во у костра...  а ты
говоришь, накрылся Тукин, ухайдакала его эта гадина! Чего-то
не очень верится!
     - Пойди и проверь!  - отрезал новоиспеченный сержант. -
А коли сбежал,  так сам и вернется. Все, парни, не черта нам
совать носы в такие дела,  в которых мы ни хрена не смыслим!
Верно?!
     Вялый хор голосов поддержал командира. Без энтузиазма и
уверенности, но поддержал.
     - Кэп сказал, кому надо - займутся этим делом! А мы мо-
жем лишь одно сделать для нашего бравого сержанта, для наше-
го боевого товарища и друга. Помянем его!
     Ким достал фляжку,  свинтил крышечку.  Подождал, пока и
другие поисковики сделают то же самое - тут не было возража-
ющих или несогласных, - поднял флягу к лицу.
     - Ты был геройским парнем,  Тукин!  Пусть память о тебе
не выветрится из наших голов!
     Он глотнул из фляги,  потом еще и еще  раз.  Пора  было
возвращаться на базу.

     Вождь племени поглядывал на незваного гостя с уважением
- только очень солидный и состоятельный человек мог быть та-
ким толстым и таким белым.  К тому же, гость дал ему большую
сигару с золотой нашлепочкой.  Вождь не стал ее раскуривать,
спрятал до лучших времен,  когда можно будет покрасоваться с
ней под сенью пальмовой хижины, открытой лишь для него, сре-
ди своих тучных и красивых жен.
     - Моя твоя не понимай!  - сказал он четко  и  вытаращил
глаза. - Лес балшая!
     Грумс вытер испарину на лбу  мятым  клетчатым  платком,
придвинулся ближе к вождю - там было прохладнее,  туда доле-
тали струи воздуха из-под опахал прислуги.  На этот раз сле-
дователь сидел без пиджака,  в одной коротенькой и пестрень-
кой рубашечке, в длинных, до колен, шортах и в белой панаме.
Но все равно ему было чертовски жарко!
     Он вытащил из саквояжа бутылочку прохладительного,  вы-
пил ее прямо из горлышка.  Вождю не предложил. Тот сидел со-
вершенно сухой, даже поеживался, будто его знобило. Огромные
белки глаз вождя были болезненно желты, нос изрезан ритуаль-
ными бороздками. Вождь мог сидеть так часами.
     Но Грумсу  не  хотелось  высиживать столь долго на этой
адской сковородке.
     - Лес балшая, - повторил вождь туманно, - дерево много,
кукаче, - он ткнул себя пальцем в жирную голую грудь, - сап-
сэм мала!
     Грумс вытащил из саквояжа бутыль джина.  Поставил перед
вождем.  Глаза у того загорелись. Хватило еле уловимого дви-
жения головы,  чтобы парнишка из прислуги подхватил  бутыль,
пропал с ней на миг,  а потом появился с маленьким стаканчи-
ком в руке,  согнулся в поклоне. На этот раз вождь выпил, не
предложив гостю.  Выпил, крякнул совсем простецки. Но тут же
напыжился, раздулся и важно провозгласил:
     - Мы это называем бнхгуро-нгхоро!
     Акцент и коверканье  слов  куда-то  запропастились.  Но
толку от этого не прибавилось.  Не так-то просто бы ло дого-
вориться с туземцами, а тем более выведать у них чего-нибудь
хоть на грош.
     - Переведите,  уважаемый! - попросил Грумс занудным го-
лосом.  - И перестаньте паясничать, я ведь знаю, что вы учи-
лись в Оксфорде и Москве!
     Вождь снова глотнул, снова крякнул. Теперь и с него по-
лил пот.
     - О-о,  это непросто перевести, комиссар! - произнес он
с придыханием и грассированием,  так, словно он провел нема-
лое время и в Сорбонне. - Это вам не латынь. Бнхгуро-нгхоро!
- он задрал к небесам толстый палец.  - В народе говорят так
- это большой и сильный руконогий дьявол, который свалился с
Луны, чтобы покарать всех, кто еще остался обитать в лесу!
     - И  все  это укладывается в два слова?  - с недоверием
спросил Грумс.
     - Нет,  комиссар,  - ответил вождь напыщенно, - это все
укладывается лишь в первое слово!  Второе же означает - вез-
десущее лесное существо,  от которого нет спасения,  которое
питается жуками и гусеницами,  спит на деревьях, но в назна-
ченный  час  сожрет  всех без остатку,  чтобы набрать силы и
запрыгнуть обратно на Луну! Таков смысл второго слова.
