откуда  вскоре
вернулась с большой добычей.
    Два  года  спустя русские вновь ходили на болгар и взяли множество сел их.
После этого о болгарах не было уже слышно до конца княжения Всеволодова.

    * * *

    В те годы благоденствия и активного заселения северной Руси, ей постепенно
покорялись   многие  финские  и  мордовские  племена,  жившие  раздробленно  и
воевавшие  непрерывно  со  своими  соседями. Образ жизни этих племен был самый
языческий, и они не ощущали себя единым целым.
    Местное предание отражает причину подчинения финских племен Руси. На месте
Нижнего  Новгорода жил некогда Мордвин Скворец, прообраз Соловья Разбойника, у
которого  было 18 жен и 70 сыновей. Чародей Дятел предсказал Скворцу, что если
дети  его будут жить мирно, то останутся владетелями отцовского наследия; если
же  поссорятся,  то  будут покорены русскими. Не послушавшись чародея, потомки
Скворца начали убивать друг друга, и были изгнаны с устья Оки в леса.
    Вместе   с  растущими  русскими  поселениями  на  восток  и  северо-восток
распространялась   и   православная   вера,  добровольно  принимаемая  многими
соседствующими  языческими  племенами,  которые,  подчиняясь Руси и сливаясь с
ней, вливали свою кровь в ее жилы.


    ВЕЖИ ПОЛОВЕЦКИЕ

    Намного чаще, чем о болгарах, мордве, финнах, литве и иных племенах слышим
мы  в  те годы о половцах, многочисленные и воинственные орды которых кочевали
по  днепровским  и донским берегам, неустанно нападая на южно-русские города и
поселения.
    Половцы  были  особым,  привычным и, если можно так выразиться, "домашним"
бедствием  Южной  Руси.  Их  ненавидели,  презирали,  называли "погаными", ими
пугали  детей,  но с ними же роднились, кумились, братались, вступали в союзы,
их  наводили  на  князей-противников.  Редкий  год  обходился  без того, чтобы
половцы не вторглись в приграничные русские земли, захватывая полоны, и редкое
десятилетие  проходило  без крупного похода против половцев, когда соединенные
силы русских князей доходили до самого Дона и разоряли до основания половецкие
кочевья-зимники.  Из  этих  половецких  кочевий  на Русь приводилось множество
пленниц, становившихся женами русичей.
    В  жилах  почти  всех  Мономаховичей  и Ольговичей текла половецкая кровь.
Недаром  Андрей  Боголюбский  внешне  так похож был на половца. В брате же его
Всеволоде  половецкая  кровь  была  менее  заметна, поскольку матерью его была
гречанка, последняя жена Юрия Долгорукого.
    Среди  множества  половецких кочевий попадались как мирные и союзные Руси,
так  и  издавно слывшие ее лютыми врагами. Одной из таких неприятельских орд в
те  годы  была  орда  хана  Кончака.  Этот свирепый хан надолго оставил о себе
недобрую  память на Руси. Удачливый в набегах, он всегда успевал ускользнуть с
добычей. Особую же ненависть испытывал Кончак к русским младенцам, и во всяких
свой набег избивал их во множестве, говоря: "Нет семени - нет Руси".

