опросы,
он сам выгнал себя из Академии.
   Теперь ему уже не быть  пилотом.  Пилотом  становится  один  из  сотни,
остальные довольствуются работами по обслуживанию космического флота. Мало
кому из поступивших удается успешно пройти весь курс Академии; кажется, он
оказался среди неудачников...


   Когда наконец зуммер интеркома сообщил, что курсанта Борка  вызывают  в
апартаменты Президента Академии, он почти смирился со  своей  участью.  Он
вскочил с первым же сигналом и быстро прошел к эскалатору, который  поднял
его на нужный уровень. Секретарь  с  каменным  лицом  кивнул  ему,  открыл
дверь, и Джон оказался лицом к лицу с Адмиралом.
   - Профессор Черник сообщил мне об инциденте. Кроме  того,  я  прослушал
запись вашего... гм... диспута.
   Это  удивило  Джона:  он  не  предполагал,   что   аудитории   оснащены
записывающими устройствами. Меж тем Адмирал продолжал:
   -  Поздравляю  вас,  мистер  Борк.  Вы  допущены   к   тренировкам   по
пилотированию космических кораблей. Конечно, если  вы  еще  желаете  стать
пилотом. -  Джон  попытался  что-то  сказать,  но  Адмирал  остановил  его
движением руки. - Не торопитесь, я хотел бы, чтобы вы меня выслушали.  Как
вы уже поняли, космические полеты - отнюдь не то, что знает о них  обычный
человек.
   Когда мы начали осваивать космос, то  столкнулись  с  тем,  что  теряем
девять из десяти кораблей. Девять из десяти! И не техника  подводила  нас,
нет.  Телеметрическая  аппаратура,  при  помощи  которой  мы  следили   за
состоянием пилотов, показала, в чем причина неудач: полеты с околосветовой
скоростью ввергают человека в состояние, близкое к ступору. Если  даже  он
не теряет сознания и сохраняет какой-то контроль  над  своими  действиями,
неспособность ориентироваться в огромном количестве  возникающих  факторов
совершенно лишает его возможности управлять кораблем.
   Вы скажете: а как же техника, автоматы, компьютеры? Они стали неплохими
помощниками в штатных ситуациях, но стоит  обстановке  измениться,  что  в
космосе происходит постоянно, как они моментально "сходят с ума".
   Мы оказались в тупике. Корабль  должен  был  пилотировать  человек,  но
именно человек не мог этого сделать. В  доках  стояло  множество  отличных
лайнеров, но некому было вести их в космос. Мы пробовали и медикаменты,  и
гипноз,  и  множество  других  вещей,  стараясь   приспособить   людей   к
существованию в космосе. Но все наши попытки приводили к одному и тому  же
эффекту - пилот переставал четко  контролировать  свои  действия.  Правда,
теперь уже из-за воздействия лекарств.
   Решил проблему доктор Моше Коэн, вы должны были слышать о нем.
   - Кое-что: кажется, он был первым директором Психологической службы?
   - Да, только в этом качестве он и известен широкой публике. Может быть,
в свое время ему будет воздано должное. Доктор Коэн открыл дверь в Космос.
   Его теория заключалась в том, что Хомо сапиенс как биологический вид не
приспособлен для существования  в  космосе  -  полностью  и  бесповоротно.
Доктор Коэн приступил к созданию Хомо ново.  Под  воздействием  мысленного
внушения и специальных процедур человеческое тело способно  к  невероятным
свершениям - например, ходить по огню или проявлять совершенно  немыслимую
реакцию. Доктор  Коэн  пришел  к  выводу,  что  потенциальные  возможности
человеческого тела очень велики, и единственное,  что  необходимо,  это  -
воздействовать на мозг Хомо ново, раскрыв его резервы. В  результате  всех
этих операций человек обретает как бы две индивидуальности.
   - Я не понимаю, сэр, - прервал его Джон, - а не  проще  ли  работать  с
младенцами, изначально готовя их к иной среде обитания?
   - Конечно, - ответил Адмирал, - но,  к  счастью,  у  нас  есть  законы,
запрещающие такие исследования. Доктор Коэн никогда даже не обсуждал такой
подход; он работал только с добровольцами. Кстати,  психиатрия  ведь  тоже
рассматривает случаи раздвоения личности, но там это аномалия, а у  нас  -
результат направленного воздействия  на  "пациента".  И  то,  что  кажется
ужасным  и  нестерпимым  для  "земного"  человека,   является   нормальной
жизненной средой для его космической ипостаси. Именно это второе "я" ведет
корабль от планеты к планете. А пассажиры находятся  в  анабиозе,  который
избавляет  их  от  столкновения  с  жестокой   реальностью   околосветовых
перелетов.
