аня в ворота.
    Воодушевление  русских  воинов-победителей было великое. Ратники рвались в
бой, ожидая новых побед.
    Тем временем к Александру подоспели и сильные суздальские полки, посланные
отцом его Ярославом.
    Усердно  помолившись  и  испросив  благословение  Божие  на  новый подвиг,
Александр  разослал во все города и посады гонцов, созывая всех на новый поход
против немцев.
    - Хотят  рыдели  укорить  язык  словеньский,  да не бывать тому, покуда мы
дышим!  Встанем же сообща на недругов! - зачитывали гонцы на всех площадях, во
всех селениях княжью грамоту.
    Не  тратя  времени  на  ожидание, пока соберется вся рать, князь Александр
перерезал   все   дороги,  ведущие  к  Пскову  и,  прежде,  чем  немцы  успели
подготовиться  и  получить  верные известия о его сборах, появился под стенами
города.  Псков  был  освобожден,  немецкие  наместники,  закованные  в железо,
отправлены в Новгород, а изменник Твердила повешен на крепостной стене.
    Вслед  за  тем,  не  мешкая ни дня, Александр вторгся в немецкие владения,
примыкавшие  к  Пскову, и побил множество ливонцев, не ожидавших от утесненных
татарами русичей такой решительности и такого натиска.
    Весть о потере Пскова была для ливонцев подобна пощечине. Гонец, посланный
ливонским орденом к римскому папе, три дня не осмеливался предстать перед ним,
страшась  его  гнева.  Гнев папы, и правда, был ужасен. Забыв о своем сане, он
топал ногами и брызгал слюной, осыпая русских проклятиями.
    В  который уже раз Ярославич разрушал его тщательно разработанные планы. В
который раз отстаивал он Русь, спасал ее от порабощения и латинской веры.
    Поддержанные папой, рыцари решили навсегда покончить с Александром. Вскоре
им удалось собрать такую рать, что они вполне уверились в успехе.
    - Пойдем,  погубим  великого  князя  русского, возьмем Александера живым в
полон,  отошлем  его  к  папе, предадим сраму великому! - говорили между собой
первый магистр ордена и епископ Дерптский.
    В  марте 1242 года огромная немецкая рать, отборную силу которой составлял
орден  рыцарей-меченосцев,  выступила  в поход на Русь. Чванливые, уверенные в
успехе рыцари медленно ехали на своих тяжелых неповоротливых конях.
    Никогда  прежде не терпел орден меченосцев поражения. Вот и теперь ступали
немцы по русской земле как ее полноправные хозяева.
    Не  дожидаясь,  пока враги появятся под стенами Пскова, Ярославич выступил
им навстречу. Накануне выступления благоверный князь вместе со всеми воеводами
своей  рати  усердно  молился  в  псковском  десятинце, в храме Святой Троицы.
Славен Псков своим храмом. Верят псковичане, что сама равноапостольная княгиня
Ольга заложила его.
    Закончилась  служба,  разошлись  воеводы,  заснуло  все  войско,  а  князь
Александр  долго  еще  стоял  один  на  коленях  в  пустом  храме,  молил Бога
заступиться за православную веру.
    А наутро зачавкал под конскими копытами талый снег. Русская рать выступила
в поход.


    ЧУДСКОЕ ОЗЕРО

    Два  больших  войска  -  новгородское  и рыцарское - неумолимо сближались.
Вскоре  должно  было  состояться  величайшее сражение между Русью и Европой из
всех  бывших  доселе.  От  исхода  этого  сражения  зависело многое - будет ли
покорена  Русь, какой станет ее дальнейшая история. Оденут ли ей на шею, кроме
татарского, еще и немецкое ярмо, или ссудил ей Господь иную, славную судьбу.
    Первая  стычка  с  рыцарями  оказалась  для русских неудачной. Полтора дня
спустя  один  из  наших передовых отрядов наткнулся на большой немецкий полк и
был  разбит.  Уцелевшие в бою ратники сообщили князю Александру, что ливонские
рыцари  движутся с огромными силами, ведя с собой множество насильно согнанной
на войну чуди.
    - Копьями гонят перед собой лесовиков, заставляют биться на своей стороне!
- говорили ратники.
    - Как  поступим,  княже?  Не  выдержать нам их прямого натиска. Сомнут нас
рыдели, - озабоченно обратился к Ярославичу Сбыслав Якунович.
    После  битвы  на Неве князь приблизил к себе простого новгородца, ценя его
советы.
