было некогда.
   Тарахтелки улетели.  Но почти следом началось нечто нево-
образимое.  Гун  не видел,  откуда стреляют,  откуда исходит
опасность. Но все вокруг превратилось в кромешный ад. Причем
ад этот накатывал волнами - то начинало все рваться и гореть
вокруг, то вдруг снова стихало, и лишь отдельные язычки пла-
мени  лизали  замшелые стволы.  Земля меж стволами покрылась
воронками, переломанные и обрушившиеся вниз ветви загородили
дорогу.
   И все же он продолжал бежать, стараясь выбирать те места,
где только что рвануло,  и избегая чистых,  нетронутых. Цена
за допущенную ошибку была высокой,  а могла  стать  и  вовсе
безмерной.
   Его порядком помяло в этой переделке. Но надо было благо-
дарить судьбу за спасение, а не ныть и жаловаться. Гун так и
делал.
   И все же он несколько утратил контроль над обстановкой. А
может,  и подвели приборы. Совершенно неожиданно он выскочил
на берег широкой реки и еле удержался на крутом берегу, что-
бы не свалиться в воду.  Но это было чисто рефлекторное дви-
жение.  Уже  в следующее мгновение,  почувствовав,  что вода
чистая,  глубокая и не таит смертельной опасности,  Гун  от-
толкнулся что было силы ногами и прыгнул вниз.
   У берега вода была мутной.  Но к середине она прояснялась
- Гун прекрасно ориентировался на глубине в три-четыре собс-
твенных роста.  Конечно, видимость не та, что днем, при све-
те,  и все же вполне достаточная.  Он погрузился еще глубже.
Распугал стайку каких-то сонных и пузатых рыб. Достал со дна
рачка.  И,  разломив ему панцирь,  тут же съел. Потом наспех
проглотил еще нескольких непроворных собратьев своей  первой
жертвы.  Все покрытое панцирями, хитином вызывало у него до-
верие. Но это не означало, что придется полностью отказаться
от иного корма на этой планете. Просто слизняки, будь то го-
лые или же покрытые легкой шерсткой,  вызывали у Гуна брезг-
ливость. Но это дело преходящее, Гун все понимал.
   Течение на глубине было довольно-таки сильное.  И Гун ре-
шил немного отдохнуть,  отдавшись ему во власть.  Пускай его
ищут на земле.
   Пластины, открывавшие  легочные дыхательные пути,  плотно
сомкнулись,  еще когда он только оторвался от берега и летел
в воду. Чуть позже приоткрылись жаберные щели. Вода была на-
поена кислородом и углекислотой. Дышалось легко, свободно.
   Гун повысил обзор анализаторов и лег на спину. Теперь те-
чение несло его вниз, будто маленькую подводную лодку, толь-
ко наоборот - вперед ногами,  так было удобнее. Рыбы от него
шарахалась по сторонам. Где-то вверху проплыл, даже не заме-
тив  подводной опасности,  длинный и толстый червь,  навроде
того,  которому Гун срезал голову.  Было тихо и покойно. Это
путешествие  оказалось самым лучшим отдыхом после всех здеш-
них передряг.
   Временами Гун всплывал повыше, почти к самой поверхности,
и смотрел в черное,  усеянное звездами небо.  Где-то там,  в
безграничной  бездне,  были звезды и планеты его Системы.  А
может,  их уже давно нет,  может, пыль, в которую они распа-
лись, развеяна по всей Вселенной. Кто знает! Могло ведь быть
и так,  что Система цела и по-прежнему живет своей замкнутой
жизнью.  И нет никакой уверенности в том,  что она на другом
краю существующего мира - может, он сам ходил кругами в сво-
ей  капсуле и не так уж и далеко ушел от Системы?  Все может
быть.  Но какая разница! Его родина теперь здесь, на этой не
слишком гостеприимной,  но и не самой худшей планетке. И нет
путей для него - ни назад, ни в стороны.