   Программа экспериментов была строго засекречена -  на  то  существовали
свои веские причины. Я могу представить, какие поднялись бы  вопли,  узнай
люди,  что  космонавт,  пилотирующий  корабль,  по   сути,   пребывает   в
бессознательном состоянии. - "Наши жизни вручены безумцу!" -  всполошились
бы они. Поэтому о программе знают только инструкторы, пилоты  и  несколько
высоких должностных лиц.
   Как вы убедились, даже студенты Академии не представляют себе  истинной
сущности космических пилотов. И если курсантам  удается  пробиться  сквозь
дымовую завесу, в изобилии рассеянную по  страницам  наших  учебников,  им
предлагается какая-нибудь другая работа в Космофлоте. Если же они  одарены
способностью  анализировать  и  делать  выводы  -  как  вы  -  они  поймут
необходимость таких программ.  Они  получат  возможность  узнать,  что  им
придется делать, если они добровольно изберут этот путь.
   Полагаю, я сумел ответить на все ваши вопросы.
   Джон задумался.
   - Если позволите, еще один вопрос. Что  представляют  собой  эти  самые
"специальные процедуры"? То есть, на самом ли деле я несколько...
   - Сойдете с ума? Ну  конечно  же,  нет.  Ваша  новая  индивидуальность,
Джон-2, может существовать только в космосе, в  командной  рубке  корабля.
Подлинная же индивидуальность, Джон-1, будет жить и действовать на  Земле.
Единственное неудобство - полная амнезия в отношении того, что  происходит
в космосе. Индивидуальности действуют совершенно независимо друг от друга.
И когда доминирует одна, второй на этот момент словно не существует.
   Джон напряженно думал. Ему потребовалось немного времени, чтобы принять
решение.
   - Я хочу стать пилотом. Адмирал. Факты не меняют существа дела.
   Они пожали друг другу руки. Адмирал был слегка печален.  Он  делал  это
уже много раз. Он знал, что все будет не совсем так, как представляли себе
молодые добровольцы.


   Джон оставил Академию в тот же  день,  даже  не  успев  попрощаться  со
своими приятелями. Тренировочная Школа пилотов, хотя и была частью той  же
самой базы, представляла замкнутый и вполне автономный мир.
   Наконец пришло то, о чем он так долго мечтал. Теперь к нему  относились
не как к зеленому курсанту, а как к  равному  среди  равных.  Он  оказался
среди немногих избранных. Их было  двенадцать,  будущих  пилотов,  а  весь
персонал Школы составлял полторы тысячи человек.  Скоро  стало  ясно,  для
чего это нужно.
   Первые несколько недель  он  подвергался  разнообразному  тестированию.
Проводил бесконечные часы  в  гипнокамере.  Сначала  его  посещали  ночные
кошмары, и много дней он пребывал в странном полусонном  состоянии.  Потом
это, казалось, прошло. Первый этап программы -  отделение  друг  от  друга
двух индивидуальностей - был  завершен.  И  когда  это  случилось,  Джон-1
ничего не узнал о Джоне-2.
   Но он узнал второе "я" другого пилота  -  это  было  частью  программы.
Дженкинс, так звали коллегу, внешне оставался прежним - стройным пареньком
примерно на год старше  Джона.  Он  проходил  тест  "Проверка  исправности
двигателя в условиях постоянных ускорений".  Джон  с  трудом  верил  своим
глазам. У Дженкинса-2 были бесстрастное лицо и стремительные  молниеносные
движения, на которые Дженкинс-1  никогда  не  был  способен.  Он  сидел  в
гравитационной капсуле, которую то и  дело  швыряло  в  самых  неожиданных
направлениях. И в то же самое  время  Дженкинс-2  моментально  перекидывал
тумблеры, нажимал клавиши и  кнопки,  повинуясь  огонькам  на  контрольной
панели. Его пальцы двигались стремительно и точно, и  даже  когда  капсула
описала неожиданную дугу с ускорением в 3 "g", он ни на мгновение не вышел
из  ритма.  Обостренное  восприятие  моментально  реагировало  на   каждое
перемещение капсулы, на любое изменение ситуации, и тело с  покорностью  и
быстротой автомата слушалось пилота.
