яет.
   Я передал конверт Таману. Он открыл его и внимательно  прочел  послание
про себя, затем передал сидящему справа от него.  Так  оно  обошло  вокруг
стола, и каждый внимательно прочел его. Оно  оставило  их  в  молчании,  с
серьезными лицами. Даже после того,  как  последний  прочел  его  и  отдал
Таману, они продолжали молчать. Первым заговорил генерал.
   - У меня больше нет сомнений в честности этого человека, и  я  понимаю,
почему он  обвиняет  Мьюзо  в  двуличии,  -  сказал  он.  -  Доказательств
достаточно, чтобы поколебать веру любого из нас. Кроме того, он знает, что
Мьюзо хотел его смерти. Я не могу обвинять его ни за какие мысли, я бы  на
его месте думал так же. Но он не уроженец Корвы. Он не  впитал  с  молоком
матери лояльность к джонгу, которая  пронизывает  каждую  частичку  нашего
существа. Для него этот документ является достаточным доказательством. Как
я  уже  сказал,  для  меня  на  его  месте  он  бы  тоже  был  достаточным
доказательством, но я - не он. Я  -  знатный  гражданин  Корвы,  верховный
генерал армии джонга. Поэтому любое  сомнение  я  должен  истолковывать  в
пользу Мьюзо. Быть может, это послание должно было отвлечь войска  Зани  с
какого-нибудь  участка,  чтобы  Мьюзо  мог  скомандовать  атаку  на   этот
ослабленный участок. Это было бы  замечательной  стратегией.  Я  предлагаю
последовательно и тщательно проверить, было ли его намерение таковым,  или
он на самом деле намеревался открыть ворота врагу.
   - Как можно это проверить? - спросил Таман.
   - Мы постараемся устроить так, чтобы враг выпустил три синие  ракеты  в
воздух перед главными воротами Санары в течение  трех  ночей,  подождем  и
посмотрим на действия Мьюзо.
   - Но как нам заставить врага так поступить? - спросил кто-то другой.
   - Я прикажу Карсону Венерианскому пролететь над  вражескими  линиями  и
сбросить в их тылу сообщение, что я хочу провести с ними переговоры.  Если
они согласны на переговоры, пусть выпустят синие ракеты.
   - Великолепное предложение, - сказал Таман.
   - Но, - возразил я,  -  увидев,  что  я  вернулся  живым,  Мьюзо  может
возыметь подозрения. Ведь  он  определенно  попросил  Спехона,  чтобы  тот
казнил меня.
   - Напиши рапорт, - сказал генерал, - и укажи, что после  того,  как  ты
доставил послание, ты испугался и бежал.
   - Это уж точно возбудит подозрения Мьюзо, - сказал Таман.
   - Я могу написать правду, - предложил я, -что  в  ту  же  ночь,  как  я
прибыл в Амлот, послание было у меня украдено. Тот факт, что я пробыл  там
так долго,  должен  убедить  Мьюзо,  что  я  не  подозревал  о  содержании
послания.
   - Я думаю, что твое предложение превосходно, -  сказал  генерал.  -  Но
почему ты так долго оставался в Амлоте, если мог бежать?
   - У меня было несколько причин,  -  ответил  я.  -  Я  подозревал,  что
Минтеп, джонг Вепайи и отец моей принцессы, находится там в заключении.  Я
также хотел собрать как можно больше информации для  высшего  командования
Санары. И наконец,  чтобы  бежать,  мне  надо  было  занять  там  какое-то
положение. Я  стал  офицером  гвардии  Зани  и  некоторое  время  исполнял
обязанности губернатора Гап кум Ров.
   - И ты собрал информацию?
   - Много, - ответил я. - Я узнал, что  вскоре  начнется  контрреволюция,
зачинщики которой надеялись вернуть Корда на трон.
   - Ты сказал "надеялись", -  заметил  аристократ.  -  Они  оставили  эту
надежду?
   - Корд мертв, - сказал я.
   Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Все до одного  вскочили
на ноги.
   - Корд мертв?
   Это  была  та  же  реакция  ошеломления,  какую  мне  уже   приходилось
наблюдать.
   - Но, - воскликнул один из них, - мы  и  раньше  слышали  такие  слухи,
однако они не подтверждались.
   - Я присутствовал при его смерти, - сказал я, и мне снова  пришлось  от
начала до конца рассказать этот ужасный эпизод.
   В конце концов они собрались уходить. Но прежде чем они ушли,  я  задал
еще один вопрос.
