ель. Если к дулу  что-то  прижато,  ствол
движется назад и встает на предохранитель, и,  чтобы  произвести  выстрел,
необходимо снова передернуть затвор.
     Мо неуверенным шагом двинулся вперед; от  изумления  у  него  отвисла
челюсть. Повернувшись на здоровой ноге, Пит направил на него пистолет.
     - Ни с места, Мо. Придется тебе доставить меня в город.
     Гигант не слышал его; он думал только об одном.
     - Ты убил Элджи - ты убил Элджи!
     Пит расстрелял половину магазина, прежде чем великан рухнул на пол.
     Содрогнувшись,  он  отвернулся  от  умирающего  человека.   Он   ведь
оборонялся, но, сколько бы он об этом ни думал, тошнота не проходила.  Пит
обмотал ногу кожаным поясом, чтобы остановить  кровотечение,  и  перевязал
рану стерильным бинтом из санитарного пакета, который он нашел в тракторе.
     Трактор доставит его в лагерь; пусть армейцы сами разберутся  в  этой
кутерьме. Он опустился на сиденье водителя  и  включил  двигатель.  Мощный
проникатель работал безукоризненно - машина двигалась к  поверхности.  Пит
положил раненую ногу на капот двигателя, перед радиатором которого  плавно
расступались земные породы.
     Когда трактор вылез на поверхность, все еще шел снег.



                             Гарри ГАРРИСОН

                           ТРЕНИРОВОЧНЫЙ ПОЛЕТ




       Марс   был   пыльной,   иссохшей,   леденящей   душу    преисподней
кроваво-красного цвета. Они плелись друг за другом, по щиколотку увязая  в
песке, и нудно  костерили  неизвестного  конструктора,  который  предложил
столь неудачные кондиционеры для  скафандров.  Когда  скафандры  проходили
испытания на Земле, дефект не обнаружился. А сейчас,  стоило  их  поносить
несколько недель - и на тебе!  Поглотители  влаги  через  некоторое  время
перенасытились и отказали. Температура на Марсе была  постоянной  -  минус
шестьдесят по Цельсию. Но из-за высокой влажности внутри  костюма  пот  не
испарялся, и они жмурились, чтобы пот не застилал им глаза.
     Морли сердито замотал головой, желая стряхнуть с кончика  носа  капли
пота, и в то же мгновение на его пути  оказался  какой-то  мохнатый  рыжий
зверек. Впервые они увидели на Марсе живое существо. Но вместо любопытства
в нем пробудилась одна злость. Ударом ноги он подбросил зверька в  воздух.
Удар был внезапным, Морли  потерял  равновесие  и  стал  медленно  падать,
причем его скафандр зацепился за острый край скалы из обсидиана.
     Тони  Бенермэн  услышал  в  наушниках  сдавленный  крик  напарника  и
оглянулся. Морли корчился на  песке,  пытаясь  заткнуть  дыру  на  колене.
Воздух, насыщенный влагой,  с  легким  шипением  вырывался  на  свободу  и
мгновенно превращался в мерцающие кристаллики льда. Тони бросился к другу,
тщетно стремясь прикрыть перчатками разорванное место. Прижался к  нему  и
увидел, как ужас застыл в глазах и как синеет его лицо.
     - Помоги мне! Помоги!
     Морли закричал с такой силой, что задрожали  мембраны  шлемофона.  Но
помочь было нечем. Они не захватили  с  собой  пластыря  -  весь  пластырь
остался на  корабле,  за  четверть  мили  отсюда.  Пока  он  будет  бегать
туда-сюда, Морли уже умрет.
     Тони медленно выпрямился и вздохнул. На корабле их только двое, и  на
Марсе - никого, кто мог бы  оказать  им  помощь.  Морли  поймал,  наконец,
взгляд Тони и спросил:
     - Надежды нет. Тони, я мертв, да?
     - Как только кончится кислород. От силы  тридцать  секунд.  Ничем  не
могу тебе помочь.
     Морли коротко, но крепко выругался и нажал красную кнопку у  запястья
с надписью "Авария". В тот  же  миг  перед  ним  "раскрылась"  поверхность
Марса; песок с шуршанием ссыпался в отверстие. Тони отступил на  несколько
шагов: из отверстия появились двое мужчин в белых  скафандрах  с  красными
крестами на шлемах. Они уложили  Морли  на  носилки  и  в  одно  мгновение
исчезли.
