Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Петухов Юрий. Рассказы и повести -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  -
то, что ты сам о себе позаботишься. А я, разве я дал повод усомниться в себе? Кто еще вот так, с ходу и начистоту, вык- ладывал свои намерения перед тобой?! Сигулий заерзал. - Я не люблю многословия, говори проще, - сказал он тихо, и маска равнодушия спала с лица, высветив цепкие, колючие глаза. Даброгез встал - тень от его фигуры заплясала по шкурам. "Мы еще встретимся, вождь. И я не заставлю тебя рыскать по свету в поисках своего места!" Сигулий ждал. - Ты будешь императором, - сказал Даброгез, склоняя голо- ву, - моя дружина - ядро, костяк. Обрасти его мясом - своим войском, дай телу свое знамя, мой опыт и моя удачливость не подводили меня. Ты будешь императором. - А ты? Кем ты будешь? Даброгез сдержал улыбку, опустил глаза. - Император, надеюсь, не забудет своих друзей. Сигулий засмеялся, тихо, утробно, будто в брюхе у него что-то заурчало. - А как посмотрит на это Восточная империя? Даброгез неплохо знал Восточную империю. Может быть, даже слишком хорошо - три года в воле базилевсов, год в самой Ви- зантии, два - в сирийских пустынях. Что двигало рукой ра- веннских властителей, когда над ними самими нависала глыба? Деньги, золото! В Византии Даброгез почувствовал - что такое порядок, строгость во всем, в мелочах, даже церковь, и та не тянула в свою сторону, внося, как на западе, в государствен- ные дела лишь сумятицу, а служила базилевсам. Там он увидел своих - в Восточной империи не было ни франков, ни алеманов, ни вандалов, зато на каждому шагу встречались уличане, ти- верцы, северяне, даже поляне, пытающие судьбу вдали от своих краев. О южных славянах и говорить не приходилось - они сос- тавляли большую часть населения, основу империи. Даброгез хотел остаться в Византии, после Рима она показалась ему родной и близкой, но воля властителей бросила его на два го- да в пески. Позже он никогда не жалел об этом. Сколько всего осталось в этих песках! Сколько унесено с собой! Тонкая змейка на шее смуглого мудреца и его странные для южанина глаза - синие, глубокие. Смерть, отодвинутая в сторону, когда ей уже ничего не мешало... А может, лучше бы она пришла тогда? Он бы все равно не заметил в забытьи ее прихода. Ну нет, там ли, здесь ли - пускай подождет, успеет- ся! Даброгез не задержался с ответом - он уже привык жить в раздвоенном сознании, но реальность оставалась реальностью. - Византия завязла в своем устроении и в подавлении мяте- жей. Но она тот пример, что стоит подражания, - она не боит- ся варваров, будь их даже в десятки раз больше, это монолит. И он простоит не один век. - Папа? - Сигулия мучило не праздное любопытство. - Папа благословит победителя. Сигулий принялся вышагивать из угла в угол, на дряблом лице появились первые признаки озабоченности. - Но почему ты пришел именно ко мне? Даброгез подумал - один лживый ответ может все испортить. А в том, что дело идет на лад, он не сомневался - удача вер- нулась к нему. - Я долго мотался по провинциям. Я обходил жалких вожди- шек, возомнивших себя королями, а клочки земель в несколько стадий - королевствами. Я был и при более могущественных дворах, чем твой, - Даброгез на мгновение запнулся и снова склонил голову в знак уважения к хозяину, - и не скрою, если бы хоть один из них вник в мое предложение, я сумел бы убе- дить его, и, видят боги, ему не пришлось бы жалеть! - И ты везде болтал о том же? - губы Сигулия зазмеились в снисходительной усмешке. - Нет, до этого не доходило. И мои слова - не болтовня. - А мне, значит, решил открыться? Даброгез промолчал, теперь его уверения ничего бы не зна- чили. Неужели и тут срывается?! Сигулий продолжал мерить кривоватыми ножками пол в комна- те. - Я здесь владыка, - сказал он наконец, - а там... что будет там?! Ты любитель авантюр, центурион. А