к  живой, восстал из гроба князь Александр, а потом божились
пономари,  что  сделались  все трое невидимыми и исчезли. Чудесное это явление
послужило  к  открытию  и  прославлению  мощей  святого  Александра  Невского,
обретенных нетленными.

    СТРАШНАЯ СЕЧА

    Туманным выдалось утро 8 сентября - в день Рождества Пречистой Богородицы.
Словно  не  желала  Богородица  этой  битвы, кровопролития людского, покрывала
землю густой мглой.
    Сплошная мгла мешала видеть движение полков, занимавших свои места. Только
трубные  звуки  и  отрывистые  выкрики  слышны  были  с обеих сторон. Суровые,
сосредоточенные  ехали  на  конях  русские  воины.  Ведали,  что многим из них
суждена смерть.
    Среди  прочих  шли  на  бой  Петр  Горский,  Юрка, Родион Ржевский, Андрей
Волосатый,  Василий  Тупик,  старик  Гаврила  Петров  "с-под Ростова", рязанец
Андрюха, иноки Пересвет и Ослябя.
    Все они были в Передовом полку, который князь Дмитрий с Боброком выставили
перед  Большим полком. Отошли к Передовому полку и отважные разведчики боярина
Семена   Мелика.   Начальствовали   им   отважные   князья  Друцкие  -  братья
Всеволодовичи.
    Громко читает Ослябя тропарь Богородице, ободряет товарищей:
    - Рождество Твое Богородице Дево, радость возвести всей вселенней: из Тебе
бо   возсия   Солнце   правды   Христос  Бог  наш,  и  разрушив  клятву,  даде
благословение, и упразднив смерть, дарова нам живот вечный.
    Слушают  воины  слова  тропаря,  крестятся.  Знают,  должен Передовой полк
принять  на  себя  первый  удар дикой татарской конницы. По пятьдесят - по сто
татар  придется тогда на каждого русича из Передового полка. Закроют им солнце
татарские стрелы. Возможно ли уцелеть в такой сече?
    Расставив   полки,   князь  Дмитрий  объехал  их.  Приблизившись  к  своей
московской  дружине,  стоявшей  впереди Большого полка, Дмитрий сошел с богато
убранного коня и, встав на колени, усердно помолился Богу.
    - Подойди  сюда,  Михаил!  -  подозвал  он  своего любимца боярина Михаила
Андреевича Бренка, схожего с ним ростом и статью.
    Боярин  Бренко заспешил к князю. Дмитрий отдал ему свои позолоченные брони
и коня.
    - В   бою,   Бренко,  ты  встанешь  вместо  меня  под  алым  стягом  Спаса
Нерукотворного.  Воины  будут  видеть  тебя  на  моем коне, в моих доспехах и,
думая,  что  это я, ободряться, - сказал князь, покрывая своего любимца поверх
доспехов своим золотканным плащом.
    Сам  же  князь  Дмитрий  облекся в неприметный доспех простого воина, одел
островерхий  шлем, взял щит, надежный меч и пешим, вкушая просфору, присланную
преподобным  Сергием,  отправился  в  Передовой  полк.  Князь  Глеб Брянский и
воевода  Тимофей  Вельяминов  пробовали  остановить  его, убеждая, что не дело
князю биться впереди рати и рисковать собой, но Дмитрий не слушал их.
    Вскоре  князь  присоединился  к  Передовому  полку  и встал рядом с иноком
Ослябей, Родионом Ржевским и рязанцем Андрюхой-кожемякой.
    - А  ты,  молодец,  чего  сюда  притопал?  -  спросил  Андрюха, никогда не
видевший  князя.  -  Жить  надоело?  Возвращайся  к  себе  в Большой полк. Там
надежней и стрелы татарские туда не долетают.
    - Молчи,  увалень  рязанский,  это же князь наш Дмитрий! - зашептал Родион
Ржевский. - Зачем вы здесь, княже? Уходите!
