вою короткую жизнь  такой
путь,  какой  и не снился сотням,  да что там - тысячам этих
бродяг!  Он сел, огляделся - глаза настолько привыкли к тем-
ноте,  что казалось, он видит выражения лиц у сидящих в дру-
гом конце подвала. По углам хихикали. Но это не имело значе-
ния.
   - Не бойся, - сказал он старику, - я вспылил, прости.
   - Да-да,  ты не такой, как они, - зачастил проповедник. -
Они все лишенные воли:  и те, с кем ты сидел там, наверху, и
эти...  Не думай,  что только там,  далеко на востоке, можно
увидеть живые трупы.  Они здесь,  они повсюду.  Они сами  не
знают этого, но живому-то человеку это открыто - ясней ясно-
го.  Скажи,  ты ведь сразу увидел, что Сигулии и его окруже-
ние...
   - Да, - ответил Даброгез резко, - сразу, только слепой бы
этого не заметил.
   - Вот видишь. Так поверь мне, что есть и такие, кто несет
истину, кому открыто...
   Даброгез снова оборвал старика:
   - А я?
   - Что ты? - переспросил тот.
   - Я могу видеть? Ты же говорил, мол, я не такой...
   Проповедник смолк, мелко задрожали старческие веки.
   - Говори!
   Тяжелый вздох, возня. Старик съежился, поник.
   - Ну так что?!
   - Ты между одними и другими, ты сам выберешь путь.
   Даброгез обрадовался,  ему показалось, что он поймал бол-
туна за язык. Но он не стал злорадствовать, потешаться.
   - Ну коли - между, так, значит, бить будут и те и другие,
ха-ха, я всегда был удачлив!
   Больше они не разговаривали.  Даброгез, устав от всего на
свете, задремал. И не заметил, как прошла ночь.
   - Эй, центурион! - разбудил его сиплый возглас.
   Даброгез встал,  стряхнул налипшую солому. За спиной про-
ворчали:
   - Последним пришел,  первым уходит.  Не,  что ни  говори,
братцы,  а  эти  богатей  завсегда  друг  дружку вытянут,  а
нам... - Последовали злобные ругательства.
   Стражник наотмашь двинул копьем,  древком. Кому-то доста-
лось, может, и не проявлявшему недовольство, а совсем друго-
му - стон был сдавленный, тихий.
   - Пошли.
   Сигулий сидел за тем же столом,  что и вчера, неторопливо
насыщал чрево.  Даброгезу кивнул,  молча указал  на  скамью.
Слуга забежал сзади, налил в кубок вина. Своры под ногами не
было.
   - Засиделись, - будто угадав мысли, сказал Сигулий, - они
не люди, им надо и побегать.
   На Даброгеза он не смотрел,  ни о чем не спрашивал. И по-
тому тот решил тоже не спешить, весь сосредоточился на куске
кабаньего  мяса,  неторопливо  нарезая его тонкими ломтями и
отправляя в рот. Сегодня за столом кроме Сигулия и Даброгеза
было  лишь двое:  высушенный,  весь ходячие мощи,  в платье,
сходном с поповской сутаной,  да лысый с шишкой на лбу и от-
шибленным  кулаком - кулак был замотан черной тряпицей.  Оба
помалкивали.
   - А ты, центурион, философ, - проговорил неожиданно Сигу-
лий, отрываясь от тарелки.
   Даброгез понял - в подвале сидел человек Сигулия,  а зна-
чит,  передал ему все разговоры,  в том  числе  и  с  бродя-
гой-проповедником. Но это ровным счетом ничего не меняло.
   - Я в первую очередь воин,  - сказал он,  улыбаясь  через
силу.
   - Угу, - промычал Сигулий, - все мы воины. Ладно, говори,
может,  надумал что? А то ведь можно дать еще время для раз-
мышлений,  - он раздвинул губы в тихой усмешке,  поперхнулся
беззвучным смехом,  - там у меня есть такие,  что лет по де-
сять - пятнадцать думают.
   - Я могу только повторить вчерашнее.
   - Вот как?! - Сигулий перестал смеяться.
   А Даброгез  неожиданно  для себя обнаружил - его с самого
утра не посещали видения прошлого,  не было их и сейчас, па-
мять  молчала.  Он даже выпрямился на жестком деревянном си-
денье,  огляделся по сторонам - как заново  все  увидал.  Но
спохватился вовремя.
   - Да, так, - сказал уверенно, - решайся!
   Изможденный скрючился,  лицо исказилось гримасой - словно
костью подавился.
   - Не слушай его, он лазутчик.
   "Знает? - мелькнуло в голове Даброгеза. - Ну и пусть зна-
ет!" Ему внезапно все опротивело,  даже план собственный по-
казался вздорным.
   - Ты думаешь? - промямлил Сигулий. Глаза его были затума-
нены.
   - Палача надо звать! - тверже сказал изможденный.
   Сигулий отозвался тут же, привычно хлопнул в ладоши.
   - Эй, палач! - выкрикнул он.
   Изможденный то ли засмеялся,  то ли зашипел - Даброгез не
понял.  Ему казалось, что все происходит не наяву, во всяком
случае, его лично - не касается. Он не шелохнулся, продолжая
заниматься  своим делом,  - нож был тупой,  мясо поддавалось
плохо.
   Черная фигура метнулась из полумрака к столу. Сигулий по-
вел глазами,  и палач, ухватив изможденного за ворот, быстро
поволок его куда-то. Тот хрипел, сучил тощими костлявыми но-
гами,  но выговорить ничего не мог - горло уже было стиснуто
согнутой рукой, лишь черный острый локоть торчал ниже подбо-
родка.
   - Еще мнения будут?  - тем же тусклым голосом поинтересо-
вался Сигулий.
   Лысый с шишкой на лбу побагровел,  съежился, уменьшившись
в размерах раза в два.
   - Лучшего императора Рим не видел и никогда не увидит!  -
срывающимся голоском, глотая слова, проверещал он, глаза бе-
гали - то к Сигулию, то в темноту за колоннами.