я уже немолод. И я еще, сам знаешь, - он скривился, - не король, увы! - Есть другой претендент? - спросил Даброгез. Сигулий снова забурчал животом, захлопал тяжелыми веками. Даброгез пошел напролом: - Решайся, или я буду искать более сговорчивого! Бурчание затихло. - Сколько, говоришь, в твоей дружине - сотня мечей? Не густо, совсем не густо... - От этих мечей ляжет половина твоей армии, - мрачно про- изнес Даброгез, - можно бы разойтись и дешевле. - Вот и разойдемся. Сигулий вышел из комнатушки. Даброгез не успел сделать и шага вслед, как проход загородили две плотные фигуры в дос- пехах - копья уперлись в грудь центуриону. За спинами страж- ников маячили арбалетчики, целившие прямо в лицо. Даброгез развел руками, показывая, что он без меча. Локоть заныл, в висках застучало - пески, пески и ветер, яд на конце тонко- го, с большую иглу величиной кинжала, смерть, примостившаяся за углом, - слышен ее смех, больно в груди... Они вышли. Плиты застучали под коваными сапогами. Даброгез не смотрел по сторонам. Да никого и не было: ни лысого, обрюзгшего властелина, ни его сановников - и куда только успели поде- ваться?! Все рушилось. Тонкий вой ветра в ушах, миражи... И зачем он тогда не расправился с синеглазым? Убей он его - и сам бы остался в песках навсегда, под жарким, ласкающим солнцем, и не было бы ничего - ни маеты, ни шатаний, ни уни- жений, ни позора. Смерть воином, достигшим многого в жизни, не потерпевшим поражения, - вот в этом и была удача! А он-то считал себя баловнем судьбы. Нет, не так это! Ступенька скользнула под ногой, и Даброгез потерял равно- весие, выбросил руку в сторону. Но стена была тоже покрыта слизью - еле устоял на ногах. - Набрался, гад благородный! - прохрипел за спиной страж- ник, ткнул в плечо. - Иди, иди! - Нечего с ними цацкаться! - поддержал второй. - Моя б воля - тут же и порешил бы! Неохотно растворилась на скрипучих петлях дверь. И Дабро- гезу показалось, что он ослеп, - недаром темницей зовут. Стоны, грубые выкрики, тяжелое дыхание - все на какое-то время смолкло. Но ненадолго, стоило двери захлопнуться за спиной Даброгеза, и шум возобновился. На нового узника никто внимания не обратил. В дальнем конце подвала во мраке ко- го-то сосредоточенно и по-деловому били - без суеты, без злобы, будто хлеб жали. Минут пять Даброгез стоял с выстав- ленными вперед руками, прислушивался, давал глазам привык- нуть к темноте. Потом сделал несколько шагов вперед и, не обращая внимания на толчки и возмущение, отбросил от стены двух полусогнутых, взмокших людей - за вороты, не глядя, ку- да упадут. Он не ошибся - в углу лежал полусумасшедший ста- рик проповедник. Даброгез не видел его лица, глаз, но он сразу узнал несчастного. Почувствовав затылком дыхание, не оборачиваясь, ударил локтем во что-то мягкое, живое, тут же добавил ребром ладони - сзади засипело, захлюпало. - Кто подойдет - убью! - сказал таким голосом, что сомне- ния у обитателей темницы отпали сами собой. Он сгреб ногой к стене кучу соломы, присел, подвернув плащ и ощупав стену, - она была сухой, вытертой спинами уз- ников, прислонился. Мысли были еще там, наверху. - Господь не оставит тебя, добрый человек, - тонко пропел над ухом голос старика. Проповедник-бродяга собирался еще что-то добавить, но не успел. - Да пошел ты! - сорвалось с губ у Даброгеза. Он положил руки на колени, постарался расслабиться. Обду- мывать свое положение было бесполезно. Даброгез знал по опы- ту - начни он сейчас выстраивать логическую цепочку: искать ошибки свои и не свои, разрабатывать линию поведения на бли- жайшее будущее, метаться туда-сюда в догадках - и запутается окончательно. Решение придет само, не нужно торопить событий - ведь логика действует только там, где можно ожидать логи- ческих поступков. С Сигулием сложнее. Тот если не напыщенный дурень, научившийся делать умное лицо и плести интриги, так, значит, большой