о блуждал непонимающим взгля-
дом,  пытаясь  уловить  направление,  обозначенное Витюниным
пальцем. Уловил. У дальнего подъезда стояла женщина, в ногах
у  нее  покоилась  какая-то здоровенная коробка.  Надписи на
картоне отсюда разобрать было невозможно.
   - Ну, полетели!
   Витюня дернул приятеля за рукав, да так, что тот чуть бы-
ло не свалился с лавочки.
   - Догоняй!
   И перед  Николаем только мелькнула широкая спина.  Витюня
уже был около подъезда,  что-то говорил,  сочувственно кивал
головой.
   Когда Николай подошел ближе, он расслышал:
   - Эх,  хозяюшка,  это горе - не беда!  Считай,  что тебе,
красавица ты моя,  крупно повезло,  поможем от всего сердца.
Лады?
   Николай неуверенно топтался рядышком, стараясь не глядеть
на женщину.
   - Понимаете, - обратилась она к нему, - на двери объявле-
ние, мол, стиральная машина, в отличном состоянии, недорого.
Ну вот я и пошла,  - она всхлипнула, - договорились мигом, и
правда недорого.  Мне такая как раз нужна.  Что с того,  что
подержанна.  Они даже мне эту дуру здоровую  вытащили  и  на
лифте спустили вниз.  А потом "привет" говорят - и домой.  А
я?
   Николай укоризненно покачал головой,  но в разговор всту-
пить не решился.
   - Да уж сама виновата,  надо раньше было думать, а сейчас
и муж на работе,  и вообще никого нигде.  Хоть назад возвра-
щай!
   "Надо же, какая разговорчивая! - подумал Николай. - И че-
го  объясняется?!" Ему стало не по себе.  И если бы рядом не
было Витюни,  он бы и один поволок эту машину куда надо.  За
так, даром.
   - Вы уж помогите мне,  пожалуйста.  - Женщина  затеребила
сумочку, пытаясь ее открыть.
   - Не печалься,  хозяюшка, три рублика подкинешь - все бу-
дет на мази.
   Витюня уже примеривался к коробке,  будто вопрос был  ре-
шен.
   - Да тут же...  - женщина обомлела, - вон мой дом, сосед-
ний.
   Николай опустил глаза.  Витюня с пониманием развел  руки,
горестно вздохнул. Трояк заработали мигом.
   Вернулись. Уселись на лавку.  Музыка не кончалась.  Можно
было ни о чем не думать,  а просто слушать.  Слушать, слегка
покачиваясь в такт ударнику, не замечая окружающего. Это бы-
ло на самом деле приятно.  И Витюне понять этого было не да-
но.
   Мамаши со своими колясками попрятались по квартирам,  на-
верное,  увезли детей на второй завтрак.  И во  дворе  стало
совсем  пустынно.  Лишь  на  короткое время промаячила вдоль
кирпичных стен сутулая фигурка  участкового,  так  что  даже
пришлось пригнуться в беседке - не дай бог увидит. Но сегод-
ня капитан Схимников не заметил притаившейся парочки, прошел
мимо.
   - И слава богу и всем чертям в  преисподней,  -  проводил
его Витюня,  - нас голой рукой не возьмешь! - Потом вздохнул
с присвистом. - Что ж это за жизнь собачья? И-эх!
   А Николай вдруг вспомнил, что пивной бар уже десять минут
как открыт. И от мысли этой даже облился весь потом.
   - Может, в автопоилку, - робко спросил он, - по кружечке?
Ну чего ждать, пока магазин откроется?.
   - А мы на все согласныя,  - пропел в ответ Витюня,  сплю-
нул,  выбил руками по груди,  а ногами по скамеечным  доскам
какую-то немыслимую чечетку.  - Потопали, может, кого из му-
жиков стренем,  поутряночке они,  голуби,  все там. Может, и
сгоношим чего!