   - А теперь, джентльмены, - сказал я, - кто защитит мою принцессу и меня
от Мьюзо? Если я не ошибаюсь,  у  меня  есть  серьезная  возможность  быть
убитым, как только я покажусь на улице.
   - Он прав, - сказал генерал.
   - Его необходимо взять под защиту, генерал Варо, - согласился Таман.
   - Хорошо, - сказал Варо. - Я не знаю для них более  безопасного  места,
чем то, где они сейчас находятся, под защитой человека,  который  -  после
Мьюзо - следующий претендент на трон Корвы.
   За его словами проследовали приглушенные радостные возгласы,  но  я  не
был удивлен. Таман был самым популярным человеком в Санаре.  Он  несколько
мгновений сидел со склоненной головой, затем поднял голову и  взглянул  на
Варо. На его лице  отразилось  сильное  душевное  напряжение,  манеры  его
изобличили затруднительность его положения.
   - Я бы хотел согласиться  с  тобой  в  этом,  -  сказал  он,  -  но,  к
несчастью, не могу. Вообще говоря, мой дом будет самым опасным местом  для
Карсона Венерианского и джанджонг Вепайи. Я должен сообщить  вам,  что  за
последние десять дней на мою жизнь было совершено три покушения - два раза
меня пытались отравить, один раз заколоть кинжалом.
   Это признание было таким ударом  для  собравшихсмя,  что  на  мгновение
воцарилась полная тишщина. Затем заговорил Варо.
   - Негодяи были схвачены? - спросил он. - Знаешь ли ты, кто это был?
   - Да, - ответил Таман, - но  они  были  всего  лишь  орудиями  в  руках
другого.
   - Тебе известно, кто этот другой? - спросил один из аристократов.
   - Я могу только предполагать, - ответил Таман. - К несчастью мои  слуги
убили всех трех, прежду чем я смог допросить их.
   - В таком случае я лучше и впрямь останусь здесь, - сказал я,  -  чтобы
защищать будущего джонга Корвы.
   - Нет, - сказал Таман. -  Я  высоко  ценю  твое  великодушие,  но  меня
достаточно защищают мои люди, а у тебя есть другие важные дела.
   - Ты можешь быть гостем в моем дворце, - сказал Варо.  -  Клянусь,  что
никто не заберет тебя оттуда, пусть мне придется всю армию Корвы выстроить
на твою защиту.
   Я покачал головой.
   - Мьюзо непременно пошлет за мной, - сказал я.  -  Если  ты  откажешься
выдать меня, у него возникнут подозрения, и весь наш план  ни  к  чему  не
приведет. Мне кажется, я нашел решение.
   - Какое? - спросил Таман.
   - Пусть Варо немедленно подготовит свое послание врагу. Одновременно  я
напишу рапорт Мьюзо. Найдите двух офицеров-добровольцев для очень опасного
задания. Они нужны, чтобы сопровождать  меня.  Как  только  послание  Варо
будет готово, он может послать меня со специальным поручением. Я возьму  с
собой мою принцессу и двух офицеров,  сброшу  сообщение  в  тылу  врага  и
останусь вне города, пока вы  не  убедитесь  в  виновности  Мьюзо  или  не
признаете его невиновным. Когда я вернусь и вы увидите меня в воздухе  над
Санарой, выпустите один шар, если мне нельзя  будет  вернуться  в  Санару,
два, если еще ничего не выяснилось, и я должен вернуться  через  некоторое
время, три, если я могу безопасно приземлиться. Если я не смогу  вернуться
в Санару, я высажу двоих офицеров в ту же ночь, и  вы  сейчас  должны  мне
обещать, что я смогу сделать это и снова взлететь.
   - Весь план превосходен, - сказал  Таман.  -  Пожалуйста,  запиши  его,
чтобы не возникло недоразумений касательно сигналов.
   - Могу ли я спросить, зачем тебе нужны два офицера в сопровождающие?  -
спросил Варо.
   - Один из них пойдет со мной в  Амлот,  когда  я  попытаюсь  освободить
джонга  Вепайи  из  Гап  кум  Ров.  Второй  останется  у  корабля  с  моей
принцессой, пока я буду в Амлоте.
   - Недостатка в добровольцах не будет, - сказал Варо. - Теперь, если  мы
хотим, чтобы ты вылетел до рассвета, пора браться за работу.