   Даброгезу хотелось припуститься во весь опор. Да жаль бы-
ло бегущего подле коня франка.  "Вот ведь навязался!  Нет...
сам навязал себе". Тот совсем взмок, но не жаловался, только
закидывал временами голову назад и пучил глаза.  Арбалет при
каждом шаге бил его по спине, но франк не догадывался подтя-
нуть ремень потуже,  а может, просто не замечал ударов. Даб-
рогез умерил ход коня - пусть отдышится свежеиспеченный дру-
жинничек, ведь при его дородности недолго и удар схлопотать.
   Вот и рощица.  Даброгез с  удовлетворением  отметил,  что
дружины не видно ни вблизи,  ни издали,  даже следов не сыс-
кать.  Молодцы!  Но он знал, что его давно приметили, теперь
ждут.  От порыва ветра навстречу посыпалась листва - замель-
кало,  закружило перед глазами.  Франк косил  на  Даброгеза,
конь на франка - не доверял незнакомцу. Но центурион молчал,
хотя его распирало,  тянуло закричать во весь  голос:  "Все!
Наконец-то!!"  За  последние  пятнадцать лет жизни не было в
ней момента более счастливого,  радостного, открывающего до-
рогу  вперед.  Движение,  постоянные перемены - это то,  что
нужно, и никаких остановок!
   - Ну как?  - вместо приветствия спросил вынырнувший из-за
кустов Радагаст.
   Он обычно подменял центуриона в его отсутствие.  Лицо Ра-
дагаста  было хмуро,  отягощено мыслями.  Но Даброгез ничего
сейчас не замечал.  Он широко  улыбнулся,  толкнул  в  спину
франка.
   - Сделаешь из него воина!
   Франк, не столько от толчка,  сколько по холуйской натуре
своей, рухнул на колени, ткнулся лбом в кочку.
   - Хорош, - безразлично произнес Радагаст.
   Дружина собралась на поляне,  кругом. Даброгеза встретила
сдержанным гулом. Бросив поводья в руки франку, тот вышел на
середину.
   - Что приуныли,  други!  - крикнул бодро. Может, чересчур
бодро.
   Ответа на  такой  вопрос ждать не приходилось.  Две сотни
глаз пристально смотрели на своего вождя. И Даброгез не спе-
шил,  смаковал заранее, как взорвется восторженным ревом ти-
шина после его слов,  засияют лица и все придет в  движение.
Радагаст дернул его за рукав, повел глазами в сторону:
   - Отойдем.
   - Да  погоди ты.  - Даброгез отмахнулся.  Глаза его лучи-
лись,  груди не хватало места под панцирем. - Слушайте, дру-
ги, мы идем на Рим!
   Он сделал паузу, застыл. Но тишина ничем не нарушалась.
   Даброгез качнул головой,  будто не веря себе,  - ведь все
так ждали этого,  сколько было говорено  ночами  у  походных
костров. Он возвысил голос:
   - Я убедил короля,  выступаем через  месяц,  сразу  после
сборов войска...
   Дружинники молчали. Большинство не смотрело на своего ко-
мандира  - сидели потупившись,  кто-то ковырял ножнами землю
под собой, кто-то теребил ремни. Было слышно, как воет в ро-
щице ветер.
   - Вы что, оглохли?
   Из-за спины послышался тихий голос Радагаста:
   - Погоди, послушай меня.
   Даброгез резко  повернулся  к  помощнику,  на лице у него
стояла растерянность. Тот впервые видел центуриона таким. Он
отвел глаза, но все же тихо проговорил:
   - Дружина не пойдет на Рим.
   - Что?!
   - Ты не ослышался, это так. Мы возвращаемся.
   - Куда?! - Даброгез потерял голос, он не говорил, сипел.
   - Хватит боен,  хватит смертей. Последний из наших ушел с
родины восемь лет назад, а первые - все в земле, по всей Им-
перии и за ее пределами.
   На Даброгеза нахлынула тихая,  но неудержимая ярость.  Он
рванул фибулу у плеча,  плащ соскользнул на землю.  Рука  на
рукояти меча побелела.
   - Вы что, пока я там... за моей спиной... - бессвязно вы-
рывалось из горла.
   Радагаст смотрел ровно,  в серых глазах ничего, кроме ус-
талости, не было.
   - А если бы я не вернулся, вы все равно бы ушли, да?!
   - Ты вернулся.
   - Отвечай! - Даброгез стиснул зубы, загар сошел с лица.
   - Нет,  ты сам знаешь,  не ушли бы, - ответил Радагаст, -
мы бы перевернули этот городишко. Не ушли бы, пока хоть один
из нас оставался в живых.  Но ты пришел. Успокойся, поговори
сам с дружиной,  - на губах Радагаста появилась тень улыбки,
- может, она передумала.
   Не успели отзвучать последние слова,  поднялся шум - дру-
жинники стучали рукоятями мечей, боевых топоров в щиты, кри-
чали, заглушая друг друга. Даброгез понял - они не передума-
ют.  Все было настолько неожиданно, что ему показалось - вот
так сходят с ума,  еще немного, и перед глазами черти запля-
