верх руку с маузером.
   В эту минуту из коридора послышалось бурчание, и в комна-
ту вошел человек в черной кожаной куртке и в пенсне. Он мор-
щился и разводил руками,  ступая осторожно,  высоко поднимая
ноги, хотя воды в комнате было разлито равномерно - по щико-
лотку.
   - Отставить,  - сказал он устало. - Ну нельзя же так, то-
варищи.  Ведь суда еще не было.  Вы же знаете,  должен  быть
суд, а потом и к стенке уже, чтоб по правилам.
   - А я б эту кулацкую рожу в нужнике утопил!  - сказал ни-
зенький зло.
   - Утопим,  - согласился кожаный, - после суда, непременно
утопим.
   Антон Варфоломеевич стоял на  коленях,  молитвенно  сложа
руки на груди,  и пожирал кожаного глазами, в которых были и
восторг и благоговение. Это было его спасение!
   - Запротоколируйте! - сказал человек в кожанке окопнику.
   Тот достал из кармана огрызок карандаша,  принялся  мусо-
лить его, приговаривая:
   - А я б контру, паразита мировой буржуазии, своими руками
придушил! Чего с имя рассусоливать?!
   - Конечно, придушим, - согласился и с ним кожаный, - сра-
зу после суда возьмем да и придушим.  А теперь пора, товари-
щи!
   Он решительным  шагом подошел к краю дыры и без промедле-
ния сиганул в нее.  Следом попрыгали и остальные. Окопник не
утерпел  и  перед  самым прыжком обернулбя,  погрозил Антону
Варфоомеевичу пальцем.
   - До свиданьица, гнида! - проговорил он и тут же исчез.
   Дыра на глазах начала зарастать новеньким блестящим  пар-
кетом, пока не исчезла совсем. Баулин прошел в ванную - тру-
бы были искорежены,  как после землетрясения.  Он сунул ради
любопытства  палец  в  отверстие одной из них - оттуда выпал
самый настоящий желтенький луидор, следом посыпалась посвер-
кивающая алмазно-прозрачная мелочь.
   Нет, все-таки сон,  решил про себя Баулин.  Он был  почти
счастлив.  Но в голове стучало с прежней назойливостью: надо
прятать, срочно, пока не поздно!
   В коридоре подсохло. Обрывки обоев сами собой приклеились
на прежние места.  Лишь мерцал  холодным  светом  оброненный
окопником в углу граненый штык да хрустели под ногами щепки.
   Антон Варфоломеевич подошел к раскрытому на кухне окну  и
впервые в жизни,  глядя куда-то вверх,  в поднебесные темные
выси, размашисто и истово перекрестился.
   На следующий день Антон Варфоломеевич на службу не пошел.
Едва поднявшись с постели в половине  десятого,  когда  жена
уже  упорхнула на работу,  он потянулся к телефону.  Руки не
слушались,  трубка пыталась выскользнуть из ладони, номерной
диск не поддавался,  да и сам телефон все норовил сползти со
столика. "У-у! Поганые эргономисты!" - выругался вслух Антон
Варфоломеевич,  имея в виду конструкторов аппарата, занимав-
шихся удобством его использования. И на самом деле - для то-
го  чтобы набрать номер,  постоянно приходилось придерживать
телефон другой рукой.
   - Сашка? Ты?!
   - Вас слушают,  - ответствовал  Сашка,  явно  не  узнавая
осипшего шефа.
   - Оглох, что ли?! - Антон Варфоломеевич не на шутку разъ-
ярился. - Что с директором?
   - Антон Варфоломеевич?  - Сашенька залебезил. - А я вас и
не признал,  счастливым будете, с добрым утречком вас, - та-
раторил он, - как здоровьечко?
   - Да ты умолкнешь?! Что там, спрашиваю, отвечай, преда...
- сон еще крепко сидел в памяти Баулина, но все же он вовре-
мя осекся.
   - Все понял, - бодро ответил порученец, хотя ничего-то он
ровным счетом не понимал,  - новостей нету. Нестеренко этого
тоже пока нет. Ждем к вечеру, может - завтра с утра. А отче-
тик  наш  готов почти,  последние бабки подбиваем,  в общем,
слепили на славу.
   - А ну его к черту! - В голове Баулина гудело. - Что еще?
   - Все! - твердо заявило доверенное лицо.
   - Тогда лады.  Сегодня меня не ждите, буду дома работать.
Вот теперь и у меня все.
   Антон Варфоломеевич бросил трубку, отчего телефон наконец
слетел с тумбочки,  но, к счастью, застрял между нею и стен-
кой,  обитой небесно-голубым шелком, и тут же отчаянно заве-
рещал.  У Баулина все внутри перевернулось,  содрогнулось  в
приступе раздражительности.  Он вновь схватил трубку, черты-
хаясь и пытаясь вытащить непокорный аппарат из щели.
   - Это прокуратура? - спросил металлический голос.
   Ничего не ответив,  Антон Варфоломеевич выдернул телефон-
ную вилку из розетки и повалился на постель в полнейшем бес-
силии.
   До трех  часов  дня Антон Варфоломеевич спал беспробудным
сном, и ничего ему не снилось. Свинцовая мгла проглотила его
и  оставляла  в своей власти в течение нескольких часов.  Но
все имеет свой конец. Разбудил его тот же телефон.
   Спросонья Антон  Варфоломеевич  долго не мог понять,  что
творится и кто посмел прервать столь необходимый ему  сейчас
отдых,  - голова была несвежая,  и потому, не открывая глаз,
он поначалу грешил на будильник. Шевельнуться было лень. По-
том до  него дошло - будильник трещал бы намного противнее и
громче,  а тут было мелодичное треньканье. "Что за чертовщи-
на?" - подумал он, но потом сообразил - приезжала жена домой
обедать,  приезжала на их славненьком  "Жигуленке",  который
Антон Варфоломеевич так и не научился водить. Она-то и подк-
лючила, верно, проклятый шнур.
   Звонивший был настойчив. Таких Баулин поневоле уважал.
   - Тоша? - спросила трубка неразборчиво.
   - Антон Варфоломеевич,  ваш покорный слуга, - недовольным
голосом поправил звонившего Баулин.
   - Не трепись! Слушай лучше. Ты чего не у себя?
   Антон Варфоломеевич узнал привычный снисходительный басок
Иван Иваныча, и тон его мгновенно переменился.
   - Приболел малость,  Иван Иваныч,  - приторно прошелестел
он, - как вы-то, как самочувствие?
   Он припомнил ночной кошмар,  и сиреневое лицо своего пок-
ровителя,  и руки за спиной... "А вдруг правда? - подумалось
ему.  - Вдруг сон-то вещий?!" Верить в это не  хотелось,  но
мурашки сами по себе побежали по телу.
   - Какое, к черту, самочувствие? У тебя все спокойно?
   - Да вроде бы... - начал Антон Варфоломеевич.
   - Значит,  так, не добрались еще! - Иван Иваныч волновал-
ся.
   - Как это? - не понял Баулин.
   - Узнаешь как,  - голос опустился до шепота, - доброжела-
телей много,  пишут,  сам понимаешь,  а там... - Иван Иваныч
уважительно смолк на секунду,  - верят всему, комиссии шлют.
Меня замурыжили вконец, анонимщики чертовы!
   - Клеветники, - поддержал его Антон Варфоломеевич.
   - То-то и оно.  Я думаю,  тебе растолковывать не надо, а?
Воду-то в ступе толочь?  Сам дойдешь?  Но гляди,  чтоб с сей
минуты и сам и вся твоя шатия-братия -  гармоническими  лич-
ностями! Понял?
   - Слушаюсь! - ответил Антон Варфоломеевич, вставая с пос-
тели и вытягиваясь в струнку.
   Звонок растревожил душу.  Мрачные  предчувствия  овладели
Антоном  Варфоломеевичем.  Надо  было  что-то делать,  а что
именно,  он не знал. Суетиться было бесполезно. Да и вообще,
были ли основания для беспокойства? Кто мог ответить на этот
вопрос?  Но состояние неопределенности, жуткого ожидания че-
го-то давило на него сильнее, чем реальная опасность.
   Антон Варфоломеевич попробовал запустить удочку еще в од-
но местечко.  Но, к сожалению, звонок заместителю не сущест-
вующего пока директора, стародавнему приятелю Баулина, ниче-
го не прояснил.
   - А бог его знает,  - сказал тот,  - новая  метла  всегда
по-новому метет. Но ты-то чего беспокоишься? Иль на мое мес-
то метишь?
   Зам был всего-навсего кандидатом, а в институте было нес-
колько докторов,  и потому ему приходилось быть начеку, мни-
тельнось становилась чертой его характера.
   Но Антон Варфоломеевич на провокацию не поддался. Промол-
чал. И потому опять заговорил зам:
   - Но ты завтра приходи, Антоныч, ладно?
   - Куда я денусь, приду. Вот только долго ли нам ходить-то
осталось?
   Зам расхохотался.
   - А ты и впрямь болен, Варфоломеич, пора тебя в отпуск.
   На том разговор и закончился.
   Чтобы развеяться,  Антон Варфоломеевич присел к телевизо-
ру,  щелкнул выключателем.  Показывали хронику. Операторская
группа,  несмотря на  рушащиеся  здания  и  непрекращающуюся
пальбу, творила чудеса. На экране шли бои, лилась кровь.
   Как ни странно, чужие горести отвлекли Антона Варфоломее-
вича от собственных надуманных бед. Он расслабился, откинул-
ся на спинку кресла и полуприкрыл глаза.  Ему было  искренне
жаль истребляемых военной мясорубкой людей,  ,но происходило
это где-то далеко и потому казалось  полуреальным,  неживым,
вроде  тех вестернов и боевиков,  что заполнили за последние
годы кинотеатры. В боевиках события текли и развивались даже
более естественно и жизненно,  чем сейчас, на телеэкране, по
крайней мере так чудилось Антону Варфоломеевичу.
   Свое было важнее,  значимее. Ведь до чего дошел! Ведь как
изработался!  Да,  так и до психушки недолго!  Баулин тихо и
уныло тосковал.  Конечно, жена была права - она весь вчераш-
ний вечер просто-таки молила его подумать о своем  здоровье,
не  выматываться  так.  У Антона Варфоломеевича до сих пор в
ушах звенел ее высокий голосок со всхлипами и придыханиями:
   "Ну кому  нужны  твои  жертвы!  Науке?  Этим твоим колле-
гам-завистникам?!  Ну кому, я тебя спрашиваю?! Угробишь себя
ни  за  что,  а они только рады будут!  Так жертвовать своим
здоровьем,  самою жизнью. То-оша-а! Да плюнь, обойдется твоя
наука,  все они обойдутся,  ну их!" Да,  права Валюша,  кому
нужны эти глупые жертвы? Сами себя гробим, а во имя чего?
   Мысли расползались. Голос телекомментатора убаюкивал сво-
ей монотонностью, и Антон Варфоломеевич постепенно, незамет-
но для себя сначала вздремнул,  а потом и вовсе уснул - ска-
залась уже четвертая с сегодняшнего утра таблетка.
   ...визгливый скрип тормозов разбудил Антона Варфоломееви-
ча,  Не помня себя он бросился к окну, отдернул занавеску: у
подъезда  стоял  шикарный  черного цвета лимузин невероятных
размеров и,  что самое удивительное,  иностранной марки.  За
темными  стеклами лимузина невозможно было что-либо рассмот-
реть.
   На сердце у Антона Варфоломеевича похолодело.
   - Валюша! - отчаянно закричал он. - Валя, Валька-а-а!!!
   Жена не отзывалась на его истеричный призыв. Антон Варфо-
ломеевич впопыхах бросился по комнатам.  Ветер,  ледяной ве-
тер,  непривычный для июля,  гулял по ним - все окна большой
квартиры были распахнуты настежь. Супруги нигде не было.
   Пытаясь совладать  с собой,  Антон Варфоломеевич принялся
было за окна.  Но закрыть их ему не удалось - ветер был ура-
ганной  силы,  и справиться с ним мог разве только какой-ни-
будь цирковой атлет. Но что еще сильнее повергло Антона Вар-
фоломеевича в изумление,  граничащее с безумием, это то, что
ни одно деревце во дворе не гнулось под порывами этого  вет-
ра,  даже листики,  слабые нежные листики - и те висели без-
вольно, будто находились они под стеклянным колпаком.
   Отчаявшись в своей борьбе со стихией, Антон Варфоломеевич
забился в угол прихожей  и  беззвучно  затрясся  в  припадке
нервного хохота. Остановиться он никак не мог - спазмы души-
ли,  перехватывали горло,  в животе отдавало острой  колющей
болью.  Время шло,  а приступ не прекращался. Не прекращался
до тех пор,  пока Антон Варфоломеевич не услышал  совершенно
отчетливые, намеренно тяжелые шаги по лестнице.
   - Ва-а-ля! - бессильно прошептал он, пытаясь встать, упе-
ревшись обеими руками в дверной косяк.
   В дверь тихо постучали.
   "Почему стучат?  -  Антона  Варфоломеевича объял ужас.  -
Ведь звонок в полном порядке?!" Гуляющий по дому ветер хули-
ганил - Антон Варфоломеевич слышал,  как падают на пол и бь-
ются вдребезги бесценные вазоны и амфоры,  как срываются  со
стен  и  с  грохотом  сползают вниз картины в массивных рам-
ках... Но сейчас ему было не до этого.
   Дверной стук усиливался.
   "От судьбы не уйдешь!" Антон Варфоломеевич,  собрав  пос-
ледние  остатки мужества,  защелкал замками и приготовился к
самому худшему.
   Замков было много, и справиться с ними оказалось не прос-
той задачей,  особенно если учесть, что руки у хозяина квар-
тиры ходили ходуном. И вот дверь поддалась.
   У порога стоял невзрачный,  незапоминающийся тип в затем-
ненных  очках и черной велюровой шляпе.  Шляпу он приподнял,
поклонился, не опуская глаз.
   - Я не ошибаюсь - Антон Варфоломеевич Баулин, доктор тех-
нических наук?
   Названный в ответ смог только головой кивнуть.
   - Прекрасно,  - сказал незнакомец,  - вы должны ехать  со
мной.
   - Кому это я должен,  с какой это стати? - попытался ока-
зать сопротивление Баулин,  но натолкнулся на стальную стену
слепой уверенности.
   - Должны!  - твердо повторил незнакомец. - Другого выхода
у вас нет.
   Антон Варфоломеевич покорно склонил голеву.
   - Маленькая формальность,  этикет,  если позволите, - тип
ловко  нацепил Антону Варфоломеевичу на глаза черную тряпицу
и добавил уже развязнее: - А ну-ка пошевеливайся, доктор!
   Слово "доктор" он произнес с оттенком нескрываемого през-
рения. Больше они ни о чем не разговаривали.
   В машине было душно,  зато качки никакой пассажир не ощу-
щал.  Ему даже казалось,  что он продолжает сидеть  в  своем
мягком  уютном  кресле  и  что все происходящее лишь нелепый
сон.
   Но сон был слишком явственным.  Наверное, никогда в жизни
не приходило Антону Варфоломеевичу в голову столько  мыслей,
предположений  и  совсем наивных догадок,  как за время этой
непредвиденной поездки.  А продолжалась она не более  десяти
минут  - воистину все в этом мире было относительно и прежде
всего - время.
   Так же,  не снимая повязки, Антона Варфоломеевича провели
через какие-то ворота,  потом подняли под локотки  вверх  по
лестнице,  вели  длинным запутанным коридором,  и наконец он
очутился в большой зале. Там с него и сняли повязку.
   От обилия света,  изысканной, в восточном стиле роскоши и
необычайно богато уставленного яствами стола у Антона Варфо-
ломеевича зарябило в глазах.  Кажется, никто ни бить, ни тем
более убивать его не собирался.  Одно это уже  было  хорошим
предзнаменованием.
   Человек с пышными усами и миндалевидными блестящими  гла-
зами шел  из глубины залы прямо на Баулина.  Еще издалека он
начал что-то говорить.  И тут Антон Варфоломеевич  подсозна-
тельно почувствовал,  что несмотря на то, что усатый говорит
на каком-то тарабарском наречии, он прекрасно понимал каждое
слово.  И  это  почему-то  не смущало Антона Варфоломеевича.
Смущало другое - восторженное умиление на лице хозяина.
   - Да-да,  глубоко и многоуважаемый Антон Варфоломеевич, -
прямо-таки заливался шербетом масленоглазый, - ваша выдающа-
яся,  не имеющая равных в нашем погрязшем в грехах подлунном
мире, я бы сказал,  ярчайшая из ярких  и  многомудрейшая  из
мудрейших  личность  заслуживает не просто самого трепетного
почтения, но и преклонения подобно... подобно... - говорящий
запнулся, но  белозубая улыбка ни на секунду не покидала его
лица.  - Только вы, только вы - ученейший из ученых - можете
спасти нас.  Но,  - усатый сделал еще одну паузу,  зашевелил
бровями,  - все разговоры потом.  А сейчас - прошу  отведать
наше  скромное угощение,  - он широким жестом указал на зас-
тавленный сказочными кушаньями стол.
   От неожиданности у Антона Варфоломеевича пробудился беше-
ный аппетит.
   За бескрайним столом они сидели вдвоем.  Тост следовал за
тостом.  Изысканные, диковинные блюда, лучшие коньяки и вина
мира, сладости, фрукты - все было в распоряжении Антона Вар-
фоломеевича. После затянувшегося нервного ожидания Баулин ел
за троих.  Да что там!  За взвод не на шутку проголодавшихся
солдат. И аппетит не пропадал.
   Краем глаза он видел, что по обеим сторонам от него стоя-
ли два темнокожих великана в чалмах и  с  изогнутыми  мечами
наголо.  Но и это не отвлекало Антона Варфоломеевича от пог-
лощения пищи. "Таков этикет!" - подумал он, энергично двигая
челюстями.
   Трапеза длилась часа три,  до тех пор,  пока стол оконча-
тельно не опустел.  Но съедено было ровно столько, сколько и
хотелось гостю.  Откуда-то из-за стен слышалась тихая, заво-
раживающая музыка,  в воздухе стоял запах тонких благовоний.
Антон Варфоломеевич блаженствовал.
   - Ну, а теперь пора и к делу приступить, - облизнувшись и
пошевелив бровями,  пропел масленоглазый. - Вы готовы, Антон
Варфоломеевич?
   Антон Варфоломеевич благосклонно кивнул головой.
   - Видите  ли,  -  замялся хозяин дворца,  - в наших краях
есть такая группа людей, как бы это вам объяснить, с которой
хочешь не хочешь,  а приходится мириться.  - Он опять вздох-
нул, приложил руки к сердцу, произнес с болью в голосе: - Вы
единственный и незаменимый!
