лько  дайте  мне  несколько
дней, чтобы подучиться...
   - Совершенно исключено. Во-первых, я плачу девушке гроши, потому что  она
совсем еще ребенок и это ее  первое  жалованье,  а  во-вторых,  она  кончила
школу, где обучали работе на этой машине; она может  гнать  комиксы  как  по
конвейеру. Ты знаешь, Пэкс, я не мерзавец, но бизнес есть бизнес. Вот что  я
для тебя сделаю: сегодня вторник, а я заплачу тебе до конца недели. Ну  как?
И можешь уходить прямо сейчас.
   - Очень великодушно с вашей стороны, особенно после восьми лет работы,  -
сказал Пэкс, прилагая все силы к тому, чтобы голос его звучал спокойно.
   - Совершенно верно, уж это-то я должен был сделать. - Мартин от  рождения
обладал иммунитетом к сарказму.
   Внезапно Пэкса охватило всепоглощающее чувство утраты,  в  груди  у  него
что-то оборвалось. Все кончено! Мартин уже  снова  говорил  по  телефону,  и
Пэксу больше нечего было сказать. Он вышел из кабинета,  стараясь  держаться
прямо, и услышал  позади  себя,  как  стук  пишущей  машинки  мисс  Финк  на
мгновение прекратился.  Ему  не  хотелось  видеть  ее  сейчас,  не  хотелось
смотреть в эти влажные нежные глаза. И вместо  того  чтобы  идти  обратно  в
студию - тогда пришлось бы пройти мимо ее стола, - он открыл дверь и вышел в
коридор. Медленно прикрыл за  собой  дверь  и  замер,  прислонившись  к  ней
спиной, затем сообразил, что матовое стекло позволяет видеть его  силуэт,  и
торопливо пошел вперед.
   За углом находился дешевый бар, в котором  Пэкс  пил  пиво  после  каждой
зарплаты, и он направился к бару.
   - Доброе утро, добро  пожаловать...  э-э-э...  мистер  Пэкс,  -  произнес
робот-бармен механическое приветствие, на мгновение заколебавшись  в  выборе
имени клиента. - Что вам налить? Как всегда?
   - Нет, не как всегда, ты,  штукенция  из  пластика  и  проводов,  дешевая
имитация опереточного ирландца, - дай мне двойное виски.
   - Конечно, сэр, вы, как всегда, в ударе, - ответил робот, кивнув  головой
с электронной вежливостью, так что  его  конская  грива  подскочила.  В  его
механической руке появилась бутылка, и в стакан  полилась  точно  отмеренная
порция виски.
   Пэкс одним глотком проглотил содержимое стакана, и по его телу  разлилась
непривычная теплота, растопившая оболочку холодного равнодушия, в которую он
старался себя заключить. Господи, все кончено, все кончено.
   Теперь его удел - только Дом для престарелых, и он все равно что мертв.
   Есть вещи, о которых лучше не думать. Это одна из них. За первым  двойным
виски последовало второе. Деньги уже не имели  значения,  потому  что  после
этой недели он больше не будет зарабатывать. Необычно большая доза  алкоголя
немного притупила боль. Нет, лучше вернуться  обратно  в  студию,  пока  эта
мысль полностью не овладела им. Забрать свои вещи из стола и  взять  чек  на
недельную зарплату у мисс Финк. Он знал, что чек был уже подготовлен;  когда
кто-то больше не был нужен Мартину, он любил  избавляться  от  балласта  как
можно быстрее.
   - Какой этаж? - раздался голос из кабины лифта, откуда-то сверху.
   - Убирайся к дьяволу! - рявкнул Пэкс. Раньше он  никогда  не  задумывался
над тем, какое множество роботов окружает его повсюду. Как он  ненавидел  их
сейчас!
   - Извините, сэр, но нужная вам фирма в этом  здании  не  размещается.  Вы
проверили по справочнику?
   - Двадцать третий, - сказал он, и его голос дрогнул. Хорошо,  что  больше
никого в лифте не было. Дверцы захлопнулись.
   Дверь, ведущая из коридора в студию, была раскрыта настежь - он уже вошел
в комнату, когда понял, почему, но теперь было  поздно  поворачивать  назад.
"Марк-VIII", которого он лелеял в течение стольких  лет,  лежал  на  боку  в
углу. Одна его сторона - та самая, которая раньше прислонялась к стене, была
вся в пыли.
   "Хорошо", - подумал он, понимая, что глупо ненавидеть машину, но все-таки
радуясь тому, что ее тоже выбрасывают  вон.  На  ее  месте  торчал  какой-то
аппарат в сером кожухе. Он вытянулся почти  до  самого  потолка  и  выглядел
внушительно, совсем как сейф.
