ая, симпатичная девочка
с короткой стрижкой. Хитров решительно вытолкнул Мокренко из-за дерева.
    Петька,  неклюже  переваливаясь,  как  борец  сумо,  протопал  по газону и
перегородил девочке дорогу. Та с испугом остановилась и уставилась на толстого
парня.
    - Ты... ну... это... - смущаясь, начал Петька.
    - Тебе чего? - спросила девочка.
    Мокренко еще больше побурел, набрал побольше воздуха и неожиданно для себя
выпалил:
    - Закурить не найдется?
    - Не курю! - сказала девочка.
    - Тогда  извини!  Ошибочка вышла. Я пошел, - и Петька поспешно ретировался
под клен, где его ждал Хитров.
    - Чего на тебя нашло? - спросил Филька.
    - А  иди  ты  со  своими  прогнозами  погоды!  Не нужны они мне! - крикнул
Мокренко и, схватив свою сумку, умчался.
    - Вот  тебе  и  Дон  Жуан  де  Мокренко!  -  Филька  посмотрел  ему вслед,
присвистнул и пошел в другую сторону.


    Рассказ двадцать первый.
    ХИТРЫЙ МАНЕВР

    В   феврале  в  школе  проводился  лыжный  забег  на  дистанцию  в  десять
километров.   Учитель   физкультуры   Андрей  Тихоныч  выбрал  для  состязания
Устюжинский  лес,  где  была  хорошая  лыжня,  и отметил трассу привязанными к
деревьям красными лоскутами.
    Ребята  выстроились  у  отмеченного  старта,  а Андрей Тихоныч, уперевшись
животом в лыжную палку, давал последние инструкции:
    - Внимание, 7 "А"! Чтобы вы не толпились на старте и не мешали друг другу,
я  разделил класс на две группы. Вторая группа стартует через две минуты после
первой.  Предупреждаю,  с  лыжни  не сходить! Лес тянется на сотни километров.
Если  заблудитесь, вертолет придется вызывать. Был уже год назад такой случай,
раз-два и в дамках!
    - А вы с нами не побежите, Андрей Тихоныч? - спросила Анька Иванова.
    - Мне нельзя. Я руковожу!
    Учитель    вытащил    из    кармана   стартовый   пистолет   и,   крикнув:
"Приготовились!",  выстрелил в воздух, одновременно включив секундомер. Ребята
из  первой  группы  рванулись  вперед, норовя занять выгодное место на лыжне и
сразу на старте обогнать соперников.
    - Андрей  Тихоныч,  можно  я  из  пистолета  бабахну? - стал просить Антон
Данилов, входивший во вторую группу.
    - Размечтался! Закатай губу! - сказала Анька.
    Учитель оглянулся на нее и нахмурился:
    - Ты еще здесь, Иванова? Ты же была в первой группе!
    - Ой, я забыла! Можно я буду во второй? - спохватилась Иванова.
    Убедившись,  что  разноцветные  куртки ребят скрылись за деревьями, Андрей
Тихоныч вновь поднял пистолет. "Приготовились! Пошли!" - крикнул он и нажал на
курок.
    Вторая   группа  устремилась  вперед.  В  нее,  кроме  Антона  Данилова  и
присоединившейся Аньки, входили еще Филька Хитров и Петька Мокренко.
    Антон,  надеясь  всех опередить, попытался идти коньковым ходом, но вокруг
лыжни был глубокий снег, и Данилов моментально зарылся носом в сугроб.
    - Эх  ты, валенок! Разве по такому снегу коньковым ходят? - фыркнула Анька
Иванова. Она посмотрела на свои пустые руки и охнула:
    - А  где  мои  палки?  Ой, я их на старте забыла! Подождите меня, я сейчас
вернусь!
    - Как  же,  буду я ждать! Время-то назад никто не засечет! - Антон Данилов
отодвинул выше на лоб вязаную шапку и умчался вперед.