    Покачал князь Дмитрий Иоаннович головой:
    - Не  могу  я  уйти!  Вас  на  смерть  послал, а сам буду издали за битвой
наблюдать?  Нет,  братья, стану я рубиться рядом с вами. Умру я али жив буду -
тоже с вами.
    - А  ну  раздвинься,  ребята! Что сгрудились? Негде князю мечом махнуть, -
задорно крикнул Андрюха-кожемяка.
    Стоят русские полки, ждут своего часа.
    В  двенадцатом  часу  показались  татары. Они надвигались сплошной стеной.
Серые  кафтаны и темные щиты делали татарское войско похожим на грозовую тучу.
Его  передовой  полк  в  средней  своей  части  был пешим и состоял из наемной
итальянской  пехоты  -  крымских  генуэсцев.  Закованные в непробиваемые брони
пехотинцы  шли  густым строем, напоминавшим македонскую фалангу. Длинные копья
сзади  идущих  лежали  на  плечах  тех,  что  шел  впереди.  Словно  не пехота
двигалась, а копейный лес. За генуэсцами сплошной стеной ехали верхом татары.
    - Сколько копий несут! Будет из чего дровишки заготовить! - весело крикнул
Юрка.
    - Поскаль зубы-то! - строго сказал старик Гаврила.
    Выдвинувшись  из строя на шаг, он уже накладывал стрелу на тетиву, опытным
взглядом охотника оценивая, долетит ли.
    Русская  рать,  сияя  светлыми  доспехами  и червленными щитами, двинулась
навстречу  татарской.  Полмиллиона человек - триста тысяч татар и двести тысяч
русских   воинов   медленно  сближались  на  болотистом,  изрезанном  оврагами
Куликовом поле.
    Приблизившись на расстояние полета стрелы, обе рати остановились.
    Нарушив  татарский  строй,  вперед выехал огромный воин. Соловый, с дикими
глазами,  жеребец  под ним похрапывал и нетерпеливо перебирал точеными ногами.
Подняв  жеребца  на  дыбы,  гигант  высоко подбросил копье, ловко поймал его и
крикнул русичам что-то вызывающее. Одни летописи говорят, что звали татарского
великана  Чели-бей,  другие,  что Темир-Мурза. Русские воины медлили. Никто не
осмеливался вступить в поединок с таким великаном.
    - А ну-ка, братья, подведите мне коня! - загорелся князь Дмитрий.
    Но  тут  выскакал  вперед инок Пересвет. Низко поклонился он русской рати,
воскликнул:
    - Брате  Ослябя,  моли  за меня Бога! Господи, прости согрешения мои! Один
раз живем - единожды и помирать.
    Поправил инок Пересвет на шлеме схиму с крестом, пришпорил коня и поскакал
настречу  татарину.  С  волнением  наблюдал за их схваткой русский и татарский
стан.
    Понеслись  Пересвет  и  Темир-Мурза  друг  другу  навстречу,  столкнулись.
Поднялись  на дыбы их кони. Пронзили друг друга Пересвет и Темир-Мурза копьями
насквозь...
    Пишет  летопись:  "ударишася  крепко,  толико  громко  и  силно, яко земле
потряститися, и спадоша оба на землю мертви".
    Содрогнулись обе рати, поняли, лютая ждет их битва.
    Поскакали  вперед  татары,  взметнули  в воздух тучу стрел. Закрыли стрелы
небо, осыпали русские рати. Упал со стрелой в горле Василий Тупик, заслонивший
собой князя. Вонзилась стрела в правую руку Андрею Волосатому.
    Прикусил  Андрей от боли губу, обломил стрелу, из раны выдернул. Переложил
саблю в левую руку. Посмотрел на убитого товарища, молвил:
    - Что  ж  ты,  Вася, вперед меня поспешил... Ну ничего, скоро и я за тобой
последую.
