здалека,  из-под сводов зала звуки.  Что-то слабо
потрескивало,  шуршало.  Чуть  позже ему показалось,  что он
слышит как сквозь вату невнятные,  переругивающиеся  голоса.
Сашка затаился, насколько это можно было сделать в его поло-
жении,  стал прислушиваться.  Голоса приближались -  в  зале
кроме него  были  еще  двое,  теперь это различалось доволь-
но-таки определенно.  Но ведь зал был его головой!  "Что они
тут делают, откуда?! - Сашка разволновался. - А может, я уже
в психушке,  может, это?.." Ему захотелось заорать на непро-
шеных гостей,  затопать на них ногами, выпихнуть вон. Но ни-
чего он сделать не мог. Оставалось лишь ждать своей участи и
радоваться,  что хоть что-то ощущает, а следовательно, и на-
дежда какая-никакая есть.
   Голоса становились разборчивыми,  можно было уловить даже
отдельные фразы:
   - ...семнадцать - тридцать один - на дубль.  Левую двести
шестую врубай да проверь подсвязь, - бубнил один.
   - Учи ученого,  - хрипло откликался другой, - двести шес-
тую снял.
   Снова что-то треснуло,  зашуршало. Сашке даже показалось,
что его кольнуло, будто легким разрядом ударило. Что они тут
вытворяют?! Он чувствовал приближение незнакомцев, так воль-
но орудующих в его залеголове.
   - Руби двести четырнадцатую,  - равнодушно пробубнил пер-
вый.
   - Готово,  - отозвался второй,  хрипатый. Помолчав, доба-
вил: - Ну, чего, пошли, что ль?!
   - Успеется еще, ты не халтурь! Чего там с техдокументаци-
ей? Отмечаешь?!
   Сашка не разобрал ругательства хрипатого.  Опять что-то у
него в голове щелкнуло, треснуло. Опять кольнуло.
   - Кто вы? - робко спросил он. И голос его прозвучал столь
же странно,  как и голоса незнакомцев,  - как-то  внутренне,
беззвучно, как звучит в мозгу человека мысль.
   - Не твоего ума дело!  - отрезал хрипатый. - Ишь чего за-
хотел, ты погляди!
   От неожиданности Сашка опешил, он не рассчитывал получить
ответ.  И потому на грубость вовсе не обиделся. Даже обрадо-
вался чуть-чуть - возможность обоюдного контакта сама по се-
бе воодушевила его.
   Темнота не давала разглядеть, чем же занимаются незнаком-
цы.  Но  Сашка  каким-то  неведомым чутьем чуял,  что они не
просто копошатся и переругиваются, а делают некое вполне ос-
мысленное дело. Вот только какое?
   - Как же не моего?!  Ведь вы-то здесь,  во мне! Что же, и
спросить нельзя?! - взмолился Сашка.
   - А чего тебе знать,  балбес?  Все едино память  отшибет,
чего ты любопытный такой, мать твою! - скороговоркой прохри-
пело совсем близко.
   - Да ладно тебе, - оборвал скороговорку первый, занудный,
- чего набросился?
   Он помолчал немного,  потом, обращаясь уже к Сашке, доба-
вил:
   - Из ремонтной службы мы,  стало быть,  слыхал? То-то, не
слыхал.  Параллельный мир, стало быть. У кого если мозги на-
бекрень,  так вправляем.  Навроде вашей "Скорой помощи",  со
спецуклоном.
   - Ой-ой,  разговорился перед...  - хрипатый выругался ма-
терно. - Давай-ка пробу лучше. Позиция один - ноль! Пошел!
   На этот раз Сашку кольнуло чувствительно, аж передернуло.
   - Э-эй!  - прокричал он. - Да вы что?! У вас же цивилиза-
ция! У вас общество гуманным быть должно, вы что делаете!
