рукой в сторону.
   Коллеги выходит,  подумал Игорь,  бывшие! Мимо прошмыгнул
паренек в расстегнутом пальто.  Второго Игорь  прихватил  за
плечо.
   - А ну-ка, приятель, покажи рыбок!
   Мальчишка послушно вытащил из кармана банку. Игорь поднес
ее к лицу - все три рыбешки плавали кверху брюхами и уже  не
были ни яркими, ни привлекательными. Он вернул банку.
   - Что же ты? - спросил тихо.
   - А-а, ну их, - мальчик размахнулся и через плечо борода-
того забросил банку в сугроб,  - ерунда все это, других куп-
лю.
   Он запахнул пальто и побежал догонять товарища.  А Игорь,
будто ища поддержки,  посмотрел на бородатого. Его интересо-
вала реакция нового знакомого. Сам он был в растерянности.
   Бородатый усмехнулся. На этот раз горько. Кивнул пару раз
и тяжело вздохнул.  Куртка снова заелозила  на  его  плечах,
будто живая.
   - А может, и к лучшему. Чем раньше повзрослеют, тем легче
в жизни будет, может, так и надо, - сделал он вывод.
   Может и надо,  может и не надо - в голове у Игоря уже все
спуталось.  И  надо ли,  чтобы в людях,  в детях вот так вот
запросто гибло то хорошее,  что было?  Ведь было же?  И ведь
гибло же?  Или ничего не было, или это только ему так кажет-
ся,  или он сам напридумывал за всех их жизни и их  добро  и
зло?  Хватит! Он пришел за Соловьевым, и плевать на все! Где
же книга?!
   - Или я не прав? - вдруг спросил бородатый.
   - В чем не прав? - Игорь совсем не понял его вопроса.
   - Что с работы ушел?
   - Твое личное дело.
   Бородатый опять сморщил нос гармошкой, зашелся в беззвуч-
ном смехе. Потом выдавил:
   - Во,  все так говорят.  А какой толк от меня был - тонны
бумаги переводил,  чтоб родная контора процветала,  чтоб на-
чальничек как в песне: все выше, и выше, и выше, да? Кстати,
ты, наверно, тоже конторский?
   Игорь подумал и согласился.
   - Вот так,  - обрадовался бородатый, - я ведь нашу чинов-
ничью косточку за версту вижу!  Вон,  видал ханыг, что здесь
вертятся?
   - Попробуй не увидь! - Игорь поднял воротник, отвернулся.
   - Как братья родные,  да? Да! На них на всех будто печать
одна,  верно?  Верно!  Вот и на нас,  служивых, одна печать.
Только другая. А я от своей избавиться хочу, уже полтора го-
да сдираю ее с себя. Куда там! Это на полжизни.
   - Почем испанец?  - поинтересовался мужчина в  барашковой
шапке, давно стоящий рядом.
   - Да иди ты, не продается, - отмахнулся бородатый. А Иго-
рю пояснил: - Ходит тут, приценивается, а сам никогда не бе-
рет. Может, и стукач.
   - Боишься?
   - Не боится знаешь кто?  - вопросом на вопрос ответил бо-
родатый. И Игорь подумал, что за этим последует одна из при-
евшихся поговорок.  Но бородатый ткнул пальцем в парня,  что
стоял метрах в семи,  ка отшибе. Парень был в кожаном пальто
и заметно дрожал.  - Вот кто не боится. У него папа книжечки
по списочку получает, усек?
   - Не трепи, - сказал Игорь, лишь бы сказать что-то.
   Бородатый промолчал, давая понять, что об очевидных вещах
он спорить не собирается. Но хватило его не надолго.
   - А мы своим трудом живем.  Трудом и риском.  А риск, сам
знаешь, какое дело - благородное, это в любом учебничке про-
писано.
   Игорь понял, что с бородатым миндальничать не следует. Да
и не ждет тот деликатностей - нужны они ему!
