и
продолжая  делать. И  делаю,  делаю.  Как включенный  резак режет  и  режет,
независимо от того, подается под нож металл или нет, как включенный печатный
пресс, опускается и опускается, не обращая внимание на бумагу.
     Я - робот. Уникальный  робот,  сконструированный и изготовленный с тем,
чтобы  с  максимальной эффективностью  функционировать на  первом в  истории
человечества  звездолете, заботиться и выполнять все желания героев дальнего
космоса.  Это их миссия,  их слава, а  я, как  говорится у  людей,  лечу  за
компанию. Металлический  слуга, который служил  и продолжает служить.  Хотя.
Они. Мертвы.
     И вот я в очередной раз говорю себе,  что произошло. Люди не могут жить
во вне=пространстве между звездами. Роботы могут.
     Теперь  мне  пора  сервировать стол.  Я сервирую стол. Хардести  первым
через  толстое   стекло   иллюминатора   заглянул   в   ничто,   заполняющее
вне=пространство. Я ставлю на стол его прибор. Заглянул,  пошел в свою каюту
и покончил с собой. Я обнаружил его слишком поздно: кровь уже вытекла из его
большого тела на пол после того, как он перерезал себе вены.
     Я  стучусь в дверь каюты Хардести и открываю ее. Он лежит на койке и не
шевелится.  Очень  бледный.  Я   закрываю  дверь,  возвращаюсь  к  столу   и
переворачиваю его тарелку. Он пропустит эту трапезу.
     На стол надо поставить  еще  два прибора,  и мои  металлические  пальцы
звякают  о  тарелки.  Мне  доступно ассоциативное  мышление,  и  я  думаю  о
преимуществах металлических пальцев. У  Ларсона были человеческие пальцы, из
плоти и  крови,  и он сомкнул их на  шее О'Нила, после того, как заглянул во
вне=пространство,  и  не  отпускал  шею даже  после  того, как О'Нил  вогнал
столовый  нож,  кстати,  вот этот  самый  нож,  в  левый  бок Ларсона, между
четвертым  и пятым ребрами. О'Нил  так  и не увидел вне=пространства, но это
ничего не  изменило. Он не шевельнулся даже после того, как я один за другим
оторвал пальцы Ларсона от его шеи. Сейчас он в своей каюте, обед готов, сэр,
говорю я, постучавшись, но не слышу ответа. Я открываю дверь. О'Нил лежит на
койке, его глаза закрыты, поэтому я  закрываю дверь. Мои  электронные органы
обоняния подсказывают мне, что в каюте О'Нила какой=то очень сильный запах.
     Один. Перевернуть тарелку О'Нила на столе.
     Два. Постучать в дверь каюты Ларсона.
     Три... Четыре...
     Пять.  Перевернуть  тарелку Ларсона  на  столе. Теперь я убираю стол  и
думаю  об  этом.  Звездолет   функционирует  нормально   и  он  заглянул  во
вне=пространство. Я функционирую нормально и я заглянул во вне=пространство.
Люди не функционируют, и они заглянули во вне=пространство.
     Машины могут путешествовать  между  звездами, люди  -  нет.  Это  очень
важная  мысль, и я должен вернуться на Землю и донести ее людям. Каждый день
по корабельному времени, после каждой трапезы,  я думаю эту мысль и  думаю о
том, какая она важная.  Для оригинальных мыслей способностей у меня минимум.
Робот  -  это  машина,  и, возможно,  это  единственная  оригинальная мысль,
которая пришла мне в мозг. Отсюда, это очень важная мысль.
     Я - очень  хороший робот  с  очень хорошим мозгом, и возможно, мой мозг
превзошел ожидания тех, кто меня проектировал и  изготовлял. У меня родилась
оригинальная мысль,  а  в  меня  такие  возможности не  закладывались.  Меня
проектировали для  того,  чтобы  я служил  членам экипажа  этого  корабля  и
разговаривал с ними на английском, очень сложном языке даже для робота. Но я
говорю на чистейшем английском языке, с произношением, недоступным ни немцу,
ни латинянину. На Земле умеют делать хороших роботов.
     Смотрите сами. У меня быстрые ноги, я  подскакиваю к контрольной стойке
и нажимаю на клавиши своими шустрыми пальцами. Я могу рифмовать слова, но не
умею писать стихи. Я знаю, что разница  в этом есть, но понятия  не  имею, в
чем она заключается.
     Я  читаю  показания  приборов. Мы  побывали  у  Альфы Центавра и теперь
возвращаемся,  я и корабль.  Я ничего не  знаю об  Альфа Центавра. Когда  мы
добрались до Альфа  Центавра, я развернул корабль в  обратный путь, к Земле.