   - Ученый больно!  - хрипатый ехидно рассмеялся. - А рабо-
тать трудовому человеку мешаешь.  Думаешь, твои-то мозги так
легко промывать, балбес? Да я б тебя...
   - Проба - норма, - перебил его первый. И с некоторой оби-
дой сказал: - У вас тоже не везде полное обезболивание, тер-
пи, стало быть. Потом спасибо скажешь.
   - Скажут они,  дождешься,  - проворчал хрипатый. И вдруг,
будто  взвалив  на  себя  нечто тяжелое,  резко выдохнул:  -
И-е-ех!!!
   Сашку ослепило  -  словно  где-то  совсем рядом полыхнула
молния.  Он снова ощутил себя. Каждой клеткой ощутил, каждым
нервом.  Уши сдавило,  в груди что-то хрустнуло и растеклось
горячим. Но он был счастлив, как никогда. Даже боль была жи-
вой, настоящей, не потусторонней. А стало быть, как пригова-
ривал зануда, все в полном порядке, жить можно!
   Он еще помнил все.  Бред!  Кошмарное, обморочное сновиде-
ние!  И привидится же такое!  Но постепенно воспоминание ус-
кользало,  терялось.  Сашка  пытался  удержать в памяти хоть
что-то,  хоть самую тоненькую ниточку сохранить,  зацепиться
за нее.  Но нет, тут он был не властен. Как иной пугающий до
холодного пота сон, помнящийся с утра, но полностью выбрасы-
ваемый из памяти к полудню,  так и его кошмар,  бред,  дикое
видение, ушло. С той лишь разницей, что для ухода этого пот-
ребовались секунды, а не часы, почти мгновения.
   Он стоял на коленях, на том же самом месте и с тем же то-
пором в руках.  Долго не мог понять - зачем ему топор. Уста-
лости не было,  лишь легкая дрожь пробегала по телу да стыли
колени.
   Рядом стоял давешний Петька-партизан,  качал головой и  в
такт ей помахивал своей лопаточкой. Глаза у него были совсем
круглые, удивленные.
   Сашка встал. Отряхнул брючины.
   - Что ж ты,  Петр,  - сказал он вдруг неожиданно бодро  и
уверенно, - такой крепкий, здоровый парень, наверное, октяб-
ренок будущий,  а вот старших не уважаешь, как это?! Бери-ка
свою лопатку да разгреби льдышки! Вот тебе первое поручение,
боевая,  так сказать,  задача. Ну, что же стоишь, вперед, за
дело!
   Петька словно зачарованный бросился разгребать своей  ма-
ленькой пластиковой лопаткой осколки льда.
   - Утром проверю,  - официальным тоном, но с долей некоего
отеческого тепла и веселости проговорил Сашка и, не оборачи-
ваясь,  не глядя на застывшую Петькину маму,  пошел к своему
подъезду.
   Домой возвращался как ратник,  уложивший тьму  врагов  на
поле боя,  - выложившийся в работе на совесть, довольный со-
бою и умиротворенный.
   В лифте сосед,  живущий этажом выше,  боязливо косился на
топор,  но помалкивал, даже на приветствие отвел глаза, кив-
нул в сторону.  Только Сашке это было безразлично.  Дышал он
свободно и легко,  сам чувствовал, как от тела пышет жаром,-
тут сказывались и морозец уличный,  и нелегкая работа. Прав-
да,  еще больше она отразилась на зазубрившемся лезвии топо-
ра.
   Голова была холодной,  просветлевшей.  Казалось, вылетело
из нее все давившее,  гнетущее, и стала она чем-то наподобие
воздушного шарика - пустой и легкой, легче окружающей среды.
   Топор полетел под ванну,  зафырчали краны под напором бе-
лесой тугой струи.  Из зеркала на него смотрел на  этот  раз
несколько изможденный,  но уж вовсе не безумный тип.  До со-
вершенства еще было далековато,  но все-таки  лицо  не  было
столь набрякшим, да и выражение его было вполне уместное для
здорового, но вымотанного делами человека. Вот только глаза,
с ними было что-то не так.  Сашка не помнил у себя подобного
взгляда. Но заниматься ненужными исследованиями он не стал -
ванна была уже полна.