мастер обескураживать противника. Даброгез вздрогнул - разве он противник!? А кто же еще! Везде так смотрели на него последний год, привык. И к чертям их всех! В углах камеры тихо переговаривались, поглядывали быстро и боязливо на новенького, спешили отвести глаза. Даброгез знал, что первыми не нападут, теперь они будут ждать, что он предпримет. Ну и ладно, бог с ними. Даброгез постепенно впа- дал в дрему. Обед был обилен, его надо переварить. И не только обед. Он вдруг вспомнил о дружине, но тут же пресек мысль - дружина будет ожидать до завтрашнего вечера, так до- говорились. Он доверял дружине, она ему. Да и жизнь показа- ла, что переговоры лучше вести одному - какому властителю понравится, когда за спиною человека, стоящего перед ним,- в его городе! - сотня свирепых вооруженных молодцов. Нет, дру- жина не подведет. Даброгез забылся в полусне, лишь щелки меж век еле подрагивали, то раскрываясь чуть шире, то совсем ис- чезая. ...Босоногий мудрец играл на своей дудке, и песок, каза- лось, обтекал его, не сек тело, не лез в глаза, в уши. И уже чудилось, что песчинки такие теплые, звенящие в тон дудке, и ветер ласковый, нестрашный. А-а-а-у - пела пустыня, дудка синеглазого отвечала: у-у-у-а-а. Сунувшимся было в пригра- ничные районы Империи персам обрубили голову - передовой от- ряд, и они откатились назад, в свою непонятную, но грозную половину мира. Воевать на Востоке - Даброгез и не знал, что это так приятно. Все тихо и мирно, а в кратковременных вспышках войн больше шума, чем крови. Персы резали своих же воинов, если те не могли исполнить приказов полководцев, да- леких от военных дел; да и не приказов, по сути, а прихотей. И потому к грудам трупов, разлагавшихся в песках у границы, ни Даброгез, ни его люди, ни прочие ромеи не имели ни малей- шего отношения. Властители персов казнями и резней думали напугать как своих, так и чужих - свои умирали, чужие не бо- ялись. Жизнь - хаос! Жалко было князя. Но тот погиб как во- ин. Жаль было и его преемника, меньше, но тоже жаль. Оба па- ли от чужих мечей. Так мог ли ждать Даброгез, что его же слуга-сириец, будто невзначай, кольнет из-под одежды в руку ножичком-иглой! Смех, царапина, но как потемнели глаза у го- лоногого! А потом бой, и новые пленные, и не пленные даже, а не поймешь что. "Тебя будет мучить память, - сказал бродяга, но не сейчас, и ты будешь жить. Смотри в мои глаза!" Дабро- гез только выкарабкался из бредовой пропасти, шатался на краю, ловил воздух ртом и не мог остановить взгляда. "Меня и так мучает память..." - прошептал он. Еще секунду назад мать рвала ногтями одежду на нем, молила, плакала, и тучи закры- вали реку, дом. "Не ходи, не надо, Добруша, отец сгинул у ромеев, и ты...", и вместо матери билась над пеной разбуше- вавшихся волн черная, страшная птица, лишь глаза у нее были добрыми, слезливыми. А теперь другие, откуда? Даброгез смот- рел в глаза сирийцу, успокаивался. Но в уши бил злорадный шепот слуги: "От этого яда на земле спасения нет, пускай те- бе Род помогает в небесных лугах!" Терять тому было нечего, его вели на казнь. Даброгез остановил дружинников, он еще был в силах: "После моей смерти!" А может, и верил в то, во что никто не верил. Противоядий нет! А голоногий осмелел, пробился через строй воинов, не побоялся острых рожнов. "Смотри в глаза, противоядий и вправду нет, ты сам будешь противоядием - смотри мне в глаза, я заставлю твой мозг пе- ресилить смерть - смотри в глаза!" А в глазах шли они, те, что сами пришли в плен. Нет, не сами! Даброгез путался, не мог разобраться. Пустые глаза, мертвые лица, лишенные воли. "Лишенные воли,- вторил сириец, он делал все, что мог, но он сказал прямо,- ты станешь таким же или умрешь". Даброгез от- вел глаза, боль разрывала все тело, не оставляя бесчувствен- ным ни единый кусочек плоти. Стон не срывался с его губ, стонал сам мозг - безостановочно, заглушая