    За  ним  на  широких  коротких  лыжах  закосолапил  Петька Мокренко, а Аню
остался ждать лишь Филька Хитров, которому она всегда нравилась.
    - Ничего,  они  скоро  выдохнутся,  и  мы  их догоним! Десять километров -
дистанция большая! - успокоил он Аню, когда та вернулась.
    Хитров  рассчитал  верно.  Примерно  через километр они уже видели впереди
спины  Петьки  и Антона, а еще через полкилометра нагнали их. Толстяк Мокренко
устал и еле тащился, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть. А Антон, как
оказалось, налетел на березу и поломал кончик лыжи.
    - Вырубил  бы  я  весь  этот лес! Понаставили деревьев, нельзя проехать! -
ругался он.
    - Как  дела  у  соратничков?  Настроение  бодрое  и  боевое?  - насмешливо
поинтересовался Филька, проезжая рядом с ним.
    Антон  скривился  как от зубной боли и ничего не сказал. Но когда Хитров и
Аня обогнали их, он крикнул им вслед:
    - Эй, постойте! Давайте по лесу срежем!
    - Как? - не поняла Иванова.
    - Я  на  схеме  у  Тихоныча  видел: лыжня поворачивает и потом идет назад.
Значит, если мы срежем наискосок, будет километров на пять меньше!
    Подумав, Филька Хитров отказался:
    - Да ну! Что-то меня срезать не тянет. Лучше мы по лыжне дойдем.
    - Вы чего, самые честные? Никто же не узнает! - удивился Данилов.
    - Ну  и  что,  что  не  узнает.  Может,  мы не хотим, чтобы снег в ботинки
набивался, - ответила Иванова, и они с Филькой отправились дальше.
    Они  особенно не выкладывались: ехали по лыжне обычным прогулочным шагом и
болтали  о  книжках,  кино,  музыке и других приятных вещах. А Антон с Петькой
съехали  с  основной  лыжни  в  лес  и,  увязая, пошли по березняку. Идти было
неудобно, ноги глубоко проваливались в сугробы, и пока приятели выдирали одну,
другая нога погружалась еще глубже.
    - Ничего, зато срежем и всех опередим! - мечтал Антон.
    Они  пробирались  уже  довольно  долго,  но обратной лыжни все еще не было
видно.  Напротив,  лес  стал  гуще  и  пошел бурелом: то там, то здесь путь им
перегораживали поваленные стволы деревьев.
    - Тебе  хорошо,  ты  меньше  увязаешь:  у  тебя лыжи шире! - ворчал Антон,
чувствуя, что у него промокли ноги.
    - Слышь,  а  мы  правильно идем? - Мокренко на секунду остановился и вытер
варежкой нос.
    - Правильно!  -  сказал  Антон  и стал нервно объяснять, что лыжная трасса
имеет форму подковы и, значит, если идти вправо, можно сократить путь.
    Лес  между  тем становился все непролазнее. Не заметив в снегу ямы, Петька
провалился  в  нее почти по пояс и сумел выбраться лишь ухватившись за дерево.
При  этом  одна  из  его лыж отстегнулась и осталась под сугробом, и Мокренке,
ругая все на свете, пришлось долго шарить прежде, чем он ее нашел.
    С  огромным  трудом  они пробирались по лесу еще полчаса, а обратной лыжни
все  не  было  видно.  Поняв,  что  они заблудились, Антон остановился. Вокруг
сплошной  стеной  стояли  ели  с  ветвями,  прогнувшимися  под тяжестью снега.
Данилову  вспомнился  чей-то  рассказ  о  том, что в этом лесу видели медведя.
"Если  оступиться  и  провалиться к нему в берлогу, лыжные палки не спасут," -
подумал он.
    Внезапно Мокренко сгреб Антона за шиворот и встряхнул его как котенка.
    - Срежем,  срежем!  -  прорычал  он.  -  Вот  тебе и срезали! Теперь нас с
вертолета искать будут. Сейчас как двину!