   Когда Джон-2 обрел свою сущность, с  Джоном-1  произошла  неприятность.
Однажды, вместо того чтобы отправиться в психорубку, он обнаружил  себя  в
госпитале.  На  ладони  была  глубокая  рана,  а  два   пальца   оказались
сломанными.
   - Это случается при тренировках, - сказал доктор. - Что-то произошло  с
гравитационной камерой, и вы спасли себя, вовремя схватившись за распорный
брус. Немного повредили себе руку, вот и все. Посмотрите на брус.
   Доктор улыбался, протягивая пациенту  кусок  металла,  и,  взглянув  на
обломок, Джон понял причину улыбки. Это был стальной стержень, толщиной  в
полдюйма, но согнутый и обломившийся. Джон-1 с трудом мог бы  сделать  это
даже при помощи молота.
   Однако тренировки приносили пользу  не  только  Джону-2.  Когда  вторая
индивидуальность утвердилась  достаточно  прочно,  время  тренировок  было
разделено в соотношении 50:50. Джон-1 изучал все,  что  должен  был  знать
космонавт, но лишь до той поры, пока он не входил в  командную  рубку.  Он
обслуживал корабль - осмотр, ремонт,  загрузка,  функционирование  систем,
общение с пассажирами. Джон-1 был пилотом, и все  обязаны  были  верить  в
него. Они не должны были  догадаться,  что  стоит  ему  переступить  порог
рубки, как он проваливается в темноту.
   Много раз он пытался уловить этот момент,  но  тщетно.  Сама  командная
рубка теперь являлась тем кодовым словом, которое  мгновенно  приводило  к
трансформации личности. Как только Джон делал шаг за порог рубки или  хотя
бы бросал взгляд внутрь, тут же появлялся второй. Джон-2 сразу же  занимал
свое место и немедленно приступал к делу.
   День окончания подготовки оказался самым важным и в то же  время  самым
волнующим и  тревожным  в  его  жизни.  Здесь  не  существовало  выпускных
классов. Как только пилот завершал обучение, он покидал Школу.  Адмирал  в
присутствии персонала  Школы  лично  вручал  пилоту  платиновые  крылья  -
древний символ человека в полете. Забыть этот момент было невозможно.
   Он едва успел попрощаться с домашними, потому что корабль уже был готов
к старту - еще одна традиция. Новый пилот совершал  свой  первый  полет  в
день выпуска. Всего лишь короткий прыжок к Луне на корабле с грузом  -  но
все же это  был  полет.  Джон  вскарабкался  по  трапу  к  входному  люку,
повернулся и помахал близким, едва различимым отсюда. И вошел в  командную
рубку.
   Затем он вышел из люка на поверхность Луны.
   У него исчезло ощущение времени. Только что он находился  на  Земле,  а
следующий вдох сделал уже на Луне. Правда,  сейчас  он  был  в  скафандре,
мускулы ныли, и печаль терзала его. Это был  самый  грустный  опыт  в  его
жизни...


   В саду на Земле, глядя на молодую  Луну,  Джон  вспомнил  о  прошлом  и
почувствовал, как оно сухим жаром свело ему рот. В доме кто-то смеялся,  и
пилот явственно слышал перезвон бокалов. Тогда он  собрал  волю,  заставив
себя вспомнить, где находится.
   Это их фамильный дом, и это вечер в его честь. Все было еще  хуже,  чем
он себе представлял. Одно дело всю жизнь врать самому  себе  и  совершенно
другое быть фальшивым героем в своем собственном доме.
   Расправив плечи и сбив щелчком невидимую пылинку с пиджака, он вошел  в
дом.


   На следующее утро он уже прибыл на базу, где  его  ждали  изнурительные
48-часовые испытания, предшествовавшие каждому полету. Все его  физические
способности были доведены до предела, прежде чем доктор дал разрешение  на
полет. Путешествие обещало быть самым длинным и самым важным из всех,  что
совершал Джон.
   - Долгая дорога, - сказал дежурный офицер, готовя звездные карты.  -  К
Юпитеру или, точнее, к восьмому спутнику. Придется догонять его.  На  нем,
как вы знаете, теперь база и  обсерватория,  и  надо  снять  новую  группу
наблюдателей.  Астрофизики  измеряли  гравитационное  поле   Юпитера.   Их
двенадцать человек вместе с  оборудованием.  Немалый  груз.  Ваша  главная
забота - пояс  астероидов.  Вы  не  должны  удаляться  слишком  далеко  от
плоскости эклиптики, иначе  можете  попасть  в  метеоритный  поток.  Желаю
удачи!