   Но только Сашка погрузился в  невесомость,  как  затрещал
телефон. Вылезать не хотелось. "Развели трезвон! Ничего, по-
дождут,  назвонятся вдоволь - самим надоест",  - лениво  ше-
вельнулось в голове.  Он опять попытался представить заимку,
печку, верного пса в ногах...  Пес почему-то смотрел Светки-
ными глазами, даже нос морщил так же. Но дальше не представ-
лялось,  фантазии не хватало, не вырисовывалась вся картина.
Ну никак! Расплывались заимка и печка, и только глаза... Те-
лефон снова задребезжал - кому-то не надоедало. Сашка нехотя
вылез из ванной.
   - Ты? - удивленно спросили в трубке.
   Поначалу Сашка решил вообще не отвечать.  Сам звонок даже
ему показался странным,  после всего сегодняшнего... Но воп-
рос повторился, и он не выдержал.
   - Ну а кто же еще!  - проговорил с ехидцей, но как-то вя-
ло.
   Светка на  том  конце  провода  обрадовалась,  залепетала
что-то чувствительное, но малоразборчивое, что именно, Сашка
не понял. Прервал на полуслове:
   - Что у тебя?!
   Светка и не подумала обижаться.
   - Я к тебе собиралась, да вот все звоню, звоню. - Она го-
ворила очень быстро,  накручивая множество ненужных,  лишних
слов,  но словно не замечая этого. - Хотя нет, давай не так,
лучше ты ко мне, хорошо?!
   "Ну, подруженька милая,  ну пригрел на груди! - думал про
себя Сашка,  но прежнего раздражения почти не было.  - И как
ни в чем не бывало,  главное! Святая простота!" Концом поло-
тенца он машинально тер мокрую голову. С него текла вода. На
полу у ног образовалась уже целая лужица.
   - А я вам не помешаю там?  - Сашка постарался  вложить  в
голос как можно больше яда, но получилось-то у него не слиш-
ком выразительно.
   - Кому это вам? - опешила Светка. - Ты чего?
   - Скажешь,  автоответчик приобрела? Не напрягай воображе-
ния, не стоит, я и так все понял...
   - Так это ты названивал-то!  -  Светка  почти  кричала  в
трубку, и голос ее был почти радостным. - Ты что, Иван Мака-
рыча не узнал,  соседа?  Да ты что? Он у себя грохнул об пол
бутылку лака, ремонт делает, - в квартиру не войти! Все окна
нараспашку,  вытер все,  вынес,  хоть за противогазом беги -
ничего не помогает. У меня пересиживал, ты что, Саша, ну да-
ешь!
   Сашка знал  Иван Макаровича,  безобидного старичка с соч-
ным, артистическим баритоном. И как он мог не узнать?! А по-
чему, собственно,  он его мог узнать,  ведь встречались лишь
на лестничной клетке,  к Светке он не заходил,  по  телефону
его голоса Сашка никогда не слышал!  И все равно оплошал! Но
это как-то не  обрадовало  Сашку.  Мысли  полезли  в  голову
странные.  Вот будь бы у него в "дипломате" бутылки не с пи-
вом, а с лаком, они бы уж, точно, не рядышком грохнулись - и
прощай  тогда  новый  югославский  костюм,  а заодно с ним и
куртка.
   Ехать к Светке ему сейчас не хотелось. А почему бы, собс-
твенно...  Мысль возникла внезапно.  Когда еще такой  случай
представится?!
   - Сосед,  говоришь? - медленно, с расстановкой проговорил
он, будто раздумывая.
   В трубке стояла тишина.  Видно,  Светке надоело  оправды-
ваться, и она выжидала.
