м, и наш отряд перебрался через  перила  борта
их корабля.
   Камлот и я стояли и  смотрели,  как  наши  люди  под  предводительством
Кирона направились перенести добычу и  доставить  некоторых  пленников  на
борт "Софала". Я строил догадки о том, каким будет ответ на мое требование
полного подчинения. Я знал, что свобода была нова для них, и вполне  можно
было ожидать эксцессов. Я страшился возможных последствий, ибо был  твердо
намерен устроить показательную расправу с  каждым,  кто  меня  ослушается,
пусть даже в попытке сделать это я потерплю поражение.
   Я видел, как большинство наших людей рассыпалось по палубе под командой
великана Зога, тогда как Кирон повел отряд поменьше на  верхние  палубы  в
поисках капитана и онгйана.
   Прошло  не  меньше  пяти  минут,  прежде  чем  я  снова  увидел   моего
лейтенанта, выходящего из башни "Йана" с двумя  пленниками.  Он  повел  их
вниз по трапу, они пересекли главную  палубу  и  направились  к  "Софалу",
тогда как сотня человек моего пиратского отряда в  молчании  наблюдала  за
ними.
   Никто не поднял на пленников руку.
   Когда заложники  перебрались  через  борт  "Софала",  Кирон  облегченно
вздохнул и подошел к нам.
   - Я думаю, что жизнь моя  висела  на  волоске,  так  же,  как  и  жизни
пленников, - сказал он, и я согласился с ним.
   Если  бы  мои  люди  начали  убивать  на  борту  "Йана"  вопреки   моим
приказаниям, им бы пришлось убить меня самого и верных  мне  людей,  чтобы
спасти свои собственные жизни.
   Онгйан немного шумел, когда пленники  остановились  напротив  меня,  но
капитан "Йана" был потрясен. Во всем происшествии было нечто, что поразило
его, а когда он  приблизился  ко  мне  на  достаточное  расстояние,  чтобы
разглядеть цвет моих волос и глаз, он был очевидным образом ошеломлен.
   - Это беззаконие! - кричал онгйан Муско. - Я позабочусь  о  том,  чтобы
вас казнили всех до единого!
   Он дрожал, но был багровым от гнева.
   - Проследи, чтобы он не открывал рот, пока к нему не обратятся, - велел
я Кирону и повернулся к капитану. - Как только мы заберем с вашего корабля
все, что  нам  нужно,  вы  будете  свободны,  и  сможете  продолжать  свое
путешествие. Мне жаль, что  вы  не  сочли  нужным  повиноваться,  когда  я
приказывал вам остановиться; это сохранило бы много  жизней.  В  следующий
раз, когда вы получите приказ с "Софала"  лечь  в  дрейф,  повинуйтесь.  А
когда вернетесь в свою страну, объясните другим капитанам, что "Софал" - в
море, и ему следует повиноваться.
   - Могу ли я задать вопрос? - сказал он. - Кто  ты  такой,  и  под  чьим
флагом вы плаваете?
   - На данный момент я вепайянин, -  ответил  я,  -  но  мы  плаваем  под
собственным флагом.  Никакая  страна  не  несет  ответственности  за  наши
действия, равно как и мы не отвечаем за  действия  какой  бы  то  ни  было
страны.
   Задействовав остатки  экипажа  "Йана",  Камлот,  Кирон,  Гамфор  и  Зог
перенесли с корабля все оружие,  те  запасы  провизии,  которые  нам  были
нужны, и более ценную, но менее громоздкую часть груза. Это  было  сделано
еще до наступления темноты. Затем мы сбросили за борт их пушки и позволили
им продолжать путь.
   Муско я задержал в качестве  заложника  на  случай,  если  таковой  нам
когда-нибудь понадобится. Его держали под стражей на главной палубе,  пока
я не решу окончательно, как с ним поступить. Вепайянские женщины-пленницы,
которых мы спасли с "Совонга", и наши собственные  офицеры,  которые  тоже
были расквартированы на второй палубе, заняли все  каюты,  так  что  Муско
некуда было поместить. А я не  хотел  держать  его  в  дыре  под  палубой,
предназначенной для простых заключенных.
   Я как-то упомянул об этой проблеме Камлоту в присутствии Вилора, и  тот
немедленно предложил разделить с Муско свою собственную маленькую каюту  с
тем, чтобы своей головой отвечать  за  пленника.  Поскольку  это  казалось
легким решением проблемы, я  приказал  перевести  Муско  в  каюту  Вилора,
который сразу же и забрал его к себе.