     Грумсу вдруг стало смертельно скучно в этой глуши,  ря-
дом с этим толстяком в венке.  Ему захотелось сейчас же уле-
теть отсюда.  И все же он показал вождю маленький черный ша-
рик, тот самый.
     - Моя не понимай!  - нагло ответил вождь и уставился на
саквояж.
     Пришлось вынуть еще бутылку.
     - Моя очень плоха понимай твоя! - Вождь пучил желтушные
глазища, надувал губы и ждал. Грумс достал еще бутылку.
     - О-о,  моя почти нашла общий язык с твоя! Почти-почти!
- проканючил вождь.
     Грумс встал,  двинул ногой саквояж в сторону бутылок  и
уже собирался нагнуться,  чтобы уложить их на прежние места.
Но вождь ухватил его сальной ладошкой за щиколотку,  остано-
вил.
     - Ну это просто неинтеллигентно,  комиссар,  - сказал с
московским акцентом. - Мы же культурные люди!
     Грумс передумал. Он вытащил последнюю бутылку из сакво-
яжа и придвинул ее к первым двум, стоящим перед вождем.
     - Ну?! - рявкнул он совсем неинтеллигентно.
     Вождь хлопнул в ладоши.
     На его хлопок никто не  отозвался.  Парни  из  прислуги
продолжали усиленно махать пальмовыми ветвями. Тогда вождь с
кряхтением приподнялся и,  припадая на левую ногу,  пошел  в
хижину.  Появился он нескоро. Но появился не с пустыми рука-
ми.
     В раскрытой  ладони  вождь  держал  два черных шарика -
точно таких же,  как и у Грумса. Он их сразу же отдал следо-
вателю.
     - Каменные слезы бнхгуро-нгхоро!  Он их оставил на тро-
пе.
     - Ладно! Давайте, давайте скорей! - сказал Грумс. И за-
сунул "слезы" в карман. - Что там у вас еще?!
     Другой рукой вождь волочил за собой по  земле  какую-то
серенькую штуковину яйцеобразной формы и с тоненькой ручкой,
он волочил ее за длинную,  явно имевшую  иное  происхождение
веревочку, которую приспособили к штуковине его люди.
     - Вот,  забирайте! Два дня я себе ломал голову над этой
штукой,  -  сказал  он капризно,  - но так и не разобрался в
ней! Во всяком случае, стрелять из нее нельзя, комиссар. За-
бирайте!  А там уж сами решайте, откуда она взялась в джунг-
лях. Может, вам еще хорошенько врежут за то, что вы лезете в
такие области, куда лезть благонамеренным гражданам не пола-
гается!  И правильно сделают, если врежут! Только предупреж-
даю, я тут ни при чем! Я ничего не хочу знать о тех хренови-
нах, которые изобретают наши яйцеголовые парни в своих лабо-
раториях, понятно?!
     - Да ладно вам,  - оборвал его Грумс. Он был несказанно
рад этому случайному подарку.  Но на его потном расплывшемся
лице никоим образом нельзя было прочесть и следов  этой  ра-
дости.  - Вы лучше расскажите,  что знаете,  кроме этого. Да
вот еще,  мне надо потолковать с вашими людьми,  может,  они
порасскажут, мало ли...
     Вождь снова выпучил на него глазища,  покачал  головой,
оттопырил нижнюю губу.
     - Дерево многа,  кукача сапсем мала, где взять?! - про-
говорил  он,  нахально  поглядывая на пустой саквояж.  - Моя
твоя сапсем плоха понимай!

     Уходить из  отряда Киму,  да к тому же вот так,  сразу,
было никак нельзя. Какое-то время - и не меньшее, чем полго-
да,  а то и весь год, - надо было выдержать, точнее, продер-
жаться.  А уже потом потихонечку,  полегонечку уходить. И от
возможных  преследований  уходить,  и  от нудной казарменной
жизни.
     Был, конечно,  и другой выход.  Нерожденный мог пересе-
литься в иное тело, поменять обличье. Но тогда кое-что могло
сохраниться в памяти Кима,  прежнего Кима, ведь он останется
жить.  Убирать и его Нерожденному не хотелось по двум причи-
нам:  каждая новая смерть - это соответствующий новый  след,
зачем их плодить;  и вторая, ему было жаль этого желтолицего
парня,  который так попросту влил в необыкновенную  историю,
ведь  пока Нерожденный в его теле,  с тем навряд ли что слу-
чится, но стоит покинуть эту оболочку, и на первом же допро-
се  черноглазого  сержанта собьют с толку,  запутают,  а там
пойдет,  поедет,  закрутится... Нет, раньше времени покидать
столь удобного тела не стоило.
