торые превосходят пределы  всякого  нормального  воображения.
Сегодня ты показал мне такие вещи.
   - Его должны были казнить, но, когда он сошел с ума, было  решено,  что
он будет страдать сильнее, если оставить ему жизнь.  Мы  были  правы.  Мы,
Зани, всегда правы.
   Затем он повел меня по темному коридору в другую комнату в дальнем углу
здания. Здесь не было ничего, кроме огромной печи и скверного запаха.
   - Здесь мы сжигаем трупы, - пояснил Торко, затем показал на люк в полу.
- Будь осторожен, чтобы не наступить сюда, -  предупредил  он.  -  Люк  не
очень прочный. Мы выбрасываем через него пепел вниз,  в  залив.  Отверстие
довольно большое. Если люк провалится под тобой, ты свалишься в залив.
   Я  провел  неделю,  обучаясь  антигуманности.   Затем   Торко   получил
разрешение на отпуск, а я был оставлен в качестве исполняющего обязанности
губернатора Тюрьмы Смертников. За то время, пока его не было, я делал все,
что было в моих силах, чтобы  облегчить  страдания  узников  этой  ужасной
обители страдания и отчаяния. Я позволил им убрать свои вонючие  камеры  и
вымыться самим, я накормил  их  хорошей  пищей.  Пока  я  был  исполняющим
обязанности, не было "судебных процессов" и произошла только  одна  казнь,
но она была предписана высочайшей властью, самим Мефисом.
   Примерно в одиннадцатом часу в один из дней я получил сообщение, что  в
тринадцатом часу Мефис посетит тюрьму - в два часа дня по земному времени.
Поскольку я никогда не  встречался  с  великим  человеком,  не  знал,  как
принимать его и как себя вести, я оказался в затруднительном положении.  Я
знал, что единственная  ошибка,  даже  непреднамеренная,  оскорбит  его  и
приведет к моей казни.
   Наконец мне пришло в голову, что мой кордоган может мне помочь. Он  был
весьма  рад  продемонстрировать  свои  знания,  так  что  при  приближении
тринадцатого  часа  я  ждал  предстоящего  события   с   гораздо   большей
уверенностью. С некоторым количеством воинов в качестве эскорта  я  ожидал
на  набережной  в  тюремном  катере.  Когда  показался  Мефис  со   своими
приспешниками, я выстроил моих людей, и мы салютовали  и  Мальту  Мефисали
его в классическом стиле. Он был весьма приветлив и сердечно  поздоровался
со мной.
   - Я слышал о тебе, - сказал он. - Если ты  протеже  Тоганьи  Зерки,  ты
должен быть хорошим Зани.
   - Есть только один хороший Зани, - сказал я.
   Он решил, что я имею  в  виду  его,  и  был  польщен.  Остальных  людей
кордоган выстроил в комнате  охраны.  Когда  мы  шли  через  комнату,  они
салютовали и кричали "Мальту Мефис!" во все горло. Я никак не мог  понять,
как может Мефис слушать эти превознесения и не чувствовать себя придурком,
каковым и является. Но, наверное, придурок не возражает против того, чтобы
быть придурком, или не понимает, кто он.
   Великий  человек  попросил,  чтобы  я  проводил  его  в   подвал,   где
содержались в заключении его личные узники. Он взял с собой только меня  и
двух своих адъютантов, один из  которых  был  его  последним  фаворитом  -
женственного вида человек, обвешанный украшениями, как женщина.  Когда  мы
дошли до комнаты, куда выходят  камеры  заключенных,  Мефис  приказал  мне
показать ему камеру Корда, бывшего джонга Корвы.
   - Торко не назвал мне имен этих заключенных, - объяснил я. - Он сказал,
что твоим желанием было, чтобы они остались безымянными.
   Мефис кивнул.
   -  Совершенно  верно,  -  сказал  он.  -  Но,  разумеется,  исполняющий
обязанности губернатора тюрьмы должен знать, кто они. Знать и держать свои
знания при себе.
   - Ты хочешь говорить со мной, Мефис?  -  раздался  голос  из  ближайшей
камеры.
   - Это он, - сказал Мефис. - Открой камеру.
   Я снял с пояса главный ключ и повиновался приказу.
   - Выходи, - скомандовал он.
   Корд все еще хорошо выглядел, хотя и был угнетен голодом  и  длительным
пребыванием в заключении.
   - Чего ты хочешь от меня? - спросил он.