   Во время  одного  из таких всплытий Гун чуть не наткнулся
на какое-то окаменелое бревно.  Замечтался. Забыл про анали-
заторы и все прочее, отключил внутренние системы оповещения.
А бревно оказалось не бревном.  Гун еле успел отдернуть ногу
- гигантские челюсти разомкнулись,  а затем сомкнулись мгно-
венно.  Но следующее движение он уловил. И, вцепившись одной
рукой  в  нижнюю  челюсть,  другой в верхнюю,  не дав бревну
опомниться, разорвал его на две части. И тут же отбросил их.
Пускай себе плывут!
   Чуть позже пожалел.  Надо было попробовать  на  вкус.  Но
возвращаться не хотелось.  Впрочем, вскоре он утешился. Ниже
по течению ему попалось еще одно "бревно". Проделав с ним то
же  самое,  Гун отведал мясца.  Оно оказалось ничуть не хуже
жучиного и рачьего.  Убедившись в этом,  Гун наелся досыта -
когда еще придется!
   Потом он решил немного  поисследовать  берега,  вышел  из
стрежня. У берегов было много водорослей. Но он все же обна-
ружил небольшую подводную пещерку, вполне пригодную для вре-
менного обитания.  Выгнал оттуда рыбешек,  попробовал почис-
тить камни у входа внутрь,  но лишь замутил воду.  И все  же
забрался в пещеру.  Ему захотелось вдруг остаться в ней, пе-
реждать неделю, месяц, год. Им ни за что не найти его в этом
подводном убежище. А капсулу можно отпустить, пускай взрыва-
ется,  черт с ней,  ведь все равно она обречена! Но каким-то
зыбким показалось подводное счастье. Да и с капсулы надо бы-
ло кое-что снять.  Просто необходимо использовать ее в  пос-
ледние  дни  - потом он останется на планете практически го-
лым.  Уже за неполный день успел растерять многое, а что еще
впереди!
   Гун отметил пещеру в памяти  и  всплыл  наверх.  Начинало
светать.  Он попробовал сориентироваться.  Получалась чепуха
какая-то - река принесла его почти  к  тому  самому  первому
месту посадки, где капсулой раздавило детеныша черной пушис-
той твари. Это его разозлило. Но лишь поначалу. Потом он ре-
шил,  что такой поворот, может, и к лучшему - .наверняка его
разыскивают  где-нибудь  вдалеке,  думают,  ушел  за   сутки
черт-те куда!
   Прошло совсем немного времени,  прежде чем он выбрался  к
склону горы.  Но с другой стороны, немного правее. А что ему
еще оставалось делать!  Гун тешил себя мыслью,  что если  не
взяли за сутки, так и вообще не возьмут.
   Он вскарабкался высоко по склону, поросшему однообразными
стройными деревьями и чахлым кустарником. Потом стал переме-
щаться влево,  выбирая удобное место для обзора  поляны.  Он
начал ощущать вкус к этой игре в преследователей и преследу-
емого,  азарт охватывал его душу.  Но это не означало  того,
что  Гун начал вдруг терять чувство меры и пренебрегать пре-
досторожностями, вовсе нет.
   Удобного места ему выбрать не удалось - не было почти ни-
каких выступов. И тогда он вскарабкался на самое высокое де-
рево.  Заслонился  широкой  ветвью,  листва должна была пол-
ностью скрывать его от взоров тех, кто копошился внизу.
   А там было несколько слизняков в одинаково нелепой форме.
Гуну пришлось надеть очки дальнего видения, чтобы хорошенько
разобрать,  чем же слизняки занимаются. Но он так и не понял
ничего. Трое слизняков сидели прямо на земле, кучкой, време-
нами они подносили руки к головам и после этого выпускали из
себя дым.  Эта процедура была совершенно непонятна Гуну,  но
он  догадался,  что  ничего существенного за ней не кроется.