   Преследование "Йана" отвлекло нас от курса, и сейчас,  когда  мы  снова
взяли направление на Вепайю, по  правому  борту  неясно  виднелась  полоса
суши. Я мог только строить догадки, какие тайны  лежат  за  этой  туманной
береговой линией, какие неизвестные звери и люди населяют terra incognita,
что простиралась  до  самого  Страбола  и  неисследованных  экваториальных
областей Венеры. Чтобы удовлетворить  свое  любопытство  хоть  отчасти,  я
направился в рубку, достал проклятые амторианские карты, и определив  наше
положение так точно, как это только было  возможно  при  помощи  расчетов,
установил, что берег, который мы видим - это Нубол. Я  помнил,  что  Данус
упоминал эту страну, но не мог вспомнить, что именно он о ней говорил.
   Мое воображение разыгралось. Я поднялся на носовую башню  и  стоял  там
один, глядя поверх слабо  светящихся  ночных  вод  Амтор  на  таинственный
Нубол. Ветер разыгрался, это был уже почти шторм - первый шторм, с которым
я столкнулся  со  времени  своего  прибытия  на  Утреннюю  Звезду.  Начали
подниматься тяжелые волны. Но я вполне доверял кораблю и способности  моих
офицеров управлять  им  в  любых  условиях,  поэтому  меня  не  беспокоила
нарастающая сила шторма. Однако мне пришло в  голову,  что  женщины  могут
перепугаться, и мои мысли, которые редко бывали далеки от нее, вернулись к
Дуари. Быть может, она была испугана!
   Даже  отсутствие  предлога  уже  есть  предлог  для  мужчины,   который
стремится увидеть объект своего слепого увлечения, но сейчас я тешил  свое
самолюбие тем, что у меня есть  настоящая  причина  увидеть  ее,  причина,
которую она сама должна будет признать существенной, ибо  мной  руководило
беспокойство о ее благополучии. Так что я спустился  по  трапу  на  вторую
палубу с намерением просвистеть  перед  дверью  Дуари.  Но  поскольку  мне
приходилось  пройти   непосредственно   мимо   каюта   Вилора,   я   решил
воспользоваться этой возможностью, чтобы посмотреть на нашего пленника.
   После моего сигнала последовала минутная пауза, затем  Вилор  пригласил
меня войти. Войдя в каюту, я был удивлен тем, что вместе с Муско и Вилором
там сидит анган. Замешательство Вилора было очевидным, Муско казался не  в
своей тарелке, а анган испуганным. Их смущение не удивило меня, потому что
общение с кланган не входит в обычаи представителей высшей расы.  Но  если
они и были в замешательстве, этого нельзя было сказать обо мне.  Скорее  я
был  рассержен.  Положение  вепайян  на  борту  "Софала"  было  деликатным
вопросом. Мы были немногочисленны, и наше влияние,  наша  власть  зависели
исключительно от уважения, которое  мы  вызывали  и  поддерживали  в  умах
торанцев,  составлявших  большинство  команды.  Они  опять   рассматривали
вепайян как высших, несмотря на зловредные усилия лидеров Торы убедить  их
в том, что все люди равны.
   - Ваши помещения впереди, - сказал я ангану. - Ты не должен быть здесь.
   - Он не виноват,  -  сказал  Вилор,  когда  птицечеловек  встал,  чтобы
покинуть каюту. - Муско, как ни странно, никогда  не  видел  ангана,  и  я
привел этого  парня  сюда,  чтобы  удовлетворить  его  любопытство.  Прошу
прощения, если я поступил неверно.
   - Конечно, - сказал я, - это придает делу несколько другую окраску,  но
я думаю, будет лучше, если наш  пленник  будет  рассматривать  их  на  той
палубе, где кланган живут. Я разрешаю ему сделать это завтра.
   Анган вышел, я обменялся еще несколькими словами  с  Вилором,  а  затем
оставил его с пленником и направился  к  кормовой  каюте,  где  помещалась
Дуари. Только что разыгравшийся эпизод практически  немедленно  изгладился
из моей памяти, уступив место гораздо более приятным размышлениям.
   Когда я свистел перед дверью, в  каюте  Дуари  был  свет.  Я  не  знал,
пригласит ли она меня войти, или проигнорирует мое присутствие.  Некоторое
время на мой сигнал не было ответа, и я почти уверился, что она не захочет
видеть меня, когда услышал, как ее нежный  низкий  голос  приглашает  меня
войти.
   - Ты настойчив, - сказала она, но в ее голосе было  меньше  гнева,  чем
когда она в последний раз говорила со мной.