   Николай скривил губу.  Надеяться на мужиков особо не при-
ходилось - такая же голь перекатная,  как и они с Витюней. А
вот уплывут три заветных рублика,  где тогда  новые  искать?
Деньги в это утро на дороге не валялись. И все же в пивнушку
тянуло очень. До судорог в желудке.
   Неожиданно Витюня хлопнул себя по лбу.
   - Фу-ты,  черт!  Забыл совсем. Слушай, Коляня, мне тут на
секундочку домой забежать надо. Подождешь?
   Николай промолчал.
   - Я мигом! - бросил Витюня уже на ходу.
   "Да бог с ним, - подумал Николай, - куда он денется!" Хо-
тя его и кольнуло то, что деньги-то были у Витюни, а значит,
беречь его надо было пуще зеницы ока - мало ли  что!  Задним
умом  он постиг это,  забеспокоился,  только поздно.  Витюня
всегда опережал его своими действиями.  Николай и  сам  стал
замечать - последнее время соображает туго:  не поймать,  не
собрать сонных мыслей.
   Витюня, когда  ему  попадались собеседники,  любил попла-
каться,  выжать слезу. Николай наизусть знал все его бесчис-
ленные  истории:  и о трагической любви без взаимности,  и о
травле на работе за правду, за критику начальников, и многие
другие.  Рассказывал Витюня всегда с жаром,  в лицах.  И сам
верил всему рассказываемому.  Но Николай-то знал, что правда
была только в том, что Витюня был в свое время первоклассным
столяром,  и в том,  что вышибли его за длительные запои.  А
все остальное - накипь,  легенда, которую Витюня придумал не
столько для слушателей, сколько для себя. Не было ни роковой
любви, ни жены - мучительницы и изверга, не было правдоиска-
тельства и несправедливостей,  не было гонений за критику. А
было то же, что и у всей их братии,- постепенное и, главное,
постоянное "принятие",  которое затмило собою все. Но Витюня
свою легенду лелеял и чем больше разукрашивал ее, тем больше
в нее верил. Романтик!
   Николай предпочитал молчать. Он не любил распространяться
о себе.  Хватит того,  что сам знает правду. И какое дело до
нее другим!
   Прождав Витюню с полчаса,  он совсем  отчаялся,  встал  и
побрел домой.  Он не думал,  зачем его туда несет, просто не
сиделось.
   Идти Николай  старался как можно ровнее,  не покачиваясь,
хотя ноги ему отказывали.  И не от выпитого,  а от слабости,
может быть,  и оттого, что он уже давненько не ел по-настоя-
щему.  Только есть ему не хотелось, аппетит пропал давно, да
так и не появлялся с тех пор.
   Хотелось полежать,  отдохнуть, а уж потом во что бы то ни
стало разыскать Витюню, пока деньги еще целы. Если они целы.
Он услышал за спиной легкие шаги, сдержанный смех.
   - Дядь, почем пол-литра?
   Николай вздрогнул, но не обернулся. Детский высокий голос
вонзился иглой в затылок.
   - А он язык проглотил - вместо закуски! - раздался второй
голосок, звонче прежнего.
   Чуть сбавив шаг,  Николай прислушался. Он различал шепот,
которым мальчишки переговаривались между собой.
   - Ну его, Петька, чего связываться! - шептал один.
   - Испугался? - подтрунивал другой.
   - Да ты что!
   - Не бойся, он же еле на ногах стоит. Даже если распсиху-
ется - нас не догонит.
   - Да-а,  вон  длинный-то какой,  ноги как ходули,  - гнул
свое первый.
   - Дурак ты,  Петька!  Эти пьянчуги все хилые, погляди-ка,
он даже и догонит, так ничего не сделает, слабак.
   - Не слабей нас.
   - Да я ему головой в живот ткну, он...