Еще трое ходили по поляне и прощупывали траву и землю  длин-
ными  палками с расплющенными проволочными концами - тут все
было ясно. Пускай ищут, подумал Гун, может, и найдут что-ни-
будь. Ближе к склону стояли палатки и какое-то оборудование,
с этим тоже было все ясно.  Какой-то слизняк без всякой сис-
темы  таскался  по поляне с небольшим четвероногим животным.
Гун рассмотрел даже круглый ремень на шее зверька и тянущую-
ся от ремня длинную веревку, конец которой и держал слизняк.
Гун наблюдал долго.  А слизняк все подтаскивал четвероногого
к трупу черной пушистой твари с вывороченными кишками,  хва-
тал его руками и все норовил уткнуть носом прямо в разлагаю-
щиеся кишки.  Четвероногий отчаянно вырывался,  упирался что
было силы. Потом слизняк начинал бегать с ним по поляне - то
кругами, то наискосок. Понять, чего он добивался от четверо-
ногого, было невозможно.
   Был и  еще  один.  Он насторожил Гуна в самый первый миг,
когда тот только устроился на ветви и подкрутил  очки.  Этот
совсем  узкоглазый и неправдоподобно желтый слизняк в голов-
ном уборе с длинным козырьком вдруг повернул голову в сторо-
ну  склона и начал медленно поднимать ее - до тех пор,  пока
щелки глаз его не расширились,  а сам взгляд не  остановился
прямо  на Гуне.  Не дольше секунды они смотрели друг другу в
глаза.  Потом слизняк отвернулся, побрел куда-то. Гун решил,
что ему показалось. Во всяком случае, не мог этот тип видеть
его с такого расстояния, в густой листве, да еще без оптики.
И он успокоился.
   Ему доставляло удовольствие наблюдать за бесцельной  воз-
ней внизу.  Планетяне оказались бестолковее и нерасторопнее,
чем он ожидал. Ну и ладно, тем лучше! Пускай возятся, пускай
ищут.
   С соседнего дерева перемахнул на ветвь какой-то маленький
пушистый зверек с длинным хвостом. Он не видел Гуна, а когда
застыл,  стало поздно. Чуть вздрогнула его остренькая голов-
ка,  настороженно сверкнули бусинки глаз. Движение Гуна было
молниеносным - зверек не успел увернуться, он лишь чуть кач-
нулся  назад,  но  его головка уже была зажата всеми восемью
цепкими пальцами.  Гун чуть сжал их, и хрупкий череп зверька
хрустнул. Маленькое тельце не долго билось в руке.
   Преодолевая брезгливость,  Гун поднес зверька к губам. Но
положить  в рот не смог - тошнотворный комок подкатил к гор-
лу,  настолько отвратителен был этот покрытый шерсткой слиз-
нячок. Предаваться эмоциям не следовало. Гун полоснул когтем
по брюшку зверька, затем, придерживая тельце тремя пальцами,
остальными пятью вывернул шкурку наизнанку,  но не до конца,
а так,  наполовину.  Пересиливая  себя,  высосал  содержимое
вместе с меленькими косточками. Его чуть не вырвало от омер-
зения.  Но он уже чувствовал,  что это просто неприятно, что
это  совсем не опасно,  что никакой отравы для него в тельце
нет,  а потому надо пробовать,  надо привыкать. И проглотил.
Горло еще раза два сдавило,  но потом отпустило.  Гун облег-
ченно выдохнул.  Да,  это была,  конечно,  не жучатина и  не
рачье мясцо,  это была теплая и мокрая гадкая слизь, переме-
жающаяся костями,  хрящами и прочей гадостью.  Но теперь  он
твердо  знал,  что сможет жить среди этих слизняков,  как бы
они ему ни были противны.