   - Все подключено, мистер Мартин, можно приступать к работе,  и,  как  вам
известно, вы  имеете  стопроцентную  пожизненную  гарантию.  Мне  бы  только
хотелось дать вам  представление,  насколько  разносторонней  является  ваша
машина.
   Говорящий был одет в комбинезон такого же серого  цвета,  что  и  машина;
блестящую отвертку он использовал как указку. Мартин, нахмурившись,  смотрел
на машину, а сзади него виднелась мисс Финк. В студии был еще один человек -
тоненькая молодая девушка в розовом свитере, с отсутствующим  выражением  на
лице жевавшая резинку.
   - Дайте "Марку-IX" какое-нибудь трудное задание, мистер Мартин.
   Обложку для одного из ваших журналов, что-нибудь такое,  что,  по  вашему
мнению, ни одна машина не могла сделать раньше, а обычные машины не могут  и
сейчас...
   - Финк! -  рявкнул  Мартин,  и  секретарша  подбежала  к  нему  с  пачкой
иллюстраций и маленьким цветным наброском.
   - У нас осталась  одна  обложка,  мистер  Мартин,  -  сказала  она  тихим
голосом, - но вы поручили работу мистеру Пэксу...
   - К черту, - проворчал Мартин, выдергивая лист из ее руки  и  внимательно
разглядывая его. - Это обложка нашей лучшей  книги,  понятно?  Мы  не  можем
допустить, чтобы какой-то ремесленник заляпал ее своими резиновыми штампами.
По крайней мере не обложку "Боевых асов в настоящей войне".
   - У вас нет никаких оснований для беспокойства,  сэр,  честное  слово,  -
сказал человек в сером комбинезоне,  осторожно  вытягивая  лист  из  пальцев
Мартина. - Сейчас я продемонстрирую вам многосторонность "Марка-IX" -  этому
трудно поверить, пока вы не увидите его в работе. Квалифицированный оператор
может дать всю необходимую информацию на ленту "Марка"  на  основе  наброска
или описания, и всякий раз вы будете поражены результатами. - Сбоку в машину
была вмонтирована панель с массой клавишей, как у пишущей машинки; он подсел
к ней и начал печатать. Перфорированная  лента  белой  струйкой  потекла  из
аппарата, собираясь к корзине.
   - Ваш новый оператор знаком с машинным языком и  может  превратить  любое
художественное представление или идею в стандартные символы,  нанесенные  на
ленту.  Перфолента  может  быть  проверена  или  исправлена,  сохранена  или
модифицирована  и  может  использоваться   снова,   если   возникнет   такая
необходимость. Вот здесь я записал, какое содержание нужно вложить, и теперь
у меня последний вопрос - в каком стиле должен быть исполнен рисунок?
   Мартин недоуменно хрюкнул.
   - Вы удивлены, сэр, правда? Так я  и  думал.  "Марк-IX"  хранит  в  своей
памяти характерные стили всех великих  мастеров  Золотого  века.  Вы  можете
пользоваться стилем Каберта или Каниффа, Гуинта или Барри.  Для  работы  над
фигурами в вашем распоряжении стиль Раймонда, для любовных интриг хорошо дух
Дрейка.
   - Как относительно стиля Пэкса?
   - Извините, он мне неизвестен...
   - Ха-ха, просто шутка. Ладно, действуйте. Мне хотелось бы стиль Каниффа.
   Пэкса бросило в жар, затем в холод. Мисс Финк встретилась с ним  взглядом
и отвернулась,  глядя  на  пол.  Он  сжал  кулаки  и  потоптался  на  месте,
переступил с ноги на ногу, собираясь уйти, но  вместо  этого  прислушался  к
разговору. Он не мог уйти, по крайней мере сейчас.
   - ...и лента заправляется в машину, лист бумаги  размещается  как  раз  в
самом центре стола. Вы нажимаете  кнопку  цикла.  Стоит  только  подготовить
перфоленту, и  все  так  просто,  что  машиной  может  управлять  трехлетний
ребенок.  Нажимаете  кнопку  и  отходите  в  сторону.  Сейчас  внутри   этой
гениальной  машины  анализируются  приказы  и   создается   изображение.   В
электронной памяти машины собраны  изображения  всех  предметов  и  явлений,
когда-либо нарисованных или увиденных  человеком.  Необходимое  для  данного
рисунка отбирается в нужном порядке и передается на экран  коллатора.  Когда
окончательный вариант рисунка готов, появляется сигнал - как раз вот он, - и
мы можем увидеть рисунок вот на этом экране.