все. "Не буду, нет!" А череда не кончалась, и глаза из синих фиолетовочер- ными стали, смотрели сверху... Кто превозмог болезнь - сири- ец-врачеватель, а может, сам? Даброгез не искал ответа - бо- ги его знают, людям - не дано. И он не стал таким, нет, он остался собой! Врал сириец, а может, и ошибался. Даброгез не винил его, но и благодарности особой к целителю не питал. Кошмары и боль отступили, жизнь вернулась, все остальное бы- ло неважно. Даброгез отослал "лишенных воли" ко двору бази- левса. Терпеть их у себя не было мочи, не убивать же! Они служат тому, кто обладает властью над ними, и им наплевать - персы это или ромеи, им вообще на все наплевать. Сирийца, голоногого и синеглазого, отослал с ними. А слугу выгнал. Дружина роптала, требовала смерти рабу. Даброгезу стоило больших усилий успокоить ее. А зачем? Если бы он знал. Так было надо. В одном сириец не ошибся - воспоминания стали му- чить Даброгеза не только по ночам, но и днем, тогда, когда им появляться бы не следовало. "Мы оба изгои, - говорил си- риец, - меня вышвырнули из родной Эдессы, ты ушел сам. Но ты не сам выбрал этот путь, то, что внутри тебя, швырнуло на него тело..." - "Судьба? Я в нее не верю! - ответил Дабро- гез. - И тебе не верю!" Они сидели прямо на песке, а мимо шли и шли живые мертвецы, шли неестественно легко, будто не чуя тяжести собственных тел. "Все рождаются одинаковыми, но одни становятся императорами и царями, другие..." - сириец кивнул на идущих. "Не сами ведь становятся, наверное? Кто-то им помогает?!" Сириец кивал: "Люди, люди все могут - и хоро- шее, и... Кто имеет право судить? Значит, так надо. Вынуть из тела душу просто, но вынуть так, чтобы тело оставалось живым,- для этого многое надо отринуть в себе, многое пос- тичь. А когда овладеешь вершинами искусства, знания - ви- дишь: не ты овладел, тобою овладели; и сам лишаешься воли, сам игрушка... Я пойду!" Сириец встал, и пески колыхнулись за его спиной. Даброгез не смотрел ему вслед и не жалел о расставании - не друг, не воин - волхв-чародей, от таких лучше держаться подальше или, наоборот, от себя гнать. Он не сказал доброго слова на прощание... Что-то грязное, вонючее залепило лицо, ребра заныли от сильного удара. Но Даброгез уже был на ногах - трое нападав- ших рухнули почти одновременно. Добивать их не стал, снова опустился к стене. "Скоты!" Голова гудела. Он отхлебнул из фляги. И будто обожгло - они, там, наверху, взяли только меч и шлем, остальное оставили, а ведь на нем полно всякой мишу- ры, за которую можно не одного, а целый десяток центурионов угробить! Даброгез глубоко вздохнул. Значит, проверяют или еще что-то, непонятно. Да и неважно что, главное, у него есть выход. А может, отказаться? И определиться просто в ох- рану, и почитать то за большую удачу и спасение? Ну нет! Он услышал, как судорожно, с бульканьем дергался кадык у сидя- щего рядом старика, и протянул ему флягу. Темные фигуры, всхлипывая и задевая за что-то, расползались по углам. - Спасибо, - прошептал старик, - я уже думал - конец. Да все равно, мне не выжить, они... - Они дерьмо. И нечего из себя новоявленного Иисуса стро- ить! - оборвал его Даброгез. - Надо было отрицать все и сла- вить церковь Божью и этого узурпатора Сигулия, вот и все, был бы на воле. Бродяга-проповедник покорно кивал, но говорил обратное. - Нельзя, никак нельзя. Гляди, что творится, во что обер- нулось учение праведное, ведь благочестия нет, идолопоклон- никами были, ими и остались. Все смешалось. И прав был ваш хоть и язычник, а все равно философ, помнишь: с исчезновени- ем благочестия к богам, не веры, заметь, а благочестия лишь, не искоренится ли и вера в человеческое сообщество, и самая совершенная изо всех добродетелей - справедливость? Не то ли и мы видим сейчас? Не вера для очищения, а догматы для пора- бощения, мало им власти телесной, тщатся и над духом, над помыслами