   "Какие же  они жестокие!  - подумал Николай и тут же стал
себя успокаивать:  - Все дети жестоки,  они не понимают, что
причиняют боль.  Мучают родителей,  учителей, терзают кошек.
Меня вот..." Объяснить словами можно было все на  свете,  но
понять, оправдать? Николай не мог. Ему было мучительно жалко
себя, своей беспомощности. На детей ему было наплевать.
   - Шли бы вы домой,  уроки учить!  - крикнул он,  обернув-
шись.
   Голос сорвался,  прозвучал хлипко и неуверенно. Мальчишки
захохотали,  они рассчитывали на реакцию и добились  своего.
Николай  понял - он допустил ошибку,  промолчи он,  и они бы
вскоре отцепились. Теперь другое дело.
   - Нашелся учитель какой!
   - Сразу видно - сам в школе отличником был!
   Николай заставил себя не оборачиваться больше.  Ему очень
хотелось поймать мальчишек,  хотя бы  одного,  оттрепать  за
уши. Но он знал - не выйдет, и они были уверены в своей без-
наказанности.
   - А ну кыш,  мелочь пузатая! - прикрикнула с лавочки оди-
нокая бабуся, давно наблюдавшая за событиями во дворе. - Че-
го к человеку причепились?!
   У Николая от сердца отлегло  -  какая-никакая  поддержка,
все легче,  а вот попробуй он проучить мальчишек,  погнаться
за ними - и бабка шум поднимет,  сразу же примет сторону его
несознательных мучителей.
   Ребята притихли.  Но ненадолго.  На всякий случай перешли
на  другую  сторону улочки,  подальше от скамеек,  стоящих у
подъездов.
   - На троих сообразим? - снова пропел звонкий голос.
   - Дядь, давай споем "Шумел камыш", - вторил другой.
   Мальчишкам было лет по двенадцать, не больше. Проводя ка-
никулы в городе,  они жаждали развлечений и завидовали  тем,
кто сейчас в пионерских лагерях.
   - Не споткнись, дядя!
   Николай, как  нарочно,  чуть не упал посреди улицы - нога
подвернулась.  Это его разозлило.  Но все же он не оглянулся
назад.  Ему  показалось вдруг,  что нечто подобное с ним уже
происходило.  Остро резануло под ложечкой. Он напряг память,
силясь зацепить кончик ускользающей нити.  Было, было точно!
Но что, когда, где? Вспомнить он, как ни старался, не смог.
   - Ха-ха-ха! - в два голоса прогромыхало за спиной.
   - Вот я вас!  - крикнула издалека бабка. Вставать ей было
лень, но видно, глаза у нее оставались достаточно зоркими.
   Ребята на окрик внимания не обратили - бабка была далеко.
Но она не могла смириться с тем, что ее слова не имеют долж-
ного действия, - бабуся была суровая.
   - Вот я вашим родителям-то все расскажу!  - пустила она в
ход свое самое верное оружие.
   Ребята перестали хихикать.
   - Ладно, ну его, пойдем лучше в теннис сыгранем!
   - Ща,  Петька,  - обладатель звонкого тенорка нагнулся. -
Дядь, лови подарок!
   Николай почувствовал боль между лопаток - консервная бан-
ка с рваными краями, отскочив от спины, загремела по асфаль-
ту.  Он все-таки обернулся,  стараясь унять трясущиеся губы.
Ребятишки с нарочито громким  смехом,  размахивая  руками  и
строя на ходу рожицы, убегали от него в сторону спортплощад-
ки.
   Домой идти  расхотелось.  Он злобно пнул ногой консервную
банку и быстро зашагал обратно к беседке.  Со стороны  могло
показаться,  что у идущего человека нервный тик:  при каждом
шаге правое плечо его резко вздрагивало, поднималось кверху,
а голова закидывалась назад. Прошло это не сразу.
   Витюня уже был в беседке.
   - Ну чего, перепугался? - захихикал он. - Нет, ты скажи -
думал, денюжки тю-тю?