   - Я пришел спросить, не испугал ли тебя шторм и заверить, что опасности
нет.
   - Я не боюсь,_ ответила она. - Это все, что ты хотел сказать?
   Это звучало как распоряжение уйти.
   - Нет, - сказал я. - Я пришел для того, чтобы сказать не только это.
   Она подняла брови.
   - Что еще ты можешь сказать мне такого, чего еще не говорил?
   - А если я хочу повторить? - предположил я.
   - Ты не должен! - воскликнула она.
   Я подошел к ней ближе.
   - Взгляни на меня, Дуари, взгляни мне в глаза  и  скажи,  что  тебе  не
нравится, когда я говорю, что люблю тебя!
   Она опустила глаза.
   - Я не должна слушать! - прошептала она и встала, как будто  собиралась
покинуть комнату.
   Я был вне себя от  любви  к  ней,  от  ее  близкого  присутствия  кровь
вскипела у меня в жилах. Я схватил ее в объятия, привлек к себе и,  прежде
чем она успела воспротивиться, прикоснулся к ее губам  своими.  Затем  она
вырвалась, и я увидел, как в руке ее блеснул кинжал.
   - Ты права. - сказал я.  -  Ударь!  Я  совершил  поступок,  который  не
подлежит прощению. Мое единственное оправдание - это любовь  к  тебе.  Она
уничтожила мой рассудок.
   Ее рука, держащая кинжал, опустилась.
   - Я не могу, - всхлипнула она и, повернувшись, выбежала из комнаты.
   Я вернулся в свою каюту, проклиная  себя  на  все  лады,  называя  себя
животным, грубияном и хамом.  Я  не  мог  понять,  как  я  совершил  такой
непростительный поступок. Я вновь и вновь обвинял себя, но в то  же  время
воспоминание об этом нежном теле, прижатом ко  мне,  об  этих  совершенных
губах у моих губ, заливало меня теплым сиянием удовлетворенности,  далеким
от раскаяния.
   Когда я лег спать, то долго не мог заснуть, думая  о  Дуари,  вспоминая
все, что было между нами. Я ухитрился обнаружить  скрытое  значение  в  ее
возгласе "Я не должна слушать!"  Я  радовался  тому,  что  она  отказалась
отдать меня на смерть в руки других, а теперь отказалась убить меня сама.
   Ее "Я не могу" звучало  в  моих  ушах  почти  как  признание  в  любви.
Рассудок говорил мне, что я совсем сошел с ума, но  я  находил  радость  в
этом безумии.
   За ночь шторм  неслыханно  усилился,  завывания  ветра  и  дикая  качка
"Софала" разбудили меня до рассвета. Я тотчас встал и вышел на палубу, где
меня чуть не унес ветер. Огромные волны поднимали "Софал" ввысь только для
того, чтобы тут же уронить  корабль  в  водяные  бездны.  Корабль  терзала
ужасная килевая качка. Время от  времени  громадная  волна  перехлестывала
через нос и заливала главную палубу.  По  правому  борту  виднелась  суша,
которая казалась  угрожающе  близкой.  Положение  было  чревато  серьезной
опасностью.
   Я вошел в рубку управления и обнаружил там, кроме  рулевого,  Хонана  и
Гамфора. Они были очень обеспокоены нашей близостью к земле. Если  откажут
двигатели или рулевое устройство,  нас  неизбежно  выбросит  на  берег.  Я
приказал им оставаться здесь, а  сам  направился  в  каюты  второй  палубы
поднять Камлота, Кирона и Зога.
   Повернув к корме от подножия трапа второй палубы, я заметил, что  дверь
каюты Вилора хлопает, открываясь и закрываясь с каждым движением судна, но
в тот момент я над этим не  задумался  и  прошел  дальше  -  будить  своих
лейтенантов. После этого я направился к каюте Дуари, так как  боялся,  что
если она проснулась, она может быть испугана качкой корабля и воем  ветра.
К своему удивлению, я обнаружил  и  ее  дверь  распахнутой,  хлопающей  на
ветру.
   Что-то, сам не знаю что, пробудило во мне  подозрения,  что  не  все  в
порядке. Это был даже не тот немаловажный факт, что дверь  в  ее  наружную
каюту была не заперта. Перешагнув порог, я включил свет и быстро  осмотрел
комнату. Все было на месте, если не считать того, что дверь во  внутреннюю
каюту, которая служила ей спальней, опять же была открыта и  раскачивалась
на петлях. Я был уверен, что никто не  мог  спать  там,  когда  обе  двери
раскачивались и хлопали. И вряд ли Дуари могла быть так напугана, чтобы не
встать и закрыть их.