14. НАЗАД В АМЛОТ

   За час до рассвета мы покинули дворец  Тамана  -  Дуари,  два  офицера,
которые  вызвались  сопровождать  нас,  и  я.  Из-за  Дуари  я  чувствовал
беспокойство и волнение, так как нам приходилось покидать дворец на виду у
гвардейцев перед дворцом Мьюзо напротив. Хотя тот факт, что Варо  дал  нам
сильную охрану, внушал чувство большей безопасности, в  то  же  время  это
делало нас гораздо более подозрительной группой. У нас было десять военных
ганторов, нагруженных солдатами, как картошкой. Все это, по-моему, приняло
размеры карнавального шествия. Можете  мне  поверить,  что  я  вздохнул  с
облегчением, когда мой маленький отряд  оказался  на  борту  энотара  и  я
разогнался для взлета. Когда мы взлетели над Санарой и оказались вне  стен
города, я был счастливее, чем  за  много  предыдущих  дней.  Снова  я  был
свободен, и Дуари была со мной.
   Офицеров, Улана и Легана, я усадил  в  закрытую  кабину.  Дуари  сидела
рядом со мной. По обе стороны кабины были подвешены  корзинки  с  бомбами.
Корабль был нагружен больше, чем  когда-либо  до  сих  пор,  но  взлет  не
слишком отличался от обычного, и в полете  он  вел  себя,  как  обычно.  В
Хавату, когда мы  проектировали  корабль,  то  определили,  что  он  легко
поднимет груз в пятнадцать сотен фунтов, так что я не сомневался,  что  он
легко выдержит ту тысячу фунтов, что была в его кабине сейчас.
   Я медленно летел в сторону вражеского лагеря, убивая время до рассвета.
Улан и Леган были в неописуемом восторге,  поскольку  для  обоих  это  был
первый полет. А мы с Дуари  просто  радовались  тому,  что  снова  вместе,
держась за руки, как дети.
   Прежде чем покинуть дворец Тамана, я наспех сделал  маленький  парашют.
Он представлял собой квадрат из очень легкой ткани, сотканной  из  паутины
младшего кузена тарго, гигантского паука, населяющего огромные, высотой  в
милю деревья, растущие во многих частях Амтор. Эта  нить  так  тонка,  что
почти невидима, но очень прочна. К четырем углам этого квадратного куска я
прикрепил бечевки. К концам бечевок я привязал кожаный конверт, в  котором
было послание Варо врагам.
   Рассвет только начинался, когдап мы подлетели  к  лагерю  Зани.  Должно
быть, нас заметил внимательный дозорный, потому что я явственно  расслышал
крик. Почти немедленно из укрытий  вдоль  улиц  лагеря  выбежали  люди.  Я
продолжал кружить над ними, далеко за  пределами  действия  R-лучей,  пока
окончательно не рассвело. Затем прикинул скорость ветра,  залетел  немного
за наветренную сторону лагеря  и  спустил  сообщение  за  борт.  Маленький
парашют тотчас раскрылся и изящно заскользил вниз к лагерю. Теперь  тысячи
людей стояли с поднятыми кверху лицами и смотрели на  него.  Должно  быть,
они решили, что это  новое  средство  уничтожения,  потому  что  когда  он
опустился в центре лагеря, они разбежались во все стороны, как перепуганые
овцы. Я продолжал  кружить  над  лагерем,  пока  не  увидел,  что  нашелся
смельчак, который подобрался к месту, куда упало сообшщение и поднял  его.
Тогда я качнул крылом и полетел прочь.
   Полет до острова прошел без происшествий. Я довольно долго  кружил  над
домом Лодаса, но так и не увидел сигнального костра. Тогда я  спустился  и
совершил посадку на острове. Везде на Амтор, где  мне  довелось  побывать,
земля странно безлюдна  за  исключением  районов,  близлежащих  к  большим
городам.  Между  Санарой  и  фермой  Лодаса   мы   не   видели   признаков
человеческого жилья, если не считать  лагеря  Зани,  который,  разумеется,
нельзя было считать  постоянным  поселением.  Немногие  фермеры  проявляют
такую безрассудную  храбрость,  как  Лодас,  который  поселился  вдали  от
цивилизации, и ферма которого непрестанно подвержена  опасности  нападения
какого-нибудь ужасного создания из тех, что бродят  по  равнинам  и  лесам
Венеры. Однако именно тот факт, что лишь немногие  люди  пересекали  дикую
местность между городами, делал этот островок таким безопасным местом  для
укрытия энотара и той лодочки, в которой я добрался сюда  из  Амлота  и  в
которой надеялся вернуться обратно в оплот Зани.