   Он перестал улыбаться, поскреб ногтями волосатую грудь.
   - Доверять надо друзьям.  Ладно,  на первый  раз  прощаю,
пошли в автопоилку.
   Николай сунул руки в карманы.
   - А ты чего убежал-то?
   Витюня сплюнул, сказал, нервно подергивая губой:
   - Да  соседке-заразе  замок  починял.  Договаривались  на
рупь,  а как сделал, говорит, нету сейчас, потом отдам. Знал
бы, я ей так бы починил, она у меня бы домой к себе не попа-
ла неделю, стерва!
   - Да ну ее, не переживай.
   - Чего? Я? Ни в жисть. Пошли-ка!
   По дороге  к  бару  Витюня деловито застегнул пуговицы на
рубахе,  однако голая жирная грудь не хотела  прятаться  под
выцветший ситчик - пуговиц не хватало.  Это Витюню нисколько
не расстроило - мало ли,  ерунда какая. Он даже насвистывал,
наверное и сам не замечая этого, одну из привязавшихся мело-
дий нетерпимых им "буржуазных идолов" со студенческого  маг-
нитофона. Получалось неплохо, пожалуй, даже бодрее.
   Николай с трудом отмечал все это.  К горлу опять подкаты-
вала тошнота,  голова кружилась.  Ног он не чувствовал,  они
были сами по себе,  где-то внизу,  доступные глазам,  но  не
связанные  с  телом.  Такое приходило не впервые и всегда до
жути пугало,  Николаю казалось,  что он вот-вот  умрет.  Еще
немного, совсем чуть-чуть...
   Но он не умирал,  да и ноги топали, не сбиваясь с выбран-
ного направления.  И страх слабел.  Скукоживался. Но никогда
не исчезал насовсем.  Идти было надо,  и он шел,  почти  как
путник в пустыне, который знает, что если он остановится, то
никогда не добредет до спасительного оазиса,  и от этого бу-
дет хуже только ему и никому больше на целом свете. Надо бы-
ло идти.  Заветный оазис уже замаячил на  горизонте.  И  чем
меньше  до  него оставалось расстояния,  тем шире становился
шаг жаждущих.
   - Тока по одной! - с серьезным видом предупредил Витюня и
шумно сглотнул слюну.  Так,  что Николай понял - пока они не
просадят в пивнушке все имеющиеся три рубля, они ее не поки-
нут.
   - Угу, - сказал он.
   "Голуби-мужики" в баре что-то не проглядывались.  Зато  в
углу, сдвинув три столика кряду, веселилась пестрая компания
молодых людей. На их лицах было написано, что им очень хоро-
шо. Ребята стояли, облокотившись на столик и оттопырив зады,
облепленные фирменными джинсами,  - будто  напоказ  выставив
разнообразнейшие броские ярлыки.
   - У-у,  - протянул Витюня, - и здесь эта студенческая по-
росль. Нигде от них спасу нету!
   - Брось,  - обрубил его Николай,  - лучше вон погляди  на
себя в зеркало.
   Витюня намека не понял. Пошел разменивать рубль.
   Ребята не  слишком дружелюбно покосились на вошедших - их
мир был красив,  моден,  молод,  им не нравилось, что в него
без спроса входят какие-то серые, помятые личности с клейма-
ми неудачников на лицах.  Но длилось это не больше  секунды,
смотревшие отвернулись,  и Николай смог наконец поднять гла-
за.  Даже теперь,  зная почти наверняка,  что путей-то назад
нету,  он  не  мог задавить в себе стыд.  И от этого страдал
втрое.
   Николай не  в первый раз видел этих ребят в баре.  Он был
здесь постоянным клиентом,  и многие лица уже давно примель-
кались. Да,  Витюня прав, это студенты. Опытным взглядом че-
ловека,  когда-то вкусившего плоды студенческой жизни, Нико-
лай мог четко определить: первый-второй курс, не старше. Сам
он начал баловаться пивком только на последнем.  Тогда  они,
студенты начала шестидесятых, были другими.
