он
тотчас будет знать направление  и  расстояние  до  соседних  знаков,  наше
точное местоположение на острове и относительное положение города.  Но  он
признал, что нам, быть может, придется немало пройти, прежде чем мы найдем
хотя бы один гвоздь.
   Лес был монотонным и неизменным. В нем были деревья  нескольких  видов,
некоторые с ветками, которые волочились по земле, другие - лишенные ветвей
на  протяжении  сотен  футов,  от  облаков  до  корней,  от  которых   они
устремляются вверх, прямые,  как  корабельные  мачты,  без  единой  ветки,
насколько хватает глаз. Камлот рассказал мне,  что  листва  этих  деревьев
растет единым огромным пучком высоко в облаках.
   Я спросил его, бывал ли он когда-нибудь там наверху, и он  сказал,  что
взбирался, как он полагает, на верхушку самого  высокого  дерева,  но  при
этом чуть не замерз насмерть.
   - Мы пополняем наши запасы воды из деревьев, - сказал он.  -  Они  пьют
водяной  пар  из  облаков  и  вытягивают  воду  из  земли.  А   вот   эти,
серо-лиловые, не похожи на другие деревья. Их полая  сердцевина  переносит
влагу  из  облаков  к  корням,  откуда  та  поднимается   снова   в   виде
растительного сока, который переносит питательные вещества вверх от почвы.
Сделав надрез на этом дереве в любом месте, можно получить обильный  запас
холодной чистой воды - природа позаботилась...
   - Что движется к нам, Камлот? - прервал я его. - Слышишь?
   Он внимательно прислушался.
   - Да, - ответил он. - Лучше будет  взобраться  на  дерево,  по  крайней
мере, пока мы не увидим, что это такое.
   Он взобрался на ветки ближайшего дерева, я последовал за ним. Мы ждали.
Я явственно слышал, как что-то движется через  лес  в  нашем  направлении.
Мягкий ковер листьев под ним скрадывал звуки, слышалось  только  шуршание.
Оно приближалось и приближалось, очевидно,  двигаясь  лениво  и  медленно.
Вдруг огромная голова показалась из-за ствола дерева неподалеку от нас.
   - Басто, - прошептал Камлот, но я по его описанию  уже  определил,  кто
это.
   Животное выглядело так, как он описывал, только  гораздо  внушительнее.
Верхняя часть головы над глазами напоминала голову американского бизона, с
такими же короткими мощными рогами.  Голова  и  лоб  были  покрыты  густой
курчавой шерстью, глаза были маленькие, с красными веками. Его шкура  была
голубоватой, примерно такой же плотности, как у слона, но поросшая  редким
волосом, за исключением головы и кончика хвоста.  В  холке  животное  было
выше всего, к крестцу его корпус внезапно и резко понижался. Из-за грудной
клетки невероятного объема  передние  лапы  казались  короткими,  мощными;
заканчивались они широкими трехпалыми то  ли  ладонями,  то  ли  ступнями.
Задние лапы выглядели длиннее, а их подошвы - меньше.  Три  четверти  веса
зверя приходились  на  передние  лапы.  Поэтому  корпусом  он  походил  на
опустившуюся на все четыре конечности гориллу. Морда была похожа на  морду
борова, только шире и снабжена тяжелыми кривыми клыками.
   - А вот пришел наш обед, - заметил Камлот обычным тоном.
   Басто, услышав голос моего товарища, остановился и стал оглядываться.
   - У них очень вкусное мясо, - добавил Камлот, - а мы давно не ели.  Нет
ничего лучше куска мяса басто, поджаренного на костре.
   У меня потекли слюнки.
   - Ну, давай, - с этими словами  я  стал  слезать  с  дерева,  с  копьем
наготове в руке.
   - Вернись! - вскричал Камлот. - Ты не знаешь, что делаешь.
   Басто обнаружил нас и приближался, издавая звук,  который  заставил  бы
даже взрослого льва устыдиться своего лучшего рева. Не знаю,  как  описать
это - как рык или как мычание. Звук начинался хриплым глухим ворчанием,  а
затем усиливался, пока не начинал сотрясать почву.
   - Похоже, он рассержен, - заметил  я.  -  Но  если  мы  собираемся  его
съесть, то нужно для начала убить его. А как мы его  убьем,  не  слезая  с
дерева?
   - Я не собираюсь оставаться на дереве, - ответил Камлот,  -  а  вот  ты
останешься. Ты ничего не знаешь о том, как охотятся  на  этих  зверей,  и,
скорее всего, не только будешь убит сам, но и меня втянешь в неприятности.