     Тони угрюмо смотрел вниз, пока не открылась засыпанная песком дверь и
ему не выбросили скафандр Морли. Потом дверь захлопнулась, и снова  тишина
нависла над пустыней.
     Кукла в скафандре весила только же, сколько Морли, а  ее  пластиковое
лицо имело даже какое-то сходство с ним. Какой-то  шутник  на  месте  глаз
нарисовал черные кресты. "Чудно",  -  подумал  Тони,  взваливая  на  спину
неудобную  ношу.  На  обратном  пути  он   увидел   неподвижно   лежавшего
марсианского  зверька.  Пнул  ногой,  и  из  него  посыпались  пружинки  и
колесики.
     Когда он добрался до корабля, крошечное солнце уже коснулось зубчатых
вершин красных гор. Сегодня уже поздно  хоронить,  придется  подождать  до
завтра. Оставив куклу в отсеке, он взобрался в  кабину  и  стянул  с  себя
мокрый скафандр.
     Между тем спустились  сумерки,  и  существа,  которых  они  именовали
"совами", принялись царапать  обшивку  корабля.  Космонавтам  ни  разу  не
довелось  увидеть  хоть  одну  "сову"  -  тем  более  их  раздражало   это
бесконечное  царапанье.  Разогревая  ужин.   Тони   стучал   тарелками   и
сковородками как можно громче, чтобы заглушить неприятные звуки.  Покончив
с едой и убрав посуду, он впервые  ощутил  одиночество.  Даже  жевательный
табак сейчас не помогал, он лишь напомнил о том, что  на  Земле  его  ждет
ящик гаванских сигар.
     Нечаянно он стукнул по тонкой выдвижной ножке стола, и  все  тарелки,
сковорода и ложки полетели на пол. Шум был ему  приятен,  а  еще  приятнее
было оставить все как есть и пойти спать.
     На  этот  раз  они  почтя  достигли  цели.  Эх,  если  бы  Морли  был
поосторожнее! Но Тони заставил себя не думать об этом и вскоре уснул.
     На следующее утро он похоронил Морли. Сжав зубы, соблюдая  величайшую
осторожность, провел он два дня, остававшихся до старта. Аккуратно  сложил
геологические образцы, проверил исправность механизмов и автоматов.
     В день старта он вынул ленты с  магнитными  записями  из  приборов  и
отнес ненужные записи и лишнее оборудование на значительное расстояние  от
корабля. Там же оставил излишки продовольствия. В последний раз пробираясь
по красному песку, он отдал иронический салют могиле Морли. На  корабле  у
него  не  было  решительно  никаких  дел,  не  осталось  даже   ни   одной
непрочитанной брошюры. Два последних часа Тони провел лежа  на  постели  и
считая заклепки в потолке кабины.
     Тишину нарушил резкий щелчок контрольных часов, и он услышал, как  за
толстой обшивкой взревели моторы. Одновременно из отверстия в стене кабины
к его койке протянулась мягкая "рука" со шприцем; пригвоздив его  к  ложу,
металлические пальцы ощупали его, вот они добрались  до  лодыжки,  и  жало
иглы вонзилось в нее. Последнее, что Тони видел, - как жидкость из  шприца
переливается в его вену, и тут он забылся.
     Сзади открылось широкое отверстие, и вошли два санитара с  носилками.
На них не было ни скафандров, ни  защитных  масок,  а  за  ними  виднелось
голубое небо Земли.
     Когда он очнулся, все было как обычно. Неведомые стимуляторы  помогли
ему легко выплыть из тьмы беспамятства. Открыв наконец  глаза,  он  увидел
белый потолок земной операционной.
     Но вот все вокруг заслонило багровое лицо и угрожающе сдвинутые брови
склонившегося над ним полковника Стэгема. Тони попытался вспомнить,  нужно
ли отдавать  честь  в  кровати,  но  потом  решил,  что  самое  лучшее  не
двигаться.
     - Черт побери, Бенермэн, - проворчал полковник, - рад видеть  вас  на
Земле. Но зачем вы, вообще говоря, вернулись? Смерть Морли  означала  крах
всей экспедиции, а это  значит,  что  на  сегодняшний  день  мы  не  можем
похвастаться ни одним удачным запуском!
     - А парни из второго корабля, сэр? Как дела у  них?  -  Тони  силился
говорить бодро и уверенно.
     - Ужасно. Еще хуже, чем у вас,  если  это  вообще  возможно.  Оба  на
другой день после приземления погибли. Осколок метеора попал в резервуар с
кислородом.  Они  так   увлеклись   анализом   местной   флоры,   что   не
поинтересовались показаниями измерительных приборов. Но я здесь по другому
делу. Накиньте что-нибудь на себя и пройдите в мой кабинет.