     Но ему надо было, во что бы то ни стало облазить все те
места,  где успел побывать Проклятый.  Нелегкая задача! Если
бы все шло нормально, если бы не поднялась вся эта кутерьма!
На  поиск запустили не только военную разведку и спецподраз-
деления, но несколько бригад, прибывших из центра, из самого
федерального  бюро  госбезопасности!  Шныряли и еще какие-то
типы,  в штатском,  все вынюхивали,  выведывали. Правда, Ким
был заранее уверен, что ни черта у них не выйдет. Но сидеть,
сложа руки, он просто не мог.
     Ночью, оставив  на казарменной койке в сержантской свой
фантом и удостоверившись,  что никто не торчит  снаружи,  он
выпрыгнул в окошко, огляделся. Плотно затворил оконные рамы.
И спешной, деловой походкой пошел к заборчику.
     - Ким,  мать  твою!  -  окликнул  его кто-то снизу.  Он
взглянул под ноги.  Там лежал прямо на траве тот самый невы-
сокий крепкий парень, что сомневался в смерти сержанта Туки-
на.  Рядом с ним расположилась молоденькая мулаточка  -  ху-
денькая,  с  осиной  талией,  с совсем еще детскими глазами.
Она,  видно,  не на шутку перепугалась и потому вцепилась  в
локоть парня, тянула его на себя.
     - Ну,  ты даешь,  командир!  - пьяно удивился парень. -
Еще немного - и нас было бы двое...  Малышка бы не выдержала
такого веса, ха-ха!
     - Ничего,  Дик,  зато ты выдержишь с дюжину таких малы-
шек! - попробовал отшутиться Ким.
     Внутренне он напрягся. Не хотелось убирать с пути этого
хмурого паренька да еще и его подружку.
     - Куда тебя несет на ночь глядя?  - поинтересовался па-
рень.
     Девица тоже осмелела:
     - Глядя!  Свихнулся,  пьяница!  Где ж глядя, уже второй
час ночи!
     И время догадалась засечь, подумалось Киму, теперь если
что... Но в сущности, это были пустяки.
     - Не вам же одним любовью заниматься! - сказал он игри-
во, помахал рукой. - Привет!
     Ему не ответили.  Парочка вновь была увлечена друг дру-
гом.
     Нерожденный внутри Кима отключил  сознание  желтолицего
полностью.  Теперь надо было быть настороже!  Еще одна такая
незапланированная встреча - и его вычислят.  Все, хватит иг-
рать в игрушки!
     Перепрыгнув через заборчик,  Ким в три прыжка преодолел
стометровое расстояние до леса и скрылся в нем.
     Теперь все было в его руках. Не было нужды маскировать-
ся. Остановившись на ближайшей крошечной полянке, Ким задрал
гимнастерку до груди, ощупал ладонью левый бок - сквозь кожу
совсем немного выпирало твердое угловатое... анализатор соз-
рел.  Пора было его применить. Во мраке ночи Ким-Нерожденный
видел точно так же,  как и при ярчайшем солнце. Он видел эту
пористую смуглую кожу,  живую,  нежную.  Ему не хотелось  ее
портить, пусть и ненадолго. Но время шло.
     Ким поднял на уровень груди  правую  руку,  внимательно
вгляделся в нее,  судорога пробежала от локтя к пальцам, ла-
донь начала цепенеть,  в плече появился нестерпимый зуд.  Но
вместе со всем этим происходило и более важное:  из кончиков
пальцев,  прямо на глазах,  начали вырастать плоские и брит-
венно острые когти стального цвета. Пока механизмы биотранс-
формации работали слабовато. Но Ким знал, это лишь на первых
порах, дальше будет все в норме.
     Дождавшись, когда когти отрастут на нужную длину и убе-
дившись,  что рука свободна, не испытывает прежнего оцепене-
ния, он сжал пальцы плотней. И вонзил когти в мягкую, порис-
тую кожу.  Разрез был грубоватым, не скальпельным. Но это не
смутило Кима - уверенным движением он повел руку вниз,  сди-
рая большой клок кожи.  Кровь потекла на брюки. Но он тут же
остановил ее.  Заглянул в образовавшуюся дыру - там  холодно
посвечивал ребристый бок анализатора. Ким запихнул руку пог-
лубже в тело,  обхватил анализатор цепкими пальцами и вырвал
его наружу.  Что-то зачмокало,  зачавкало внутри раны. Левой
рукой он прижал полуоторванный  клок  кожи.  Расправил  его,
разгладил. Вздохнул глубоко, задерживая воздух в легких. Ра-
на затягивалась на глазах.  Лишь маленькое  бурое  пятно  на
брюках у ремня напоминало о ее существовании.