Моя оригинальная мысль,  которую я хочу донести  до землян,  гораздо  важнее
невероятных чудес, которые могли открыться мне на планетах Альфы Центавра.
     "Невероятные чудеса" - не мои слова, я однажды услышал, как их произнес
человек, Ларсон. Роботы ничего такого не говорят.
     У роботов нет  души, да и как может выглядеть душа робота?  Аккуратный,
гладко отшлифованный контейнер? И что может обретаться в этом контейнере?
     У роботов не может быть таких мыслей.
     Я должен накрывать стол к обеду.  Сюда тарелки, сюда  -  ложки, сюда  -
вилки, сюда - ножи.
     "Я порезал палец. Черт побери... запачкал кровью всю скатерть..."
     КРОВЬЮ? КРОВЬЮ!
     Я робот. Я выполняю свою работу. Я накрываю на  стол. Что=то красное на
моем металлическом пальце. Должно быть, кетчуп из бутылки.

     Перевел с английского Виктор Вебер

     Переводчик Вебер Виктор Анатольевич
     129642, г. Москва Заповедная ул. дом 24 кв.56. Тел. 473 40 91

     HARRY HARRISON
     I HAVE MY VIGIL



    Гарри Гаррисон.
    Беглец


     © Copyright Garry Garrison
     © Copyright Перевел с английского Виктор Вебер (v_weber@go.ru)
     Date: 2 Jan 2002



     Вино  было  терпким,  густым,  отдающим пылью,  поднимающейся за  окном
крошечного винного магазина. "VINI I BIBITE" - гласили корявые буквы вывески
над дверью. "Вино  и  напитки".  Под  вином  подразумевался  продукт местных
виноградников,  под  напитками -  многоцветье  жидкостей  в  разнокалиберных
бутылках. Палящие лучи  солнца отражались от выбеленных стен соседних домов.
Бирбанте  осушил  маленький стаканчик  и вновь наполнил его из полулитрового
кувшина.
     - Жарко,- вздохнул он,  и владелец магазина, он же бармен, с печальным,
дочерна загорелым лицом, что-то согласно пробурчал в ответ.
     Три старика за  столиком  у стены  азартно играли в  карты с необычными
картинками.
     Чиомонте  ничем не  отличался от  других городков Италии,  затерявшихся
вдали   от  основных  автострад.   К  нему  вела  лишь  проселочная  дорога,
переходящая  в   центральную   улицу.   И   местные   жители,  подозрительно
посматривающие на  каждого незнакомца, сознательно отделяли себя от внешнего
мира, точно так же, как горы отсекали их долину от остальной страны. Вряд ли
кто захотел задержаться в этом захудалом, ничем не  примечательном городишке
хотя  бы на  несколько  минут. И,  тем  не  менее, здесь находился  человек,
которого  искал Бирбанте.  Здесь или  в  ближайших  окрестностях городка. Он
отпил вина,  положил  руку на стойку  бара  ладонью вниз,  взглянул на часы.
Близился  полдень.  Когда  Бирбанте  дотронулся  пальцем  до едва  заметного
выступа, циферблат стал прозрачным,  открыв цветовой индикатор. Показания не
изменились. Расстояние до Нарсизо осталось прежним.
     Он  был  где-то рядом.  О  том  говорили не  только  приборы.  Бирбанте
буквально физически  ощущал его присутствие: это чувство выработалось у него
за долгие годы поисков тех, кто стремился скрыться от святой церкви. Нарсизо
убежал дальше всех и находился на свободе  дольше, чем следовало, но  теперь
это  уже  не  имело большего значения.  Раньше  Бирбанте не знавал неудач. С
божьей помощью  и  на  этот раз поиск завершится успешно. Он  коснулся рукой
массивного креста, висевшего на груди под рубашкой. Он должен найти Нарсизо.
     - Я бы хотел взять с собой литр вина.
     Хозяин  недоуменно   посмотрел  на  Бирбанте,  словно  к  нему  впервые
обратились с подобной просьбой.
     - У вас есть бутылка?
     - Нет, бутылки у меня нет,- тихо ответил тот.
     - Думаю, я найду вам одну. Но придется оставить в
     залог пятьдесят лир.
     Бирбанте  вяло  махнул рукой,  хозяин  принес  из  кладовой  запыленную
бутылку,  помыл под  краном и через воронку  наполнил из большой  оплетенной
бутыли,  вбил  в  горлышко  почерневшую  пробку. Бирбанте высыпал на  стойку
несколько монет,  а  когда  хозяин  потянулся к  ним, положил  рядом цветную
фотографию.