     Он зашагал к выходу, и Тони поспешил выбраться из постели, не обращая
внимания на легкую  слабость  из-за  введения  наркотиков.  Когда  говорят
полковники, лейтенантам приходится повиноваться.


     Тони вошел в кабинет Стэгема; полковник  с  мрачным  видом  глядел  в
окно. Ответив на приветствие, он предложил лейтенанту сигару. Как  бы  для
доказательства  того,  что  в  его  солдатской  душе  еще  теплятся  искры
человечности, полковник обратил его  внимание  на  стартовую  площадку  за
окном.
     - Видите? Знаете, что это?
     - Да, сэр. Ракета на Марс.
     - Пока еще нет. Сейчас это лишь ее корпус. Двигатели  и  оборудование
собираются на заводах, рассеянных по  всей  стране.  При  нынешних  темпах
ракета будет готова не  раньше  чем  через  шесть  месяцев.  Ракета  будет
готова, но вот лететь-то в ней некому. Если так пойдет и дальше,  ни  один
не сможет выдержать испытания. Включая и вас.
     Под пристальным взглядом полковника Тони беспокойно заерзал на стуле.
     - Вся эта программа подготовки с самого начала была моим  детищем.  Я
разработал ее и нажимал на Пентагон, пока ее не приняли. Мы знали,  что  в
состоянии построить корабль, который долетит до Марса и вернется на Землю,
корабль с автоматическим управлением, который преодолеет любые трудности и
помехи. Но нам необходимы люди,  которые  сумеют  ступить  на  поверхность
планеты, исследовать ее, иначе вся затея не будет стоить выеденного яйца.
     Для корабля и для пилота-робота нужно было провести серию  испытаний,
воспроизводящих  условия  полета,  чтобы  устранить  мелкие  недоделки.  Я
предложил - и в конце концов это было принято, - чтобы космонавты, которым
придется лететь на Марс, прошли именно такую подготовку. Мы построили  две
барокамеры и тренажеры, способные воспроизвести в деталях  любую  мыслимую
на Марсе ситуацию. Мы  по  восемнадцати  месяцев  маринуем  в  барокамерах
экипажи из двух человек, чтобы подготовить их к настоящему полету.
     Не стоит упоминать о том, сколько кандидатов  было  у  нас  поначалу,
сколько было  несчастных  случаев  из-за  того,  что  мы  слишком  реально
воспроизводим  условия  полета  в  барокамерах.  Скажу  только  одно:   за
прошедшее время удачных запусков не было.  Все,  кто  не  выдерживал  или,
подобно  вашему  напарнику  Морли,  "погибал",  выбывали  из  игры  раз  и
навсегда.
     И вот теперь у нас осталось четыре кандидатуры, в  том  числе  и  вы.
Если мы не сумеем создать удачный экипаж из двух космонавтов, весь  проект
пойдет насмарку.
     Тони похолодел, сигара в его руке погасла. Он знал, что  в  последнее
время на руководителей испытаний давили все сильнее и сильнее.  Поэтому-то
полковник Стэгем и рычал  на  всех,  будто  подстреленный  медведь.  Голос
полковника прервал ход его мыслей.
     - Эти умники из Института психологии кричат на всех перекрестках, что
обнаружили самое слабое место в моей программе. Дескать, если речь идет  о
тренировочных полетах, испытуемые  где-то  в  глубине  души  всегда  будут
чувствовать, что игра идет понарошку. Случись  катастрофа  -  в  последний
момент их всегда спасут. Как вашего Морли, например. Результаты  последних
опытов заставляют меня думать, что они правы. В моем  распоряжении  четыре
человека, и для каждой пары будет проведено по одному испытанию. Но на сей
раз речь идет о генеральной репетиции, на этот раз мы пойдем на все.
     - Я не понимаю, полковник...
     - Очень просто, - в подтверждение своих слов Стэгем ударил кулаком по
столу. - Впредь мы не станем оказывать помощь. Никого не будем  тащить  за
волосы, как бы срочно это ни  требовалось.  Испытания  проведем  в  боевой
остановке с настоящим снаряжением. Мы обрушим на вас все, что только можно
придумать, а вы должны выдержать. Если на этот раз кто-нибудь порвет  свой
скафандр, он умрет в марсианском вакууме, в нескольких  метрах  от  земной
атмосферы.