   Когда мы приземлились, я увидел, что лодочка лежит на берегу там, где я
ее оставил, и еще один повод для беспокойства отпал. Теперь мне оставалось
только ждать темноты и подходящего момента  для  того,  чтобы  осуществить
попытку спасти Минтепа. Я сказал Легану, что он должен оставаться с  Дуари
на тот маловероятный случай,  если  ей  понадобится  защита.  Я  велел  ей
подниматься в воздух, если им будет угрожать какая-либо опасность. К этому
времени Дуари стала превосходным пилотом. Я много раз брал ее  с  собой  в
полеты над линиями врага, и она практиковалась во взлетах  и  посадках  на
дне высохшего озера, которое я обнаружил в пятидесяти милях  к  западу  от
Санары. Она также взлетала и сажала энотар на летном поле  в  Санаре.  Она
вполне могла совершить посадку где угодно,  где  условия  были  достаточно
подходящими. Я набросал ей примерную карту Амлота, где обозначил дворец  и
казармы, и сказал, что, если я не вернусь на  остров  к  рассвету,  она  и
Леган  должны  будут  пролететь  вдоль  берега   к   Амлоту,   внимательно
высматривая мою лодку. Если они меня не увидят, пусть  летят  к  городу  и
бросают бомбы на дворец и казармы, пока не увидят, что  меня  выпустили  в
залив. Я был уверен, что они узнают меня с воздуха, так  как  на  мне  был
летный шлем.
   Дорога от Амлота до острова заняла у  меня  примерно  три  амторианских
часа. Я прикинул - восемь часов на дорогу туда и обратно,  включая  время,
которое может понадобиться, чтобы забраться в Гап кум Ров и вывести оттуда
Минтепа, - и решил, что должен покинуть остров в  двадцать  девятом  часу,
чтобы успеть вернуться к рассвету. В случае, если я  и  Улан  не  вернемся
вообще, Дуари должна была вернуть Легана обратно  в  Санару  и,  если  они
выпустят три шара, означающие,  что  возвращение  безопасно,  должна  была
совершить посадку. Ибо я чувствовал, что в  Санаре  она  будет  в  большей
безопасности, чем где-либо. Если сигнал  будет  отрицательным,  она  может
постараться достичь Вепайи, но эта попытка будет  почти  самоубийственной,
так как вряд ли она сможет добраться до Куаада, ее города, на  корабле,  а
опасности, с которыми она встретится на земле, были слишком  многочисленны
и ужасны, чтобы у нее был шанс выжить.
   - Даже не думай о таком ужасе. Я не верю, что ты можешь не вернуться из
Амлота, - взмолилась она. - Если ты не вернешься,  мне  безразлично,  куда
лететь, потому что мне недолго останется жить. Я не хочу жить, если  рядом
не будет тебя, Карсон.
   Улан и Леган осматривали лодку, так что  я  обнял  ее  и  поцеловал,  и
сказал ей, что вернусь.
   - Ни ради кого другого, кроме твоего отца, я не стал бы возвращаться  в
Амлот и рисковать твоей жизнью так же, как и своей, - сказал я.
   - Я бы хотела, чтобы тебе не нужно было возвращаться в  Амлот,  Карсон.
Каким странным возмездием будет, если ради трона, от которого я отказалась
ради тебя, я потеряю тебя. Это будет даже хуже, чем  возмездие...  О,  это
будет страшная кара!
   - Ты не потеряешь меня, дорогая, - заверил я ее. - Разве что твой  отец
увезет тебя от меня.
   - Он не сможет теперь этого сделать. Хотя он мой отец и  мой  джонг,  я
ослушаюсь его, если он попытается так поступить.
   - Я боюсь,  что  он  будет...  мм...  огорчен  тем,  что  произошло,  -
предположил я. - Помнишь, каким шоком для тебя была  мысль  о  том,  чтобы
просто заговорить со мной. Когда я  признался  тебе  в  любви,  ты  хотела
заколоть меня кинжалом, и  ты  действительно  считала,  что  я  заслуживаю
смерти. Как по-твоему, он будет себя чувствовать,  когда  узнает,  что  ты
безвозвратно моя? Он захочет убить меня.
   - Когда ты собираешься сказать ему? - спросила она.
   - Когда я привезу его сюда на остров. Я боюсь, что он опрокинет  лодку,
если я скажу ему, пока мы будем в море.
   Она покачала головой в сомнении.
