неизбежно  попа-
дают пальцем в небо.
 
   Если бы это было не так, то политические действия иных  наших  ученых
правителей  были  бы  совершенно  необъяснимы.  Тогда  бы  нам   остался
единственный вывод: вместо патологических наклонностей констатировать  у
них свойства простых мошенников.
 
   Тот же человек, который умеет правильно читать, сумеет  любую  книгу,
любую газету, любую