   Мысль созревала. И Сашка уже почти решился. Но длительно-
го  выяснения отношений он сейчас не хотел.  И потому сказал
лишь одно:
   - Разберемся,  ладно. - Голос его стал мягче. - Сегодня я
занят. Позвоню потом. - Он помолчал, добавил: - Сам позвоню.
Ну пока.
   И положил трубку.
   "Все правильно,  только так", - подумалось холодно и рас-
четливо.  Он почти высох и даже замерз немного.  Заглянул  в
прихожую  - входная дверь была приоткрыта,  оттуда и тянуло.
Он захлопнул дверь и пошел в ванную.
   Лежал не шевелясь, расслабившись. Думал о себе, о Светке.
Все казалось уже решенным.  "К черту заимку, и маяк туда же,
потрепыхаемся  покуда  тут!"  Подползла дрема,  помутилось в
глазах.  И мерещилось чудное:  как год назад бродят они  под
руку по Третьяковке,  еще не закрытой на ремонт,  глазеют на
картины.  Но все иначе,  лучше,  чем в  действительности.  И
вместе с тем непонятно и странно. Картины оживают, их персо-
нажи переходят одни в другие,  меняются рамками,  и где-то в
этой  празднично-нарядной  толпе теряется,  исчезает Светка,
выскользнувшая из-под руки... Но самое интересное, что Сашка
вспринимает ее уход как нечто вполне естественное, более то-
го,  необходимое.  И ему хочется помахать ей вслед рукой. Но
рука не поднимается.  Он весь расслаблен,  пропитан блаженс-
твом и теплом...  Фу, Сашка включил холодную воду, сунул под
струю голову. Хорошо! Еще немного - и пора вылезать.
   Телевизор в этот вечер Сашка не  включал.  Лег  пораньше,
чтобы хорошенько,  впервые за последние недели, выспаться. И
уснул сразу.
   Сны бывают разные.  Кому-то снятся безмятежные луга,  ко-
му-то периодические системы и гениальные  симфонии,  кому-то
бесконечные  полеты и падения.  Сашке впервые в жизни ничего
не снилось.  Медики считают, что во время сновидений челове-
ческий мозг освобождается от излишней, накопившейся за время
бдения ненужной информации.  Сашкиному мозгу, видимо, уже не
от чего было освобождаться. Он спал сном младенца.
   Утром Сашка встал минута в минуту,  без спешки  позавтра-
кал, побрился. И с некоторой долей удивления отметил, что не
испытывает ни малейшего подобия страха опоздать  на  работу.
Это было настолько ново и неожиданно,  что Сашка громко рас-
хохотался,  не считая нужным сдержать свой порыв. Чета сосе-
дей,  до  того суетливо обсуждавшая за стенкой поведение сы-
на-двоечника, тут же замолкла. И молчала до самого Сашкиного
ухода.  В отличие от Сашки,  они, наверное, и не подозревали
дотоле о звукоизоляционных свойствах стенки.
   "Дипломат" пришлось оставить дома.  Вместо него Сашка пе-
рекинул через плечо легкую сумку на  длинном  ремешке.  Руки
оставались свободными,  и он засунул их в карманы. Выходя из
подъезда,  вспомнил про наледь и  заглянул  за  угол.  Петь-
ка-партизан явно не довершил начатого.
   - Эх,  молодежь,  молодежь, - проворчал под нос Сашка, не
снижая темпа, - никакого вам доверия.
   Думал он о чем-то совсем ином,  не обретшем  пока  четких
очертаний,  ускользающем. Обрывки каких-то разрозненных пла-
нов путались в его голове. А вдобавок ко всему там же звучал
легкий, веселенький мотивчик, мешая все прочее в одну кучу.