    Александр  толкнул  коленями  коня,  направив  его  на холм. С каменистого
холма,  вершина  которого оттаяла уже от снега, далеко видны были окрестности.
Справа   чернела  полоска  елового  леса,  а  слева  раскинулось  неровное,  с
островками  сухого  ковыля  поле.  Над  полем  с  резкими  неприятными криками
метались  стайки  белых  птиц.  Они  то  садились  на снег, то вновь взлетали,
бесцельно прочерчивая пасмурное небо.
    - Ишь  ты,  чаек  сколько!  С  реки  Великой, что ли, налетели? - подъехав
сзади, удивленно сказал князь Андрей, родной брат Александра.
    - Не  с  Невы,  с  чуди.  Озеро  здесь неподалеку есть, Чудское, - пояснил
Сбыслав Якунович.
    Ярославич зорко взглянул на него.
    - Озеро? Далеко ли?
    - Версты с три будет.
    Князь  резко  повернул  коня,  гикнул,  поскакал  по неровному полю. Князь
Андрей и Сбыслав Якунович, переглядываясь, устремились за ним. Не отстать бы!
    Вскоре,  спешившись,  князь  поднялся  на каменистый островок, окрестности
которого  местные жители прозвали "Вороньим камнем" или "Вороньими камнями". С
вершины  этого  островка  Александр  хорошо видел ледяную гладь раскинувшегося
перед ним Чудского озера.
    С  востока,  с  гдовской  стороны,  топкие  берега озера заросли камышом и
осокой.  Терлись  друг о друга высохшие стебли, шуршали жалобно, точно заранее
уже,  до  боя,  оплакивали  погибших. Западный, суболицкий, берег был покруче,
лесистее.  С  той  стороны  и  появятся немцы - больше неоткуда. Все беды, все
нашествия на Русь с запада идут.
    Осторожно  поворотив  коня, князь спустился на лед и поехал по нему шагом.
Внезапно  жеребец  оступился,  лед под его правым передним копытом треснул. Не
пришпорь  вовремя  князь  своего  Гнедка, неизвестно удалось бы ему преодолеть
образовавшуюся полынью.
    Обманчив лед. Кажется прочен, а того и гляди проломится. Расползутся тогда
льдины, поглотят неосторожного.
    Вспомнилось  князю  Александру  старое  предание,  которое  слышал  он еще
отроком.  Говорилось  в  предании,  что  прадед  его,  Ярослав  Мудрый, разбил
Святополка Окаянного на льду.
    - А что если... - мелькнула смелая мысль.
    Тяжелы  немецкие  рыцари,  тяжелы их брони, щиты, мечи, тяжелы и мощные их
кони, в свою очередь закованные в доспехи. Неудобно будет сражаться им на льду
Чудского  озера, того и гляди треснет он под ними, поглотит захватчиков черная
апрельская вода.
    Русское ополчение - дело другое. Нет у русских тяжелых броней, да и конных
среди  них  немного  -  все больше пешие. Не страшен им лед. Если потребуется,
быстро  будут  они  маневрировать  по ледяной глади, перескакивать с льдины на
льдину. К тому же и охотников с рыболовами среди русских много. Хаживали они в
одиночку с рогатиной на медведя, не побоятся и рыделя железного.
    - А  что, Андрей, не заманить ли нам ливонцев на лед? Поставили бы мы рати
здесь, у Вороньего камня. Славное место, удобное. Есть где развернуть полки.
    - Хорошо  бы  коли  так,  -  протянул князь Андрей. - Да только захотят ли
рыдели сражаться на льду?
    - Самоуверен немец. Не удержится он, когда увидит наши ряды. Захочется ему
поскорее раздавить нас... Быть по сему, Андрей! Тут, на Чуди, и дадим бой!


    ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ

    Ночь  была  тяжелая.  С  реки  Великой, где лед уже тронулся, дул холодный
влажный  ветер. "Мокряк", - презрительно говорил о нем Сбыслав Якунович. Никто
из  русских  не спал. Полки занимали позиции перед Вороньим камнем, отведенные
им князем Александром.
    Воины    сидели    на    снегу,   точили   мечи,   осматривали   рогатины,
переговаривались.  Кони  беспокойно  фыркали, подергивали мордами, не понимая,
почему  их  не  расседлывают. Некоторые крестьянские лошаденки, оголодавшие за
зиму,  норовили  прилечь  на  снег,  но  их поднимали. Не усмотришь: до костей
пробьет мокряк, погубит лошадь.