   Я шагнул на порог внутренней каюты и громко позвал ее по имени.  Ответа
не было. Я позвал снова, громче. Снова ответом мне было молчание. Теперь я
забеспокоился всерьез. Войдя в комнату, я зажег свет и глянул на  кровать.
Она была пуста. Дуари не было! Но  в  дальнем  углу  комнаты  лежало  тело
человека, который стоял на страже у ее двери.
   Отбросив прочь церемонии, я поспешил в соседние каюты,  где  помещались
остальные вепайянские женщины. Все были на месте, кроме Дуари. Никто ее не
видел, никто не знал, где  она.  Вне  себя  от  предчувствий,  я  бросился
обратно в каюту Камлота и ознакомил его с моих трагическим  открытием.  Он
был ошеломлен.
   - Она должна быть на корабле! - вскричал он. - Где ей еще быть?
   - Я знаю, что она должна быть здесь, - ответил я, - но  что-то  говорит
мне, что ее здесь уже нет. Нужно тотчас прочесать весь корабль от носа  до
кормы.
   Когда я выходил от Камлота, Зог и Кирон  появились  из  своих  кают.  Я
рассказал им о своем открытии и приказал начать поиски. Затем  я  окликнул
одного из стражей и послал его на марсовую площадку опросить дозорного.  Я
хотел знать, не видел ли он чего-нибудь необычного  на  корабле  за  время
своей вахты, так как сверху ему был виден весь корабль.
   - Соберите всех людей,  -  велел  я  Камлоту.  -  Пересчитайте  каждого
человека на борту, обыщите каждый дюйм корабля.
   Когда  люди  отправились  исполнять  мои   распоряжения,   я   вспомнил
совпадение: были открыты и раскачивались на петлях двери двух кают - Дуари
и Вилора. Я не представлял,  как  могут  быть  связаны  эти  факты,  но  я
учитывал все - подозрительно оно было или нет. Я побежал в каюту Вилора, и
как только зажег свет, то увидел, что ни Вилора, ни Муско там нет. Но  где
они? Никто не мог бы покинуть борт "Софала" в такой шторм и  выжить,  даже
если бы спустил лодку -  впрочем,  это  было  невозможно  сделать  даже  в
хорошую погоду, лодку бы сразу заметили.
   Выйдя  из  каюты  Вилора,   я   подозвал   матроса   и   отправил   его
проинформировать Камлота, что Вилора и Муско нет на  месте.  Я  велел  ему
послать их ко мне, как только они будут обнаружены.  Затем  я  вернулся  в
каюты вепайянских женщин, чтобы опросить их более подробно.
   Я был озадачен отсутствием Муско и Вилора,  которое  в  совокупности  с
исчезновением Дуари из ее каюты представляло большую  загадку.  Я  пытался
установить какую-нибудь связь между этими происшествиями,  когда  внезапно
вспомнил, как настойчиво  Вилор  хотел,  чтобы  ему  было  позволено  быть
стражем Дуари. Это было первым слабым намеком на возможную  связь.  Однако
этот намек, казалось, никуда не вел. Трое людей исчезли из своих кают,  но
рассудок уверял меня, что их  вскоре  найдут,  поскольку  невозможно  было
покинуть корабль, если только не...
   Именно слова "если только не" ужаснули меня больше всего.  С  тех  пор,
как я обнаружил, что Дуари нет в  ее  каюте,  меня  не  покидал  цепенящий
страх, что,  сочтя  себя  обесчещенной  моими  признаниями  в  любви,  она
бросилась за борт.  Чего  стоят  теперь  мои  постоянные  самообвинения  в
недостатке рассудительности и контроля над собой? Какой смысл в  напрасных
сожалениях?
   Но теперь я увидел слабый луч надежды. Если отсутствие Вилора и Муско в
их каюте и отсутствие Дуари в ее каюте было более чем простым совпадением,
тогда можно было предположить, что они все трое прыгнули за борт.
   С  мозгом,  переполненным  страхом  и  надеждами,  я  пришел  к  каютам
вепайянских женщин, и  уже  собирался  войти,  когда  матрос,  которого  я
посылал опросить  дозорного  на  марсовой  площадке,  подбежал  ко  мне  в
состоянии очевидного возбуждения.
   - Ну, - спросил я, когда он остановился передо мной, задыхаясь,  -  что
сказал дозорный?
   - Ничего, мой капитан,  -  ответил  матрос,  задыхаясь  от  волнения  и
нехватки воздуха.