   Никакого  "Мальту  Мефис!",  никаких  поклонов!  Корд  по-прежнему  был
джонгом, а Мефис в его  присутствии  съежился  и  оказался  незначительным
подонком, каковым и являлся. Я думаю, он и сам это  чувствовал,  поскольку
начал бушевать и кричать.
   - Доставь заключенного в зал суда! - выкрикнул он мне, а сам повернулся
и пошел туда в сопровождении своих адъютантов.
   Я вежливо взял Корда за руку.
   - Пойдем.
   Наверное, он ожидал пинка или тычка, как, вероятно, было  в  предыдущие
разы, и  посмотрел  на  меня  с  удивлением.  Я  всем  сердцем  чувствовал
сострадание к нему, ибо это  должно  было  быть  невыносимо  для  великого
джонга - находиться во власти такого  ничтожества,  как  Мефис.  Плюс  еще
знание, что его, вероятно, подвергнут пыткам. Я ожидал этого  и  не  знал,
как я буду стоять и смотреть на это, не попытавшись вмешаться. Только  моя
уверенность  в  том,  что  это  ему  не  поможет,  зато  приведет  к  моей
собственной гибели и краху всех моих планов, убеждало меня в  том,  что  я
должен скрыть свои чувства и выдержать все.
   Когда мы вошли в помещение суда, Мефис и его адъютанты уже заняли места
на скамье судей. Мефис велел мне привести заключенного пред скамью.  Целую
минуту диктатор сидел в молчании, его бегающие глазки метались по комнате,
не встречаясь со взглядом Корда или моим дольше, чем на мгновение. Наконец
он заговорил.
   - Ты был могучим джонгом, Корд, - сказал он. - Ты  можешь  снова  стать
джонгом. Я пришел сюда сегодня предложить вернуть тебе трон.
   Он  подождал,  но  Корд  не  отвечал.  Он  просто   стоял   перед   ним
выпрямившись, величественный, глядя Мефису прямо  в  лицо,  король  каждой
клеточкой тела. Естественно, его поведение вызвало раздражение всемогущего
человечка, который продолжал чувствовать свое ничтожество по сравнению  со
стоящим перед ним великим человеком.
   - Говорю тебе, что верну обратно трон, Корд, - повторил Мефис,  повышая
голос. - Ты должен только подписать это,  -  он  протянул  бумагу.  -  Это
прекратит ненужное кровопролитие и вернет Корве мир и процветание, которых
она заслуживает.
   - Что здесь написано? - потребовал ответа Корд.
   - Это приказ для Мьюзо, - сказал Мефис, - сложить оружие, поскольку  ты
снова правишь, как джонг, и в Корве объявлен мир.
   - И все? - спросил Корд.
   - Практически все, - ответил Мефис. - Здесь еще одна бумага, которую ты
должен подписать ради мира и процветания Корвы.
   - Что за бумага?
   - Приказ, назначающий меня  советником  джонга  со  всеми  полномочиями
действовать вместо него во всех случаях. Он также ратифицирует все законы,
изданные Партией Зани со времени ее прихода к власти в Корве.
   - Другими словами, если говорить честно, эта  бумага  предает  немногих
оставшихся верными мне в руки Мефиса. Конечно, я отказываюсь.
   - Погоди, - рявкнул Мефис. -  Есть  еще  одно  условие,  которое  может
заставить тебя изменить решение.
   - А именно? - спросил Корд.
   - Если ты откажешься, то будешь признан предателем своей  страны,  и  с
тобой поступят соответствующим образом.
   - Убьют?
   - Казнят, - поправил Мефис.
   - Я все равно отказываюсь, - сказал Корд.
   Мефис поднялся с места. Его лицо побагровело от ярости.
   -  Тогда  умри,  глупец!  -  почти  заверещал  он.  И,  выхватив   свой
амторианский пистолет, он выпустил поток смертельных  R-лучей  в  стоящего
перед ним беззащитного человека. Без единого звука Корд, джонг Корвы, упал
мертвым на пол.