    Князь  Александр,  осунувшийся, потемневший, не слезал с седла. Только под
утро  закончил  он  объезжать  позиции.  Сложнее всего было ему договориться с
вождями  корелов,  ижорцев  и ладожан. Положа руку на сердце, не было на них у
Ярославича большой надежды. На одного только Пелгусия, старейшину ижорцев, мог
он положиться. Да только мало у Пелгусия воинов.
    Знал  Ярославич,  что  коли  сломят они немцев, тут корелы и ладожане себя
покажут,  устремятся следом, станут стаскивать ливонцев с седел. Зато если бой
обернется  невыгодно,  но кто знает как поведут себя союзники? Могут и бросить
ратное  поле,  убежать  в  леса.  Если  так,  то  весь удар придется принимать
новгородским, псковским и суздальским полкам.
    Гаврила  Олексич,  не отходивший от князя ни на шаг, посмотрел на сереющее
небо.
    - Светает, княже.
    - Да,  скоро  начнется,  -  ответил  Александр  Ярославич,  взглядываясь в
западный берег.
    Наутро,  в  субботу,  5  апреля  1242 года, едва взошло солнце, показались
немцы.  Вначале  на  лед  с  суболицкой стороны высыпали пешие отряды чуди. За
чудью  неторопливо  и  мерно  двигались  закованные  в броню рыдели. Ливонские
рыцари  были  построены  обычным  своим  боевым  порядком  - клином. "Железная
свинья" или "свиное рыло" - так прозвали этот порядок сметливые русичи.
    Впереди "свиньи", выставив длинные копья, ехали первые пять рыцарей. Вид у
них  был  грозным  -  железные рогатые коробки шлемов были украшены ветвистыми
рогами  и  когтистыми  орлиными  лапами.  Большие продолговатые щиты закрывали
большую  часть туловища. Могучие их кони также были закованы в доспехи, отчего
казалось, не люди надвигаются на русичей, а грозные языческие истуканы.
    Князь  Александр  наблюдал за приближением немецкой рати с высоты скалы на
Узмени, оттуда, где Чудское озеро переходило во Псковское.
    Русские  воины стояли перед Вороньим камнем в ожидании, опираясь на багры,
рогатины  и  тяжелые  топоры-колуны с длинными рукоятями. Выбрать именно такое
вооружение  подсказал  им  опыт  - топоры и багры на льду куда сподручнее, чем
мечи  и  стрелы.  Не  всякой стрелой пробьешь рыцарские доспехи, а вот колуном
дело  иное.  Да  и  привычнее  иному  необученному крестьянину топор, чем иное
оружие.
    На  крыльях  выстроившегося  русского  войска выделялись воеводы со своими
знаменосцами.  Знаменосцы  держали  развевающиеся  на  ветру треугольные узкие
стяги.  В  центре  войска  тесно  стояла  спешенная новгородская рать, впереди
которой  занимали  боевые  позиции  лучники  и  пращники, готовившиеся осыпать
приближающихся врагов стрелами и камнями.
    Неспокойно было на сердце у Александра Ярославича. Знал он, именно на нее,
на пешую новгородскую рать, придется главный удар хваленой немецкой "свиньи" -
сотен закованных в броню всадников.
    Сомневался князь, правильно ли поступил он, что лучший свой отборный полк,
куда  входила  и  его  дружина,  расположил  за  Вороньим камнем, за позициями
основных русских сил.
    Ливонцы  приближались.  Порыв  ветра  отчетливо  донес  дребезжащий призыв
немецких  труб.  Разукрашенные  перьями  рыцари  устрашающе потрясали длинными
копьями, наконечники которых украшены были длинными, похожими на змей лентами.
    - Точно  девки  красные!  А  ну  подходите  сюда, мы вам уши-то надерем! -
задиристо крикнул новгородец Миша.
    Из русских рядов послышался смех.
    На  середине  озера  немцы  перевели  коней вскачь. Железный клин из сотен
закованных  рыделей,  похожий  на  устремленный в ворота таран, несся прямо на
новгорскую  рать.  План  магистра ордена меченосцев был прост. Рассечь русские
полки,  отбросить  к Вороньему камню, а потом развернуться и сокрушить вначале
левое крыло сил Александра, а затем и правое.
    В  образовавшуюся  в  русских  рядах  брешь  хлынут  лесовики - покоренная
немцами  чудь  -  и  завершат  дело.  Дерзкие еретики будут разбиты, их города
взяты,  а князь Александер в оковах отправлен к римскому папе. А уж в том, что
папа  придумает  ему  такую  участь,  которая будет хуже смерти, можно было не
сомневаться.