   - Держи монету,  - пробасил Витюня, протягивая двугривен-
ный  и одновременно пытаясь почесать подбородок,  на котором
удобно устроилась маленькая желтая мушка.  В другой руке Ви-
тюня нес пару кружек, - второй не получишь, как уговорились.
   Струя шваркнула из автоматного соска, и из кружки полезла
пена. Казалось, что, кроме нее, в стеклянном бочоночке ниче-
го нет.
   - Ведь во,  заразы!  - восторженно хмыкнул Витюня. - Ведь
во чего придумали, чтоб трудовую копейку у рабочего человека
вышибать.  Да  с таким напором за ту же цену можно и по чет-
верти порции наливать. Ну дают, торгаши!
   Гривастые головы  вновь  обернулись,  теперь они смотрели
почти с одобрением, ожидая, что же дальше будет.
   Но на большее Витюни не хватило.  Он неожиданно засмущал-
ся,  умолк.  В один присест вылакал содержимое, стер тыльной
стороной ладони пену с губ, выдохнул и скосил глаза к полу.
   - Спекся оратор, не доорал! - съязвил кто-то из соседей.
   - Придется  еще по одной?!  - будто не слыша обращенных к
нему слов, предложил Витюня.
   Николай кивнул.  И  они  перешли к другому автомату.  Тот
оказался сознательнее - выдал почти все,  что ему полагалось
выдать. С кружками в руках приятели пристроились у окна. За-
курили.  Потом взяли еще по одной,  потом еще и еще раз... С
последней  решили не спешить,  Николай отставил свою кружку,
присел на парапетик у оконной рамы. Его разморило. Со сторо-
ны можно было подумать,  что человеку плохо,  что надо вызы-
вать неотложку,  по крайней мере помочь ему добраться до до-
му. Но Николаю было хорошо, именно сейчас ему было очень хо-
рошо - он переступил порог, за которым уже не было ни болей,
ни страха,  ни слабости. Он опять чувствовал свое тело и бо-
ялся пошевельнуться, прислушиваясь к току крови в жилах, бо-
ясь спугнуть "второе пришествие".  И он не хотел верить, что
это все ненадолго. Живи, пока живешь, остальное потом.
   Витюня испытывал  примерно  то же самое,  но был при этом
более непробиваемым и самокопаниями не увлекался, его тянуло
к действию.  И что именно делать,  для него не было столь уж
важным.  Просто не сиделось. Он дважды подходил к студентам,
пытаясь поговорить по душам,  не вышло,  отбрили, у них были
свои темы.
   - Уйди,  старичок,  - сказали они ему в последний раз, не
прерывая игры в подкидывание над столом спичечного  коробка,
- и не мозоль нам глаза, добром просим.
   Витюня знал,  что такое "просить добром", а потому и уда-
лился безропотно.  Он умел быть послушным, когда того требо-
вали обстоятельства. Но тосковать на пару с унылым приятелем
ему было не по силам.
   Взгляд его начал шарить по столам.  Наконец на чем-то ос-
тановился.
   - Ну-ка, поглядим! - прошептал Витюня.
   Он разворотил на одном из ближайших столиков кучу мусора,
объедков, скомканных бумаг, и глаза его просветлели.
   - Во!
   Витюня помахал  у  Николая  перед  носом  полуобглоданным
хвостом воблы. Сделал попытку разломить его пополам.
   - Не нужно,  - отвернулся Николай,  он не любил нищенских
замашек приятеля.
   - Хозяин - барин, - довольно проговорил тот. - Ох, хороша
рыбка!
   Облизнулся. Придвинул кружку ближе и намочил губы.
   - Рыба посуху не ходит, Колюня, хе-хе.
   Управился с находкой он быстро. И снова затосковал.