Оставайся здесь. Басто не тарго, с ним я справлюсь в одиночку.
   Этот  план  меня  вовсе  не  устраивал,  но   мне   пришлось   признать
преимущество знаний Камлота обо всем амторианском, его превосходящий опыт,
и согласиться с его требованиями.  Все  же  я  оставался  наготове,  чтобы
помочь ему, если это потребуется.
   К моему удивлению он уронил копье на землю, а взамен взял тонкую  ветку
с листьями, которую срезал с дерева. Он слез с дерева не прямо перед носом
зверя, а перебрался на другую сторону дерева перед тем, как  спуститься  к
ревущему монстру. Перед этим он попросил меня  отвлекать  внимание  басто,
что я и делал, неприятно покрикивая и тряся ветку дерева.
   И вот я, к своему ужасу, увидел Камлота на  открытом  месте,  в  дюжине
шагов позади животного, вооруженного только мечом  и  веткой  с  листьями,
которую он держал в левой руке. Его копье лежало на  земле  неподалеку  от
разъяренного зверя. Положение  Камлота  казалось  совершенно  безнадежным.
Если басто заметит его  прежде,  чем  он  успеет  достигнуть  безопасности
другого дерева... Поняв это, я удвоил усилия по отвлечению внимания зверя,
но Камлот крикнул, чтобы я перестал.
   Я решил, что он, верно, сошел с ума, и не послушался бы  его,  если  бы
его голос не привлек внимание басто. Тем самым были сведены на нет все мои
попытки удержать внимание басто на себе. В тот миг,  когда  Камлот  позвал
меня,  огромная  голова  тяжеловесно  повернулась  в  его  направлении,  и
маленькие дикие глазки без  труда  обнаружили  его.  Зверь  развернулся  и
мгновение стоял, разглядывая  безрассудного  маленького  человечка,  затем
затрусил к нему.
   Я не стал больше ждать, а  спрыгнул  на  землю,  намереваясь  атаковать
зверя  сзади.  То,  что  случилось  потом,  произошло  так   быстро,   что
закончилось за то же время, которое займет  рассказ  об  этом.  Бросившись
вдогонку, я увидел, как могучий басто наклоняет голову и  бросается  прямо
на моего товарища, который стоял неподвижно со своим жалким мечом в руке и
веткой в другой. Внезапно, в тот самый миг, когда  я  подумал,  что  зверь
сейчас поднимет его на рога,  Камлот  взмахнул  покрытой  листьями  веткой
перед его мордой, и  легко  уклонился  в  сторону,  одновременно  погрузив
отточенное острие меча в переднюю часть левого плеча зверя, пока сталь  не
оказалась в огромном корпусе по самую рукоять.
   Басто замер, его четыре ноги разъехались. Мгновение басто  покачивался,
затем свалился на землю к ногам Камлота. Возглас восхищение уже был у меня
на губах, но тут я случайно глянул вверх. Я не  знаю,  что  привлекло  мое
внимание, возможно, предупреждение того  неслышимого  голоса,  который  мы
иногда  называем  шестым  чувством.  То,  что  я  увидел,  заставило  меня
мгновенно забыть и басто, и подвиг Камлота.
   - Боже мой! - воскликнул я по-английски,  а  затем  по  амториански.  -
Смотри, Камлот! Кто это?



8. НА БОРТУ "СОФАЛА"

   Прямо над нами  парили  в  воздухе  создания,  которых  я  сперва  счел
огромными птицами. Но вскоре, вопреки собственному желанию,  мне  пришлось
распознать в них крылатых людей. Они были вооружены мечами и кинжалами,  и
у каждого в руках была  веревка,  на  конце  которой  свисала  проволочная
петля.
   - Ву кланган! (Птицелюди!) - вскричал Камлот.
   Не успел он произнести эти слова, как пара проволочных петель обхватила
каждого из нас. Мы пытались освободиться, ударяя  по  ловушке  мечами,  но
наши клинки не оказали  никакого  действия  на  проволоку,  а  веревки,  к
которым они были привязаны, находились вне досягаемости. В то  время,  как
мы тщетно старались выбраться из ловушек, кланган сели  на  землю,  каждая
пара - с разных сторон от пойманной  жертвы.  Так  они  и  держали  нас  -
беспомощными, как два ковбоя держат заарканенного молодого бычка, а в  это
время пятый анган подошел к нам  с  обнаженным  мечом  и  обезоружил  нас.