    Видя,  что  противник  подходит, Ярославич осенил себя крестным знамением,
прошептал:  "Помоги  мне, Господи, как некогда моему прадеду против Святополка
Окаянного".
    - Лучники,  пращники  вперед!  -  крикнул он зычным голосом. - Не подведи,
ребята! Ежели с нами Бог, то кто на ны?
    На  немецких  рыцарей  посыпались  камни и стрелы. Несколько секунд спустя
князь  Александр  увидел,  как  разукрашенный рыдель из первого ряда поддел на
копье  одного  лучника,  растоптал  конем  другого, а потом и сам, поднятый на
рогатину  отважным  новгородцем  Мишей, слетел на лед. Его закованный в железо
конь бестолково заметался со сбившимся седлом.
    - Йо-ххо! Санта-Мария! На Хольмград! - кричали рыцари.
    Еще  миг,  и  рати сомкнулись. Завязалась страшная сеча. Железный немецкий
клин, движущийся неудержимым потоком, смял пешие отряды новгородцев, пробил их
до самого Вороньего камня, но и сам завяз в русских ратях.
    Лязг  оружия,  стоны  раненых,  конское  ржание слышны были на много верст
вокруг. Снег озера обагрился кровью. "Тогда бысть сеча зла на немци и на чудь,
трус  велик  от  копейного  коления  и  звук  от мечевого сечения, яко и озеро
помрьзе  двигнутися,  и не бе видети леду, покрыто бо бяще кровью", - описывал
впоследствии очевидец тех событий.
    К  магистру меченосцев, издали, с противоположного берега, наблюдавшему за
боем, подскакал оруженосец.
    - Передовой русский полк раздавлен! Мы побеждаем! - крикнул он.
    Магистр довольно пошевелился в седле.
    - Хвала  святому  Августину,  я  знал,  что  так  будет,  - прогудел он. -
Славянам  не  устоять  против  правильного  рыцарского строя. Это им не в лесу
ходить на лося. Теперь осталось только развить успех.
    - Прикажете бросить в бой все резервы?
    - Да, бросайте! Трубач, дать сигнал к атаке! Скоро эти земли будут нашими.
    Новые отряды рыцарей, выставив копья, пошли вскачь.
    - Йо-ххо! Йо-ххоо! Сомнем князя Александера! - кричали они, шпоря коней.
    Плохо  пришлось  русичам,  смятым  этим железным потоком. Повис на длинном
копье  отважный  новгородец  Миша,  не  одному  рыцарю  проломивший шлем своим
тяжелым колуном.
    - Эх,  жаль умирать! Не увижу чья взяла! - только и успел шепнуть он, упав
на лед.
    Погиб  и  отрок Савва, подрубивший некогда шатер Биргера. Был он поражен в
спину  подкравшимся чудинцем. Затерялся где-то во вражих рядах Яков Полочанин.
После  нашли  его между телами пораженных им ливонцев, пронзенного сразу двумя
мечами.
    Слабело,  истекало  кровью  пешее  новгородское ополчение. По три, по пять
рыцарей приходилось на каждого новогодца.
    Тяжко  было  князю Александру смотреть на это с Узменской скалы. Несколько
раз  поднималась  его  рука, чтобы бросить в бой резерв, но медлил князь. Рано
еще, рано. Надо ослабить немцев, втянуть их в бой, заставить увязнуть в нем.
    - Князь, прикажи своей дружине выступить! Сомнут же нас! - крикнул горячий
Гаврила Олексич.
    Перекрестился князь, качнул головой.
    - Не  время еще для дружины... Гаврила, вели ударить полкам правой и левой
руки! Пускай клещами сомкнутся они вокруг немцев!
    Гаврила поскакал передавать приказ, и вскоре знамена полков, расставленных
Александром на правом и на левом крыле, сместились к центру. Это означало, что
правый и левый полки, дождавшись своего часа, с обоих сторон сообща ударили на
ливонских рыцарей и их союзников.
    - Братья,  сомнем  врага!  Не  дадим  в  обиду  новгородцев!  Не подкачай,
псковичане!  Давай,  Суздаль!  -  кричал,  нахлестывая пегого жеребца, Гаврила
Олексич.
    Русские клещи сомкнулись вокруг ливонской "свиньи". Тут уж немцам пришлось
с  ужасом  убедиться,  что  ряды русских и не думают рассеиваться, а напротив,
плотно  откружают  их,  нанося  ожесточенные удары. Бьют топорами, рогатинами,
цепами. Стягивают баграми с высоких седел.