   - Небось выперли из конторы-то? - спросил он.
   - Ой,  да  из нашего...  - парень назвал Игорю его родной
институт, - еще никого не выпирали, пока он caw себя не ъып-
рет.
   У Игоря по груди разлилось тепло.  Ничего себе! Почему же
он не помнит этого парня? И он уже собирался спросить из ка-
кого отдела тот.  Но вовремя прикусил язык.  Раскрываться не
стоит,  ни к чему это.  Он вгляделся в лицо парня - и что-то
знакомое уловил в нем: видел, точно, видел, только без боро-
ды.  Но  бороду-то отрастить недолго,  нехитрое это дело.  А
вдруг и тот его узнал, но молчит, ждет, пока Игорь сам приз-
нается? Ему стало как-то неуютно, как бывает, когда выходишь
перед всем залом в инстиуте получать грамоту или  еще  какую
награду  -  весь на виду,  а сам ничего в эти моменты не ви-
дишь.  Но скорее всего,  он ошибался - парень вел себя  так,
что не чувствовалось в нем подвоха. Просто не чувствовалось,
и все.
   - Несчастные люди,  я тебе скажу, - бородатый снова пере-
шел на доверительный шепот, - я, по всем нормам, нарушитель,
чего там - преступник, можно сказать, а им не завидую. И те-
бе тоже,  контора! Думаешь, мне деньги нужны? Да пропади они
пропадом,  я после них руки по полчаса мылом отмываю!  Я б и
на сто рублей вот так жил, - бородатый поднес ребро ладони к
своей бороде,  - это для баб:  что ни делай, лишь бы получка
вовремя, а мне - польза нужна, не могу, понимаешь, без поль-
зы  вкалывать,  да еще деньги за то получать...  Сам знаешь,
нас таких восемнадцать мильенов,  в газетах  писали.  Читал?
Теперь вот - на одного меньше!
   Игорь вдоволь и до этой встречи за свою жизнь  наслушался
подобных  речей,  и они ему осточертели.  Да и сам бородатый
становился все более и более неприятен.  Но то,  что это па-
рень  из их "конторы",  не давало ему уйти или прервать бол-
товню.
   - Нашел бы другое место,  с пользой, - вставил он, не пе-
реставая глядеть по сторонам, вглядываться в корешки.
   - За норвежца два с полтиной даю!  - влез между ними здо-
ровый мужчина в вельветовой шляпе  и  синей  телогрейке.  Он
шумно сопел. Так, что бородатый даже отшатнулся.
   - Только на обмен, - сказал он твердо.
   - Ну и дурак! - еще тверже ответил мужчина в телогрейке и
ушел.
   Бородатый не обиделся на "дурака",  наверное, и не увидел
в том оскорбления.
   - Легко  сказать - нашел бы другое место.  Пойди - найди!
Каждая контора,  как замок средневековый,  круговую  оборону
держит,  узнавать,  чем будешь заниматься, приходится уже по
ходу дела, после приказа о зачислении, понял?
   - А ты не суйся по конторам. Других мест нет, что ли?
   - Я полгода на линии  проработал,  связистом,  понимаешь.
Так плюнул и убежал во все лопатки.  Хочешь верь, хочешь сам
проверь - после конторской работенки не то что  квалификацию
теряешь,  это  слабовато сказано,  а вообще ни на что уже не
годен! Ты думаешь, я помню, чему меня в институте учили?
   - Не думаю, - согласился Игорь.
   - А думаешь, ты помнишь? Молчишь, вот так-то, знаешь, что
баки  забить можно,  вон,  Васе в клетчатом кепаре,  а мне -
нет.
   Игорь пожалел, что ввязался в дискуссию: дай волю настро-
ению - и все можно в черный цвет перекрасить,  или наоборот.