   Джон пожал руки пассажирам, когда они поднялись  на  борт,  и  проверил
техников,  запечатывавших  камеры   анабиоза.   Затем,   завершив   обход,
направился к командной рубке. Прежде чем открыть дверь,  он  на  мгновение
помедлил. Это было последнее его действие, прежде  чем  на  свет  появится
Джон-2. Он замешкался лишь на секунду, затем рванул дверь на  себя,  успев
подумать: следующая остановка - Юпитер.


   Но это был не Юпитер. Это был ад.
   Он не мог ни видеть, ни слышать. Тысячи ощущений обрушились на него,  и
все они несли боль. Она была больше, острее  и  страшнее  всего,  что  ему
приходилось испытывать до этого. Но  она  заставила  его  сделать  попытку
открыть глаза.
   Прямо перед ним оказался иллюминатор, а за ним -  звезды.  Джон  был  в
космосе, в командной рубке. На мгновение он почти  забыл  о  боли,  увидев
расстилавшиеся перед ним звездные просторы. Затем боль снова вернулась,  и
он попытался понять, что произошло и как ему необходимо действовать, чтобы
прекратить эту невыносимую пытку. В рубке было  темно,  освещалась  только
гигантская  панель  управления.  Она   мигала   разноцветными   огоньками,
подрагивала стрелками датчиков, но  он  не  имел  представления,  что  они
означают.
   Боль достигла таких размеров, что он застонал и потерял сознание.
   На эти несколько минут Джон-1  вернулся  в  свое  тело,  откуда  Джон-2
испарился в легкой панике. Он потерял контроль над собой  и  провалился  в
черноту. И не мог допустить,  чтобы  это  случилось  снова.  Тренированная
нервная система нейтрализовала часть болевых ощущений,  но  их  оставалось
еще достаточно, чтобы сознание мутилось  от  боли.  Метеорит  -  да,  это,
должно быть, метеорит.
   На передней  переборке  образовалась  дыра  размером  с  кулак,  сквозь
которую со свистом вырывался воздух.  Пробив  дыру,  метеорит  ударился  в
переборку за ним. Когда  он  испарился  при  ударе,  здесь,  должно  быть,
произошла ослепительная вспышка и взрыв, наделавший немало бед, -  повсюду
был разбрызган расплавленный металл и покорежено основание кресла  пилота.
Джон-2 с трудом дышал.  так  как  компрессоры,  надсадно  гудя,  не  могли
справиться с изменившимся давлением, резким падением температуры и утечкой
воздуха:
   В шкафчике в десяти футах от него хранился скафандр. Но Джон был  не  в
состоянии  отстегнуть   привязные   ремни,   державшие   его   в   кресле.
Электрический разъем вышел из строя,  а  механический  был  покорежен.  Он
рванул пряжку, но тщетно.
   Дышать  становилось  все  труднее.  Снова  нахлынула  паника,  побороть
которую он не сумел.
   Джон-2 сделал судорожный глоток и закрыл глаза.
   Открыл их Джон-1.
   Захлестнувшая его боль казалась невыносимой. В бегстве от нее он рухнул
в темноту.
   И снова пилот открыл помутневшие глаза. Первое мгновение он  ничего  не
видел, но потом ему удалось сфокусировать взгляд. Он смотрел  прямо  перед
собой, и в глазах его не было и следа здравого смысла.
   Ибо Джон-3 был  ближе  к  своему  животному  естеству,  нежели  человек
разумный, когда-либо ступавший по Земле. Выжить - вот и все, что он хотел.
Выжить и спасти корабль. Он смутно помнил о Джоне-1 и Джоне-2, но в случае
необходимости мог прибегнуть к их памяти. Сам он не вспоминал и не  мыслил
ни о чем, кроме боли. Рожденный в боли и существующий  в  боли:  всем  его
миром правила одна сплошная боль.
   Джон-3 был глубоко имплантирован в сознание Джона-1. Когда даже  второе
"я" не может спасти  корабль,  когда  все  усилия  оказываются  тщетны,  в
последнем рывке на помощь должен прийти Джон-3.