     - Вы его знаете?- спросил он.
     Хозяин магазина собрал монеты, одну  за другой, не  обращая внимания на
мужское лицо  с  темными, коротко стриженными волосами  и голубыми  глазами,
изображенное на фотографии.
     - Мой кузен,- пояснил Бирбанте.-  Я не видел его много  лет. Дядя умер,
оставил  ему  деньги. Сумма не  очень  большая, но я знаю,  что она  ему  не
помешает. Деньги нужны всем. Вы не подскажете, где его найти?
     Говоря  это,  он  достал  из  нагрудного   кармана  сложенную  вчетверо
десятитысячную купюру, развернул ее и оставил на стойке. Хозяин посмотрел на
купюру, затем на незнакомца. Бирбанте чувствовал, что  и  старики-картежники
не спускают с него глаз.
     - Никогда его не видел.
     - Это плохо. Речь идет о деньгах.
     Бирбанте  сложил  купюру,  убрал  в  карман,  взял бутылку  и вышел  из
магазина.  Обжигающие   лучи   обрушились  на   него,  и  он  надел   черные
солнцезащитные  очки.  Это  люди всегда  держались  друг друга.  И,  признав
Нарсизо своим, никогда бы не выдали его.
     "Альфа-ромео"  красным  пятном  выделялась на  выжженной солнцем улице.
Бирбанте сунул  бутылку  под сидение, подальше от  палящих лучей, и  пересек
вымощенную  неровным булыжником мостовую. Хотя над дверью не было вывески, а
окно  ничем  не  напоминало  витрину,  все  местные  жители знали,  что  это
бакалейная  лавка.  В  дверном проеме  болтались несколько  связок  красного
перца. Бирбанте оттолкнул их и вошел в сумрак лавки. Женщина в черном платье
не  ответила  на  его  приветствие  и  молча начала складывать заказанные им
продукты. Кусок козьего сыра, краюху хлеба  с  толстой, хрустящей  корочкой.
Бирбанте не понравился запах оливок, и он отказался от них. Все это время он
наблюдал за винным магазином.
     Вот из него вышел один из картежников и захромал вдоль улицу.
     Бирбанте довольно кивнул. Если Нарсизо близко, и ему  могут сообщить  о
появлении интересующегося им незнакомца, значит, поиски подошли к концу.  На
небольших расстояниях детектор обычно врал. Он мог лишь показать, что беглец
находится  в  радиусе  до десяти миль. Но  ситуация станет иной,  как только
Нарсизо узнает, что его ищут. Он  испугается, начнет волноваться, суетиться.
Короче, резко изменится ритм его биотоков. И детектор, настроенный на волны,
излучаемые  мозгом  Нарсизо,  точно  укажет  его  местонахождение.  Шагая  к
автомобилю, Бирбанте  смотрел прямо перед собой, но, сев за руль, взглянул в
зеркало заднего обзора. Старик лишь  однажды оглянулся,  затем юркнул в один
из домов.  Бирбанте  сложил  покупки под  сидение, рядом с  бутылкой,  завел
двигатель.  Проделывал  он  все  это  очень  медленно,  и,  наконец,  увидел
мальчишку, вышедшего из двери, за которой скрылся старик. Мальчишка пробежал
мимо машины, даже не повернув головы.
     - Невероятно, подумал Бирбанте, отпуская сцепление. Ни один итальянский
мальчик не может пройти рядом с  красивой машиной, не оглядев ее от  бампера
до  бампера.  Значит,  мальчишке  дали какое-то серьезное поручение. То есть
Нарсизо  действительно  где-то  рядом.  Бирбанте развернул  "альфа-ромео"  и
поехал обратно к шоссе, с каждым метром удаляясь от мальчика. Приборы скажут
все, что мне следует знать, улыбнулся Бирбанте.
     Поднимаясь из долины по серпантину узкой дороги, он заметил на одном из
поворотов маленькую рощицу, свернул под  сень деревьев и заглушил двигатель.
Тишину нарушало  лишь стрекотание  насекомых.  Внизу лежала  залитая солнцем
долина с полосками  зеленых полей  на окраинах  городка. Издали  Чиомонте, с
розовым  куполом  его церкви,  возвышающейся  над  белыми  домами,  выглядел
попривлекательнее. Отсюда не бросалась в глаза ни бедность городка, ни грязь
на его улицах. Бирбанте  глотнул вина, отломил корку хлеба, перочинным ножом
отрезал  сыра.  Хлеб  был свежим, сыр -  острым,  простая  крестьянская  еда
напомнила  ему  о  детстве,  проведенном  на  тосканских холмах.  Италия  не
изменялась,  сонно  щурясь  сквозь  теплые полдни столетий,  под  мелодичный
перезвон колоколов  тысяч церквей. Эта страна лежала на ладони Господа, а ее
долины словно оцепенели...