    * * *

    Когда  на  Руси  стараниями  Всеволода  Юрьевича  Суздальского установился
наконец  мир, князь киевский Святослав Всеволодович задумал совершить всеобщий
поход  на  половцев,  подобный  тому,  что  совершал  некогда славный Владимир
Мономах.
    Летом  1184 года девять южно-русских князей собрались в поход, поставив во
главе  своих  дружин  престарелого  сестричича  Святослава  Федоровича и князя
Рюрика  Ростиславича.  Пять  дней  русские  полки  искали за Днепром встречи с
кочевниками,  вс„  глубже  заходя  в степи. Наконец на шестой день рано поутру
дозорные отряды сообщили о приближении громадной половецкой рати.
    Первым   с   половцами   столкнулся   молодой   князь   Владимир  Глебович
Переяславльский,  брат которого Изяслав погиб год назад под городом серебряных
болгар. Дружина Владимира Глебовича шла в передовом полку - на нее и обрушился
основной удар неприятельской конницы.
    Основным  преимуществом  половцев  в  боях  с русичами была их невероятная
стремительность.  Налетая  на  противника во множестве, они осыпали его тучами
стрел,  после  чего  быстро поворачивали коней, стремясь вызвать неприятеля на
преследование  и  раздробить  его.  В  плотном  же рукопашном бою половцы были
нестойки и скоро бежали перед русскими мечами и секирами.
    Видя  численное  преимущество  своих орд, половецкие ханы заранее объявили
князей  своими  пленниками  и даже спорили между собой о дележе выкупа. Однако
уже передовой отряд Владимира Глебовича сумел выдержать удар половцев, и вслед
за  своим  молодым  князем  перешел  в  наступление. Не устояв в сече, половцы
обратились  в  бегство.  Русские рати настигли их на берегу реки Ерели и взяли
более  7000  пленных,  в  числе  которых был хан половецкий Кобяк и 417 мелких
князьков.
    Однако  вскоре грозный хан Кончак вновь объявился на Руси. Свидетельствует
летопись:
    "В  следующем  1185  году  пошел окаянный, безбожный и треклятый Кончак со
множеством  половцев  на Русь с тем, чтоб попленить города русские и пожечь их
огнем;  нашел  он  одного  басурманина,  который  стрелял  живым огнем, были у
половцев  также  луки  тугие  самострельные,  которые  едва  могли натянуть 50
человек".
    Однако  ни  тугие луки, ни огненный снаряд не помогли. Два молодых князя -
Владимир  Глебович  и  Мстислав  Романович внезапно напали на стоявших лагерем
половцев  и  обратили  их  в бегство. Причем, с гордостью пишет летописец, был
взят в плен и тот басурман, что стрелял живым огнем и доставлен в Киев со всем
своим хитрым снарядом.
    Торжество  над  половцами  казалось полным, но уже очень скоро его сменила
всеобщая  горечь.  Горечь  эта  была  связана  с  военной  неудачей следующего
половецкого  похода,  предпринятого  князем Новгород Северским Игорем и братом
его, князем Трубчевским, Всеволодом.
    Горестный  поход  этот  и  последующие  ему  события  описаны  в  одном из
прекраснейших произведений древнерусских - "Слове о полку Игореве"...


    "ТУТ И СТЯГИ ИГОРЕВЫ ПАЛИ..."