     Но главное,  в руке у него тускло посвечивал вызревший,
еще слизисто-мокроватый, тепленький, но самый настоящий исп-
равный анализатор. Ким обтер его руками. Заправил гимнастер-
ку под ремень. Присел на полусгнивший пень.
     Анализатор позволял прощупывать местность на  несколько
миль в радиусе.  Он реагировал на все: на чужеродные предме-
ты, в том числе и на все изготовленное в Системе и в Федера-
ции, на любую опасность, откуда бы она ни исходила, на живых
существ,  которые могут пересечь путь или как-либо еще поме-
шать  обладателю прибора,  на источники всех существующих во
Вселенной излучений и на многое  другое,  чего  человеческий
организм просто не в состоянии воспринять. При этом на самом
анализаторе не было никаких табло,  экранчиков,  датчиков  -
ничего  ровным  счетом.  Он вбирал в себя все из окружающего
пространства,  раскладывал на кирпичики-составляющие, анали-
зировал, вычислял, предугадывал... и выдавал информацию пря-
мо в мозг владельцу.  Киму эта штуковина сейчас была  просто
необходима.
     Он запихнул ее в нагрудный карман,  нежно погладил. За-
тем его левая рука машинально скользнула по заросшему боку -
сквозь гимнастерку чувствовалось,  что внутри созревает  еще
кое-что,  еще одна штуковина без которой не обойтись на этой
чуждой планете.
     Но выжидать не следовало.
     Ким совершенно ясно и четко увидал,  что на много  миль
вперед,  назад,  влево и вправо все пусто,  что здесь искать
нечего,  так,  копошилась какая-то живая мелочь,  кто-то ко-
го-то пожирал или пока еще только преследовал - все это было
не заслуживавшей внимания ерундой!
     Он встал с пенька.  Скинул с себя ненужное обмундирова-
ние, оставив лишь гимнастерку и брюки. И быстрее белки взле-
тел  по гладкому стволу высоченной сосны на самую верхушку -
она была так тонка и слаба, что не смогла бы выдержать и ме-
нее весомого тела, она бы прогнулась под тяжестью куницы или
росомахи.  Но под Кимом она не согнулась, даже не склонилась
в сторону на самую малость.  На полпути к вершине он включил
внутренний антигравитатор - земная  тяжесть  перестала  быть
для него цепью, приковывавшей к поверхности.
     Ким-Нерожденный еще раз обозрел с  высоты  окрестности.
Чутье  подсказывало ему,  что надо было двигать на восток от
части,  где мирно похрапывал на казарменной койке его  собс-
твенный фантом. Анализатор пока молчал.
     И Ким неторопливо,  со скоростью заурядного  вертолета,
еле-еле  обгоняющего машины,  несущиеся по скоростным шоссе,
полетел прямо на восток,  туда,  где Проклятый кое-что оста-
вил.

     Грумс не метил в новоявленные Шерлоки Холмсы,  и уж тем
более не собирался стать одной из  многочисленных  ипостасей
комиссара  Мегрэ.  У  него  своих  забот хватало - как бы не
влипнуть в какую-нибудь дрянную историю и дотянуть  спокойно
до пенсии,  вот что волновало его.  И ничего более! Но Грумс
был обязан выполнять то,  чего от него требовало начальство.
И  от  этого деться было некуда,  иначе и до пенсии не дотя-
нешь, и в самую дрянную, даже наидряннейшую историю влипнешь
-  вышибут  с  работы за милую душу - и живи тогда на тысячу
монет в неделю,  перебивайся с пива на пепси-колу!  Нет,  не
прельщала такая перспектива комиссара Грумса. И ему поневоле
приходилось тянуть служебную лямку.
     Ох, до чего же это было нудное и противное занятие!
     Но только виду не приходилось  показывать.  Да  и  кому
охота  смотреть  на  неудачников!  Пускай  лучше смотрятся в
собственное зеркало, чем на него! Так думал Грумс, возвраща-
ясь из джунглей.
     Его растрясло на этом паршивеньком  вертолетике-стреко-
зе. Но он держался. Оглохший от грохота винтов, с кружащейся
головой и растревоженным желудком он вылез из чрева  машины.
И не попрощавшись с пилотом, побрел к себе в контору. Запер-
ся в кабинете. Позакрывал все окна. Потом уселся на потертое
зеленое  кресло  с жесткими подлокотниками,  которое он дав-
ненько собирался сменить. Его еще подташнивало после болтан-
ки в воздухе. Но Грумс крепился.