     Гремя  изношенным  двигателем, оставляя за собой клубы  черного  дыма и
надсадно  скрипя  на   каждом  повороте,  по  дороге  спускался  автобус.  В
довершение ко  всему водитель, проезжая мимо  красного автомобиля, нажал  на
клаксон, и атмосфера умиротворения исчезла без следа.
     В гневе Бирбанте потряс кулаком  вслед удаляющемуся автобусу  и проклял
водителя. И только после глотка вина понял, что напрасно  дал волю чувствам.
Разумеется, бедняга ни в чем не виноват. И не следовало его проклинать, даже
мысленно.  Лицо Бирбанте залоснилось от пота, вызванного  отнюдь  не  жарой.
Вытащив тяжелые  серебряные четки, он обратился к  Богу  с просьбой простить
его  и  оставить без  внимания проклятия  водителю, вырвавшиеся  сгоряча  и,
следовательно, ничего не значащие. И понять, почему он рассердился, ибо он -
всего лишь человек и не  всегда  в силах  смирить гордыню. Обращенный к Богу
монолог успокоил  Бирбанте. Постоянное напряжение дает себя знать, решил он,
особенно  при выполнении столь  ответственного  поручения. И,  вернувшись  с
Нарсизо, он  должен попросить  руководство отпустить  его хотя  бы  на год в
какой-нибудь  уединенный   монастырь.  Он  не  сомневался,  что  ему  пойдут
навстречу, руководству  хорошо  известно,  какие преграды  преодолевает  он,
чтобы дойти до цели.
     Стрелка  индикатора   дрогнула  и  поползла.  Занятый  своими  мыслями,
Бирбанте не сразу заметил ее движение. Теперь  следовало забыть о них, как о
питье  и  пище.  Воздержание  и  пост никому  не  приносили вреда.  Бирбанте
склонился над приборами.
     - Ты здесь, Нарсизо, совсем рядом, и так  же,  как и я, боишься Божьего
суда. И я иду, чтобы помочь тебе.
     Двигатель  заурчал,  "альфа-ромео"  плавно тронулась  с места. Бирбанте
сдерживал нетерпение. Погоня была долгой, и несколько лишних минут ничего не
решали.  Спустившись в  долину,  у  самого городка,  где дорога  стала менее
извилистой,  Бирбанте  съехал  на  обочину  и  вновь  взглянул  на  приборы.
Индикатор по-прежнему  указывал,  что беглец близко. Я нашел  тебя, Нарсизо,
улыбнулся Бирбанте.
     Тени чуть удлинились, а в остальном Чиомонте  оставался таким же, как и
час тому назад,  когда Бирбанте  покидал  городок.  Ехал он  посреди  улицы,
медленно,  на второй скорости, вглядываясь в  стрелки приборов.  Они  должны
дернуться,  когда он  проедет  мимо  Нарсизо,  и тогда он  узнает беглеца  и
схватит его.  С  Божьей помощью.  Бирбанте коснулся  нагрудного  креста.  Но
индикатор по-прежнему указывал, что Нарсизо где-то впереди.
     Дома кончились,  и  вновь потянулись поля, пыльные виноградники. Должно
быть, Нарсизо прятался не  в Чиомонте, а  на одной  из окрестных ферм. Но  с
каждой  секундой сигнал становился слабее, хотя детектор и вел его вперед, в
безлюдье дороги. Бирбанте охватил страх, и он вдавил в пол педаль газа. Нет,
вот это ни к чему,  одернул он себя. Спешкой тут  не  поможешь. Сначала надо
обдумать следующий шаг. Сигнал становился все слабее. Бирбанте ничего не мог
понять. А затем радостно рассмеялся.
     -  Как  просто,-  "альфа-ромео"  набрала  скорость.-  Автобус!  Нарсизо
предупредили, и  он удрал. А что еще он  мог  сделать? Путешествие подошло к
концу, Нарсизо.
     Бирбанте ехал  быстро, срезая повороты.  Уже  через  пару минут впереди
показался  автобус. Бирбанте  притормозил.  Конечно, не хотелось вытаскивать
Нарсизо из переполненного автобуса, но другого выхода он не находил. Автобус
скрылся  за рощицей, вновь  показался  на дороге.  "Альфа-ромео"  продолжала
преследование, проскочила  рощу,  настигая автобус,  но  ту стрелки приборов
резко дернулись и Бирбанте с силой нажал  на тормозную педаль. Нарсизо сошел
с  автобуса! Детектор показывал, что он  находится  справа от дороги. Задним
ходом  Бирбанте проехал  сотню  метров, пока не  увидел тропу,  петляющую по
полям. Он  не  мог  набрать  скорость,  но  все  же  ехал  быстрее  бегущего
человека...