   - Ничего! И почему же? - фыркнул я.
   - Дозорный мертв, мой капитан, - выдохнул матрос.
   - Мертв!
   - Убит.
   - Как? - спросил я.
   - Его пронзили мечом - со спины, я думаю. Он лежит на животе.
   - Немедленно сообщи  Камлоту.  Скажи,  чтобы  он  заменил  дозорного  и
расследовал его смерть, затем доложил мне.
   Потрясенный зловещей новостью, я вошел  к  женщинам.  Они  сбились  все
вместе в одной каюте, бледные и напуганные, но внешне спокойные.
   - Вы нашли Дуари? - тотчас же спросила одна изх них.
   - Нет, - ответил я, - но я обнаружил еще одну  загадку.  Нет  на  месте
онгйана Муско и вепайянина Вилора.
   - Вепайянина? - воскликнула Бийиа, женщина, которая спрашивала меня про
Дуари. - Вилор не вепайянин.
   - Что ты хочешь этим сказать? - изумился я. - Если он не вепайянин,  то
кто он?
   - Он тористский шпион, - ответила она. - Он давно был послан  в  Вепайю
выкрасть секрет сыворотки долгожительства. Когда мы попали в плен, кланган
захватили и его по ошибке. Мы узнали этом на борту "Совонга".
   - Но почему мне никто не сказал об  этом,  когда  он  попал  к  нам  на
корабль? - спросил я.
   - Мы думали, что все об этом знают, - пояснила Бийиа, - и  думали,  что
Вилора перевели на борт "Софала" в качестве пленника.
   Еще одна связь в цепочке собирающихся свидетельств! Но я  все  еще  был
непомерно далек от понимания того, где лежит другой конец цепочки.



14. ШТОРМ

   Расспросив женщин, я направился на главную палубу. У  меня  не  хватало
терпения ждать докладов  моих  лейтенантов  в  башне.  Я  узнал,  что  они
обыскали корабль и как раз  направлялись  ко  мне  с  докладом.  Никто  из
отсутствовавших не был найден, но обыск  обнаружил  еще  один  потрясающий
факт - отсутствовали пятеро кланган!
   Поиск в  некоторых  местах  корабля  был  достаточно  опасной  работой,
поскольку была сильная качка, и палубу периодически захлестывало  большими
волнами. Но все же он был осуществлен тщательно и  повсеместно,  и  теперь
люди собрались в большой каюте надстройки главной палубы.  Камлот,  Кирон,
Гамфор, Зог и я зашли туда же, и  там  обсуждали  это  таинственное  дело.
Хонан был в рубке управления в башне.
   Я рассказал им все, что только что узнал. Что Вилор был не вепайянином,
а торанским шпионом, и  напомнил  Камлоту,  как  Вилор  хотел,  чтобы  ему
позволили сторожить джанджонг.
   - Я еще кое-что узнал от Бийиа, когда опрашивал женщин, - добавил я.  -
Во  время  пребывания  на  борту  "Совонга"  Вилор  надоедал  Дуари  своим
вниманием; он был безумно влюблен в нее.
   -  Думаю,  это  дает  нам  последнее  свидетельство,  необходимое   для
реконструкции  событий  прошлой  ночи,  которые  до   сих   пор   казались
необъяснимыми, - сказал Гамфор. - Вилор хотел обладать Дуари, Муско  хотел
бежать из плена. Вилор завел дружбу с кланган, это знали все на  "Софале".
Муско - онгйан. Всю свою жизнь кланган, несомненно, смотрели на  клонгйан,
как на источник и средоточие  высшей  власти.  Для  них  было  естественно
поверить его обещаниям и повиноваться его приказам.
   Несомненно, Вилор и Муско разработали совместный  план.  Они  отправили
ангана убить  дозорного,  чтобы  их  собственные  перемещения  не  вызвали
подозрений, и заговор не был обнаружен, прежде  чем  они  осуществят  свой
план. Избавившись от дозорного, кланган собрались в  каюте  Вилора.  Затем
Вилор, которому, возможно, помогал Муско, направился в  каюту  Дуари.  Они
убили охранника и схватили ее спящую, заткнули ей рот кляпом и вынесли  ее
наружу, где ждали кланган.
   Дул сильный ветер, это правда; но  он  дул  по  направлению  к  берегу,
который был на небольшом расстоянии от нас по правому борту, а  кланган  -
отличные летуны.
   Вот что происходило на борту "Софала", пока мы спали.
   - И ты считаешь, что кланган отнесли этих трех человек на берег  Нубол?
- спросил я.
   - Я