   На поляне продолжалась все та же бесцельная суета. Четве-
роногого замучили вконец,  и он тихо и уныло  выл,  сидя  на
привязи.  Сидящие, казалось, не переставали дымить. Узкогла-
зый больше ни разу не поднял головы - он копал  большую  яму
возле разлагающегося трупа, наверное, собирался зарыть его.
   Несколько раз на поляну спускались тарахтелки.  Ктото  из
них  вылезал,  что-то  выкладывали,  потом  кто-то забирался
опять внутрь - и тарахтелки улетали.  Один раз такая  машина
прошла над самой головой Гуна.  Он затаился, готовясь нажать
на рычажок аннигилятора. Но его не заметили. Гун приободрил-
ся.  Все  складывалось как нельзя удачно!  Они его совсем не
видят,  они его не чувствуют. Да с ними можно годами, столе-
тиями  играть  в прятки,  водить их за нос!  На радостях Гун
поймал еще одного зверька, но уже побольше размером и с ост-
рыми клыками, которыми тот чуть оцарапал Гуну ладонь. И съел
его,  почти не испытывая неудовольствия и брезгливости.  Да,
ко всему можно было привыкнуть.
   Но время шло. Предаваться забавам можно и после того, как
от капсулы останется пустое место,  но не сейчас.  Гун в три
прыжка спустился вниз.  И побежал по еле приметной тропке  в
сторону реки.

   Пак Банга знала,  что легавые вместе с солдатней ищут ко-
го-то в джунглях и на горах.  Но ей не  светило  подыхать  в
жутких судорогах, при этом лишаясь еще и солидного куша. Ут-
ром она еле продрала глаза.  Ширева не было,  все вышло  два
дня назад.  Пак держался дрянцой,  но в ее развалюхе не было
тайников-хранилищ,  а последний косяк она забила вчера вече-
ром - даже пепла не осталось. Дела были плохи.
   До Хромого она доползла чуть не на четвереньках.  Тот по-
жалел.  Но сказал,  что в последний раз. Надо было отрабаты-
вать.  А как отработаешь,  если эти падлы оцепили гору?! Пак
больше всего на свете боялась легавых. Если ее снова запрут,
она уже не выдержит.  Что от нее осталось?  Мешок костей  да
кружка крови! В прошлый раз, когда ссучилась подельщица и ее
заперли на полтора года,  она еле оклемалась.  Не-ет, больше
она не попадется!
   Хромой дал ширева на две дозы в  пластиковой  упаковке  -
прямо в шприцах.  Пак не стала ширяться,  она еще соображала
что к чему,  сунула пакетики за пазуху. Мозги прочистила ма-
рафетом,  но половину понюшки также убрала,  еще пригодится.
На пару с Хромым забили косячок и тут же вышмалили мастырку.
Полегчало.
   - Нужен ствол, - вяло сказала Пак, не надеясь на удачу.
   Хромой замахал руками.
   - Не в масть идешь,  подруга,  - прогундосил он,  -  сама
знаешь, я этими делами...
   - Верну.
   Хромой захихикал.
   И Пак поняла - у него есть оружие.
   - Дай, расплачусь, - сказала она тверже.
   - Ага,  щас,  поверил! - Жирная рожа Хромого стала совсем
масленой.  И  весь  он как-то мелко затрясся,  заколыхался в
беспричинном смехе - дрянь действовала и на него.
   - Тайник покажу!
   - За фрайера держишь, подруженька? Нехорошо, не по-нашему
это! - Хромой даже обиделся, оттопырил вислую синюшную губу.
   - Давай бумагу и ручку!
   Хозяин суетливо  подал требуемое.  Он еще не верил своему
счастью.  Но ведь бывало и так.  Значит,  дошла Банга, дошла
подружка, ну и ладненько, ну и хвала Всевышнему, не зря, ви-
дать, потчевал почти задарма.