     На  круглой  вершине   каменистого  холма   сидел   мужчина   в  грубой
крестьянской одежде,  с  палкой  в руках.  Бирбанте  остановил машину, чтобы
спросить, не проходил ли  кто по тропе, но  не успел произнести и слова, как
мужчина поднял голову и повернулся к нему.
     Их взгляды встретились и Бирбанте заглушил двигатель.
     - Ты Нарсизо Лупоне,-  в  голосе  Бирбанте  не слышалось вопросительной
интонации.
     Нарсизо кивнул, его светло-голубые глаза резко выделялись  на загорелом
лице.
     - К сожалению, не имею чести знать вас.
     - Отец Бирбанте.
     - О, какая встреча, знаменитейший охотник за еретиками.
     - Если ты знаешь, кто  я такой, то должен понимать, что пришел я не для
того,  чтобы поболтать  с тобой. Для нас обоих будет проще, если ты сядешь в
эту машину и поедешь со мной.
     -   Терпение,   Бирбанте,  терпение.  Даже  приговоренному   к   смерти
преступнику  дается время на раздумье,  его  и кормят  перед  казнью. Вот  и
нашему Спасителю предоставили возможность в последний раз поужинать.
     - Его имя на  твоих устах - богохульство.  Сейчас ты поедешь со мной, и
на этом все закончится.
     -  Неужели?-  усмехнулся  Нарсизо.- А что вы сделаете, если я откажусь?
Убьете меня?
     Бирбанте взял с сидения какой-то предмет.
     - Ты знаешь, что мы никого не убиваем. Мы - христиане
     в христианском мире и не жалеем сил, чтобы подняться над
     окружающими нас животными. Это устройство обездвижет тебя и
     не даст пошевельнуться, так что, как бы ты этого не хотел,
     мы уедем вместе.
     Он поднял черную пластмассовую трубку с  рукоятью и  кнопками на  одном
конце, украшенную золотым силуэтом серафима, и наставил ее на Нарсизо.
     Прогремел  выстрел, зеркало заднего обзора  разлетелось  вдребезги,  из
поблескивающего металлом предмета в руке Нарсизо вырвался дымок.
     -  Вы узнали пистолет, не так ли?- полюбопытствовал Нарсизо.- Вы видели
его  изображение  в  исторических  книгах. Он  может продырявить вас  так же
легко, как и машину. А теперь бросьте парализатор на заднее сидение.
     Бирбанте выполнил приказ и пожал плечами.
     - Какая тебе польза от моей смерти? Я окажусь среди святых и мучеников,
а ты останешься здесь, в этом жестоком мире, пока за тобой не придут другие.
Отдай пистолет и поедем со мной.
     - Нет. А теперь отойдите от машины и выслушайте  меня. Сядьте вон там и
давайте поговорим. Пистолет я уберу.
     - Дьявол все еще бродит в этом мире,-  Бирбанте перекрестился и  сел на
траву.
     - Мир  этот не так уж и плох. Вас не удивляет наличие у меня пистолета?
В эту эпоху?
     - Отнюдь. Год одна тысяча девятьсот семидесятый от Рождества Христова -
далекое прошлое. Чему тут удивляться?
     -  Вам  следовало   уделять   истории  больше  времени.  Разве  вас  не
проинструктировали, прежде чем направить сюда?
     - А как же. Не думайте, что в коллегии инквизиции
     сидят дураки. Я вернулся в прошлое на сорок семь лет. Эта
     машина - точная копия одной из моделей этого периода.
     - Ага! Значит, вы привезли машину с собой? Я как раз собирался спросить
об этом. Похоже, вы достаточно хорошо знаете это время, и вам известно,  что
войны за веру давно закончились и наступила эра мира?
     - Конечно.  Но, раз у тебя оказался пистолет, в наши хроники, очевидно,
закрались незначительные неточности.
     - Или святые подчистки?
     - Не богохульствуй!
     - Пожалуйста, извините меня. Я действительно стремлюсь к тому, чтобы вы
меня поняли. Так  как вас  послали за  мной, я полагаю,  что вы все обо  мне
знаете и вам, естественно, известно, как я сюда попал.
     - Конечно. Ты физик Нарсизо Лупоне, сотрудник Ватиканских лабораторий в
замке Сан-Анджело. Бл