    Смешались обе рати. Началась жесточайшая сеча. Наступают впереди генуэсцы,
теснят  своими  длинными копьями Передовой русский полк. Не прорубиться сквозь
лес их копий. Отскакивают стрелы от генуэских броней.
    Видит,  старый  Гаврила, что "с-под Рязани", сомнут сейчас Передовой полк.
Встал он на колено, натянул тетиву.
    - А ну-ка, ребята, посмотрим сгодятся ли старые кости!
    Выпустил  старый  Гаврила  одна за другой три стрелки. Впились они точно в
незащищенные  лбы  передним генуэсцам. Упали генуэсцы. Прорубились в это место
русские  воины.  Не помогли теперь генуэсцам их длинные несподручные копья, не
спасли их доспехи. Уложили их в рукопашной схватке топоры и булавы.
    Да  не  успел  Гаврила порадоваться. Впилась ему в грудь незащищенную пика
татарская. До самого сердца просадила. Успел он только вымолвить:
    - Эх, не увижу больше свою старуху!
    Бьются  рядом князь Дмитрий, Юрка и инок Ослабя. Большим топором - секирой
тяжелой  -  сражается  Ослабя. Разрубает татар до самого седла. Сторонятся его
татары. Издали пытаются на инока аркан накинуть, конями затоптать.
    Давно  уже  подрубил  татарский  мурза Андрюхе-кожемяке топорище. Осерчав,
навалился  Андрюха  на  мурзу,  сломал ему шею своими ручищами, отобрал саблю.
Машет  теперь  Андрюша  саблей татарской. Увидал он, что окружают татары князя
Дмитрия. В тесноте великой уж едва может князь мечом отбиться.
    - Держись,  князь!  К  тебе  иду!  - закричал Андрюха и бросился к нему на
подмогу, да не заметил, как, визжа, кинулся на него с коня татарин. Взлетел за
лопаткой  у  рязанца  кривой  татарский  нож.  Упал  Андрюха, успел прошептать
только:
    - Больно кусаются комарики татарские!
    Наседают татары. До сотни их против каждого ратника передового полка. Тает
полк.
    Вот  уже  и  Юрка погиб, повиснув на татарском копье, и инок Ослабя, шепча
костенеющими губами молитву, скрылся под горой татарских тел.
    Оглянулся князь Дмитрий на Ослабю да не увидел его.
    - Эх, - молвил, - не уберег я иноков Сергиевых! Что теперь скажу Сергию?
    Сверкнула над головой у московского князя татарская сабля. Свесился к нему
с  седла  плосколицый  мурза.  Не  успел  Дмитрий в тесноте мечом заслониться.
Ударила его татарская сабля по островерхому шлему. Упал князь...
    Полегла  костьми  пешая  русская  рать  Передового  полка, полегла конная.
Разбили  татары  Передовой  полк, врубились в ряды Большого полка, осыпали его
стрелами.  Задыхаются  ратники  в  густой  свалке,  да не могут расступиться -
теснота великая на поле.
    Ржали,  метались,  грызли  друг  друга и людей раненые кони. Упавших сразу
затаптывали,  раненые,  кто  не  способен был встать, оказывались погребенными
заживо под грудой тел. Многие умирали под конскими копытами. Тут уж было не до
военного  искусства.  Сражающиеся  хватали  друг  друга левыми руками за щиты,
отгибали  их,  а  правой  рукой  наносили  колющие  удары  мечами.  Трава была
скользкой от крови.
    Пишет  летописец,  что копья ломались как солома, пыль закрывала солнечные
лучи,  стрелы  сыпались дождем, мечи сверкали молниями. Люди падали, как трава
под  косою,  кровь  лилась как вода и текла ручьями. Вышла от крови из берегов
река Непрядва. Кони спотыкались о горы тел, покрывающих все поле битвы.