     При прощании с Тони он несколько смягчил тон:
     - Я был бы рад, если  бы  мог  поступить  иначе,  но  выбора  нет.  К
будущему месяцу нам нужен надежный  экипаж  для  полета,  и  только  таким
образом мы можем его укомплектовать.
     Тони дали трехдневный отпуск. В первый день  он  напился,  на  второй
страдал от головной боли, на третий - от бессильной злости. Все  участники
испытаний были добровольцами, но такое приближение к реальности - это  уже
слишком.   Конечно,   он   мог   бросить   все   к   чертям,   когда   ему
заблагорассудится, но он-то знал, чем это  ему  грозит.  Оставалось  одно:
согласиться с этой нелепой идеей. Проделать то,  что  от  него  требуется,
вынести  все.  Зато  уж  после  испытаний  он  съездит   по   здоровенному
полковничьему носу.
     На врачебном осмотре Тони встретился со своим новым напарником, Эллом
Мендозой.  Познакомились  они  еще  раньше,  на  теоретических   занятиях.
Обмениваясь рукопожатиями, они пожирали друг друга глазами и  прикидывали,
каковы возможности напарника. Экипаж состоит из двоих, а ведь один из  них
может стать причиной смерти другого...
     Высокий, худощавый Мендоза был полной противоположностью приземистому
крепышу Тони. Спокойная, даже чуть-чуть небрежная  манера  поведения  Тони
дополнялась нервной напряженностью Элла. Элл был заядлым  курильщиком,  он
обшаривал глазами все вокруг.
     Тони заглушил в себе растущее беспокойство.  Если  Элл  выдержал  все
испытания, значит он кое  на  что  годится.  Как  только  начнется  полет,
нервозность Элла, скорее всего, пройдет.
     Врач вызвал Тони и внимательно осмотрел его.
     - Что это? - спросил врач, проведя влажной ваткой по щеке Тони.
     - Ой, - вскрикнул Тони, - я порезался, когда брился.
     Врач недовольно поморщился, смазал ранку, заклеил ее пластырем.
     - Поосторожнее с ранками,  -  предупредил  он.  -  Ведь  таким  путем
бактериям легче всего проникнуть в организм. А мало ли какие бактерии есть
на Марсе.
     Тони открыл  было  рот,  чтобы  возразить,  но  передумал.  Возражать
бессмысленно: полет, если он вообще  состоится,  продлится  260  дней.  За
такое время заживет любой порез, даже если космонавт  будет  находиться  в
анабиозе.
     После осмотра они, как обычно, надели  летние  костюмы  и  перешли  в
другое здание. По пути  Тони  заглянул  в  казармы  и  вскоре  вернулся  с
шахматной доской и видавшей виды колодой игральных карт.
     Входная дверь в мощном блоке второго строения  была  открыта,  и  они
ступили на лестницу, ведущую в космический  корабль.  Врачи  привязали  их
ремнями к койкам и сделали инъекции, симулирующие состояние анабиоза.


     Пробуждение сопровождалось обычной  слабостью  и  вялостью.  Куда  уж
натуральнее... Повинуясь внезапному импульсу. Тони  подошел  к  зеркалу  и
подмигнул  своему  гладко  выбритому  отражению  с  красными  воспаленными
глазами.  Сорвал  пластырь,  пальцы  его  коснулись  пореза  с   засохшими
капельками крови. Облегченно вздохнул.  Он  никак  не  мог  отделаться  от
страха, что однажды такой тренировочный полет  может  оказаться  настоящим
полетом на Марс. Логика подсказывала ему, что армия никогда  не  откажется
от того, чтобы вовсю разрекламировать запуск. Но все  же  его  грыз  червь
сомнения, и поэтому он так нервничал в начале каждого "сухого" полета.
     С новым виражом Тони опять ощутил тошноту, но сумел ее преодолеть. Во
время  испытаний  нельзя  терять  времени.  Необходимо  проверить  приборы
Сидевший на койке Элл едва заметно махнул рукой. Тони ответил ему тем же.
     В то  же  мгновение  ожил  приемник.  Сначала  в  контрольном  пункте
слышались   только   посторонние   шумы,   потом   их    заглушил    голос
офицера-тренера.
     - Лейтенант Бенермэн, вы уже проснулись?
     Тони включил микрофон и доложил.
     - Так точно, сэр.
     - Одну секунду. Тони, - сказал офицер. Потом  он  пробормотал  что-то
нечленораздельное; очевидно, говорил с кем-то, стоящим рядом. Потом  опять
повернулся к  микрофону:  -  Не  в  порядке  один  из  вентилей;  давление
превышает расчетное. Примите меры, пока мы не снизим давление.