   - Не знаю, - сказала она. - Я не могу себе представить, как  он  примет
это. Он очень гордый джонг, воспитанный  в  традициях  королевской  семьи,
которая ведет свой род с доисторических времен. И  потом,  Карсон,  он  не
знает тебя так, как знаю я. Если бы он знал, он был бы рад, что  его  дочь
принадлежит такому человеку, как ты. Знаешь, Карсон, он может  даже  убить
меня. Хотя тебе и кажется, что ты все  понимаешь,  ты  на  самом  деле  не
имеешь ни малейшего представления о табу и  запретах,  которые  определяют
отношение всех к священной персоне  девственной  дочери  джонга.  В  твоей
жизни нет ничего, с чем я бы могла сравнить это. Нет ничего, что бы ты так
почитал и считал столь же священным.
   - Конечно, есть, Дуари, - сказал я.
   - Что именно? - пожелала узнать она.
   - Ты.
   - Глупец! - сказала она со смехом. - Но ты мой возлюбленный глупец, и я
знаю, что ты веришь в то, что сказал.
   День подошел к концу. Настала ночь. Улан и Леган развлекались рыбалкой,
а мы развели костер и приготовили  их  улов,  так  что  у  нас  получилась
неожиданно великолепная трапеза. Я срубил тонкое  деревце  футов  двадцати
высотой и погрузил его в лодку.  Когда  настал  двадцать  девятый  час,  я
поцеловал Дуари на прощание. Она надолго прильнула ко мне. Я знал, что она
думает, будто в последний раз видит меня. Затем мы с Уланом  отплыли.  Дул
хороший бриз и мы скользнули во тьму, в направлении Амлота.
   Случалось ли вам раз за разом лазить в  карман,  чтобы  удостовериться,
что вы не забыли билеты в театр, хотя вы точно знаете, что они  на  месте?
Вот так я все время проверял в сумке-кармане ключ-дубликат главного  ключа
от камер Тюрьмы Смертников, сделанный незадолго до бегства  из  Амлота.  Я
нервничал не без причины. Не будь этого ключа, даже деяние Господа Бога не
открыло бы камеру Минтепа без помощи Торко, а я как-то не мог  представить
себе помогающего нам Торко.
   Мы обошли мыс и вошли в гавань Амлота  как  раз  перед  третьим  часом.
Подгоняемые ветром, мы приблизились к небольшому острову ужаса, где неясно
вырисовывалась Гап кум Ров. Когда мы подошли к берегу,  я  спустил  парус,
чтобы никакой внимательный глаз Зани не мог заметить его белое  полотнище.
Мы тихо вошли на веслах в сень этих мрачных стен.
   Я осторожно наощупь  искал  дорогу  по  холодным  скользким  камням,  и
наконец нашел  то,  что  искал  -  отверстие  люка,  через  которое  пепел
сожженных жертв выбрасывают в залив. Улан и я не произносили ни слова, так
как всю дорогу от острова я натаскивал его в  том,  что  он  должен  будет
делать, чтобы у нас не возникало необходимости разговаривать - разве что в
случае внезапной опасности. Я еще раз проверил, на месте ли  ключ.  Затем,
пока Улан удерживал лодку под люком, я поднял заготовленный  шест  и  упер
его в люк, так чтобы нижний конец оперсы о дно лодки.  И  стал  взбираться
вверх по шесту.
   Потревоженный шестом и моим телом, цеплявшимся за стены колодца,  пепел
тысячи мертвых людей поднялся в воздух и медленно оседал на меня.
   Добравшись до верхушки шеста, я вытянул одну руку над головой. К  моему
огромному облегчению, всего в  нескольких  дюймах  над  моей  головой  она
коснулась крышки люка. Я нажал и поднял  ее  настолько,  чтобы  ухватиться
пальцами за край пола.  Затем  я  замер,  прислушаваясь.  Только  стенания
заключенных достигали моего слуха. Тревоги не было. До сих  пор  никто  не
услышал меня. Я подтянулся, поднял крышку головой и плечами, и перевалился
верхней половиной тела на пол комнаты. Мгновением позже  я  выпрямился  во
весь рост.
   Несколько ступенек привели меня в слабо  освещенный  коридор.  Я  точно
знал, где находится камера Минтепа, и направился прямо к ней.  То,  что  я
намеревался проделать, должно  было  быть  проделано  быстро  и  молча.  Я
прижался лицом к решетке и заглянул внутрь. Мне показалось, что в  дальней
углу я вижу фигуру, скорчившуюся  на  полу.  Я  вставил  ключ  в  замок  и
повернул. Дверь отворилась. Я переступил порог, подошел и  наклонился  над
фигурой, вслушиваясь. По дыханию я определил, что человек  спит.  Я  легко
встряхнул его за плечо, и когда он встрепенулся, я жестом  призвал  его  к
молчанию.
   - Ты Минтеп? - спроси