(Пожалуй, самое время объяснить, что "анган"  -  это  единственное  число,
"кланган" - множественное. Множественное число в  амторианском  образуется
при помощи приставки клу- для слов, начинающихся с  согласной  и  кл-  для
слов, начинающихся с гласной).
   Нас взяли в плен так быстро и так ловко, с такими  небольшими  усилиями
со стороны птицелюдей, что все было кончено раньше, чем я успел опомниться
от изумления, вызванного их странным обликом. Я вспомнил, что раз или  два
Данус упоминал о "ву кланган", но я думал, что он говорит о птицеводах или
о чем-то вроде этого. Я и помыслить  не  мог  о  действительном  положении
вещей!
   - Я думаю, что мы попались, - мрачно заметил Камлот.
   - Что они с нами сделают? - спросил я.
   - Спроси их, - отвечал он.
   - Кто вы такие? - обратился к нам один из пленивших нас.
   Почему-то я удивился, что он умеет говорить, хотя я не понимаю,  как  я
мог еще чему-то удивляться.
   - Я чужестранец из иного мира, - сказал я  ему.  -  Мой  друг  и  я  не
ссорились с вами. Отпустите нас.
   - Ты напрасно тратишь время, - посоветовал Камлот.
   - Да, он напрасно тратит время, - согласился анган. - Вы оба  вепайяне,
а нам приказано доставлять вепайян на корабль. Ты не похож на  вепайянина,
- добавил он, оглядев меня с ног до головы, - зато второй похож.
   - Как бы то ни было, ты не торист, следовательно, ты враг,  -  вмешался
другой.
   Они убрали стягивавшие нас  петли  и  обмотали  веревками  наши  шеи  и
туловища под мышками. Два ангана схватили веревки, привязанные к  Камлоту,
еще два - веревки, привязанные ко мне, и, расправив  крылья,  поднялись  в
воздух, унося нас с собой.  Наш  вес  поддерживался  теми  веревками,  что
обхватывали нас подмышками,  но  другие  веревки  служили  нам  постоянным
напоминанием о том, какая участь нас ждет, если мы будем плохо себя вести.
   Они летели, выбирая  дорогу  между  деревьями.  Наши  тела  висели  над
поверхностью земли всего в нескольких футах, так как лесные проходы  часто
имеют  низкий  потолок  из-за  свисающих  сверху  ветвей.  Кланган   много
разговаривали между  собой,  кричали  друг  на  друга,  смеялись,  пели  и
казались весьма довольными собой и своим успехом. Их голоса были мягкими и
звучными, а песни смутно напоминали негритянские спиричуэлс. Это  сходство
усугублялось цветом их кожи, который был очень темным.
   Камлота несли впереди меня, и я, таким образом, имел возможность  очень
близко наблюдать странных созданий, в чьи  руки  мы  попали.  У  них  были
низкие покатые лбы, большие клювоподобные  носы  и  недоразвитые  челюсти.
Глаза были маленькие и близко посаженные, уши прижаты к  черепу  и  слегка
остроконечные. Грудные клетки их были большими, формой напоминали  птичьи,
а длинные руки  заканчивались  кистями  с  длинными  пальцами  и  прочными
ногтями. Нижняя часть торса  была  маленькой,  бедра  узкими,  ноги  очень
короткими  и  крепкими,  заканчивались  трехпалыми  ступнями,  снабженными
длинными кривыми когтями. На головах у них вместо волос росли перья. Когда
они  были  возбуждены,  как,  например,  в  момент  атаки  на  нас,  перья
становились  торчком,  но  обычно  они  лежали  гладко.  Все  перья   были
одинаковы, у основания окрашены в белый цвет,  затем  шла  черная  полоса,
затем снова белая, а кончик был красный. Такие же  перья  растут  в  самом
низу туловища спереди, и еще один, довольно  большой  пучок  -  прямо  над
ягодицами. По существу, это великолепный  хвост,  который  они  распускают
огромным веером, когда желают покрасоваться.
   Их крылья  состоят  из  очень  тонкой  мембраны,  натянутой  на  легкую
скелетную основу. По форме они подобны  крыльям  летучей  мыши  и  кажутся
недостаточными по величине, чтобы поддерживать видимый вес этих  созданий.
Но позднее я узнал, что их видимый вес обманчив, поскольку кости их, как и
у птиц, полые внутри.