11. КОЛЬЦО СМЫКАЕТСЯ

   На следующий день, совершая обход тюрьмы, я  решил  для  себя  провести
опрос некоторого количества заключенных.  Мне  интересно  было  знать,  за
какие  преступления  они  подверглись  такому  ужасному  наказанию  -  ибо
заключение в Гап кум Ров  было  серьезным  наказанием.  Я  обнаружил,  что
многие из них слишком свободно высказывали свое мнение и Зани и Мефисе,  а
их предполагаемые друзья донесли на них. Многие вообще не знали, в чем  их
обвиняют, а некоторые попали сюда, потому  что  кто-нибудь  из  гвардейцев
Зани давно имел на них зуб. Один человек попал  сюда,  потому  что  офицер
Гвардии Зани хотел получить его  женщину,  другой  -  потому  что  чихнул,
находясь в поклоне, когда должен был выкрикивать "Мальту Мефис!"
   Единственная  возможность  освободиться  для   них   была   в   подкупе
какого-нибудь Зани. Но добиться искомого результата  было  трудно,  потому
что сами Зани боялись навлечь на себя подозрение. Я проводил  опрос  среди
заключенных в больших камерах на первом этаже.  Меня  сильно  интересовали
подземные этажи, где, как я считал, мог содержаться в заключении Минтеп. Я
не осмеливался проявить свой интерес к этим заключенным, боясь навлечь  на
себя подозрения, так как мне было известно,  что  среди  заключенных  есть
осведомители, которые получают привилегии, а иногда и свободу,  донося  на
своих товарищей-заключенных. Торко сказал, что я не должен даже знать имен
заключенных самого нижнего этажа. Но я был полон решимости выяснить,  есть
ли среди них Минтеп. Наконец, мне пришел в голову  план,  который,  как  я
надеялся, приведет к успеху.
   С большим трудом я написал плохие стихи на амторианском и напевал их на
мелодию, которая была популярна в Америке,  когда  я  покинул  Землю.  Два
куплета содержали сообщение для Минтепа, чтобы он подал мне знак, если  он
здесь, а я таким образом определил бы его камеру.
   Чтобы отвлечь подозрения, я выработал  привычку  напевать  мою  песенку
постоянно, отправляясь по своим ежедневным обязанностям. Но сначала я  пел
ее только на верхних этажах. Мой кордоган  и  некоторые  другие  гвардейцы
заинтересовались моей песенкой и задавали мне  о  ней  глупые  вопросы.  Я
сказал им, что мне неизвестны ни ее происхождение, ни смысл, что слова для
меня ничего не значат, и я пою ее только потому, что мне нравится мелодия.
   Кроме  упражнений  в  поэзии  я  также  предпринимал  усилия  в  другом
направлении. Замки камер и дверей  тюрьмы  были  разными,  но  существовал
главный ключ, который открывал  их  все.  В  отсутствие  Торко  этот  ключ
находился у меня. Как только он попал ко  мне,  я  отправился  в  город  и
заказал два дубликата. В то время у меня еще не было  точного  плана,  но,
хоть я и понимал, что иду на большой риск, я чувствовал, что  ключи  могут
сыграть решающую роль в спасении Минтепа, если выяснится, что он  все-таки
заключен в Гап кум Ров.
   Вы себе не можете представить всех тех предосторожностей,  которые  мне
приходилось предпринимать во  всех  моих  действиях,  чтобы  не  возбудить
подозрений, враждебности или зависти,  ибо  каждый  гражданин  Амлота  был
потенциальным шпионом или осведомителем. Но я должен был  торопиться,  ибо
над моей головой постоянно висело дамоклово послание Мьюзо.  У  кого  оно?
Почему они не нанесли удар?
   Меня  привыкли  видеть  постоянно  бродящим  по  тюрьме   в   одиночку,
проверяющим камеры, комнату стражи, кухню, так что не вызывало  пересудов,
где бы меня ни обнаружили. И я чувствовал, что мое  постоянное  мурлыкание
дурацкой песенки  служит  подтверждением  того,  что  я  не  делаю  ничего
необычного или тайного.
   За день до того, как должен был вернуться Торко, я  решил  окончательно
определить, содержится ли Минтеп в заключении  на  нижнем  этаже.  С  этой
мыслью на уме я прошел, напевая, через всю тюрьму,  как  обычно,  чувствуя
себя лунатиком. Я  спустился  в  подвал,  прошел  через  комнату  суда,  и
оказался  в  сумерках  коридора  с  запретными  камерами.  Я  прошелся  по
коридору, напевая два куплета, которые сочинил , чтобы  возбудить  интерес
Минтепа и, возможно, узнать, где он, если он вообще здесь. Вот эти стихи в
приблизительном переводе на английский:
   Оплаканная своим народом, Та, кого  искали  родные,  Дуари  жива  И  не
ведает о твоей судьбе.