   Выручил случай.  Откуда-то из-за двери, на которую Витюня
глядел с затаенной надеждой,  вдруг вылетел белый  теннисный
шарик  и,  пролетев через весь зал (а Витюня цепко проследил
за его траекторией), звонко шмякнул одного из студентов пря-
мо в лоб.
   Из дверей раздался оглушительный  хохот,  и  одновременно
там же возник и хохотавший - очкастый рыжий парень с кожаной
сумкой через плечо.
   - Привет от ректора!  - восторженно заорал вошедший.  - Я
там за них на семинаре отдуваюсь, а они пивко сосут.
   Парень быстро приближался,  потрясая в воздухе ярко-крас-
ным пластмассовым пистолетом,  из которого, по всей видимос-
ти,  и  вылетел шарик.  Он был настолько рад этой безобидной
детской игрушке,  что сам казался непомерно большим и  безо-
бидным дитем.
   Витюня не мог оторваться от происходящего,  прислушивался
к обрывкам фраз, долетавшим до него.
   И уж совсем защемило в его груди,  когда он  увидал,  как
парень  достает  из своей сумки одну за другой целых три бу-
тылки портвейна. Кадык судорожно заходил в моментально пере-
сохшем горле, перед глазами замелькали черные и красные точ-
ки.  Витюня отмахнулся от них, задел локтем дремавшего Нико-
лая.
   - А-а-а,  че-ерт слепой, - простонал тот и тоже уставился
на ребят.
   Одна из бутылок тут же была разлита по пустым  кружкам  и
выпита.  Вторая  ополовинилась  и  вместе  с  еще не початой
третьей исчезла в сумке пришедшего.
   - Вот  ведь  малышня,  -  просипел Витюня,  - и выпить-то
по-людски не могут. Полторы бомбы на столько рыл. И-эх!
   Его тянуло к этой черной сумке, но подойти просто так, ни
с того ни с сего, Витюня опасался. И поэтому страдал молча.
   А рыжий не унимался.
   - Все коробочек подкидываем?  А еще интеллектуалы называ-
ются!  Дедовскими игрищами забавляемся?!  Чего б вы без меня
делали, мелюзга?
   В его руке вновь появился пистолетик. Рыжий крутил игруш-
ку на пальце,  поминутно целясь то в одного,  то в  другого.
Чувствовалось, что он уже навеселе.
   - Предлагаю новый аттракцион! Давай пустую кружку!
   Все кружки были под пивом. Головы завертелись.
   И тут не оплошал Витюня:
   - Сей момент. - Он уже был возле сдвинутых столиков и ус-
лужливо протягивал посудину.
   - Опять ты!  - раздраженно проворчал здоровенный детина в
джинсовой куртке. - А ну...
   - Да что ты, Петенька, - мягко оборвал его рыжий, - стар-
ших нужно уважать. Давай-те кружечку. Вот так. - А здоровому
добавил еще: - Этот дядя нам может очень сгодиться, Петя.
   - Я сгожусь,  - подобострастно хихикнул Витюня и поглядел
на рыжего влюбленными глазами.
   - Ну вот, видишь!
   Рыжий отошел метров на семь и с ходу,  не целясь,  влепил
шарик в пустую кружку, да так, что тот зажужжал в ней словно
озлобленный дикий волчок.
   - Учитесь, салаги!
   "Салаги" загомонили  восторженно,  захлопали кто чем мог,
кто в ладоши,  кто кружками по столу. Рыжий остановил их по-
рыв, к себе не подпустил, пистолетика не отдал.
   - Это все семечки,  - проговорил он сквозь зубы, чуть ог-
лянулся, заметив, что из разменного окошечка высунула голову
любопытная буфетчица,  подмигнул ей,  отчего  та  неожиданно
покраснела, и кивнул Витюне: - Скажи-ка, дядя?!
   - Чего? - навострил то