   Через двадцать минут Пак вышла от Хромого,  неся в холщо-
вой сумке среди скомканных бумаг, газет, журналов и какой-то
зелени свою собственную подруженьку по прозвищу "сузи", да в
придачу к ней кучу "маслят" и три старинные, но, как говорил
Хромой, вполне исправные - "лучше новеньких", покрытые пати-
ной "лимонки".
   Голова у Пак побаливала. Саму ее все еще шатало из сторо-
ны в сторону. Но она знала, что. до "тропы" доберется. И кто
знает,  может,  все еще обойдется, может, автомат ей не при-
дется пускать в ход.  Ведь ей самой так  не  хочется  этого!
Чтоб провалился в тартарары этот проклятый мир! Она все сде-
лает,  чтоб не стать мокрушницей.  Но пусть и ее не трогают,
иначе...
   Пак высыпала на ладонь остатки  марафета,  втянула  носом
белый порошок.  Ноги стали держать ее потверже. Но все равно
в глазах мельтешило,  мир качался и расплывался,  сума каза-
лась  пудовой,  хотя  в мире не найти игрушки легче и меньше
"сузи".  Хотелось пойти в свою развалюху,  передохнуть, пос-
пать. Но Пак отлично знала, что тогда ей кранты, что во вто-
рой раз она не соберется,  что вкатит в вены обе  дозы  и  к
следующему  утру  превратится в тряпку,  о которую разве что
вытрут ноги - если не побрезгуют  только.  И  она  поплелась
вверх.
   Из поселка Пак вышла незамеченной.  Лишь какой-то шалопай
плюнул ей вслед,  но ему было безразлично, куда плетется эта
старая потрепанная шлюха.
   Никаких легавых она пока не встречала. Все было как обыч-
но - тихо и спокойно.  Какой дурень попрется ни с того ни  с
сего в горы! Туристов в здешних краях не водилось, да и чего
им тут ловить?  Нет, врешь, в этой глухомани и не может быть
никого.  А по телеку и по радио - болтают!  Болтуны поганые!
Пак сама себя успокаивала, но все равно ее трясло. Ноги под-
кашивались.
   Два раза над головой проносились вертолеты.  Она прижима-
лась  к стволам,  обмирая со страху.  Что им стоило спустить
веревочную лестницу и высадить парочку легавых  или  солдат?
Для них это небольшая разминка, для нее - гибель.
   Через каждые сорок метров она присаживалась и  переводила
дыхание. Склон был пологий, но сил не хватало. Почти у самой
цели она все же достала ширево.  Зубами содрала полупрозрач-
ный пластик.  Долго не могла нащупать вену, руки дрожали. Но
такое было не впервые,  Пак  справилась.  Облегчение  пришло
почти мгновенно. Она отбросила ненужный шприц и тихо засмея-
лась. Слезы текли из глаз, но она не утирала их - все было в
кайф. А главное, ожило, проснулось тело.
   Она поднялась на ноги,  потрясла головой так,  что черные
сальные волосы рассыпались по плечам. Вытащила подружку "су-
зи" из сумы,  запихнула ее за пояс,  два рожка  и  "лимонки"
распихала по карманам широченных, когда-то светлых, но заса-
ленных до невозможности брючат. И пошла наверх.
   Теперь ей  сам черт был не страшен.  Да и не водилось тут
никаких чертей! Разве что дикари да легавые.
   У входа  в пещеру росло высоченное дерево.  И Пак немного
постояла,  опершись о его ствол  спиной.  Дошла!  Добралась!
Всем назло. Вот так вот! Что, взяли?! Поймали? Фиг вам всем!
Она беззвучно смеялась.  И думала: вот придет жирный увалень
Хромой,  а тут пусто!  На-ка, выкуси! Не в масть ему! Врешь!
Ублюдок поганый!  Размечтался,  думал,  дуреху нашел,  а сам
фрайернулся,  шестерня зеленая! Она представляла, как Хромой
выпучит свои красненькие поросячьи глазки,  как разинет фик-
сатый роток,  и не могла сдержать хохота. Давно Пак Банге не
было так легко и весело.