    Князь  Игорь  Святославич,  один  из  праправнуков  Ярослава  Мудрого, был
доблестный,   энергичный   и   опытный   витязь,  сидевший  в  старшем  городе
Новгород-Северской земли - Новгород-Северске.
    Другие,  младшие  города Новгород-Северской земли, разбросанные по берегам
Десны,  Сейма  и  Снови, также принадлежали князьям рода Святославова. Рядом с
Игорем  в  городке  Трубчевске  сидел  брат  его  Всеволод,  за  свою отменную
храбрость  именованный  летописцем  "буй-туром".  Сын Игорев Владимир княжил в
Путивле, а племянник его Святослав Ольгович в Рыльске.
    Их земли не отличались особенным могуществом, населенностью или богатством
и не могли, разумеется, соперничать с соседями - Переяславльским, Черниговским
и Киевским княжествами.
    Новгород-Северским   князьям,   не  участвовавшим  в  прошлых  походах  на
половцев,  не  давали  спокойно  спать  успехи  князей  с  того берега Днепра.
Дружинные их люди, лишенные своей части в богатой добыче, роптали.
    "Бояре  киевские и переяславльские нынче богаты. Пригнали они себе табуны,
привели многих кощеев - мы же пусты ходим," - рассуждали они.
    Победы над половцами волновали и самих храбрых братьев Святославичей.
    "Разве уже мы не князья, добудем и мы такой же себе чести!" - думали они.
    Предвидя,  что  одних  северских  дружин  может оказаться недостаточно для
дальнего  похода  в  степи,  Игорь дважды посылал к киевскому князю Святославу
Всеволодовичу, но тот пока медлил выступать.
    Братья  же  Игорь  со  Всеволодом  не  хотели ждать общего сбора, и вот 23
апреля 1185 года Игорь вышел со своей дружиной из Новгорода Северского. Вскоре
к  нему  присоединились  и  другие  князья:  Святослав Ольгович Рыльский и сын
Игорев  Владимир  из  Путивля. Кроме того, черниговский князь дал Игорю своего
боярина Олстина Олексича с коуями - небольшим племенем, союзным Руси.
    Северские  князья  двигались  медленно,  чтобы не утомить коней. Когда они
дошли  до  Донца,  время  было  уже  к  вечеру.  Внезапно  кони заволновались.
Пораженные  дружинники  взглянули  на  солнце  и  увидели, что оно стоит точно
двурогий месяц.
    Дружина забеспокоилась, говоря, что это недоброе знамение, однако Игорь не
хотел
    прерывать похода.
    "Братья и дружина! Один лишь Бог ведает, кому во зло это видение - нам или
поганым", - сказал он.
    Вскоре  русские рати переправились за Донец и пришли к Осколу, где два дня
дожидались  Всеволода  Трубчевского,  шедшего  другой  дорогой через Курск. Из
Оскола  дружины  пошли  к  реке  Сальнице. Степи волновались. Половцы, заранее
предупрежденные о приближении русских, собирались вместе.
    Опытные дружинники, посланные с разъездами, качали головами:
    - Теперь не наше время. Поганые ездят наготове и собираются ордами со всех
кочевий. Надо или ступать скорее или возвращаться.
    Игорь же со Всеволодом отвечали:
    - Если мы теперь возвратимся, не бившись, то стыд нам будет хуже смерти.
    Всю  ночь  русская  рать  углублялась  в  степи,  а на другой день к обеду
встретила половецкие полки, стоявшие по той стороне реки.
    - Вот и настал наш час! - сказал, перекрестившись, Игорь.
    Против   половцев   князья  выстроили  шесть  полков:  Игорев  полк  стоял
посередине,  по  правую  сторону  -  полк  "буй-тура"  Всеволода,  по  левую -
племянника  Святослава.  Впереди  же  войска  был  поставлен полк сына Игорева
Владимира, усиленный отрядом коуев.
    Кроме  того,  зная обычную манеру половецкую, Игорь с Всеволодом вывели из
всех дружин лучников и выстроили их отдельно впереди полков.
    Когда  рати  были  выстроены, Игорь сказал князьям: "Братья! Мы этого сами
искали,  так  и  пойдем!" и направил все полки к реке. Половцы же, не принимая
боя,  выпустили по нескольку стрел и, повернув коней, бросились бежать прежде,
чем русские полки переправились.
    Коуи погнались за ними и стали избивать отставших, в то время, как русские
шли,  не  торопясь, опасаясь рассеиваться. Вскоре половцы пробежали мимо своих
веж  и  скрылись  в  степях, Игорь же с князьями заняли вежи и захватили много
пленных.
    Создатель "Слова о полку Игореве" пишет:
    "С   утра   в  пятницу  потоптали  они  нечестивые  полки  половецкие,  и,
рассыпавшись стрелами по полю, помчали прекрасных девушек половецких, и с ними
золото,  и  драгоценные  ткани,  и  дорогие бархаты; покрывалами, и плащами, и
кожухами  начали  мосты  мостить  по  болотам  и  топким  местам  -  и всякими
украшениями половецкими".
    Игорь  же  из  общей добычи взял себе лишь червленый стяг, белую хоругвь и
серебряное древко - главный трофей половецкий.
    Три  дня  северские  полки, отдыхая, простояли в половецких вежах. Младшая
дружина,  бахвалясь,  говорила: "Прежде Святослав-князь, сражаясь с половцами,
озирался  на Переяславль, мы же теперь в самой земле Половецкой. Теперь пойдем
на них за Дон и до конца истребим их; после же пойдем в Лукоморье, куда и деды
наши не хаживали, и возьмем до конца свою славу и честь".
    Тем  временем возвратился передовой полк и стал говорить, что видел многих
половцев, стекающихся со всех краев.
    - Славная будет рать, - сказал "буй-тур" Всеволод.

    * * *

    На  другое утро подошли орды ханов Гзы и Кончака, и было их так много, что
почудилось русичам, что "черные тучи с моря идут, хотят закрыть четыре солнца,
а в тучах трепещут синие молнии."
    Видя  это,  Игорь  сказал:  "Долго  медлили  мы.  Сами собрали на себя всю
землю", - и стал советоваться с князьями, как поступить.
    - Если побежим теперь, то сами спасемся, но черных людей оставим. Будет на
нас  грех пред Богом, что их выдали. Уж лучше или умрем все или живы будем, но
все на одном месте, - сказал Игорю Всеволод.
    Итак, решено было принять неравный бой, бой не на жизнь, а на смерть.
    - Спешивайтесь,  братья, и отпускайте коней! Не придется нам больше сидеть
в седле. Пробил наш час, - прокатилось по дружинам.
    Русичи спешились и, сплотившись, отпустили коней. По обычаю старинному, на
смерть  шли  всегда  пешими,  а порой даже и босыми, ибо так все были едины, и
легче  было  умирать.  Увидев,  что  русь  спешилась, разулась и встала голыми
ногами  на  траву,  половцы  содрогнулись,  ибо  поняли, что битва будет не на
жизнь.
    - Что стали? Скачите и убейте их!
    С  дикими  криками  выскакав вперед, ханы Гза и Кончак бросили свои орды в
бой...