А толку-то?  Жизнь,  она все равно полосатой остается и раз-
ноцветной - рядись в любые тоги -  и  все  прав  будешь.  Но
только на словах.
   - Фаворита за свои детективы  хочешь?  -  поинтересовался
парнишка,  по виду восьми-девятиклассник с тремя темными во-
лосинками на верхней губе и совсем детскими глазами.
   - Оставь  себе,  - ответил бородатый,  - и чтоб больше не
подходил, шел бы домой - уроки учить!
   - Тебя забыл спросить, - уходя, бросил школьник.
   - Больно ранние пошли! - сказал бородатый Игорю.
   - Почем испанец? - снова поинтересовался мужчина в бараш-
ковой шапке.
   Бородатый вздохнул  и  спрятал детективы в сумку,  достал
какую-то тоненькую  книжку  Стругацких.  Мужчина,  покачивая
своей кудрявой шапкой, отошел.
   - Еще раз спросит - в лоб получит! - заверил бородатый.
   Игорь усмехнулся - бородатый был явно не из тех,  кто лю-
бит кулаками работать. Посмотрел на часы - скоро три, уже не
полдня потеряно,  а,  считай, весь день. Солнце как-то неза-
метно пропало с небосвода,  растворилось в мути  и  серости.
Вместе с ним пропало настроение.  Игорь стоял и притопывал -
становилось холодновато.  И не мешало бы перекусить. Но нет,
только до победного! Бородатый вещал что-то свое. Игорь поч-
ти не слушал,  кивал невпопад.  Думал.  Книгомания!  Что  за
бред,  откуда?  Каким чертом принесло эту болезнь? И сколько
еще можно прикрываться тем, что у нас народ самый читающий в
мире?  Да, самый читающий, кто спорит! Тут и спорить смешно,
если по данным английской статистики,  Игорь своими  глазами
видел,  в  Англии слышали о Шекспире не больше двадцати про-
центов населения - только слышали! А сколько его читали? Бе-
зусловно,  самый читающий! Опять-таки, если верить официаль-
ному докладу в Конгрессе, который сами штатники сделали пару
лет назад,  после того, как подсчитали, - тридцать процентов
просто неграмотны!  еще двадцать грамотны,  но не настолько,
чтобы  осилить нечто отличающееся от комиксов.  И как не ве-
рить? Ведь сами себя сосчитали, сами и заявили на весь свет.
А у нас еще у иных крепостных библиотеки были в сотни томов,
а в одиннадцатом веке, когда супруг Анны Ярославны французс-
кий  король вмест о подписи на брачном свидетельстве крестик
ставил,  население городов русских от простого люда,  ремес-
ленников посадских до бояр и выше было поголовно грамотным -
поди-ка поспорь с фактами, с археологическими находками! Са-
мый читающий - и был, и остается! Но что это - тиражи милли-
онные, книг сотни миллиардов - и все мало? Сколько раз дово-
дилось  Игорю  держать в руках книги с тремя,  пятью,  семью
штемпелями магазинными.  И книги были в отличнейшем  состоя-
нии,  нечитаные.  Но  зато успевшие сменить кучу владельцев.
Обмен ради обмена,  приобретение ради приобретения  -  книга
превращалась  в  товар уже без всяких кавычек.  И не отгово-
ришься тем, что народ читающий самый! Нечитаные книги-то хо-
дят по рукам! Конечно, не все еще больны книгоманией, далеко
не все, малая часть. Но ведь на глазах все происходит, не за
морями-долами:  все  больше  становится народа на толкучках,
все больший доход приносят обменные отделы магазинов. А если
поинтересоваться у психиатров, то без сомнения, - все больше
у них становится пациентов.  Да и  интересоваться  не  надо.
Игорь мог сам назвать кому угодно с десяток знакомых,  кото-
рые позабыли все на свете и волокут домой книгу  за  книгой,
не успевая их перелистать,  занимая в долг,  лишь бы купить,
продавая вещи,  опять-таки, лишь бы купить! купить! купить!!