     Штуковину, которую ему дал вождь за кучу бутылок джина,
он сразу запихнул в ящик стола. Еще в вертолете он потыкался
в нее с разных сторон и там же сообразил, что для его мозгов
это слишком крутой орешек, а может, это и вообще просто бол-
ванка, от которой не будет толку.
     Грумс думал  о шариках.  Он отдавал свой на экспертизу.
Но дурачье-лаборанты,  как ни призывал их быть тщательными и
добросовестными в исследованиях главный эксперт конторы, так
ничего толком и не установили. Все их дурацкие приборы и ре-
активы просто не срабатывали,  давали осечку... Но Грумс им,
конечно,  не верил.  Просто они были лентяями и  дармоедами,
гнать их всех давным-давно надо было из конторы, вот что! Он
их обругал тогда, отобрал шарик. Но они лишь хихикали да пе-
реглядывались. А сам ихний шеф так и сказал комиссару: "Слу-
шай,  старина,  да брось ты эту хреновину! Ни черта она тебе
не даст, не смеши людей!"
     Грумсу было наплевать на все советы и на всех  советчи-
ков.  Два шарика, те самые, что достались от вождя, он упря-
тал в сейф.  А с третьим вернулся к креслу. Сел на подлокот-
ник.  И нервно подергивая ногой,  перебарывая тошноту, начал
разглядывать черненький кругляш,  держа его  тремя  пальцами
перед  самыми  глазами - комиссар был близорук,  но очков не
носил.
     Он долго вертел его,  подносил к носу, нюхал. Запаха не
было.  И тогда Грумс высунул кончик языка и лизнул  шарик  -
вкуса тоже не было, словно кусочек спекшейся смолы облизнул.
Он еще раз попробовал кругляш языком и губами.  И уже  хотел
было убрать его, как вдруг комиссара качнуло - то ли от дры-
гающей ноги он потерял равновесие,  то ли у него  не  прошло
еще головокружение после полета,  не столь важно - но он за-
валился назад, через подлокотник в кресло. От резкого движе-
ния голова его запрокинулась,  рот приоткрылся, пальцы дрог-
нули - и шарик оказался сначала во рту, а потом и в горле.
     Грумс почувствовал, как кругляш холодной тяжестью пошел
по пищеводу вниз, и сам внезапно похолодел. Бог знает, какую
отраву или еще чего он проглотил!
     Он подскочил на кресле словно резиновый  стокилограммо-
вый мячик,  выпрыгнул из него и тут же запихнул два пальца в
рот.  Не помогло. Тогда он подряд выглотал три бутылки прох-
ладительного,  стоявшего  в  холодильнике  в углу кабинета и
снова сунул пальцы. Еле успел подбежать к мусорной корзине -
его вырвало.  И еще долго потом рвало,  минут восемь или де-
сять. Но шарик так и не вышел.
     Грумс вышвырнул  корзинку за окно,  снова затворил его,
уселся в кресло, набычился, нахмурился. И стал ждать смерти.
     Ждать пришлось долго. Грумс чуть не заснул. Он с трудом
преодолел дрему,  лишь по одной причине преодолел - он хотел
умереть не во сне, а в сознательном состоянии, в трезвом уме
и ясной памяти.  Сон прошел, смерть не приходила. Зато нава-
лился жуткий аппетит.  Грумс даже не заметил, как его перес-
тало мутить и как появилось желание сожрать целиком  кабанью
ногу. Это все произошло столь незаметно, что он подумал: по-
дыхать на пустой желудок не стоит,  это будет  просто  глупо
выглядеть,  ведь  даже смертникам по их желанию дают хороший
последний обед,  бутылочку винца, сигарету... во всяком слу-
чае, раньше давали.
     И Грумс решил,  прежде чем отойти в мир иной, хоть нем-
ного перекусить в соседней забегаловке. Там кормили не столь
паршиво,  как в остальных дешевых  заведениях  городишки.  В
респектабельные комиссар не ходил,  он был человеком эконом-
ным.
     И он  встал.  Встал  как  сотни тысяч раз вставал из-за
стола,  вставал с этого кресла.  Встал,  прикладывая  усилий
ровно  столько,  сколько нужно было для отрыва грузного тела
от потертой кресельной ткани. Но на этот раз произошло неве-
роятное  -  его подкинуло над столом.  Грумс больно ударился
голыми коленками - он еще не переоделся после посещения вож-
дя  -  о край столешницы!  Еще бы немного и он подлетел бы в
возду