   Троллейбуса ждать не пришлось - они одновременно  подошли
к остановке: Сашка с одной стороны, троллейбус с другой. На-
роду,  как и всегда по утрам,  была тьма. Сашка выждал, пока
троллейбус основательно не заполнится,  и только потом, уце-
пившись за поручень на задней площадке,  намертво застрял  в
дверях.  Можно  было  бы  и еще малость протиснуться вперед,
"внутрь салона", как любили выражаться водители общественно-
го транспорта. Но он не стал этого делать - и так битком,
   - Все,  товарищи,  невпротык! - самым доверительным тоном
сообщил через плечо.
   Ему поверили,  штурм прекратился.  До следующей остановки
он  уже  успел  пристроиться  поудобнее,  стоял,  размышлял.
"Светка,  так-с, гнездышко, ага! Новый образ жизни, так-так,
что же еще, ага - заимка! - Получался ералаш какой-то, пута-
ница.  - Ладно,  со Светкой пора..." Точки он не поставил, а
как-то взял и отвел сам вопрос в сторонку.  Все прочее - за-
имки,  гнездышки и новые,  спартанские образы жизни - как бы
они  ни  выглядели прекрасно в воображении,  просто-напросто
выкинул прочь из головы и решил к ним больше не  возвращать-
ся. А со Светкой? Со Светкой - там видно будет.
   У метро он выскочил одним из  первых.  Быстренько  достиг
эскалатора,  пока  еще возле того не образовалась пробка.  И
впервые в жизни не стоял на движущейся вниз ленте,  а  бежал
по  ней,  ловко  огибая  иных крупногабаритных пассажиров на
своем пути. Так, почти с разбегу, и влетел в вагон.
   Ему посчастливилось,  на  только что освободившееся место
ринулись было двое, справа и слева, но Сашка, выставив локти
на их пути,  извернулся,  исхитрился и опередил конкурентов.
Это придало ему дополнительный заряд бодрости.  Сашка с уме-
ренно  скрываемым  торжеством поглядел снизу вверх на конку-
рентов-неудачников. Те смотрели в неопределенную даль, но на
лицах их было все отражено.  "Что же еще, ага, начальничек -
ключик-чайничек, так-с, ведь заметил все-таки, стало быть...
что стало быть?!  Так-так,  что-то очень знакомое,  ну,  еще
немного,  напряги, напряги память... Нет! Ну да ладно, повы-
шать ведь собрался,  это дело". Мысли оставались по-прежнему
бессвязными, одно путалось с другим.
   Только теперь  Сашка  заметил  стоящую перед ним пожилую,
если не сказать,  совсем старенькую,  женщину,  державшую за
руку мальчонку лет пяти.  "Нехорошо,  - подумал он, - совсем
нехорошо".  Мальчонка жевал варежку и глядел прямо на Сашку,
в глаза.
   - В садик, с бабушкой? - ласково спросил Сашка и протянул
руку, пытаясь отвести варежку от лица малыша.
   Тот отпрянул,  уткнулся бабушке в пальто, лишь одним гла-
зом с любопытством и недоверием посверкивал на Сашку.
   "Нехорошо, - еще раз промелькнуло у того в голове,  - не-
порядок".  Он принялся высматривать жертву. На это ушло сов-
сем мало времени.  Рядышком сидел паренек в черной кроличьей
шапке с опущенными ушами и старомодных,  дедовских очках. По
отвисшей нижней челюсти и запрокинутой голове было  видно  -
паренек задремал в пути,  ничего не видит, ничего не слышит.
"Годится".  Сашка легонько саданул локтем в бок. И уставился
в лицо парню.  Теперь он разглядел его получше: примерно ро-
весник,  чуть помоложе и наверняка тоже из  мелкой  чиновной
братии,  на  работягу не похож.  Сашка смотрел на него прис-
тально,  с укоризной, вытянув шею вбок, чуть покачивая голо-
вой. Парень, разумеется, не выдержал. Встал.
   - Садитесь, пожалуйста, - сказал он старушке с малышом.
   - Большое вам спасибо, - ответила та. Но обращалась она к
Сашке. - Я вам очень признательна.