шут,  и разверзнется земля,  и с неба ударит огненный дождь,
и... кто знает, какие пойдут страсти. Он тяжело опустился на
подставленное услужливым франком седло.  Бунт! Как просто...
бунт можно усмирить,  можно.  Но не отпустить домой тех, кто
столько раз спасал ему жизнь,  дороже кого на этом свете так
и не приобрел? Да и как он мог их не отпустить?! Кому он мог
сейчас  что-то приказать?!  Разве только франку...  Даброгез
мучительно переживал. И знал: ничто не поможет - ни уговоры,
ни запугивания, ни обещания богатств и власти. Ничто, не тот
случай!  Но как просто все рушилось,  с какой легкостью. Ему
вдруг тоже нестерпимо захотелось домой.  А куда же еще пода-
ваться, одному, брошенному на чужбине?
   Но знал и другое - ничего,  кроме зла,  раздоров, крови и
горя, на родную землю он не принесет. А кому нужны такие по-
дарки?  Пожалуй,  ему  самому только и нужны.  Но не там же,
нет,  да и нужны ли? Переделывать себя поздно. Как им просто
-  решили - и ушли!  А он?  Что теперь он скажет королю?  Да
черт с ним,  с этим ничтожеством,  встречаться с ним, видно,
не придется, кончено. Со всем кончено!
   - Мы уходим, - прозвучал над головой тихий голос, - прос-
ти. Хочешь, пошли с нами.
   Даброгез с отчаяньем мотнул головой, не поднял глаз квер-
ху.  Мимо него один за другим проходили дружинники,  отдавая
прощальную честь, ударяя в щиты, вскидывая головы в пернатых
позолоченных шлемах. "Лучше бы убрались, пока я там, с этими
крысами,  попусту язык чесал!" Завыли, завели нудную тягучую
песню пески в голове, маревом знойным качнулся воздух. Будто
снова на краю жизни, будто опять исподтишка кольнул ядовитым
жалом подлый раб.  Только утешителя-бродяги не видно что-то.
Даброгез зло обжег глазами трясущегося  рядом,  пропотевшего
со страха франка.  "И эта падаль наемная тут!" Ничего, ниче-
го... но не идти же на Рим с одним гишь войском Сигулия, без
ядра, без дружины оно ничто - с таким же успехом можно гнать
на бойню стадо баранов!  Бежать,  бежать отсюда. В Восточную
империю,  там знают его.  А может, в Британику? Или к ванда-
лам?  Скоро варварам надоест рыться в развалинах,  а остано-
виться они не сумеют,  пойдут дальше - на юг, на восток... С
ними, больше некуда! Он им пригодится. Отступившие было вос-
поминания  опять нахлынули,  затопили мозг.  Мука!  Даброгез
сжал виски руками. К черту всех этих бродяг-проповедников, и
восточных,  и западных,  всех к черту! К черту воющие пески!
Иди, ищи свое место. Дважды, там, в песках, и позже, под Ра-
венной,  после схватки с алеманами, смерть подхватывала его,
тащила к себе ледяными крючьями. Но он вырывался. Он не стал
Другим,  он остался собой. Так что же теперь, ждать третьего
раза?!  А может, он уже был, в темнице? Нет! Его меч, его ум
и  воля пригодятся,  он вырвется.  И людей наберет,  дружина
лучше прежнего будет. Вон, один уже есть!
   Даброгез горько усмехнулся - раб,  наемник,  подлый, жал-
кий,  трусливый раб...  Франк сидел, весь подобравшись, лишь
губа нижняя отвисла да руки скребли растрескавшуюся кожу по-
яса,  на котором болтался широкий нож в чехле.  Франк ничего
не понимал и все старался поймать взгляд центуриона. В город
ему возвращаться было никак нельзя.
   Даброгез оторвал глаза от земли, огляделся. Куда спешить,
у него уйма времени, и никто этого времени не сможет отнять!
Нахлынувшая волной память разбилась, разлетелась на брызги и
ушла насовсем,  чтобы уже  никогда  не  вернуться.  Опустело
внутри.  Накатило  безразличие.  Он уставился на свои руки -
несколько раз с силой сжал и разжал пальцы.  Они  слушались,
но он почти не чувствовал их.  Омертвело что-то внутри,  по-
тухло, осветив последней вспышкой волнистые барханы и идущую
будто  поверх  песка череду людей в одних набедренных повяз-
ках.  Все! Один. Сам по себе. Даброгез нахмурился - а может,
так было все пятнадцать лет? Может, так и было. Какая разни-
ца.
   Он медленно  повернул голову вправо,  пристально поглядел
на испуганно ждущего франка. Наемник не отвел глаз от бывше-
го  центуриона Великой Империи,  удачливого и блистательного
воина.
   Даброгез отцепил с пояса кошель,  бросил его франку,  тут
же отвернулся.  Его конь, Серый, медленно, поминутно огляды-
ваясь,  уходил прочь по примятой дружиной траве,  уши у него
напряженно подрагивали, будто ждали оклика... Но хозяин мол-
чал.