    * * *

    Русские  полки  бились крепко целый день до вечера; после же стояли в поле
всю ночь, изнывая от жажды и ожидая нового натиска.
    Бывший  при рати священник читал молитвы и пел тропари. Убитых не хоронили
- лишь отпевали.
    На рассвете, сговорившись между собой, бежали союзники - коуи. Увидев это,
Игорь,  раненый  накануне  в руку, вскочил на коня и поскакал за коуями, чтобы
удержать  их. Сгоряча он отскакал слишком далеко от своей дружины. Увидев это,
половцы  кинулись  ему  наперерез и, схватив княжеского коня за повод, пленили
князя.
    Уже  схваченный,  Игорь  увидел  брата  своего Всеволода, отбивавшегося от
окруживших его врагов, и стал просить половцев: "Убейте меня, не хочу я видеть
его гибели".
    А орды с диким гиканьем уже вновь скакали на русичей. Изнемогшие северские
полки  были  совершенно  разбиты.  По  свидетельству  летописи, из всех дружин
спаслось едва ли 15 человек.
    Игорь  же,  которого  вели в плен, внезапно вспомнил, как однажды, взяв на
щит город Глебов у Переяславля, не пощадил он православной крови.
    "За  то  и наказан я Богом. Где ныне сын мой, где брат, где племянник? Где
дружина моя? Всего я лишен и предан в руки поганых", - говорил он со слезами.
    Однако  Бог,  наказав Игоря, вскоре явил ему свою милость: выяснилось, что
брат его Всеволод и сын Владимир, защищенные крепкими своими бронями, остались
живы и находятся в плену.

    * * *

    Тем  временем  Гза с Кончаком, разбившие Игоря, возгордились и решили идти
на  Русь.  Свирепый  Кончак  требовал:  "Гза,  пойдем на киевскую сторону, где
перебита  наша  братья  и  великий князь наш Боняк"; осторожный же Гза говорил
другое:  "Пойдем  на  Сейм,  в  землю Игореву, где остались одни жены да дети.
Готов нам полон, возьмем города без всякой трудности".
    Так  и  не сговорившись, ханы поссорились и, разделившись, ударили на Русь
каждый  со  своей  ордой.  Кончак  осадил  Переяславль  и  сжег  Римов,  плохо
построенные стены которого рухнули, не выдержав тяжести защитников.
    Гза же разграбил окрестности Путивля и отступил в степи с большой добычей.
Продвинуться  дальше  на  Русь  половцы  не  отважились,  узнав,  что  на  них
собираются смоленские и черниговские рати.
    Умея  ценить  отвагу,  половцы  обходились  с пленным Игорем Святославичем
очень  неплохо.  Приставив  к  нему  двадцать  сторожей,  в  остальном  они не
притесняли его и давали ему волю ездить на охоту, куда он не пожелает. Почитая
Игоря,  половецкая  стража  слушалась  его  и выполняла все его приказы. Кроме
того, у князя было шесть русских слуг, которые всюду ездили с ним, и священник
со всею службой.
    Однако  Бог,  по словам летописца, вскоре совсем избавил Игоря от плена по
христианской молитве, потому что многие проливали слезы за него.
    Один  из  стражников Игоревых, половец Лавор стал говорить Игорю: "Пойду с
тобой в Русь и выведу тебя из степей. Ты же после наградишь меня".
    Игорь  вначале  отказывался, говоря: "Я для славы не бежал во время боя от
дружины  и  теперь  бесславным путем не пойду", после же согласился на уговоры
слуг и послал сказать Лавору, чтобы тот готовил сменных коней.
    Вскоре   пришедший  конюший  сообщил,  что  Лавор  ждет  Игоря  за  рекой.
Помолившись   на  образ,  князь  разрезал  войлок  шатра  и  выбрался  наружу,
незамеченный сторожами.
    Одиннадцать  дней  спустя  он был уже на Руси, где его встретили с великой
радостью. Через два года из половецкого плена вернулись также брат его буй-тур
Всеволод  и  юный  сын  Владимир, причем последний за время плена своего успел
полюбить  ханскую дочь и жениться на ней. Это еще раз подтверждает то глубокое
почтение, с которым половцы относились к русским князьям, даже к плененным.