возобладать. Нет, нельзя кривить перед ними, нель- зя. Свет истины освещает души, пока живы его источники, све- та этого, солгал - и снова тьма, снова невежество, насилие, кровь... - Крови и при свете достаточно. О шкуре своей печься на- до, а уж потом обо всем прочем! - Он заглянул в глаза стари- ку и неожиданно для себя увидел, что в них нет и тени безу- мия. - А впрочем, как знаешь! - добавил Даброгез и отвернул- ся. - Человек рождается безгрешным на белый свет, нет на нем никакого - ни первородного, ни иного греха, и смерды и коро- ли одинаковыми приходят в жизнь. А коли так, то не от Бога все это, что творится, не от бога, прежде такого не было, нет! - Старик зло рассмеялся, потом закашлялся, еле дыша продолжил: - Сидят и во мне, сидят покуда церковных блудней ложь и невежество. И не от лукавого то, не от Бога - люди, только сами люди... ни при чем тут промысел Божий. Даброгез потянулся, разогнул затекшие ноги. - И ты говоришь обо всем этом где придется, да? Пророком себя, наверное, считаешь, да скорее - безумец ты просто. - Не спеши, - старик дернул за край плаща, сам испугался своего смелого жеста, - отрицание неправды не есть безумс- тво! Даброгезу стало скучно продолжать беседу с умалишенным. Он опять прикрыл глаза - через день, большее два он будет наверху, а там - за дело! И в конце концов, не сошелся же свет клином на этом Сигулии с его заурядным королевством. - Зачем же ты тогда спас меня от этих несчастных, ослеп- ленных невежеством? - спросил вдруг старик после большой па- узы. - Шума не люблю, - лениво ответил Даброгез. - И только? Нет, не говори так. В тебе проснулось то, что было основой, что и есть человек истинный... - Слова. - А ты знаешь, почему распалась ваша Империя? - Бродяга явно решил зайти с другого бока. - Такая же наша, как и ваша, - отозвался Даброгез. - Вот-вот, не ваша и не наша. Да потому, что она не нужна стала никому, все устали от нее - и знать, и простолюдины, и сами императоры. И ничего нового-то она предложить уже не могла, выдохлась! Потому и не возродиться ей никогда. Госпо- ди, прости грешника за недоброе слово! - Старик осенил себя размашистым широким крестом. - Так-таки и не возродиться? - Даброгеза начинало злить упрямство старика. - Да ты кто такой, уж и не пророк ли впрямь?! В глазах его застыл расплавленный воздух, загудело. Даб- рогез пожалел, что дал глоток из фляги старику - снадобья оставалось мало, надо бы попридержать. - Я остался жив только потому, что палача сыскать не ус- пели, - сказал старик, - мне ли лгать на пороге смерти? И я не пророк, ты прав. Просто нет той силы, чтобы оживить труп, даже если труп этот - целая Империя. Даброгез еле сдержался. "А я? Мои люди, мои замыслы, моя воля, мой разум - все бред?!" Он только плотнее сжал губы. - Я видел живые трупы, - проговорил он неожиданно для са- мого себя, - они выглядят неплохо, а главное, они есть, ста- рикашка! Где тебе постичь это! Бродяга засопел, заворочался. Только теперь Даброгез за- метил, что он весь, с головы до ног, в соломе - так и не от- ряхнулся даже! - Я знаю, на Востоке делают страшные вещи, - ответил он, - можно лишить людей воли, не спорю, сделать их ходячими мертвецами. Но вернуть им душу трудно, и вряд ли это сделает тот, кто сам не знает толком - жив ли он, мертв ли. Даброгез вскочил на ноги, сжал кулаки. - Я убью тебя, мразь, - закричал он, не помня себя. И да- же занес ногу, чтобы ударить. Старик затрясся, и глаза его, наполнившись страхом, снова сделались безумными. - За что, что ты?! - залепетал он, защищаясь тонкими, в набрякших венах руками. - Я же ничем тебя не обидел, да и не мог я... Даброгез остыл так же быстро, как и взъярился. И он по- нял, что бродяга, конечно, имел в виду вовсе не его, что это простое совпадение. Да и откуда этому сморчку было понять его, Даброгеза, проделавшего за с

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору