ЮРИЙ ПЕТУХОВ
Рассказы и повести

БОЛЬ
ВРАЖИНА
ГНЕВНЫЙ БОГ
ДАВНЫМ-ДАВНО
ДУША
ЗАПАДНЯ
ЗВЕЗДНОЕ ПРОКЛЯТЬЕ
КАК ТАМ В ПАРИЖЕ?
КРУГОВЕРТЬ
ЛОВУШКА
МАЛЕНЬКАЯ ТРАГЕДИЯ
НАЕМНИК
НЕМНОГО ФАНТАЗИИ
ПОМРАЧЕНИЕ
РЕФЛЕКСОР
РОБИНЗОН -2190
СОН, ИЛИ КАЖДОМУ СВОЕ
ФАНТОМ
ЧУДОВИЩЕ

ЮРИЙ ПЕТУХОВ


                           ФАНТОМ


                    Вся эта история - плод больного
                 воображения.
                                              Автор


   Произошло это  несколько лет назад,  почти в самом начале
тех преобразовательных процессов,  которые получили  звучное
название  "перестройка".  Произошло не где-нибудь в Гонолулу
или на Гебридах,  не в системе пресловутой Проксимы Центавра
и  тем более не на одной из планет загадочного Сириуса,  а у
нас,  в Москве,  жарким летом, а может быть, и летом дождли-
вым,  холодным. Сейчас трудно припомнить в точности те собы-
тия,  трудно перебрать их в уме, не то что осмыслить. Но это
было.
   В середине рабочего дня в кабинет  начальника  одного  из
важнейших  отделов  мало  кому известного,  но довольно-таки
серьезного  научно-исследовательского   института   ворвался
шустрый и хамоватый порученец Сашка и с порога объявил:
   - Все!
   - Что - все? - поинтересовался начальник отдела - пятиде-
сятилетний здоровяк, которого звали Антон Варфоломеевич Бау-
лин.
   - Уходят! - просипел Сашка, падая на стул.
   - Кто?
   - Да при чем тут кто?! Кого! Иван Иваныча уходят!
   Баулин сгреб  широченной  ладонью  лицо,  оставив снаружи
лишь один темный настороженный глаз.  Долго  сопел,  пыхтел,
затем запустил руки в черные с проседью густые волосы и при-
нялся отчаянно скрести пальцами голову,  будто у него неожи-
данно началась чесотка,  и наконец с размаху стукнул кулаком
по столу и отвернулся от порученца.
   Тот не обиделся - дела были неважные,  не до обид. Толко-
вого разговора не получилось по  той  простой  причине,  что
Сашка и не знал ничего толком.
   После обеда Антона Варфоломеевича сморил сон. Как человек
грузного  телосложения да вдобавок ко всему гурман-любитель,
он не отказывал себе в часике-другом...  Но в этот раз  выс-
паться Антону Варфоломеевичу не пришлось.
   Голос секретарши прозвучал будто из-за стены - приглушен-
но, надтреснуто:
   - Антон Варфоломеевич,  уважаемый, вас в министерство вы-
зывают!
   Баулину почудилась в голосе этом зловещесть и  недоброже-
лательность.  И вообще,  голос показался совершенно незнако-
мым,  нереальным.  Он даже передернулся,  по лбу  покатились
градины пота.
   - Срочно! - прогремело из-за стены. - Вы что это рассижи-
ваете?! Вас срочно требуют!
   Антон Варфоломеевич подскочил, почти бегом ринулся к две-
ри. Та долго не поддавалась, он даже свернул ручку на сторо-
ну,  злясь и матерясь про себя. За спиной, откуда-то из угла
кабинета, послышался сдавленный ехидный смешок. Но Баулин не
рискнул обернуться. Он рванул сильнее.
   Коридор был непривычно пустынен - ни курильщиков, ни веч-
но сплетничающих сотрудниц, ни деловито снующих клерков. Это
настораживало.
   Начальство Антон Варфоломеевич уважал.  А потому на высо-
ком  уровне не дерзал показываться без помощника или хотя бы
находчивого порученца Сашки,  наглеца и ловкача.  Но сейчас,
как  назло,  весь  отдел  будто  вымер  - опустевшие комнаты
встречали начальника гробовым молчанием.
   Надо было что-то делать,  но что именно,  Баулин не знал.
Смятение охватило его,  парализовало мозг. В руках появилась
вдруг непонятная, пугающая дрожь.
   - Гражданин Баулин!  Срочно!! Министерство!!! - раскатами
грома неслось по коридору.  Голос был уже грубым, мужским, с
хрипотцой и надрывом.
   Почему гражданин,  невольно подумалось Антону Варфоломее-
вичу,  зачем же так?!  По спине пробежал холодок. По размыш-
лять долго не приходилось - начальство не любило опозданий.
   И Баулин торопливо, с несвойственной ему поспешностью за-
семенил вниз по лестнице.
   Машины у подъезда почему-то  не  оказалось.  Растерянный,
ничего,  не  понимающий Антон Варфоломеевич втиснулся в без-
размерный,  до отказа набитый людьми троллейбус. Его толкали
локтями,  плечами,  сумками, дважды обругали за неповоротли-
вость. Какая-то девица с отсутствующим взглядом жевала прямо
над его плечом огромное мороженое - белые молочные капли па-
дали на костюм.  Девица облизывалась, поправляла ежесекундно
очки на носу, доев, скомкала липкую бумагу, сунула ее в свой
пакет,  но тот оказался дырявым, и рука вместе с комком очу-
тилась в кармане у Баулина. Девица фыркнула брезгливо, выта-
щила  руку,  смерила  Антона  Варфоломеевича   презрительным
взглядом  и отвернулась.  Комок,  сырой и липкий,  остался в
кармане. Вынуть его Баулин на людях постеснялся. Но это про-
исшествие немного отвлекло его.
   До министерства было восемь остановок,  и чем  меньше  их
оставалось,  тем сильнее сжимался железный обруч на сердце и
нестерпимее ломило в затылке.  Наконец,  наступая кому-то на
ноги,  раскачиваясь  из стороны в сторону всем своим грузным
телом,  Баулин пробился к выходу. Дверь открылась, и он ока-
зался  перед столь знакомым внушительным зданием из стекла и
металла. У парадного крыльца не стояло ни одного автомобиля,
не было видно и вечно ожидающих тут кого-то посетителей.  Не
чувствуя под собою ног,  Антон Варфоломеевич  сделал  первый
шаг...
   Вахтер долго рассматривал пропуск,  вертел его  и  так  и
этак, даже зачем-то поднес к носу и старательно обнюхал, за-
тем он подозрительным взглядом уставился на Антона  Варфоло-
меевича,  сличая его лик с фотографией на пропуске. При этом
на лице вахтера явилось недоверие,  брезгливость. Баулин по-
чувствовал,  что,  если  это продлится еще хотя бы с минуту,
последние силы покинут его и он рухнет на виду у всех в  об-
морок.  Впрочем,  на  виду ему бы это сделать и не удалось -
вестибюль министерства, обычно заполненный оживленным людом,
на сей раз был пуст.
   Наконец пытка закончилась,  и вахтер, будто делая над со-
бой невероятное усилие,  насупив брови и поджав губы, проце-
дил:
   - Проходите, гражданин!
   Пропуска он не вернул.  Но Антон Варфоломеевич и не заме-
тил  этого.  Все смешалось в его голове.  Не помня себя,  он
добрался до лифта,  машинально нажал нужную кнопку. Сбоку из
стены,  а точнее динамика,  встроенного в нее,  металлически
проскрипело:
   - Петр Петрович уже давно ожидает вас!
   И вновь за спиной послышался ехидный приглушенный смешок.
Антон Варфоломеевич с недоумением оглядел свои пустые руки -
папку со всеми выжимками, отчетами, справками он по спешнос-
ти оставил у себя в кабинете. Но пути назад уже не было.
   Лифт остановился, выплюнув Баулина на шестнадцатом этаже.
Двери за спиной с лязгом сомкнулись.
   Антон Варфоомеевич робко  заглянул  в  приемную,  заранее
раздвигая  свои  полные губы в приветливой,  подобострастной
улыбке. Однако секретарша Валечка даже не взглянула на посе-
тителя и сделала вид, что не расслышала его приветствия.
   Антон Варфоломеевич,  ничуть не смутившись, принялся рас-
сыпаться в любезностях.  Потом намекнул на срочный вызов. И,
минуты через четыре,  уже впрямую, сетуя мысленно на несооб-
разительность  Валечки,  попросил  доложить начальнику о его
приходе. Ответом было ледяное, презрительное молчание.
   Баулину ничего не оставалось,  как скромно пристроиться в
креслице для посетителей  и  терпеливо  ждать,  пока  о  нем
вспомнят.  Сиделось как-то неудобно,  нехорошо. Предчувствия
переполняли его, ожидание томило и пугало неопределенностью,
безвыходностью.
   Через полчаса у него затекли ноги и спина.  Через полтора
болело все тело - казалось,  что оно не свое, холеное и тре-
нированное,  а какое-то чужое,  взятое напрокат у  немощного
старца или у забулдыги-алкаша.  Кровь отлила от головы, лицо
покрылось бледностью, а кончики пальцев и вовсе посинели.
   Когда за окном совсем стемнело,  секретарша оторвала свое
припухшее личико от бумаг и зло  уставилась  на  посетителя.
Губки у нее кривились и подергивались,  глаза превратились в
щелки.  Голос Валечкин обрушился  на  Антона  Варфоломеевича
будто молот:
   - Ну что же вы сидите?!
   Баулин вцепился в подлокотники.
   - Сидят тут всякие, а Петр Петрович ждать обязан?!
   Баулин приподнялся на дрожащих ногах.
   - Ни стыда,  ни совести у людей! Совсем обнаглели! - оби-
женно пробурчала Валечка.
   Антон Варфоломеевич сделал  шаг  к  двери,  осторожненько
приоткрыл ее.
   В спину ему секретарша прошипела уже с нераскрываемой не-
навистью:
   - Хоть бы почистился!  Что за народ, как в кабак прут! Ну
ничего, ничего...
   Петр Петрович сидел в глубине огромного кабинета  за  не-
объятным резным столом.  Он что-то листал,  делая пометки на
полях, потом комкал просмотренные листы и бросал их в плете-
ную корзину для бумаг. На Баулина он не смотрел.
   Тот деликатно кашлянул, закивал головой.
   - Чего тебе? - не поднимая глаз, спросил Петр Петрович.
   Баулин смутился на секунду, но тут же вновь нагнал улыбку
на лицо.
   - Вызывали-с,  - неожиданно для себя с излишней  услужли-
востью пролепетал он.
   - Ну-ну,  - после молчания произнес Петр Петрович, - док-
ладывайте!
   Баулин разинул рот от неожиданности.  В дверь просунулась
головка секретарши. Раздался язвительный голосок:
   - Всю приемную затоптал,  столько грязи развел.  Нету  на
них управы!
   Петр Петрович поморщился,  махнул рукою.  Дверь захлопну-
лась.
   - Ну, давай, показывай, что там у тебя в кармане.
   Антон Варфоломеевич совершенно растерялся.  То, что с ним
происходило,  не вписывалось ни в какие рамки и было  чем-то
настолько непонятным, что он начинал окончательно терять са-
мообладание.
   - Я решительно возражаю,  Петр Петрович,  да как вы...  -
сказал он невнятно, слабым голоском.
   - Давай  вынимай!  -  Петр  Петрович вытянул руку ладонью
вверх.
   Баулин машинально пошарил в кармане костюма, наткнулся на
липкий, сыроватый комок, вытащил его нерешительно.
   - Давай,  давай, - еще требовательнее провозгласил хозяин
кабинета. - Теперь поздно, ничего не скроешь!
   Он вырвал  из руки Баулина скомканную бумажку,  развернул
ее и стал утюжить,  разглаживая ладонью по  столу.  От  этой
утюжки на бледно-желтом листе стали вдруг проступать зелено-
ватые крупные буквы.  Баулин вытянул шею и  сумел  разобрать
начальные слова: "Довожу до вашего сведения, что..."
   Петр Петрович,  совсем согнувшись над столом,  заклекотал
вдруг каким-то птичьим клекотом,  переходящим в мелкий, рас-
сыпчатый смех.
   - Доводишь,  значит? Ясненько. Не думал на тебя, Варфоло-
меич,  не думал.  Вот ты как, значит? Ну-ка выйди, мне кой о
чем помозговать надо.
   Неизвестно откуда появившаяся секретарша властно, за руку
выволокла Баулина из кабинета, толкнула в сторону креслица и
уставилась на него сверху вниз, торжествующе.
   Баулин сидел и думал,  когда же это он успел сойти с ума:
у себя в кабинете,  днем, или в троллейбусе, или уже здесь в
приемной? На этот раз его не стали долго мурыжить, через час
Валечка подпихнула его в сторону  кабинета,  не  церемонясь,
острым кулачком в спину - не чувствительно,  но как-то мало-
деликатно.
   На ходу Антон Варфоломеевич успел подумать,  что близору-
кая девица была наверняка подослана  недоброжелателями,  что
все из-за нее.  Ну да ничего, ничего - все поправится, что ж
он,  мальчишка? - ведь сколько лет уже по приемным и кабине-
там, нет, все будет нормальненько.
   Петр Петрович по-прежнему рвал и комкал бумаги, предвари-
тельно  испещряя  их пометками.  И опять не поднимал головы.
Антону Варфоломеевичу было как-то неловко начать первому,  и
он выждал. Наконец дождался.
   - Чего тебе?
   Голова у Баулина закружилась, все поплыло.
   - Да как же-с, ведь вызывали-с, ведь мы же говорили с ва-
ми уже, - лакейски зачастил он, совсем теряя себя.
   - Ну-ну, - пробурчал Петр Петрович, - садись.
   Но только лишь Антон Варфоломеевич нерешительно присел на
краешек стула,  как хозяин кабинета оторвал глаза от  бумаг.
На  лице  его  выразилась целая гамма чувств.  Петр Петрович
привстал над огромным столом, руки его растопырились и упер-
лись  в каком-то хищном извороте в резную по краям столешни-
цу,  лицо сначала побагровело,  а затем стало совершенно бе-
лым,  до синевы снега,  зрачки расширились, рот широко раск-
рылся, обнажая большие желтые, прокуренные зубы.
   - Вон! Вон отсюда немедленно!!
   Баулин опрометью бросился к выходу. В спину ему неслось:
   - Во-о-он!!!
   Проснулся Антон  Варфоломеевич  совершенно  обессиленным.
Долго блуждал потухшим взором по потолку, будто отыскивая на
нем разгадку кошмарному сну.  Но,  разумеется, ничего он так
не нашел.  Встал.  Погляделся в зеркало - лицо было помятое,
но не более, чем всегда по утрам.
   Жена хлопотала  на  кухне.  За окном насвистывали птички,
ласкалось первыми лучиками ясное солнышко.  Постепенно само-
обладание  вернулось к Антону Варфоломеевичу,  и он неспешно
нринялся за свой обычный утренний туалет. Затем с удовольст-
вием откушал приготовленное женой. Еще раз посмотрел на себя
- нет,  все было в полном ажуре, из зеркала на него смотрело
румяное, уверенное лицо.
   На работу он все же опоздал на несколько  минут,  точнее,
задержался, как обычно говорят про начальство, что людям та-
кого масштаба в вину никогда не ставится.  Да и, собственно,
упрекнуть его никто не мог - заместитель директора был прия-
тель,  в одной цепочке они,  как альпинисты в связке,  шли к
вершинам  науки.  А директора недавно проводили с почетом на
пенсию,  и место его пока что пустовало,  искали  подходящую
кандидатуру.
   Порученец уже сидел в кресле в кабинете. При виде началь-
ника оы тут же вскочил, расплылся в улыбке.
   - Доброе...  - начал было он, но Баулин прервал привычное
приветствие.
   - Доброе-то оно доброе, говори, не тяни резину, что там?
   - Две новости,  Антон Варфоломеевич,  одна хорошая,  дру-
гая...
   - Не, давай с хорошей сначала. - Баулии привычно располо-
жился за своим столом,  откинулся на спинку кресла и вытащил
из  портфеля положенное туда женой яблоко,  надкусил,  шумно
задвигал челюстями.
   - А вот слушайте, Иван Иваныч наш, похоже, не сдает пози-
ций,  там,  - доверенное лицо задрало руку вверх, - его, ка-
жется, поддерживают.
   - Похоже,  кажется...  - снова оборвал подчиненного Антон
Варфоломеевич. - Ты толком можешь обстановку доложить?
   Порученец развел руками.
   - Толком  только Господь Бог знает,  но есть данные,  что
Иван Иваныч поста не оставит. Теперь второе...
   - Погоди, погоди. - Баулин смаковал услышанное, это меня-
ло все в корне, ведь пока Иван Иваныч был там, на своем мес-
те,  ничто на этом суетливом и неверном белом свете не могло
поколебать положения  самого  Антона  Варфоломеевича.  И  он
чувствовал,  как начинала играть в жилах еще совсем не стар-
ческая,  горячая кровь,  как проясняется голова и  свободно,
легко, весело бьется сердце в груди.
   Но порученец прямо-таки изъерзался от нетерпения, и пото-
му минута блаженства длилась, как ей и положено, минуту.
   - Давай свое плохое известие,  - махнул рукой Баулин, за-
ранее отметая все эти мелкие передряги.
   Доверенное лицо село поближе,  склонилось  над  столом  и
прошептало, прикрывая рот ладошкой:
   - С завтрашнего дня у нас новый директор,  сведения абсо-
лютно точные, проверенные.
   Антон Варфоломеевич внутренне сжался, но виду не показал.
   - Первый, что ли? - сказал он, улыбка тронула уголки губ.
- Что мы, директоров не видали? На веку-то на своем? А?
   Порученец удрученно кивнул головой.
   - Так-то оно так, да вот только слухи про него ходят, как
бы это сказать, не совсем, извините, радостные.
   - Болтают.
   - Да вроде бы нет. Уж больно, говорят, требовательный.
   - Так что ж?  Хорошая черта,  принципиальность,  требова-
тельность - сейчас это все на повестке дня остро,  - продек-
ламировал Антон Варфоломеевич,  забывшись, - с дисциплиной у
нас порядок, планы выполняем, сам знаешь, досрочно...
   - Это да,  - порученец погрустнел,  - только вот он не по
дисциплине  мастак,  да и не по планам.  Он все больше науку
копает.
   - Ну,  это ты заговорился,  Сашенька,  - временами Баулин
обращался к помощнику подчеркнуто ласково,  в  тех  случаях,
когда тот, как казалось Баулину, начинал перегибать палку. -
Мы,  чай,  тоже не лыком шиты,  да и в науке не на последних
местах. Как твоя кандидатская, кстати?
   - Вашими молитвами,  - ответствовал Сашенька, но, видимо,
сейчас ему на эту тему развозить беседу не хотелось.  - Пра-
вильно вы все подмечаете,  Антон Варфоломеич, одного только,
извините, не учитываете.
   - Ну так образумь, научи! - Баулин начинал сердиться.