     - Слушаюсь, сэр, - ответил Тони и отключил микрофон, чтобы  вместе  с
Эллом посетовать на показное "трудолюбие"  своих  воспитателей.  Несколько
минут спустя приемник снова ожил.
     - Все в порядке, давление нормальное. Продолжайте свою работу.
     Тони показал язык невидимому воспитателю и пошел  в  соседний  отсек.
Повернул рычаг, желая сделать видимость четче.
     - Ну, по крайней мере на этот раз все спокойно, - сказал  он,  увидев
красноватые отсветы.
     Вошел Элл, заглянул через его плечо.
     - Да здравствует Стэгем! В прошлый раз, когда погиб мой напарник, все
время дул жуткий ветер. А сейчас по этим песчаным дюнам видно, что ветра и
в помине нет.
     Они хмуро уставились на знакомый красноватый ландшафт и темное  небо.
Наконец Тони повернулся к приборам, а Элл достал из шкафа скафандры.
     - Сюда, скорее!
     Элла не нужно было звать дважды. В один момент он подскочил к Тони  и
стал следить за его указательным пальцем.
     - Резервуар с водой! Судя по приборам, он наполовину пуст!
     Они сняли щиты, преграждавшие доступ к резервуару. Тоненькая  струйка
ржавой водицы стекала с крышки к их ногам. Освещая себе путь фонарем. Тони
подполз к резервуару и осветил трубки. Его голос прозвучал в тесном отсеке
резко и отчетливо:
     - Черт бы побрал Стэгема с его фокусами: опять эти проклятые  "аварии
при посадке".  Лопнула  соединительная  трубка,  и  вода  просачивается  в
изоляционный стой. Мы  никак  не  прекратим  утечку,  разве  что  разнесем
корабль на куски. Подай-ка мне склейку, пока дело не дошло до  ремонта,  я
замажу отверстие.
     - Месяц будет ужасно засушливый, - пробормотал Элл, изучая  показания
других приборов.
     В первое время все было как обычно. Они водрузили знамя  и  принялись
переносить  приборы.  Все  наблюдательные  и  измерительные  приборы  были
установлены на третий день, так что они могли выгрузить теодолиты и начали
составлять карты. На четвертый день они  стали  собирать  образцы  местной
фауны.
     И тут они впервые обратили внимание на пыль.
     Тони с трудом жевал какую-то подозрительно тягучую порцию еды,  время
от времени изрыгая проклятия: еда лезла в  горло  лишь  обильно  смоченная
водой. Он с трудом проглотил комок, потом оглядел аппаратную.
     - Ты заметил, сколько здесь пыли? - спросил он.
     - Еще бы не заметить! Мой костюм так загрязнился,  будто  я  влез  на
муравьиную кучу.
     Они посмотрели вокруг, и  впервые  их  поразило,  как  много  пыли  в
корабле. И волосы, и еда -  все  покрылось  слоем  красноватой  пыли.  Под
ногами постоянно что-то шуршало, куда ни ступи.
     - Мы сами приносим ее сюда, на костюмах, - сказал Тони. - Давай будем
перед входом в помещение получше отряхиваться.
     Хорошая идея, а не помогла. Красная пыль была мелкой,  как  пудра.  И
сколько они ни вытряхивали одежду,  пыль  не  исчезала,  а  лишь  носилась
вокруг, обволакивая их легкой дымкой, словно облако. Они пытались забыть о
пыли, думать о ней как об очередной фантазии  техников  Стэгема.  Какое-то
время это удавалось, пока  на  восьмой  день  не  отказала  внешняя  дверь
шлюзовой камеры.  Они  вернулись  из  двухдневного  похода,  где  собирали
образцы, и еле поместились в камере вместе со своими тяжеленными мешками с
геологическими образцами. Отряхнули друг друга как могли, потом Элл  нажал
рычаг. Внешняя дверь начала  открываться  и  вдруг  остановилась.  Подошвы
ботинок  ощутили  вибрацию  -  на  полную  мощность  заработали  двигатели
автоматических  дверей.  Затем  двигатели  отключились,  замигала  красная
лампочка.
     - Пыль! - крикнул Тони. - Проклятая пыль попала в механизм!
     Они легко  сняли  предохранительный  щиток,  заглянули  в  двигатель.
Красная пыль смешалась со смазочным веществом, и  образовались  немыслимые
бурые "пирожки". Но оказалось, что об