   Эти создания унесли нас на значительное  расстояние,  хотя  я  не  могу
сказать, на какое именно. Мы были в воздухе целых восемь часов.  Там,  где
лес позволял, кланган летели достаточно быстро.  Казалось,  они  не  знают
усталости, хотя я и Камлот были истощены до предела задолго то  того,  как
мы достигли цели. Веревки у нас подмышками врезались в тело, и это вносило
свою лепту в наше истощение, так же как  и  наши  усилия  ослабить  пытку,
цепляясь за веревки над нами и пытаясь удерживать вес тел на руках.
   Однако это ужасное путешествие пришло к  концу,  как  рано  или  поздно
кончается все. Внезапно  мы  вырвались  из  леса  и  понеслись,  пересекая
прекрасную,  защищенную  сушей,  гавань.  Я  в  первый  раз  увидел   воды
венерианского моря.  Между  двумя  мысами,  которые  образовывали  вход  в
гавань, я видел, как оно простирается дальше,  насколько  хватало  глаз  -
таинственное, загадочное, манящее. Какие незнакомые  земли  и  новые  люди
ждут там, за его пределами? Доведется ли мне узнать это?
   Вдруг мое внимание и мои мысли были привлечены чем-то,  что  находилось
слева внизу, и чего я раньше не заметил. В тихих водах  гавани  стояли  на
якоре два корабля. К одному из них, поменьше, и направлялись наши  летучие
пленители.
   Я увидел судно, которое мало чем отличалось от земных кораблей в линиях
корпуса. Нос корабля был высоким, его форштевень  -  острым  и  изогнутым.
Пропорции корабля недвусмысленно указывали на то, что он был  предназначен
для скоростных рейсов. Но что было его движущей силой? У него не  было  ни
мачт, ни парусов, ни дымовых труб. На  корме  располагались  две  овальные
надстройки  -  маленькая  поверх  большой.  А  над  маленькой  возвышалась
овальная  башня,  наверху  которой  была  марсовая   площадка.   В   обеих
надстройках и башне имелись окна и двери. Когда мы  подлетели  поближе,  я
рассмотрел, что в палубе некоторое количество открытых люков.  На  трапах,
которые окружали башню и верхнюю надстройку, а  также  на  главной  палубе
стояли люди. Они наблюдали, как мы приближаемся.
   Когда наши пленители спустили нас на палубу,  нас  немедленно  окружила
орда тараторящих людей. Мужчина, которого я принял за офицера, скомандовал
снять с нас путы и, пока это делалось, расспрашивал кланган,  которые  нас
принесли.
   Все люди, которых я здесь видел, телосложением, цветом  кожи,  волос  и
глаз напоминали вепайян. Но выражение их лиц было тупым  и  грубым,  очень
немногие из них обладали приятной внешностью, и  только  одного  или  двух
можно было назвать симпатичными. Я увидел  среди  них  лица  с  признаками
возраста и болезней - впервые на Амтор.
   После того, как с нас сняли веревки, офицер приказал следовать за  ним.
Нас  охраняли  четверо  мужчин,   выглядевших   отпетыми   негодяями.   Мы
проследовали на корму  и  вверх  к  башне,  что  возвышалась  над  меньшей
настройкой. Там он оставил нас снаружи башни, а сам вошел.
   Четверо стражей разглядывали нас с неприязнью, не вызывающей сомнений.
   - Вепайяне, ха! - ухмыльнулся  один.  -  Считаете  себя  лучше  обычных
людей, так? Ну так вы убедитесь, что  ничем  от  них  не  отличаетесь,  по
крайней мере в Свободной Стране Тора, где все равны. Все равно не понимаю,
зачем вас тащат к нам в страну. Будь на то моя воля, вы бы получили порцию
вот этого, - и он постучал по оружию, которое висело в кобуре  у  него  на
поясе.
   Оружие (точнее, его кобура) наводило на мысль о чем-то вроде пистолета.
Я предположил,  что  это  образец  того  любопытного  стрелкового  оружия,
испускающего смертоносные лучи,  которое  Камлот  мне  описывал.  Я  почти
собирался попросить парня показать мне его, когда офицер вышел из башни  и
приказал стражникам ввести нас.
   Нас ввели в комнату, где сидел хмурый мужчина с  самым  нерасполагающим
выражением лица. Когда он рассматривал  нас,  на  его  лице  была  ухмылка
выскочки, получившего неожиданную власть над тем, кто выше  его.  Ухмылка,
которая  пытается  все  скрыть,  но  только  предательски   делает   явным
превосходство собеседника, обнажая низость и  тупость  своего  хозяина.  Я
понял, что этот человек мне не понравится.