   Он был предназначен не для решения тонких и сложных проблем. Увидеть  -
сделать. Память Джона-1  подсказала  ему:  "Добраться  до  скафандра!"  Он
попытался встать и понял, что не может  этого  сделать.  Двумя  руками  он
рванул ремни, но они не поддались. Дело в застежке; он должен открыть ее!
   Из всех инструментов у него оставались только руки. Он засунул палец  в
пряжку и рванул  ее.  Палец  согнулся,  хрустнул  и  сломался.  Джон-3  не
почувствовал боли. Он вообще ничего не  почувствовал.  Он  пустил  в  дело
второй палец и снова потянул. Второй палец почти справился с  задачей,  но
Джон ободрал его до кости. Он ухватился за пряжку третьим пальцем.  Пряжка
наконец сломалась, когда он зацепил ее большим  пальцем.  Изуродованная  и
переломанная кисть безвольно повисла. Он с  усилием  выдрался  из  кресла.
Бедро правой ноги сломалось в тот  момент,  когда  лопнул  нижний  ремень.
Подтягиваясь на правой руке  и  отталкиваясь  левой  ногой,  он  пополз  к
скафандру.
   Дышать  становилось  все  труднее.  Он  непрестанно  моргал,  стряхивая
ледяные кристаллы, налипавшие  на  ресницы.  Его  сердце  билось  вчетверо
быстрее, доставляя кислород борющемуся телу.
   Джона-3 не беспокоило то, что с ним  происходит.  Его  мир  всегда  был
только таким. Единственное, что он  мог  сделать,  чтобы  снова  впасть  в
счастливое забытье, это завершить начатое. Только так. Он никогда не  знал
и его никогда не учили тому, что смерть - тоже путь к спасению.
   Он старательно освободил скафандр от зажимов и влез  в  него.  Повернул
тумблер подачи кислорода  и  застегнул  последнюю  молнию.  И  со  вздохом
облегчения закрыл глаза.
   Джон-2 открыл глаза и  почувствовал  боль.  Но  теперь  ее  можно  было
терпеть, ибо ситуация  изменилась.  Аварийная  заплата  прекратила  утечку
воздуха, и, пока компрессоры повышали давление, пилот  изучал  контрольную
панель. Корабль должен был переходить  на  вспомогательную  орбиту.  Джону
надо было брать управление в свои руки. Это все, что от него требовалось.
   Когда давление достигло семи фунтов, он расстегнул  скафандр  и  оказал
себе первую помощь. Он был удивлен, увидев, в  каком  состоянии  находится
его правая рука. Он не  помнил,  как  это  произошло.  Поспешив  закончить
перевязку, он вернулся к ремонту.
   Джон так никогда и не узнал о существовании Джона-3, этого  безвестного
спасителя, способного на смертельный рывок  и  теперь  покойно  спящего  в
глубинах его существа. Джон-1 был уверен, что вытащил их из этой передряги
Джон-2. Джон-2 даже не задумывался над такими вещами.  Его  дело  -  вести
корабль.
   Джон медленно восстанавливал силы в  госпитале  на  Юпитере-8.  Он  был
потрясен, увидев, как  изуродовано  его  тело,  но  опасность,  по  мнению
врачей, миновала. Боль еще долго мучила его,  но  он  не  обращал  на  нее
внимания. Это была недорогая цена за все, что ему досталось.
   Он больше не был лжецом. Он был  пилотом  -  пусть  даже  на  несколько
секунд.
   Он видел звезды.



    Гарри Гаррисон.
    Магазин игрушек

   -----------------------------------------------------------------------
   "Библиотека современной фантастики" т.10.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 29 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Поскольку в толпе почти не  было  взрослых,  а  рост  полковника  Биффа
Хаутона  превышал  шесть  футов,  он   отчетливо   видел   каждую   деталь
демонстрируемой игрушки. Ребятишки - и большинство родителей - смотрели на
прилавок, широко открыв рты. И только Бифф Хаутон был  слишком  искушенным
человеком, чтобы испытывать благоговейный восторг. Единственно, почему  он
остался в магазине, было  желание  узнать,  как  устроена  игрушка  и  что
заставляет ее взлетать.
   - Все это подробно разъясняется в инструкции, - сказал продавец, высоко
поднимая ярко раскрашенную брошюру, раскрытую на четырехцветной диаграмме.
- Вы все знаете, что магнит может притягивать разные предметы, и я уверен,