   Мартин наклонился, посмотрел на экран и одобрительно хмыкнул.
   - Идеально, не правда ли? Но если по каким-нибудь причинам  оператору  не
нравится полученное изображение, оно может быть изменено с помощью вот  этих
контрольных  рукояток.  После  того  как   искомое   изображение   получено,
нажимается кнопка печати, рисунок переносится на  ленту  из  пластика  -  ее
можно использовать сколько угодно раз - она заряжена статическим зарядом для
удержания  порошкообразной  туши,  одно  прикосновение   -   и   изображение
переносится на лист бумаги.
   С  неестественным  стоном  пневматический  механизм  машины  послал  вниз
прямоугольный ящичек на блестящей оси и прижал его к листу бумаги.
   Раздалось шипение, и сбоку появилась  струйка  пара.  Затем  штамп  снова
поднялся, и человек в комбинезоне взял готовый рисунок.
   - Разве это не шедевр? - спросил он улыбаясь.
   Мартин хрюкнул.
   Пэкс посмотрел на рисунок и не смог оторвать взгляда: ему чуть  не  стало
плохо. Обложка была не просто хороша, это был настоящий  Канифф,  как  будто
рисунок только что вышел из-под пера великого мастера. Но самым ужасным было
то, что это была обложка Пэкса, его набросок. Улучшенный. Он никогда не  был
тем, кого называют гениальным художником, но он был хорошим иллюстратором. В
области комиксов он пользовался известностью и в течение ряда  лет  считался
одним из лучших. Однако поле деятельности сокращалось, а с появлением  машин
для художников не осталось иной работы, кроме как случайной или операторской
при рисовальной машине. Он удержался дольше многих  -  сколько  лет?  -  ибо
какой старомодной ни была его работа, он был  все-таки  гораздо  лучше,  чем
любая машина, рисующая головы с помощью резинового штампа.
   Теперь другое дело. Он не мог даже притвориться перед самим собой, что он
нужен или даже просто полезен.
   Машина была лучше.
   Он почувствовал, что сжал пальцы  в  кулак  с  такой  снятой,  что  ногти
врезались в мякоть ладоней. Он  разжал  руки,  потер  их  одна  о  другую  и
заметил, что они дрожат. Машина была выключена, и все вышли  из  студии;  он
слышал, как в приемной стучала каретка мисс Финк. Молодая  девушка  говорила
Мартину о том, что нужно приобрести некоторые детали  для  машины,  и  когда
Пэкс закрыл дверь, он успел услышать возмущенный ответ,  что  ему  никто  не
говорил о дополнительных расходах.
   Пэкс согрел пальцы под мышками, и скоро дрожь утихла. Тогда он  тщательно
приколол лист бумаги к рисовальной доске и поправил лампу, чтобы ее свет  не
падал в глаза. Размеренными движениями он отчертил кадры стандартного  листа
комиксов, разделив его на шесть частей, причем шестая часть была большой, во
всю ширину страницы. Взяв в руку карандаш, он принялся за  наброски,  только
однажды разогнув спину, чтобы подойти к окну и  посмотреть  вниз.  Потом  он
снова вернулся к столу и, когда дневной свет начал исчезать, закончил работу
в туши. Тщательно вымыл свою старую, но все еще  любимую  кисть  "Виндзор  и
Ньютон" и бережно положил в пенал.
   В приемной послышалось какое-то движение, как будто мисс Финк  собиралась
уходить, а  может,  это  была  новая  девушка,  вернувшаяся  с  необходимыми
деталями. Во всяком случае, было уже поздно, и его время пришло.
   Быстро, чтобы не передумать, он подбежал к окну, всем весом  своего  тела
разбил стекло и полетел с высоты двадцать третьего этажа вниз.
   Мисс Финк услышала  звон  разбитого  стекла  и  пронзительно  вскрикнула,
затем, когда вошла в студию, вскрикнула еще раз. Мартин, ворча, что  шум  не
дает ему работать, вошел вслед за ней, но замолчал, увидев, что отучилось.
   Осколки стекла хрустнули у него под ногами, когда он выглянул в  разбитое
окно. Кукольная фигурка Пэкса была  отчетливо  видна  в  центре  собравшейся
толпы - его  тело,  лежавшее  на  краю  тротуара,  у  самой  мостовой,  было
неестественно согнуто.
   - Боже мой, мистер Мартин. Боже  мой,  взгляните  на  это...  -  раздался
дрожащий голос мисс Финк.