   - Ну что вы,  это мой долг.  - Малышу он шутливо погрозил
пальцем: - Варежку сосать нельзя. На-ка вот тебе! - он нащу-
пал в кармане куртки конфету-ледяшку, невесть когда получен-
ную на сдачу в ларьке, протянул ее.
   Теперь оба,  и бабушка,  и ее внук, были покорены оконча-
тельно.  Про недогадливого парня все забыли,  тем более  что
того что-то не было видно, должно быть, вышел на своей оста-
новке.  Правда,  бабушка тут же отобрала конфету  у  малыша,
дескать, после завтрака съешь, нечего сейчас аппетит переби-
вать.  Но все равно еще раз заглянула в глаза Сашке - однов-
ременно с признательностью и как бы прося прощения,  что пе-
рехватила подарок,  предназначенный внуку. Сашка разрозовел-
ся. Он был готов и дальше заниматься благотворительскими де-
лами... но пора было выходить.
   На подступах к конторе его нагнал Толик.  Он был запыхав-
шийся, малость взвинченный, как, впрочем, и всегда по утрам.
Сашка  даже удивился:  и откуда это в людях,  ведь ни одного
еще на его памяти не выставили  из  конторы,  ни  одного  не
расстреляли  и не сослали на Колыму,  так откуда этот вечный
страх опоздать даже тогда, когда совсем не опаздываешь? Ну и
ну, народец пошел! Он как-то отделил себя от этого "народца"
и снова глядел сверху и со стороны,  но уже иначе, никого не
осуждая,  никого не порицая,  а так, сожалея немного, совсем
капельку сочувствуя.
   - Ну что, старичок, пишешь? - спросил Толик на ходу.
   - Что пишешь?
   - Заявление,  что ж еще, хе-хе. - Толик начинал приходить
в себя. - Пора, брат, пора!
   Сашка ему  ничего  не ответил.  Впереди показалась фигура
начальника,  шедшего навстречу.  Сашка чуть склонил  голову,
приподнимая  свободной  рукой  на  полсантиметра над головой
шапку. Начальник приметил его, кивнул в ответ.
   - Погоди-ка, - Сашка придержал Толика рукой, - потом...
   Он ускорил шаг и почти у самого подъезда нагнал начальни-
ка.
   - Доброе утро, Николай Семенович!
   - Доброе, доброе, - ответил тот и тут же озабоченно спро-
сил: - Сколько на ваших, не опаздываем?
   - С опережением идем,  Николай Семенович, - сказал Сашка,
придерживаясь на полшага позади,  с должным для подчиненного
почтением.
   - И это самое главное, - важно заключил начальник, - сей-
час,  сами знаете, никаких послаблений. Перестраиваться надо
начинать с самого утра - вот что во главе угла!
   Сашка закивал головой.  Разумеется, он полностью разделял
взгляды своего руководителя. Чуть забежав вперед, но без те-
ни услужливости, он распахнул дверь, пропустил Николая Семе-
новича.
   - Конечно,  с утра.  Утро - оно мудренее, - проговорил он
почти про себя, как бы размышляя вслух. - Николай Семенович,
вы знаете, я вчера даже растерялся как-то, не ожидал, честно
говоря...  - голос его приобрел оттенок смущенности,  вполне
искренней.  Сашка говорил медленно, словно с трудом подбирая
слова.
   - А что такое? - Начальник явно понял, о чем речь, но все
же переспросил.
   - Спасибо вам, Николай Семенович, за хлопоты.
   Они миновали вахтера, шли в раздевалку, на ходу расстеги-
ваясь,  отвечая  на приветствия,  улыбаясь встречным.  Толик
Синьков плелся позади, прислушиваясь.
   Пока поднимались вверх по лестнице,  Сашка подробно пове-
дал Николаю Семеновичу, за что он ему благодарен и как близ-
ко он принимает к сердцу такую заботу. Слова уже сами подыс-
кивал