    - Спокойно! Это ничего не решит! - быстро сказал Антон, испуганно болтаясь
в руках силача.
    - Ну и пускай! Зато мне легче станет! - сказал Мокренко, разжимая руки.
    Данилов как ни в чем не бывало встряхнулся и деловито заявил:
    - Надо узнать, где север, где юг!
    - Зачем? - удивился Петька.
    - Да так, на всякий случай!
    - А как ты это узнаешь? - Мокренко сдвинул шапку на ухо.
    - Есть три способа, - вспомнил Антон. - По муравейнику, по мху на деревьях
и  по звездам! Но сейчас муравейников не найдешь, мха тоже - все под снегом, а
звезды сможем увидеть только ночью.
    - Значит, будем ждать ночи! - решил Петька.
    Он  уселся  на поваленное дерево и достал из кармана куртки пакет, набитый
бутербродами  с сыром и колбасой. Теперь Антон понял, почему карман у него так
сильно оттопыривался.
    - Мать ш шобой дала, - сказал он с набитым ртом. - У меня шдоровье слабое,
я долшен есть череш кашдые два щаса.
    Пока  толстяк  подкреплял  свои  истощенные силы, Данилов отстегнул лыжи и
залез на высокую ель. Обхватив руками ствол, он огляделся и увидел вдали между
деревьями просвет.
    - Нашел! Мы уже почти пришли! - завопил он, поспешно спускась вниз.
    Ребята  бросились  к  просвету  и  вскоре  выбрались на опушку, по которой
проходила  лыжня.  На  деревьях, росших вдоль нее, виднелись красные лоскутки,
отмечавшие дистанцию.
    - Срезали! Получилось! Теперь первыми придем! - обрадовался Антон.
    Он   уже  хотел  оттолкнуться  палками,  как  вдруг  Мокренко  наклонился,
разглядывая что-то на снегу.
    - Эй,  иди  сюда!  -  окликнул  он.  -  Смотри,  здесь  еще  лыжня  в  лес
сворачивает! Наверное, не одни мы срезали!
    Антон  подъехал  к  приятелю,  присел на корточки и всмотрелся в следы: их
было  четыре,  от  двух  пар  лыж. Отпечатки одних были широкими, а у других -
правый след был неровным, словно чем-то царапал снег.
    - Сейчас  мы  выясним,  кто  тут  хитрее  нас!  Не припомнишь, у кого лыжа
сломана и какой олух на широких лыжах притащился? - сказал Данилов.
    Внезапно  он  сам  все понял, вгляделся в окружавшие их деревья, давно уже
казавшиеся  ему  подозрительно знакомыми, и хлопнул себя по лбу. Петька, уж до
чего был тугодум, тоже все собразил.
    - Не  прикидывайся  ослом!  Это  наши следы: твои и мои! - заорал он. - Мы
сделали круг и вернулись туда, откуда вышли!
    - Я  не виноват! Это я нас из леса вывел! Скажи спасибо, что без вертолета
обошлось! - пятясь, забормотал Антон.
    - А  кто  нас  в  лес  загнал? Ну, ты напросился! Стой, куда убегаешь? - и
Мокренко с упорством гусеничного танка погнался за удиравшим Антоном...
    Две недели после этого Данилов ходил с фонарем под глазом и всем врал, что
ударился  об  дерево.  О  лыжных  эстафетах  же  с этого дня он предпочитал не
вспоминать.


    Рассказ двадцать второй.
    ВОЛЧОНОК

    У  Фильки  Хитрова  был  знакомый  охотник  дядя  Женя. Как-то в сентябре,
возвращаясь  из  школы,  Филька встретил его и подбежал спросить нет ли у того
стреляных гильз.
    - Здравствуйте, дядя Женя! - крикнул он.
    - Здорово живешь! - сказал охотник и неожиданно предложил: - Хочешь я тебе
волчонка подарю?
    Разумеется,  Филька сразу забыл про стреляные гильзы и ему стало казаться,
что он всегда мечтал о волчонке.