   Мартин подошел к девушке и взглянул из-за  ее  плеча  на  лист,  все  еще
приколотый к рисовальной доске. Рисунки были аккуратно исполнены, раскрашены
с любовью и мастерством.
   На первом  был  нарисован  автопортрет  самого  Пэкса,  согнувшегося  над
рисовальной доской. На втором рисунке он сидел и  аккуратно  мыл  кисть,  на
третьем - стоял. На четвертом рисунке художник стоял перед  окном  -  четкая
фигура с выразительным освещением сзади.  Пятый  рисунок  представлял  собой
перспективу из воображаемой точки сверху - человеческая фигура, летящая вниз
вдоль стены здания к мостовой.
   Последний рисунок, - с четкими, ужасными подробностями - фигура  старика,
распростертого на капоте автомобиля, согнутом и залитом  кровью;  зрители  с
испуганными лицами.
   - Только взгляните сюда, - сказал с  отвращением  Мартин,  постукивая  по
рисовальной доске большим пальцем. - Когда он бросился из окна, он  упал  не
меньше чем в двух ярдах от автомобиля. Разве я не говорил, что он никогда не
умел правильно рисовать детали?



   Гарри ГАРРИСОН
   ИСТОЧНИК ОПАСНОСТИ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   - Двенадцать, замок шлема,  -  задребезжал  голос  Робсона  из  наружного
динамика его герметизированного скафандра.
   - Двенадцать, - отозвался Сонни Грир, глядя на красные  стрелки,  которые
соприкасались остриями на шлеме и плече скафандра, затем ударил  кулаком  по
замку. - Выровнен и заперт.
   - Тринадцать, предохранительный клапан, - Робсон читал, глядя  на  список
проверки, прикрепленный к переборке.
   - Тринадцать, закрыт. - Сонни постучал костяшками пальцев по скафандру.
   - Четырнадцать, сумка для аварийного ремонта.
   - Четыр...
   - Что ты делаешь, Сонни? Что, черт  побери?  -  раздался  голос  капитана
Хегга, вошедшего через воздушный шлюз.
   - Помогаю профессору  проверить  готовность  к  выходу  из  корабля.  Мне
кажется, это очевидно, капитан.
   - Помогаешь ему как можно скорее погибнуть, вот как я считаю.  Ты  должен
относиться к этому серьезнее. Почему не проверил предохранительный клапан?
   - Я осмотрел его: ручка поднята  вверх  и  повернута  вниз,  как  всегда.
Клапан закрыт - но мне еще ни разу не приходилось видеть открытый клапан.
   - Но ведь ты не можешь  знать,  что  он  действительно  закрыт,  пока  не
проверишь, - произнес Хегг  терпеливо.  -  Может  быть,  ручка  сломана  или
повернута только на пол-оборота.
   - Нет, капитан, посмотрите сами. - Крошечная ручка не шевельнулась, когда
Сонни нажал на нее. - Видите, я прав.
   - Нет, Сонни. Ты не следуешь предписанной процедуре, а это самое главное.
   - Меа сшра, - согласился Сонни. - Моя  вина,  -  и  он  поднял  руки  над
головой в шутливом жесте повиновения, обезоруживающе улыбаясь. - Примите  во
внимание мою молодость, капитан. Обещаю, что это не повторится.
   - Надеюсь.

***

   - Вы ведь не считаете, профессор, что я собираюсь убить  вас?  -  спросил
Сонни, печально глядя на удалявшуюся спину капитана. -  Если  вы  умрете,  у
кого мне удастся иногда выигрывать в шахматы?
   - Хегг привык к точному исполнению всех правил. -  Через  толстое  стекло
шлема была заметна улыбка Робсона. -  Он  хороший  человек,  хотя  и  ужасно
пунктуален. Но капитан считает, что только в этом  случае  удастся  соблюсти
полную безопасность.
   - Но почему тогда в капкан каждый раз попадает именно моя шея?
   Робсон пожал плечами:
   - Давай не будем медлить и  закончим  проверку  готовности.  Мне  хочется
забрать ловушки до наступления темноты.
   - Вы совершенно правы, профессор. Итак, начинаем с пункта четырнадцатого.
   ...Сонни следил через иллюминатор, как капитан Хегг и Робсон, медленно  и
неуклюже двигаясь в герметических  скафандрах,  перевалили  через  ближайший
хребет и исчезли среди деревьев, как-то странно похожих на земные. Уже не  в
первый раз он встряхнул головой при мысли о неразумности всего этого.