   Смолкла она внезапно.  Чья-то потная и широкая лапа затк-
нула ей рот,  лишила дыхания.  Потом лапа сползла  пониже  и
сжала  горло.  В бок уперлось что-то холодное и твердое.  На
ухо, обдавая вонючим дыханием, прошептали:
   - Нехорошо,  очень некрасиво, Пак. Я тебе помог, а ты так
поступаешь.
   Это был  голос Хромого.  Следил,  гад!  Пак трепыхнулась.
Безрезультатно.  Ей стало ясно,  что она уже никогда не вер-
нется с гор в поселок,  да и вообще никуда не вернется. Хро-
мой сжимал горло все сильнее.  И тащил потихоньку к входу  в
пещеру.
   - Ты не бойся,  подруженька,  я тебя придушу не сразу, не
сейчас, - слюнил в ухо Хромой, - вот покажешь место, убедишь
старого человека,  что не обманула его, так и придушу. А мо-
жет,  и не придушу. Ведь и ты, небось, жить хочешь? Что ска-
жешь?
   Он чуть ослабил хватку. И Пак просипела:
   - Тварюга вонючая!
   - Ну ничего, ничего, - успокоил ее Хромой.
   И поволок в подземелье.  Им надо было пройти сотни четыре
метров,  прежде чем выбратьс? на тропу. Но ноги у Пак совсем
ослабли. Она подогнула колени, и Хромой остановился.
   - Падла, - прохрипела она.
   Хромой обиделся.
   - Не шурши, девочка, - произнес он брюзгливо. - Не трону.
Видишь, я твою погремушку не вытащил из-за ремешка даже. Ну,
чего ты?! Возьмем, поделимся, ну мы же люди свои, а?
   Деваться было некуда. Не пальбу же поднимать тут, в пеще-
ре! Да еще и не подымешь ничего такого. Пак дышала, как заг-
нанная кобылица. Сердце рвалось из груди.
   - Лады, Хромой, - наконец выдавила она из себя, - пойдем!
   В темноте пещеры она ориентировалась, как в своей неосве-
щенной развалюхе по ночам. И им потребовалось всего несколь-
ко минут, чтобы добраться до лаза, до щели, из которой можно
было вылезти прямо на "тропу".
   - Ну, чего стал, давай! - сказала Пак.
   - Не-е,  подруженька, ты полезешь первой! - Хромой снял с
плеча тяжелый ручной пулемет и выразительно качнул стволом.
   Пак встала на выступ, высунула голову в щель. В следующую
секунду Хромой ее вытолкнул наружу. И выскочил сам.
   Все последующее  предстало перед ней нелепой и дикой гал-
люцинацией. Сначала раздался оглушительный треск пулемета за
ее спиной. Пак в долю мгновения испугалась до оцепенения, ей
показалось, что Хромой убивает ее, изрешечивает насквозь. Но
Хромой стрелял не в нее.
   Повернув голову вперед, Пак увидела летящее на них огром-
ное  чудовище  с ужасающим,  нечеловеческим лицом.  В другое
время она бы сжалась в комок, упала. Но сейчас что-то обуяло
ее.  Пак, выдернув из-за пояса "сузи", принялась левой рукой
палить в грудь бегущего на нее.  Правой она нашарила "лимон-
ку" и,  зубами, вырвав чеку, метнула гранату. Ее почти сразу
бросило наземь.  Но Пак видела, как чудовищу перебило кисть,
как  из  страшной  когтистой лапы вывалилось что-то круглое,
поблескивающее.  Она тут же бросила  вторую  гранату,  потом
третью. Уши заложило. Мир исчез.
   Но через миг сознание вернулось.  Она не понимала - то ли
это действие наркотика, то ли вообще бред какой-то! Все вок-