   Слово, знак - Лишь этого она просит от тебя. Если  можешь  подать  его,
Доверься мне.
   Я продолжал напевать другие стихи, или просто мурлыкать себе  под  нос,
прохаживаясь мимо камер, но ответа не было. Я дошел до  конца  коридора  и
повернул обратно. Я снова спел свои стихи,  и  когда  дошел  до  последних
камер, то увидел, что к решетке одной из них прижался  человек.  В  слабом
свете я  не  видел  его  лица,  но  когда  и  миновал  его,  он  прошептал
единственное слово: "Здесь". Я заметил расположение его камеры и продолжил
путь.
   Я занимал кабинет Торко рядом с комнатой стражи. Когда я вернулся туда,
то обнаружил, что меня ожидает кордоган с несколькими новыми заключенными.
Одной из моих обязанностей было принимать новых  заключенных,  допрашивать
их и направлять в камеры. Клерк вел записи всего этого. Все, что мне нужно
было делать, согласно указаниям Торко - это оскорблять и бить заключенных.
   Их было трое, и все выстроились перед моим столом.  Глянув  на  них,  я
тотчас узнал в одном из них Хорджана, брата  Лодаса.  К  своему  ужасу,  я
увидел, как в его взгляде мелькнуло изумление -  он  меня  узнал!  Или  по
крайней мере, мне так показалось.
   - Как тебя зовут? - спросил я.
   - Хорджан, - ответил он.
   - Почему ты оказался здесь?
   - Некоторое время назад я донес, что в моем доме скрывается незнакомец,
- ответил он._ Когда пришли гвардейцы, они никого не нашли. Он убежал. Они
очень рассердились на меня. Сосед, которому я рассказал о незнакомце, тоже
рассердился на меня. Сегодня он пошел в Гвардию Зани и сказал им,  что  он
видел этого человека, и что я на самом деле укрывал его,  и  донес  только
потому, что знал, что донесет он, сосед. Он сказал им, что незнакомец  был
шпионом из Санары, и что он все еще в городе.
   - Откуда он знает, что этот человек все еще в городе? - спросил я.
   - Он сказал, что видел его, что невозможно забыть лицо этого человека и
его глаза. Он сказал, что тот был одет в униформу гвардейца Зани.
   Я знал, что друг Хорджана не  видел  меня,  и  что  это  Хорджан  таким
образом сообщает мне, что узнал меня.
   - Очень скверно будет, если окажется, что  твой  друг  ложно  оклеветал
офицера Гвардии Зани,  -  сказал  я.  -  Если  кто-то  так  поступил,  его
обязательно подвергают пыткам перед смертью. Может быть,  стоит  допросить
твоего друга, видел ли он незнакомца в твоем доме и заставить его  описать
этого человека?
   Хорджан побледнел. Он понял, что совершил ошибку и ужаснулся, поскольку
он знал, что его друг никогда не видел меня и не сможет описать.
   - Надеюсь,  это  не  вовлечет  его  в  неприятности,  -  продолжал  я._
Прискорбно, что в Амлоте ведется так много  праздной  болтовни.  Лучше  бы
некоторые люди попридержали языки.
   - Да, - послушно сказал Хорджан. - Слишком много праздной болтовни.  Но
ты можешь быть уверенным, что я не стану болтать.
   Я надеялся, что он так и поступит, но все же я  был  очень  обеспокоен.
Теперь мне действительно нужно было немедленно бежать из Амлота.  Но  как?
Моя задача усложнилась тем, что я наконец нашел Минтепа.
   На следующий день вернулся Торко, и меня  послали  произвести  арест  в
квартале, занимаемом учеными и преподавателями. В этом квартале жило много
Аторианцев, поскольку они склонны к  наукам.  Здесь  были  изолированы  те
немногие из них, кого  не  убили.  Им  не  разрешалось  покидать  квартал,
который из-за них пользовался плохой репутацией у Зани,  устраивавших  там
расправы по любому малейшему  поводу.  Зани  ненавидели  преподавателей  и
ученых, как ненавидели всех, кто в чем-либо был лучше их.
   По дороге в этот квартал я  прошел  мимо  поля,  на  котором  кордоганы
Гвардии Зани муштровали несколько сотен мальчиков. Здесь были мальчики лет
пяти-шести, но большинство постарше.  То  же  самое  происходило  везде  в
Амлоте - это было единственное обучение, которое получали  мальчики  Зани.