    Продвигаясь  вперед  в  жаркой  сечи, татары досеклись до великокняжеского
стяга  и  подрубили его. Рухнул алый стяг со Спасом Нерукотворным. Стон прошел
по  воинству  русскому.  Защищая  стяг, пал бездыханным храбрый боярин Бренко.
Поскакали гонцы к Мамаю хвастать, что убит русский князь Димитрий.
    Настал  страшный  час.  Казалось,  еще немного - и одолеют татары, задавят
числом русское воинство.
    Но,   видно,   помогли   заступничество  Пречистой  Богородицы  и  молитва
преподобного  Сергия.  В  самый  день  битвы  молился Сергий со всей братией о
даровании  победы  и,  видя  особым  просветлением  перед  собой поле бранное,
поминал по имени всех павших воинов.
    Князь  Глеб  Брянский  и  Тимофей Вельяминов со своими поредевшими полками
остановили  продвижение  татар в центре. На правой же руке Андрей Рязанский не
только выдержал напор татарских полчищ, но даже стал их одолевать.
    Ударила  стрела татарская в княжеский щит, отскочила. Пристал на стременах
Андрей Рязанский, взмахнул мечом, обрушился с конницей своей на татар:
    - Вперед, братья! Отомстим на смерть князя Дмитрия!
    Думал Андрей, что погиб московский князь.
    Стали таять передовые татарские силы. Повернули татары коней, отступили.
    Увидел это Мамай с Красного холма, рассвирепел. Подскакал к нему гонец.
    - Что не разбили еще московского ослушника?
    - Нет,  хан.  Гибнут  наши  лучшие  воины! Пали уж твои любимые мурзы! - в
страхе ответил гонец.
    Толкнул  его  в  гневе Мамай ногой. Взмахнул он платком, бросил на русских
свежие  татарские  тысячи,  что  были  у него в резерве. Не только татар в бой
послал.  Бросил  Мамай  на  русских  половцев,  черкесов,  бессерменов,  ясов,
кавказских  евреев,  армян, что были у него в войске. Обещал им богатый обоз и
вс„ имущество павших воинов на разграбление.
    Понеслась  с  диким гиканьем лава. Храпят кони, блещут сабли, летят дождем
стрелы.  Пригнулись  к  седлам  ловкие  мамаевы тысячники. Развеваются полы их
халатов.
    Велел  хан своим отрядам врубиться в левое крыло русских сил и разбить его
совершенно.  Стремится  Мамай, уничтожив левое крыло, пробиться в тыл. В спину
ударить Большой полк.
    Страшный  бой  закипел  на  левом крыле. Свежие полчища татар устремлялись
сюда одно за одним. Таяли ряды русских воинов. Пали один за другим все храбрые
белозерские  князья.  Подалось  назад левое крыло. Задыхаются русские воины. И
неба  не  увидеть им - закрыто оно стрелами татарскими. Сразят двух татар - на
их месте десять новых появляется. Сразят десять - сотня вырастет.
    Большому  полку  угрожала теперь опасность быть обойденным сбоку и с тыла.
Теснили его татары, припирали к Непрядве, отрезали от Дона.
    Стоит в Зеленой Дубраве без дела засадный полк - отборная русская конница.
Спешенные дружинники, укрытые в лесу, держат под уздцы коней. На высоких дубах
сидят сторожевые, закрывают глаза от солнца, смотрят.
    Нетерпеливо  ходит  взад-вперед  князь  Владимир Андреевич Храбрый. Кричит
сторожевому:
    - Что молчишь, Кузька? Что видать?
    Отвечает глазастый отрок Кузька:
    - Вижу,  как  теснят  татары  русских  ратников.  Тают  наши полки. Князья
Белозерские пали.
    - Откуда знаешь?
    - Вижу,  как  проскакал  конь  гнедой  с  золоченым  седлом.  То  младшего
белозерского князя конь.
    Стискивает  Владимир  Андреевич  рукоять тяжелого меча. Кидается к воеводе
Боброку.