   Антон Варфоломеевич величественным жестом прервал это ве-
леречие:
   - Говорите проще, э-э-э, не знаю, как вас назвать...
   - А называйте запросто - ваше величество, - усатый скром-
но потупил очи.
   Антон Варфоломеевич несколько сник, но виду не подал.
   - Ваше величество,  после такого приема я просто не в си-
лах  отказать  ни в одной вашей,  даже самой затруднительной
для меня, просьбе.
   - Вот и славненько, - облегченно выпалило величество, - я
так и думал, что вы деликатнейший из всех живущих в этом ми-
ре, самый, самый...
   Антон Варфломеевич сделал лицо,  выражавшее, что уж он-то
хозяин своего слова.
   - Так вот,  не удивляйтесь, пожалуйста, вашей выдачи тре-
бует  совсем маленькая,  но такая,  я вам скажу,  капризная,
будто дите...  о чем это я? А, да - наша маленькая религиоз-
ная секта. Они наслышаны о вас, и, знаете, только самого хо-
рошего, ваша всемирно известная ученость просто покорила их.
Вы им нужны,  это священный долг каждого просвещенного чело-
века - оказывать помощь ближним своим.  Знаете,  старый обы-
чай, обряд  -  вас должны принести в жертву,  чтобы разум не
покинул их маленького народца.  Только вы, только вы, даже и
не говорите, что незаменимых не бывает, - величество развело
руками, - вы единственная наша надежда! Знаете ли, традиция.
Традиции нарушать нельзя - история не простит нам этого.  Но
не волнуйтесь,  - ослепительно белые зубы раздвинули усы,  -
все произойдет очень быстро, вы даже ничего и не почувствуе-
те.
   Стул под Антоном Варфоломеевичем треснул, и он упал, уда-
рившись коленями о край стола. Приподнявшись на четвереньках
и совершенно не чувствуя боли, он выдавил из себя:
   - Но почему? Почему именно я?
   - На  все  воля  аллаха!  - продекламировало величество и
воздело руки к уносящемуся далеко ввысь потолку.
   Одновременно кривые  хищные  мечи прислужников сомкнулись
над головой Баулина. Пути к отступлению не было.
   - Через  полчаса вас доставят в аэропорт.  В чемодане!  -
сказало усатое масленоглазое величество и отвернулось, давая
понять, что аудиенция окончена.
   Смертельный ужас сковал все члены Антона  Варфоломеевича,
глаза  остекленели,  нижняя губа безвольно отвисла,  и с нее
потекли слюни.  Ему вдруг стало все  настолько  безразлично,
что  он  навзничь повалился на ковер,  в падении извергая из
растревоженного желудка на ворсистую  узорчатую  поверхность
бесценного ковра то, что еще недавно было сказочным, царским
угощением.

   Всю ночь  Антон  Варфоломеевич не спал,  доведя этим свою
ненаглядную Валентину Сергеевну чуть ли не до обморока.  Она
никак  не  могла понять,  что творится с мужем,  и надоедала
своими чересчур заботливыми расспросами.  Разузнать  ей  так
ничего и не удалось - муж был в столь подавленном состоянии,
что не замечал ее назойливости.
   До самого утра Антона Варфоломеевича знобило, мутило, вы-
ворачивало наизнанку.  Сидя на кухне,  он пытался осмыслить,
найти хотя бы малейшую логику в том,  что с ним происходило.
Но ничего путного в голову не шло, и он начинал все сначала,
запутываясь все больше и больше.
   А утром, разбитый и усталый, он отправился на службу.
   У парадного крыльца Антон Варфоломеевич нос к носу столк-
нулся с замом. Лицо у того перекосилось.
   - Что с тобой, Антоныч? - спросил он вместо обычного при-
ветствия.
   Баулин попытался приободриться,  но это ему не удалось. И
он промямлил:
   - Пошаливает здоровьечко что-то.