    - Хочу! - сказал он.
    - Вот  и  отлично!  Пойдем  ты его прямо сейчас возьмешь! - дядя Женя явно
обрадовался, а Филька подумал: "Что за странный человек, отдает волчонка и еще
радуется".
    Пока они шли, охотник рассказывал, что нашел волчонка в еловом буреломе.
    - А его мать? Вы ее застрелили? - спросил Филька.
    - Я  ее вообще не видел. И повезло, что не видел, а то у меня с собой одна
дробь была, - сказал дядя Женя.
    Они  подошли  к одноэтажному кирпичному дому, над которым на длинном шесте
торчал  скворечник. Велев Фильке подождать, охотник на несколько минут скрылся
в доме и вынес старый рюкзак с оторванной лямкой. В рюкзаке кто-то шевелился и
рычал.
    - Можно я посмотрю? - спросил Филька.
    - Не  надо,  еще  выскочит!  -  дядя  Женя  схватил  его  за  руку. - Дома
посмотришь!  И того... будь осторожнее, а то тяпнет! И когда будешь выпускать,
надень толстую рукавицу!
    Фильке  не терпелось поскорее оказаться у себя дома и увидеть волчонка. Он
схватил рюкзак и стал горячо благодарить дядю Женю.
    - Я  так  считаю:  никогда  не  поздно  сделать другу доброе дело! Мы же с
тобой,  друзья,  верно?  Но  только  учти: подарки назад не возвращают, а то я
обижусь!  -  дядя  Женя  хлопнул Фильку по плечу и, сразу же забыв о мальчике,
ушел, плотно закрыв за собой калитку.
    Держа рюкзак перед животом, Филька помчался через поселок и уже у подъезда
своего дома наткнулся на Колю Егорова.
    - Эй, ты куда летишь? А я к тебе иду! - обрадовался Коля.
    - Пошли  со  мной!  Некогда  мне  с тобой разговаривать! - крикнул на бегу
Филька  и  так  быстро  припустил  по  лестнице,  что  Коля догнал его лишь на
площадке  третьего  этажа. Правой рукой держа рюкзак, левой Хитров нашаривал в
кармане ключи.
    - Кто у тебя там? Кот? - спросил Коля, заметив, что рюкзак шевелится.
    - Да уж кот! Скажи еще бегемот! - фыркнул его приятель.
    - А кто тогда?
    - Волк! - сказал Филька, наслаждаясь удивлением приятеля.
    - Какой волк? Настоящий?
    - А ты думал какой? Игрушечный на батарейках?
    - Тогда как он туда поместился? - продолжал недоумевать Егоров.
    - Ты  что,  совсем глупый? Сам не понимаешь, что это маленький волчонок? -
рассердился Филька.
    Наконец  ему  удалось  открыть  дверь,  и  они с Колей вбежали в квартиру.
Хитров  первым  делом убедился, что родительские тапочки стоят на полу рядом с
вешалкой, и с облегчением вздохнул.
    - Хорошо,  что никого дома нет! А то начались бы распросы: откуда да куда,
- сказал Филька.
    Захлопнув   дверь,   он  поставил  рюкзак  на  пол  и  осторожно  развязал
стягивающую его горловину веревку. Хитров ожидал, что волчонок сразу выскочит,
но  рюкзак  оставался  неподвижным.  Лишь  когда  Филька  протянул руку, чтобы
пошевелить  рюкзак, оттуда пулей выскочил небольшой волчонок с двумя короткими
темными  полосками  на  морде.  Волчонок  забился  под  стул,  и  что-то в нем
заклокотало.
    Коля Егоров присел на корточки и протянул к нему руку. Волчонок еще глубже
забился  под  стул,  пока не уткнулся спиной в стену. Он поджал хвост, кожа на
его носу сморщилась как гармошка, и он вдруг щелкнул зубами. Испугавшись, Коля
едва успел отдернуть руку.