    - Что ждем, воевода? Братья наши гибнут. На подмогу скакать надо!
    Сидит  воевода  Боброк  на  серой  своей  лошадке,  шлем с шишаком в руках
держит.
    - Рано еще, - отвечает.
    - Как рано?
    Снова подбегает Владимир Андреевич к дубу:
    - Что видать, Кузька?
    - Беда,  князь! Падают червленные русские стяги. Скачут сюда татары, в тыл
нашим заходят.
    Уже и без Кузьки слышит Владимир Андреевич гиканье и победные крики татар.
Вс„ ближе они, ближе.
    Вскакивает Владимир Серпуховской на коня.
    - Выступаем, Боброк! Али струсили?
    - Не горячись, княже. Скоро и наш через настанет, - отвечает Боброк.
    Все  громче  крики  татарские.  Поравнялась  уже конница Мамаева с Зеленой
Дубравой, к Непрядве хлынула, к Дону. Празднуют победу татары. Некоторые уже и
с  коней  соскочили.  Зачерпывают  горстями  смешанную с кровью воду Непрядвы,
жадно пьют.
    Совсем  русские  дружинники  терпение  потеряли.  Ропщут.  Неторопливо тут
надевает   шлем  старый  воевода  Боброк.  Поворачивается  к  воинам,  говорит
негромко:
    - Теперь  и  наш  час  приспел!  Дерзайте,  братия и други! Пусть изведают
басурмане силу оружия русского!
    Вскочила  на коней отборная конница. Ударили на татар русичи как соколы на
журавлиное  стадо.  Рубятся  с  ними,  на  копья  поднимают, конями топчут. Не
сообразят татары, откуда взялась новая сила, головы в плечи втягивают. Сотнями
слетают татары с седел - не могут совладать со свежей русской силой.
    Закричал тут испуганно один татарин:
    - Воскресают павшие русские воины, как их Бог воскрес!
    Хотят татары перестроиться, да не тут-то было. Встретил их копьями Дмитрий
Ольгердович,  стоявший  позади Большого полка со своей ратью. Оказались татары
как между двух стен.
    Они  повернули  было назад, но сзади их отрезал Большой Полк, направляемый
Глебом  Брянским. Скученные татары, прижатые к Непрядве, падали в реку и гибли
в   ней   тысячами.  Вышла  из  берегов  Непрядва.  Остановилось  ее  течение,
загроможденное множеством людских и конских тел.
    До  позднего  вечера  шел  бой. Наконец татары дрогнули и отхлынули. Около
своих  таборов  они  приостановились  было  и попытались дать отпор, но натиск
русских  был  слишком  силен.  Русские  полки перешли в наступление и охватили
татар  со  всех  сторон.  Татары  поворотили  коней и побежали в слепом ужасе,
преследуемые конницей.
    Почти  сорок  верст, до самой реки Мечи, гнали и били их русичи. Но даже и
за  Мечей,  когда  погоня  уже прекратилась, уцелевшая татарская рать не знала
покоя:  мерещилось  ей  за  спиной сверканье русских сабель и победный клич "С
нами Бог!"
    Бросив  свой  шатер,  бросив  свое  войско, испуганный хан Мамай бежал без
оглядки  с  небольшим  отрядом  охраны.  Вцеплялся  в конскую гриву, испуганно
оглядывался - боялся быть поднятым на русское копье.
    Возвратясь  в  Орду, Мамай стал собирать новое большое войско, чтобы вновь
идти  на  Русь,  но  на него напал хан Заяицкий Тохтамыш, потомок Чингиз-хана.
Разбитый Тохтамышем, Мамай, проклиная русских, подточивших его силы, скрылся в
Крыму, где был вскоре предан и убит своими недавними союзниками генуэсцами.