                  ЮРИЙ ДМИТРИЕВИЧ ПЕТУХОВ

                          ЧУДОВИЩЕ

               Издается в авторской редакции
           Художественный редактор А. Г. Чувасов
            Технический редактор Т. С. Казовская

Сдано в набор 09.02.90. Подписано к псчсти 04.05.90. А03083.
Формат 84 "108 1/32. Бумага газетная. Гарнитура Тип "таймс".
Печать  высокая.  Усл.  печ.  л.  20,16.  Учизд.л.20,90.'Ги-
раж71 000 экз. Заказ ј314. Цена Юр.

"Метагалактика", приложение к журналу "Приключения,  фантас-
      тика". 111123, Москва, 2-я Владимирская, а/я 40.


Отпечатано с готовых диапозитивов в Московской типографии  ј
  13 ПО "Периодика". 107005, Москва, Денисовский пер., 30




ЮРИЙ ПЕТУХОВ

                         ПОМРАЧЕНИЕ


                    Бессилие добра  не  есть добро,  и никак
                 нельзя признать должным тот факт,  что лишь
                 часть  человечества  желает  должного,  что
                 весьма немногие живут как должно и что ник-
                 то  не может привести мир в должное состоя-
                 ние.

                           Вл Соловьев "Оправдание добра.
                                  Нравственная философия"


                  Красота воину оружие, кораблю ветрило, та-
               ко и праведнику почитание книжное...

                              "Изборник" князя Святослава
                               Ярославича (1076 г.)

                       Книгам бо есть неищетная глубина.