    - Едва меня не тяпнул!
    - А ты как хотел? Чтобы он вилял хвостиком и говорил "гав, гав"? Волк тебе
не дворняжка! - довольно сказал Филька.
    - И что ты с ним будешь делать?
    - Ясно что. Приручу и будет у меня жить!
    - Ты  сможешь?  Диких животных приручить непросто, - произнес Коля с таким
важным видом, будто был по меньшей мере дрессировщиком тигров.
    - А  я  постепенно.  Буду  его  подкармливать,  постепенно научу кое-каким
командам  и  буду  выводить  его  на  поводке.  А когда он вырастет, спорю, он
справится с любым догом или бультерьером!
    Представив,  как  от  его  волка разбегаются все поселковые собаки, Хитров
даже подпрыгнул от восторга.
    - Родителям ты что скажешь? - спросил более осторожный Коля.
    Филька поморщился:
    - Это  главная  проблема.  Спрятать его от них вряд ли удастся, а если они
сразу узнают, что это волчонок, то не разрешат его держать... Тогда вот что. Я
им  вначале  совру,  что  это  щенок, а потом постепенно подготовлю их и скажу
правду.  К  тому  времени  они  уже  успеют  привязаться к нему и разрешат его
оставить!
    - Ну ты и дипломат! Все просчитал! - поразился Коля.
    - А ты как хотел? С моими родственничками волей-неволей научишься: один то
хочет, другой с„, а я-то не железный!
    Филька  отправился к кухню, вытащил из морозильника небольшой кусок мяса и
принес  его  в  комнату.  Волчонок уже не сидел под стулом, а, сочтя это место
слишком  опасным,  укрылся  под  кроватью.  Зато  под  стулом  на память о нем
осталась лужа.
    Филька  лег животом на пол и заглянул под кровать. Волчонок забился под ее
самый  дальний  угол  и  изучающе смотрел на мальчика. В темноте зрачки у него
ярко отсвечивали желтым.
    Натянув  на  руку  толстую  варежку, Филька протянул волчонку мясо. Тот не
стал  брать  пищу из рук, но когда мальчик положил ее на пол, волчонок схватил
мясо и проглотил не жуя. Филька только удивился, как быстро исчез кусок такого
размера.
    Ребята  дали волчонку еще несколько кусочков мяса. Ничего другого малыш не
ел, отказался даже от сосиски, а блюдце с молоком опрокинул, наступив лапой на
край.  Хотя  Филька  его  и  кормил,  волчонок  все  равно  относился к нему с
недоверием:  из  своего  угла  не выходил, а когда мальчик поднес руку слишком
близко, вцепился в варежку зубами и стащил ее с руки.
    - Ничего,  постепенно  приучится,  - сказал Филька, наблюдая, как волчонок
трясет  мордой  и  мотает  варежку  из стороны в сторону, точно принимая ее за
живого врага.
    Довольный победой над варежкой, малыш улегся с ней рядом и заснул. Но даже
во  сне  он  был настроже: спал прищурившись и тихонько клокотал, если замечал
какое-то движение.
    - Ладно,  я  пошел!  Я  к  тебе  еще  завтра  зайду, - сказал Коля Егоров,
которому надоело ждать, пока волчонок проснется.
    С родителями все обошлось без особых осложнений. Они уже привыкли, что сын
притаскивает  в  дом  то  ежей,  то  морских  свинок, то черепах и особенно не
протестовали  против  щенка.  Правда мама стала как обычно ворчать: "Куда тебе
собаку,  ты  и  за  котом-то никогда не убираешь!" и Фильке пришлось давать ей
тридцать три честных слова, что он сам будет ухаживать за щенком.
    "Да уж, так я тебе и поверила!" - отмахнулась мама и ушла на кухню.
    - Ура!  Пап,  значит,  его  можно оставить? - торжествующе завопил Филька,
решивший ковать железо пока горячо.