купить!!!  И пределов этому не видно. Поначалу казалось, что
на убыль пошел книжный бум. А мечущихся по городу из конца в
конец людей меньше не становится.  И какие там интересы, ка-
кая там производительность,  какая семья и какие друзья, ка-
кая духовность - про все забыто, про всех, напрочь! И уже не
престижа ради,  и уже не для вложения денег - все это отбра-
сывается увеличивающимися тиражами - а просто из спортивного
интереса в начале, из горячки и боязни упустить что-то толь-
ко вышедшее, из мании, переходящей в психоз! А можно ли хоть
одного из этой братии в библиотеке встретить?  Игорь задавал
себе и такой вопрос.  Но задавал просто так,  для смеха. Ко-
нечно,  нельзя,  упаси Господи! Кого встретить в библиотеке?
Ну вот этого Васю в клетчатом кепаре еще,  может быть, можно
- он туда пойдет, чтоб спереть чего-нибудь да. и загнать по-
том.  А тех, кто не загоняет, а приобретает - нет, не встре-
тишь,  хоть все библиотеки Союза обойди. Там другая публика,
там народ...  Что же получается, а эти уже и не народ? А кто
же тогда?  Малая часть, поддавшаяся горячке, временное явле-
ние? Может, и временное. Да точно - временное, как с хруста-
лем и коврами,  когда рынок насытился -  все,  баста.  Игорь
предвидел  в далеком будущем насыщение и книжного рынка.  Не
под самое горло,  разумеется,  - десятка два-три  дефицитных
книг всегда будет,  при любом насыщении. Но для спекулей это
будет крайне печально - на десятке наименований капиталов не
наживешь,  потому как на этот десяток и спрос будет меньший,
с этим ясно.  Но будет насыщение,  будет! Будет насыщение, и
тогда...  эта  "читающая"  братия начнет разгребать тысячные
завалы в своих квартирах. А разобрав их - ринется в букинис-
тические магазины, сдавать. И только тогда, Игорь не вообра-
жал себя пророком и провидцем,  он знал точно,  -  и  только
тогда многие протрезвеют, схватятся за головы и, может быть,
даже подумают - а зачем я гробил годы,  зачем выменивал, пе-
реплачивал, зачем?! Если сейчас и в букинистические не берут
- насыщение!  - и самому не перечитать до гробовой доски,  и
детям и внукам не осилить?! Да и не станут дети и внуки оси-
ливать - у них свои интересы будут,  наверняка повыше, чем у
папаш и мамаш! А ведь точно, будут! Игорь поймал себя на та-
кой мысли:  сам он от девяти до тринадцати взахлеб заливался
разными  дюма,  майн-ридами,  скоттами и прочим подобным,  а
ведь сейчас,  чего скрывать, тех же ребят под пулеметным ду-
лом не заставишь читать эту писанину! И они правы по-своему,
сколько можно тешить себя похождениями придуманных французс-
ких  герцогинь и графов?!  Зачем миллионы и миллиарды на ве-
тер?!  По здравому размышлению, Игорь приходил к выводу, что
нужны, вообще, сотни произведений, отобранных веками да плюс
к ним новые вещи,  злободневные,  показывающие жизнь народа.
Народа!  А не этих дутых маркиз и баронетов.  А остальное...
сколько накипи, сколько суеты, сколько растраченного на пус-
тышки времени! Но ведь нет - кипит толкучка, кишит! И увели-
чиваются очереди в обменах,  и горят полубезумные  глаза,  и
дрожат руки,  боящиеся приоткрыть книгу (а вдруг повредишь -
потом не поменяешь ни за что, ведь требуются только в отлич-
ном! в идеальном виде!!), и не спится ночью: мозг сам высчи-
тывает варианты обменов,  прикидывает,  не дает глазам сомк-
нуться,  и  вливаются новые силы,  новая кровь в необозримую
суетную армию,  и текут деньги в чьи-то руки,  текут, текут,
текут... Книгомания!