                                "Повесть временных лет"


   Тащиться на  толкучку  через  полгорода да еще в субботу,
заранее обрекая себя на потерю половины дня,  Игорю очень не
хотелось.  Он не был завсегдатаем мест,  где можно было раз-
житься практически любой книгой, но в отличие от большинства
знал туда дорогу,  бывал раз семь-восемь.  Общее впечатление
после таких посещений оставалось малоприятным.  И не  только
из-за встреч с прожженными делягами,  для которых книга нич-
то, нет - товар, только товар. Но и по другим причинам. Пер-
вый раз у него буквально из рук вырвали ценную вещь,  Махаб-
харату из серии литпамятников, а взамен всучили пару макула-
турных томиков,  которым грош цена и по рыночной конъюнктуре
и по содержанию.  Он тогда просто растерялся от  напора,  от
всесокрушающей и беспринципной наглости,  с какой обдуривали
новичка. "Потом жалел. Но ругал только себя. Во второй - от-
дал двадцатник за то, что можно было купить за пятерку... На
третий стал умнее и опытнее, и в результате вообще ничего не
приобрел - дураков кроме него было не так уж много, а если и
попадались,  так не имели того, чего Игорь хотел. Да и впос-
ледствии для того, чтоб заиметь нужную книгу, отдавал всегда
больше: честного обмена не получалось, точнее, его просто не
допускали  живущие  этим промыслом - они всегда в нужный мо-
мент оказывались рядом,  перебивали сделку,  уводили "товар"
из-под носа.  Игорь уже и расстраиваться перестал - какая, в
конце концов, разница: трояком больше, трояком меньше - лишь
бы заполучить желанное.
   Он вышел из дома, так и не решив - куда поедет: в Соколь-
ники, Измайлово или еще куда... Могло и вообще ничего не вы-
гореть,  хотя бы потому,  что по субботам на толкучки любила
захаживать милиция - и тогда всех как ветром сдувало.  Игорь
сердцем был на стороне не слишком-то активных, по правде го-
воря,  равнодушных  милиционеров - и он жаждал наведения по-
рядка и пресечения нетрудовых доходов,  но... В том-то и де-
ло,  что - но! Лишь после того, как он приобретет, что ищет,
- вот тогда и пускай наводят и пресекают, давно пора! А сей-
час надо ехать, в последний раз, и больше никогда, ни ногой!
   Посреди сумрачной и  слякотной  московской  зимы  погодка
вдруг раздобрилась,  выделила на субботний день немного сол-
нечного света из своих запасов. Солнце ослепляло, потому что
было низким по-зимнему. Оно буравило ноздристые грязные суг-
робы с пробивающимися из них бесчисленными окурками,  но  не
топило  снега - грело в самый раз для января,  без луж и сы-
рости.  И Игорь, топая к трамвайной остановке, незаметно от-
мякал.  Настроение  всегда  приходило  к  нему по ходу дела,
трудно было лишь раскачаться.
   Сидел, щурился  у трамвайного окошка - места были свобод-
ные. В трамвае и надумал - только в Измайлово, только там он
возьмет  нужную  книгу!  И решение такого пустячного вопроса
взбодрило его окончательно - сегодня  или  никогда!  И  все,
хватит, пора завязывать с этими книгообменами, не на книжках
мир стоит,  есть и поважнее дела.  Вся эта книжная кутерьма,
казалось, не имела ни конца, ни начала - будто всегда он су-
ществовал,  ажиотаж этот. А теперь еще затеяли создавать но-
вый огромный центр по "изучению спроса". Ничего кроме ухмыл-
ки и раздражения у Игоря такие липовые начинания не  вызыва-
ли. Попробуй-ка разобраться, что мы читали, читаем и что бу-
дем читать!  Ведь тут как в поговорке "скажи мне,  кто  твой
друг...".  Можно  долго  и тщательно изучать человека по его
бумагам, расспрашивать знакомых и родных, а в результате по-
лучить  набор  ходячих конторских истин.  А можно спросить у
него самого,  что он читает, узнать мнение о прочитанном - и
сразу  вся  конторская писанина поблекнет,  будь на ней хоть
сотня внушительных штампов и печатей,  и встанет перед тобой
живой человек,  личность. Вот так бы и спросить - что ты чи-
таешь,  великий народ?!  Не у человека отдельного,  а у всей
нации.  Только ведь не спросишь, не получится ничего. И вряд
ли статисты,  репортеры,  чиновная братия да и ведущие попу-
лярных телепрограмм дадут ответ.  Возможно ли получить нечто
однозначное и непререкаемо-твердое,  когда  перед  тобой  не
штампованные "болтики-винтики" в едином конвейерном строю, а
люди - среди миллионов двух похожих не найти, возможно? Нет,
думал  Игорь,  профанация это.  Хотя все сложнее на деле-то.
Почему мы должны сказать что-то одно:  да или нет. Не вернее
ли предположить и то, и другое: НЕТ, единого ответа не будет
- все люди разные,  у каждого свой характер, свой вкус, свой
круг  чтения - мы различны и тем