    - Посмотрим!  -  ответил папа, и отправился дремать у телевизора с газетой
на коленях.
    Это  папино  "посмотрим"  могло означать как "да", так и "нет", но Филька,
отлично разбиравшийся в оттенках, уловил, что на этот раз оно ближе к "да".
    Так волчонок остался у Хитровых. Малыш быстро рос, но продолжал оставаться
диким.  Лишь  на  пятый  день он принял мясо из Филькиной руки: выхватил его и
резко  отпрыгнул, прижав уши и готовясь защитаться. Но мальчик не ударил его и
не  закричал,  и  постепенно  волчонок  стал к нему привыкать. Нужно было дать
малышу  имя,  и  Хитров  назвал  его  Черные Уши. Он не выбирал этого имени из
многих других, а оно как-то само прилипло к волчонку.
    Волчонок  по-прежнему  не  давал  к  себе  прикоснуться,  но когда мальчик
подходил,  он  уже не поджимал хвост и внутри него не начинало клокотать. Днем
Черные  Уши  обычно  сидел под кроватью, а ночью, осмелев, решался на короткие
вылазки до батареи или до шкафа.
    Однажды  утром  волчонок пережил первое в своей жизни опасное приключение.
Уйдя  в  школу,  Филька не закрыл дверь в свою комнату, и Черные Уши отважился
выглянуть  в  коридор.  Увидев  рядом  с  вешалкой папины резиновые сапоги, он
испугался  и хотел убежать, но, видя, что сапоги стоят смирно и не нападают на
него, осмелел и толкнул один сапог носом.
    Сапог  покачнулся  и упал на волчонка. Заскулив, Черные Уши, не помня себя
от  страха,  помчался  по  коридору  и залетел в кухню. В кухне на столе сидел
белый  с  черным  кот.  Увидев  волчонка,  он  выгнул спину и зашипел, а после
спрыгнул со стола и, боком подскочив к волчонку, ударил его когтистой лапой.
    Черные  Уши  испугался  и  хотел  убежать,  но,  оказалось,  дверь  за ним
захлопнулась  от  сквозняка.  Видя, что отступать некуда, волчонок прищурился,
охраняя  глаза, и, когда кот снова хотел ударить его лапой, толкнул его мордой
и  укусил  в  плечо.  Пасть у малыша сразу забилась шерстью, и ему пришлось бы
туго,  но  кот  оказался  большим  трусом.  Он  отскочил, вспрыгнул на мойку и
принялся оттуда шипеть, но больше не нападал.
    Поняв,  что победил, Черные Уши с гордостью отправился под стол. Обнаружив
под столом кошачью миску, он съел кусок рыбы и выпил все молоко.
    На  третью неделю своего пребывания у Фильки волчонок заметно вырос и стал
с  небольшую  дворняжку.  Если раньше он был коротколапым и круглым, то теперь
лапы  у  него  вытянулись, сделались длинными и неуклюжими. Своим телом Черные
Уши  управлял  еще  плохо,  но  вместо  того  чтобы ходить спокойно, все время
порывался бежать, путался в лапах и падал.
    Тогда  же  Филька  впервые  отважился  вывести  его  на  улицу на поводке.
Волчонку  не  нравилась,  что какая-то веревка, привязанная к ошейнику, мешает
ему  бежать, куда он захочет, и он то и дело принимался рычать и даже два раза
укусил веревку, но она не отпускала, и он смирился.
    На  улице  Черные  Уши  вообще забыл о веревке, столько на него обрушилось
сразу  новых  звуков,  запахов и впечатлений. Грохоча пустым кузовом, проезхал
грузовик  с гравийного карьера; пролетела длиннохвостая сорока; прошла женщина
с  сумкой;  проехал  на  трех  колесном  велосипеде  ребенок; из окна напротив
донеслась громкая, режужая чуткий слух молодого волка музыка.
    Испуганный огромным неведомым миром, Черные Уши прижался к ногам мальчика,
которые  по  сравнению  со  всем  окружа