   - Может, сыграем? - предложил  Аркадий  со  своей  койки,  держа  в  руке
карманные шахматы. - Согласен дать фору - буду играть без ладьи.
   - Думаешь, мне приятно совершать самоубийство? В прошлый раз ты выиграл у
меня без ферзя.
   - Тебе  просто  не  повезло,  Сонни.  Играя  с  противником,  у  которого
отсутствует ферзь, ты сумеешь победить  даже  великого  Ботвинника  -  пусть
будет вечной его память, - если будешь просто разменивать фигуры.
   - Пожалуй, но я все время  забываю  об  этом.  Посмотри,  Аркадий,  какой
прекрасный солнечный день на Кэссиди-2. В деревьях проносится ветер,  растет
трава - вот только едва заметный зеленоватый оттенок в атмосфере отличает ее
от земной. Неужели тебе не  хочется  сбросить  одежду,  выйти  из  купола  и
прогуляться?
   - Чтобы задохнуться через пять секунд? - пробормотал Аркадий,  расставляя
на доске шахматные  фигуры,  соответствующие  очередной  позиции.  -  Воздух
снаружи наполнен смертельными ядовитыми газами, а смесь  водорода  и  метана
будет гореть в этом помещении ярким пламенем. И не только в помещении, но  и
в твоих легких. Даже камни воспламенятся в такой  атмосфере.  Посмотри,  как
искусно выиграл Решевский у Эйве в средние века, в 1947 году.
   - Да перестань, Аркадий, ты знаешь, что я хочу сказать. Я мог  бы  читать
тебе лекции о прекрасной природе этой планеты. Не забудь, что я -  минералог
экспедиции, а ты всего лишь туго мыслящий русский горный инженер...
   - Завтра утром и я примусь за работу.
   - ..Я имею в виду романтику, эмоции, искусство.  Взгляни  в  иллюминатор.
Иной мир отделен от нас только этой толстой стеной, но он более  недоступен,
чем Земля, находящаяся на расстоянии многих  световых  лет.  Неужели  ты  не
чувствуешь? Разве тебе не хочется выйти из этого проклятого купола?
   - Если я покину купол без скафандра, через пять секунд мне конец.
   - Ты - болван, лишенный воображения. Если  славная  русская  революция  в
конечном итоге создала таких людей, как ты, пусть уж лучше царь вернется  на
престол.
   - Это верно. Сегодня твоя очередь готовить еду.
   - Неужели я могу забыть  об  этом?  Не  спал  всю  ночь,  думая,  что  бы
состряпать на ужин. Как по-твоему, осетровая  икра  пойдет  с  бефстроганов?
Хорошо ли охладилась водка?
   - Бифштекс из обезвоженного мяса и кофе - вот  предел  моих  мечтаний,  -
равнодушно ответил Аркадий, не отрывая взгляда  от  шахматной  доски.  -  Не
мучай себя, Сонни.

***

   - Меня беспокоит молодой Грир, - произнес  капитан  Хегг,  предварительно
убедившись, что радиосвязь  отключена  и  он  говорит  по  связному  контуру
скафандров.
   - Сонни - хороший парень, - ответил Робсон, шагая рядом. - К тому  же  он
не так молод, как кажется. Он защитил докторскую диссертацию, провел  весьма
интересные исследования. Мне приходилось читать его работы.
   - Меня беспокоит совсем не его исследовательская деятельность. Если бы он
был плохим ученым, Космическая инспекция не предложила бы ему эту работу. Не
сомневаюсь, он найдет месторождения полезных ископаемых на  этой  планете  -
если они существуют, - а Барабашев изыщет возможности  их  добычи.  С  этими
проблемами я совсем незнаком, но знаю свою  работу,  которая  заключается  в
руководстве экспедицией. Моя задача состоит в том, чтобы все ее  члены  были
живы и здоровы. А вот Грир ведет себя слишком  беззаботно  -  особенно  если
принять во внимание условия на этой планете.
   - У него есть опыт работы в полевых экспедициях.
   - На Земле, -  презрительно  фыркнул  Хегг.  -  В  Антарктике,  джунглях,
пустынях.  Детские  игрушки.  Это  его  первая  космическая  экспедиция   на
отдаленной планете, а он ведет себя безответственно. Надеюсь, профессор,  вы
меня понимаете.
   - Отлично понимаю - это моя восьмая экспедиция на дальние планеты.  Я  не
так уж необходим здесь -  по  крайней  мере  вы  куда  нужнее.  Единственная
причина, по которой начальство включает меня в состав к