   - Еще двое клуганфал! - воскликнул он. (Ганфал означает  "преступник").
- Еще двое зверей, которые  пытались  угнетать  рабочих.  Но  вам  это  не
удалось! Теперь господа мы. Вы поймете это еще прежде,  чем  мы  достигнем
Торы. Кто-нибудь из вас врач?
   Камлот покачал головой.
   - Не я, - сказал он.
   Мужчина,  которого  я  счел  капитаном  корабля,  присмотрелся  ко  мне
внимательно.
   - Ты не вепайянин, - сказал он. - Кто ты вообще такой? Никто до сих пор
не видел светловолосого и голубоглазого человека.
   - Считай, что я вепайянин, - ответил я. - Я никогда  не  был  в  другой
стране на Амтор.
   - Что ты хочешь сказать этим "считай"? - потребовал ответа он.
   - Я хочу сказать, что не имеет значения, что ты думаешь, - презрительно
фыркнул я.
   Мне не понравился этот тип. Когда мне кто-то не  нравится,  я  не  умею
этого скрыть. А в этом случае я и не старался.
   Он покраснел и привстал со стула.
   - Вот как, не имеет значения! - вскричал он.
   - Сядь, - посоветовал я. - Тебе приказано привезти вепайян.  Никого  не
волнует, что ты думаешь о них. Но если ты их не доставишь,  у  тебя  будут
неприятности.
   Соображения дипломатии должны были бы обуздать мой язык,  но  я  плохой
дипломат, тем более, когда рассержен. А сейчас  я  был  рассержен  и  даже
испытывал отвращение, поскольку в отношении этих людей  к  нам  замечалось
нечто, изобличающее невежественную предубежденность и злобу.  Более  того,
из обрывков сведений, почерпнутых  у  Дануса,  а  также  из  слов  моряка,
который объявил, что был бы не прочь убить нас, я вывел заключение, что  я
не очень ошибался в своих предположениях, что офицер, обращавшийся к  нам,
превысит свои полномочия, если причинит нам вред. Все же я  сознавал,  что
рискую, и с волнением ожидал результата своих слов.
   Этот мерзкий тип повел себя как  побитая  дворняжка.  Он  сдался  после
единственной слабой угрозы:
   - Это мы еще посмотрим.
   Он обратился к лежащей перед ним открытой книге.
   - Как твое имя? - спросил он, указывая в сторону Камлота.
   Даже этот жест был несносен.
   - Камлот из рода Зар, - ответил мой товарищ.
   - Профессия?
   - Охотник и резчик по дереву.
   - Ты вепайянин?
   - Да.
   - Из какого города Вепайи?
   - Из города Куаад, - ответил Камлот.
   - А ты? - спросил офицер, обращаясь ко мне.
   - Я Карсон из рода Нэпьер, - ответил я, используя амторианскую форму. -
Я вепайянин из Куаада.
   - Профессия?
   - Я авиатор, - ответил я, используя английское  слово  и  с  английским
произношением.
   - Что? - переспросил он. - Я никогда не слышал ничего подобного.
   Он попытался записать слово в свою книгу,  затем  попытался  произнести
его, но не смог сделать ни того, ни другого, так как  в  амторианском  нет
эквивалентов многим из наших гласных, и они неспособны их произнести. Если
бы я написал ему это слово на амторианском, он смог бы его произнести  как
а-вии-а-тоор, так как  они  не  могут  воспроизвести  долгий  звук  "а"  и
короткий "о", а звук "и" у них всегда долгий.
   Наконец, чтобы скрыть свое невежество, он что-то записал в своей книге,
но что, я не представляю. Затем он снова поднял взгляд на меня.
   - Ты врач?
   - Да, - ответил я. Пока офицер делал отметку в  книге,  я  краем  глаза
глянул на Камлота и подмигнул ему.
   - Уведите их, - распорядился офицер, - и будьте внимательны с  этим,  -
добавил он, указывая на меня. - Он врач.
   Нас отвели  на  главную  палубу  и  провели  вперед  под  аккомпанемент
насмешек и брани со стороны собравшихся на палубе матросов. Я увидел важно
расхаживающих вокруг кланган, их хвосты были распушены. Когда они  увидели
нас, то стали показывать на Камлота, и я  услышал,  как  они  рассказывают
матросам, что это он прикончил басто одним ударом меча, - подвиг, который,
казалось, вызывал их восхищение, и неудивительно.