    ВЛАДИМИР ЯРОСЛАВИЧ И РОМАН ГАЛИЦКИЙ

    Насколько   мирной  и  патриархальной  была  жизнь  в  молодых  городах  и
пригородах  Ростовских  и  Суздальских,  где  князь  и народ составляли единое
целое,  настолько  же  смутна  и  крамольна  она была в приграничном княжестве
Галицком.  Княжество  это, богатое плодородными своими землями, занимало самую
западную  окраину Русской земли, простираясь вдоль течения рек Днестра, Серета
и Прута.
    Одной  своей частью галицкое княжество граничило с Венгрией, другой же - с
Польшей;  и  эта  близость  сильных  западных государств сильно сказывалась на
обычаях  галицких бояр. Бояре эти, некогда составлявшие дружины, теперь прочно
осели  на  землях и, не покидая их, стремились манипулировать своими князьями,
сильно  ограничивая  их  власть.  Подобное самовластие боярское, кроме Галича,
было  лишь  в  Новгороде,  однако  там  на севере, оно имело более русские, не
окрашенные влияниями польского и венгерского рыцарства очертания.
    В  1187  году  в  Галиче  скончался мудрый князь Ярослав Остомысл, умевший
править  галичанами  в  необычайно  сложных  обстоятельствах вечного боярского
недовольства и внешних влияний.
    После  Ярослава  князем  в Галиче сел сын его Владимир, не отличавшийся ни
умом отца, ни его гибкостью, ни решительностью.
    Вскоре  галицкие  бояре,  недовольные  Владимиром,  изгнали его; на его же
место  посадили  отважного  и  предприимчивого князя Романа Мстиславича. Роман
Мстиславич,  сын  храброго  Мстислава  Изяславича,  вечного  противника Андрея
Боголюбского,  был  настоящим русским витязем. Летописец с гордостью говорит о
нем: "Он бросался на врагов как лев; пролетал по их земле как орел; гневен был
как рысь; губителен как крокодил; храбр же как тур".
    Учитывая обычную сдержанность летописей, это характеристика стоит многого.
    Оставив   свой   спокойный   город   Владимир  Волынский  брату  Всеволоду
Мстиславичу,  Роман  сел  в  Галиче.  Между  тем изганный из Галича Владимир с
богатыми дарами прибыл в Венгрию к королю Беле Третьему и кланялся ему, прося:
    "Верни мне отчину мою Галич!"
    Взяв  у Владимира дары, Бела Третий быстро выдвинулся с венгерской ратью к
Галичу и занял его. Роман же с горечью сказал дружине:
    "Братья,  пойдемте  к себе на Волынь; нынче не наше время. Мыслимо ли это,
чтобы русский князь наводил врагов на свою землю?"
    Видя,  что  Роман ушел, обрадованный Владимир Ярославич вновь вознамерился
сесть в Галиче, однако Бела Третий насмешливо сказал ему:
    "Помыслил я со своими советниками: на что тебе галицкий стол? Лучше посажу
я здесь сына своего Андрея. Ты же будешь гостем у меня в Венгрии".
    Сказав   так,   Бела  отнял  у  Владимира  все  его  имущество  и  заточил
незадачливого  князя в башню, в Галиче же посадил своего сына Андрея с сильным
венгерским гарнизоном.
    Венгры,  рассчитывая  навсегда  остаться  в  Галиче, первое время искали с
галичанами  примирения, однако те, оставаясь людьми русскими, упорно требовали
себе русского князя.
    Видя,  что  Роман  не  может  собрать  рати, галичане позвали к себе князя
Ростислава,  сына  покойного князя-изгнанника Ивана Берладника, проживавшего в
Смоленске.  Бояре  уверили  этого храброго князя, что выйдут к нему навстречу,
едва он подойдет к Галичу.
    Отважный Ростислав поверил им и пришел к Галичу с небольшой своей дружиной
-  всем,  что  у него было. Однако когда Ростислав прибыл к Галичу и встал под
его  стенами,  на его сторону перешло лишь несколько бояр. Другие же галичане,
боясь венгров, встали против Ростислава.
    "Слишком   мало  рати  он  привел,  только  напрасно  головы  положим",  -
рассуждали они.
    Видя,  как  малочисленно  их  войско и как многочисленны враги, дружинники
стали  говорить  Ростиславу: "Княз