   Игоря выдернул из глубины размышления  вопрос  барашковой
шапки:
   - А это почем?
   Бородатый озверел: желваки заходили по скуластому лицу, а
куртка чуть было не осуществила  свою  давнюю  мечту  -  еле
удержалась на плечах.
   - Слушай,  я по-хорошему, не подходи! - он с трудом сдер-
живал себя.  И когда мужчина в барашковой шапке отошел, про-
цедил с непонятной злостью: - Барран!
   - Ну чего ты психуешь,  - сказал Игорь,  - ответил бы,  и
дело с концом.
   Бородатый был  уже спокоен.  Он поглядел на Игоря немного
свысока.
   - Ты еще не пригляделся к этим типам. Да и вообще, я тебе
скажу - большинство людей - просто бараны.  Что, неласково я
их, да? А ты сам погляди, вот хотя бы в метро, не в час пик,
а когда ни то ни се - десять дверей нараспашку,  а они выст-
роятся в цепочку,  и один за другим,  один за другим! Не дай
бог самому в дверь  сунуться!  Вот  ежели  кто  другой,  так
пристроятся. Что, не так, скажешь?
   Игорь промолчал. Может, бородатый в чем-то и прав, но за-
чем же так резко, не стоило бы. Он засунул руки в карманы.
   - Или вот, на Кузнецком арку знаешь?
   Игорь кивнул.
   - Там в конце квартала книги навынос продают,  от магази-
на,  со столика. И всегда, как столик этот появится - тут же
очередюга.  Сам проверял: ведь давятся, нервничают. А десять
шагов пройди,  там,  в магазине, те же книги свободно лежат.
Не поверишь! Кричат: "В руки только по одному экземпляру! Не
лезьте без очереди!" Шум стоит,  суетня.  Я, как дурак, один
раз подхожу,  говорю - мужики, мол, там вон все, что захоти-
те,  тоже самое лежит, ну оторвитесь вы друг от друга, прош-
лепайте за угол,  близко ведь! Ты бы слышал, как на меня по-
несли,  говорят, без очереди лезет, потому и тюлю травит! Не
верьте ему, говорят, вали отсюда, говорят! Так и ушел, слов-
но оплеванный. Уж лучше бы промолчал!
   - А ты уверен, что кому-то нужны твои советы? - неожидан-
но спросил Игорь.
   - Не понял?  - длинный нос на лице  бородатого  стал  еще
длиннее.
   - Да я так, ничего, ничего, - сгладил себя Игорь.
   - Ну стоят, и пускай стоят. Значит, им нравится.
   Бородатый ожил.
   - Вот и я говорю, бараны. Они сюда заходят, поглядывают с
интересом, книжечками любуются. А ты спроси, как они на меня
глядят?  Спекуль, и все! С презрением глядят! А они чистень-
кие...
   Игорь слушал  на  этот  раз внимательно.  И ему не совсем
нравилось, что бородатый так разоткровенничался. Что он - за
своего принимает,  что ли?  Дескать, Игорь не чистенький? Не
баран? Польстить хочет? Лишь бы выслушали? Или от души, поп-
росту? Да черт с ним, пускай травит.
   - ...а спроси - кто про Монтеня слыхал,  про  Транквилла,
про Бодлера, я тебе еще сотню перечислю? Да никто! А я, спе-
куль запятнанный,  читал,  от корки до корки, понял? Так кто
лучше,  кто интеллигентнее?  И кстати, прочитать-то удалось,
не когда в конторе просиживал,  а когда отпихнулся  от  нее,
вот так.  А до конторы я еще в КБ поработать пару лет успел.