   - Не ценит, говорят, новый-то уважаемых людей. Странный у
него подход,  ему,  мол,  живой товар на стол подавай,  а  у
нас...
   - Ты говори, да не заговаривайся! У нас... Чем это мы ху-
же других?!
   Порученец расхрабрился.
   - А  тем,  что  за последние четыре года результатов-то -
ноль!
   - Так ищем,  в науке всегда так, мне тебя, как студентиш-
ку, учить?
   - Правда ваша,  искать-то ищем,  мы-то с вами понимаем, а
поймет ли он? Что скажете, Антон Варфоломеич?
   Баулин замялся,  до  него  стала доходить вся серьезность
положения. Но повода для паникерства он не видел.
   - Слушай, - сказал он неожиданно, - а у тебя случайно се-
дуксена нету?  Говорят,  на ночь хорошо. А то что-то сон не-
важнецкий стал, старею, наверное.
   - Да нет,  - сказал опешивший Сашенька,  но тут же попра-
вился,  - достану,  Антон Варфоломеич,  к концу дня рабочего
будет у вас на столе.
   - Ну вот и лады. А конспектик небольшой по нашей тематике
ты мне составь,  пожалуйста, очень тебя прошу. Да и перечень
возможных вопросов к нашему отделу, хорошо? Загрузи там кого
надо,  потолковее. Да побыстрее постарайся - сам знаешь, ме-
сяцочек  новый  будет  в курс входить,  а там и к себе может
потребовать, надо быть готовым.
   Доверенное лицо скорчило гримасу боли и страдания.
   - Да если б так,  я вас,  Антон Варфоломеич, и беспокоить
не стал бы.  Месяцочек? А завтра или послезавтра не хотите у
него на ковре быть,  а?!  Ведь отдел-то наш первый,  с нас и
начнет, вот в чем штука.
   Баулин помрачнел.
   - Нажми, Сашка, - твердо проговорил он, - все задействуй,
чтоб коротко,  ясно и чтоб за день готово было. Ты понял ме-
ня?
   - Понял! Все сделаю и про седуксен не забуду!
   Сашка вскочил со стула,  потер ладони, в глазах его заго-
релся огонь.
   "Этот будет землю рыть,  сделает!" - с некоторым облегче-
нием подумал Антон Варфоломеевич.
   - Так я пошел? - спросил порученец.
   - Погоди,  ты закинь удочки нашим в конторе,  понял?  Они
должны знать, с чем едят этого... как его фамилия-то?
   - Нестеренко.
   - Кто?  -  Антон Варфоломеевич привстал.  - Тот самый,  с
производства?  - так он называл крупнейший опытный  центр  в
стране. - Что ж ты молчал, дружок?!
   Сашка виновато ухмыльнулся.
   - Сразу-то, как обухом, Антон Варфоломеич, разве можно?
   - Иди! - сказал Баулин и погрузился в мрачные думы.
   Потянулся нескончаемый,   наполненный   заботами  рабочий
день:  нужно было сделать десятки, если не сотни, телефонных
звонков, напоминая о себе уже хорошо знакомым людям, завязы-
вая новые связи, - срочно нужно было что-то достать, кого-то
куда-то устроить, кого-то от чего-то избавить, и так до бес-
конечности - хлопот хватало. А память у Антона Варфоломееви-
ча была цепкая,  необычная для его лет, книжек телефонных он
почти не держал - все было в голове: номера, имена, кому что
нужно...
   В этой мелкой суете забывались большие  заботы,  тревоги,
приходила  уверенность в собственном всемогуществе,  а стало
быть, и незыблемости.  Но приближался вечер.  Обещанный  Са-
шенькой седуксен уже лежал на столе,  а Антон Варфоломеевич,
не привыкший "ко всей этой химии",  поглядывал  на  аккурат-
ненькую беленькую коробочку с сомнением.  Однако,  собираясь
домой, он все же сунул ее в боковой карман пи