    Победа  была  самая  полная.  Ягайло, стоявший от поля битвы на расстоянии
одного  дневного перехода, получив от гонца известие о поражении Мамая, спешно
отступил в Литву. Вслед за ним, загнав по дороге коня, бежал и струсивший Олег
Рязанский с несколькими верными боярами и небольшой дружиной.

    "ПОБЕДА НА КОСТЕХ"

    Посреди  бранного  поля  князь  Владимир  Андреевич Храбрый встал под алым
великокняжеским стягом и велел трубить сбор. Уж не перебитом древке развевался
Нерукотворный Спас - на копье.
    Вскоре  со  всех  сторон к стягу стали съезжаться воеводы, князья, простые
ратники. Сползались, сходились те из раненых, кто был в силах передвигаться.
    У  каждого  серпуховской  князь  спрашивал, не видел ли он брата его князя
Дмитрия  Иоанновича.  Молчали  князья, молчали воеводы, отводили глаза простые
ратники.
    - Думаете, погиб Дмитрий? Не верю я этому. Ищите его!
    Разбрелись ратники по всему бранному полю. Одни приняли за Дмитрия убитого
боярина  Бренко  в  княжеском золототканном плаще. Другие спутали его с павшим
Федором  Семеновичем  Белозерским,  похожим  на  московского князя. И оба раза
замирало сердце у Владимира Андреевича, когда кричали, что нашли тело Дмитрия.
    Наконец   два   костромича  Феодор  Сабур  и  Григорий  Хлопищев  зашли  в
истоптанный  татарскими  конями  лесок и там, под срубленной наискось березой,
нашли  израненного  Дмитрия.  Промяты  могучими ударами его доспехи, запеклась
кровь на виске.
    Прискакал  Владимир  Андреевич  с  Боброком,  приложил  ухо к груди брата,
услышал, как бьется сердце.
    - Жив он! Жив! Воды, принесите воды!
    Сбрызнули  князя Дмитрия холодной водой из Дона. Открыл князь затуманенные
глаза, увидел серпуховского князя, но не сразу узнал его.
    - Кто это?
    - Это я, Владимир! Даровал нам Бог победу над врагами!
    Князь  Дмитрий  велел привести ему коня и с трудом, подсаживаемый боярами,
сел  в  седло. Коня повели за повод к великокняжескому шатру, трубными звуками
извещая воинство, что жив Дмитрий.
    Обрадованно крестились уцелевшие русские ратники.
    - Слава Богу! Цел московский князь, заступник Русской земли!
    Восемь  дней  после  того  оставались русские на Куликовом поле, отпевали,
предавали погребению своих братьев. Одних князей пало пятнадцать человек. Убит
был и разведчик Семен Мелик и многие знатные бояре.
    Когда  счел князь оставшихся в живых, то оказалось, что только сорок тысяч
человек  насчитывает  русская  рать  из  тех  двухсот,  что перешли с ним Дон.
Остальные костьми легли на бранном поле.
    Упал князь на колени, поклонился свежим братским могилам.
    - Простите  меня,  братья, что не сберег я вас! Не только радость великую,
но и весть скорбную привезу я на Русь.
    Перешла русская рать Дон, двинулась к пределам земли своей...

    * * *

    Девять  лет  еще,  до  1389  года,  защищал князь Дмитрий землю Русскую от
татарских  набегов.  И,  хотя татарское иго еще не было сброшено, русские люди
уже знали: не так страшны татары.
    В  1389  году,  19  мая, князь Дмитрий преставился. Сказались тяжкие раны,
полученные  им  на  Куликовом  поле. На погребении присутствовал и преподобный
Сергий.
    В  день  и  час  кончины  Дмитрия  Донского,  святой  Дмитрий  Прилукский,
находившийся  далеко от него, вдруг встал и сказал братии: "Мы, братия, строим
земные,  тленные  дела,  а благоверный великий князь Димитрий уже не печется о
суетной жизни..."
    Прошло время. Князь Дмитрий и верная жена