    Один за другим падали на окровавленный снег роскошные плюмажи.
    Туго  пришлось  измотанным  немецким  рыцарям,  зажатым  с обоих концов. В
страшной  давке  и тесноте топтали они друг друга. Свалившихся с седел сминали
копытами  кони.  А  тут  еще  тонкий  апрельский  лед, как и рассчитывал князь
Александр, не выдержал тяжких рыделей.
    Во  льду появлялись трещины, полыньи поглащали ливонских меченосцев вместе
с  конями.  Где  уж  им  было  выплыть в сплошной броне! Вот скрылся один, вот
другой пытается выбраться, но подломившаяся льдина накрывает его.
    - Санта-Мария!   Само  небо  ополчилось  против  нас!  -  кричали  рыцари,
скрываясь в черной воде Чудского озера.
    - А  вот теперь время и для дружины! На поможем нам Бог! Ударим, братья! -
крикнул князь Александр.
    Выхватив  меч,  врубился  отважный Ярославич в плотные ряды немцев. Позади
сомкнутым  строем  мчалась  его  дружина.  Свежие  всадники смяли плотные ряды
немецкого клина. Началась сеча.
    С  другой  стороны  Черного камня на ливонцев ударила переяславльская рать
князя Андрея.
    - Молодец, Андрей! Не помешкал! - порадовался Ярославич.
    Первой,  дрогнув,  побежала  трусливая чудь. За чудинцами, повернув коней,
устремились  посрамленные меченосцы. Легкая русская конница преследовала врага
на  протяжении  многих  верст, рубила его вдогон, засыпала стрелами. Меченосцы
падали  с  седел  и  неуклюже, как черепахи, барахтались на льду. Подняться им
мешали тяжелые доспехи.
    Князь   Александр   не  удерживал  свое  войско,  позволив  ему  до  конца
преследовать врага и нещадно бить его.
    - Кто  с  миром  на  Русь  придет,  того примем милостиво. Кто же придет с
мечом, примет конец бесславный! - сказал князь.
    Потери ливонцев и чуди были огромными. Пленных немецких рыцарей на арканах
тащили к Вороньему камню.
    Обезоруженные  рыцари  пугливо  смотрели  на грозного "князя Александера",
неподвижно  сидевшего  на  гнедом  коне.  Шлем  и броня князя были изрублены в
жестокой  сече,  на  лбу  запеклась  кровь. Взгляд синих глаз, направленный на
пленных, был холоден и тверд.
    И  смиренно  склоняли ливонцы головы, понимая: пока есть такой заступник у
земли Русской, ничего, кроме посрамления, не ждет их здесь.


    СЛАВА РУССКОГО ОРУЖИЯ

    Вскоре  после  этого  побоища,  получившего  в  истории название Ледового,
Александр  с  великой  славой  и  почестями въехал в Псков. У стремян коня его
пешими,  понурившись,  шли  пятьдесят  знатнейших  ливонских рыцарей, а позади
несметное множество иных пленных.
    Первым делом, не снимая даже брони, князь направился к Храму Святой Троицы
и  здесь со своею дружиной вознес горячую молитву, благодаря за милость Божию,
даровавшую ему победу.
    Знал  князь,  что  Ледовое  побоище  вместе  с  Невской битвой дало полное
торжество  православию над папскими происками. Долго теперь не осмелятся шведы
и ливонцы поднять головы, долго не посягнут на северо-западные русские земли.

    * * *

    Немало  подвигов  предстояло  еще совершить благоверному князю Александру.
Когда на Русь поднялся третий свирепый и злобный враг - Литва, Ярославич нанес
литовцам ряд тяжелых поражений, разгромив в нескольких боях их лучшие рати.
    Не  раз  еще  после  хитрые  римские  кардиналы, посланные папой, пытались
подластиться  к  Александру  и,  обещая  ему величайшие блага и военную помощь
против татар, уговаривали его перейти вместе с народом русским в католичество.
    - Не  бывать  по сему! Не принимаем от вас учения! Так и передайте папе, -
твердо отвечал Александр, прогоняя коварных кардиналов.
    Пришлось  Ярославичу  испить  и  горькую чашу унижения, когда спасая землю
русскую  от новых нашествий, ездил он на поклон в Орду с богатыми дарами, в ту
самую  Орду,  где  был  отравлен  отец  его Ярослав, где приняли смерть Михаил
Черниговский и боярин его Федор.
    После  смерти  отца  началось  в  жизни благоверного князя Александра иное
время,  время величайшего смирения и служения отчизне. Бесстрашный полк