Конструкторское бюро,  охо-хо! А спроси, за эти два года там
кто-нибудь  чего-нибудь  сконструировал?  Я не отвечаю,  сам
знаешь!  Так вот, и не конструируешь, и Монтеня не читаешь -
так на хрена?! Я сейчас Плутарха штудирую. А ты думаешь, мой
начальничек бывший про Плутарха слыхал?  Он всю жизнь  землю
носом роет, где лучше ищет, давит ближних своих и не замеча-
ет того. А как заметит, так для него праздник, слюну от удо-
вольствия пускает.  Какой там Плутарх!?  А вообще,  тоскливо
мне,  знаешь, почестному, думал от суеты уйти, избавиться от
мелочевки этой,  не выходит - из одной в другую, как из огня
в полымя.  Хоть топись иди!  - бородатый рассмеялся так, что
щеки  подползли  к  глазам.  Но смех был невеселый какой-то,
злой.  - Только ведь не утопишься, выловят, спасут. Потом от
мазута одежонку за пять лет не отстираешь! Суета все. Хорошо
падлам живется.  Вон, про одного в газете писали, про такого
же,  как мой бывший начальничек.  Дескать,  продал свой "жи-
гуль" через комок якобы,  а сверху три с половиной тыщи хап-
нул.  Ну делают так,  знаем, все. Нехорошо! Так этот писака,
репортер,  от восторга визжал;  вот, дескать, новые времена,
торжество справедливости! не взирая на должности! строго на-
казан! И там же пояснил - как наказан. У него этот верх, три
с полтиной забрали,  да выговор партийный.  Вот тебе и нака-
зан! вот тебе и торжество справедливости!! Я за голову схва-
тился, как же, братцы? Да я когда первый разок с дисками вы-
шел,  еще работал когда, ну и один трехрублевый, самый деше-
вый,  за четыре загнал, на рупь дороже! Понимаешь - на рупь,
а не на три с половиной тыщи!  Так у меня все пластинки кон-
фисковали,  на полторы сотни,  и на пятнадцать суток! Понял,
за рупь - пятнадцать суток!  А за три тыщи - выговор!  А  ты
говоришь...
   Игорь ничего не говорил.  Ему не было жалко бородатого  -
получил свои сутки,  так за дело ведь,  сиди и помалкивай. А
статью ту он тоже читал.  И не восторгался вместе с репорте-
ром. И  не  считал  уважаемого чиновника достойным выговора.
Сидеть бы им на пару с  бородатым:  только  бородатому  свои
пятнадцать, а тому года три-четыре, не меньше! Хоть и уважа-
емый,  хоть и с большим, наверняка, стажем, а ведь по правде
бы  было,  по справедливости?!  Он не стал высказывать вслух
свои соображения, а лишь философски выложил:
   - Всякое бывает.
   - Это точно, всякое бывает, - эхом отозвался бородатый.
   Нет, конечно,  надо  издавать  и что-то легонькое,  думал
свое Игорь.  Но меру при этом знать. Не превращать "чтиво" в
единственный вид литературы. Вот скажем, если издают бесчис-
ленные вымыслы о похождениях тех  же  графинь  и  герцогинь,
маркизов и баронетов, то почему одновременно с этим не печа-
тать документальных,  правдивых произведений по западной ис-
тории,  где ясно и четко сказано, как оно на самом деле, что
белоснежные, обсыпанные пудрой парики,  например,  носили не
от особой европейской утонченности, возвышенности, а для то-
го лишь, чтобы скрыть немытые, кишащие паразитами колтуны на
головах.  А  если  вспомнить  посольство Петра I во Францию,
вспомнить записки его спутников,  зажимавших платками  носы,
когда они входили в Версаль, - канализации в королевской ре-
зиденции не имелось,  и все во дворце и парке было  завалено
нечистотами.  Вспомним "благородных" рыцарей,  мывшихся один
раз в жизни - в день посвящения.  Недурно,  не так ли! Когда
дело  касается нашей российской истории,  мы н