Единственные игрушки, которые им разрешалось иметь, это оружие. Детям даже
давали тупые кинжалы, чтобы те учились ими  владеть.  Я  сказал,  что  это
единственное обучение, которое  они  получали.  Я  ошибся.  Еще  их  учили
кричать "Мальту Мефис!" по любому поводу или вовсе без повода, и ежедневно
им читали главу из "Жизни  Нашего  Возлюбленного  Мефиса",  написанной  им
самим. Это было вполне достойное образование - для Зани.
   Квартал,  где  я  должен  был  произвести  арест,  раньше  был   весьма
процветающим, поскольку  во  времена  правления  джонгов  преподаватели  и
ученые занимали высокое положение. Но теперь он пришел в запустение, и  те
немногие люди, которых я встретил, выглядели  оборванными  и  чуть  ли  не
умирающими от голода. Я прибыл к дому моей жертвы (не могу подобрать более
подходящего слова) и вошел внутрь с парой моих  людей,  оставив  остальных
снаружи. Когда я вошел в комнату, которую можно было назвать гостиной,  то
заметил, как за  драпировки  на  противоположной  стороне  комнаты  быстро
спряталась женщина - но не так быстро, чтобы я не  успел  ее  узнать.  Это
была Тоганья Зерка!
   Мужчина и женщина, которые сидели в комнате, встали  и  повернулись  ко
мне. Они оба выглядели удивленными, а женщина еще и испуганной.  Это  были
очень приятного вида интеллигентные люди.
   - Ты - Нарвон? - спросил я мужчину.
   Он кивнул.
   - Да, это я. Что тебе от меня нужно?
   - У меня приказ взять тебя под арест, - сказал я. - Ты пойдешь со мной.
   - В чем меня обвиняют? - спросил он.
   - Не знаю, - сказал я. - Мне приказано арестовать тебя,  это  все,  что
мне известно.
   Он печально повернулся попрощаться с женщиной.  Когда  он  обнял  ее  и
поцеловал,  она  не  выдержала.  Он  попытался  успокоить  ее,  и  у  него
перехватило дыхание.
   Сопровождающий меня кордоган шагнул вперед и грубо схватил его за руку.
   - Иди! - грубо рявкнул он. - Ты думаешь, мы  будем  стоять  здесь  весь
день и смотреть, как вы, грязные предатели, тут плачете?
   - Оставь их в покое, - приказал я. - Они могут попрощаться.
   Он бросил на меня злой взгляд и  отошел  в  сторону.  Это  был  не  мой
кордоган, который, хоть и был  достаточно  плох,  научился  усмирять  свой
фанатизм и проявлять если не сострадание, то хотя бы терпение.
   - Ладно, - сказал он. - Пока они этим занимаются, я обыщу дом.
   - Ты ничего подобного не сделаешь, - сказал я. - Ты  останешься  здесь,
будешь вести себя тихо и получать приказы от меня.
   - Ты что, не видел эту женщину, которая ускользнула в  заднюю  комнату,
когда мы вошли? - спросил он.
   - Конечно, видел, - ответил я.
   - Ты не собираешься ее найти?
   - Нет, - сказал я. - Я получил приказ арестовать этого человека. У меня
нет приказа обыскивать дом или допрашивать  кого-либо  еще.  Я  подчиняюсь
приказам и советую тебе поступать так же.
   Он скверно посмотрел на меня и пробурчал что-то, чего я  не  расслышал.
Остаток для он молчал. По дороге в тюрьму я шел рядом с Нарвоном. Когда мы
оказались за пределами слышимости кордогана, я шепотом задал ему вопрос.
   - Эта женщина, которую я  видел  в  твоем  доме,  которая  скрылась  из
комнаты, когда мы вошли, - она твоя близкая знакомая?
   Он выглядел удивленным, и колебался на мгновение или  два  дольше,  чем
нужно было, прежде чем ответить.
   - Нет, - сказал он наконец. - Я первый раз ее видел. Не  знаю,  что  ей
было нужно. Она вошла как раз перед  вами,  наверное,  ошиблась  домом,  а
когда появились вы, пришла в замешательство и убежала. Ты  знаешь,  как  в
наши дни опасно делать ошибки, какими бы невинными они ни были.
   За это заявление  его  могли  пытать  и  казнить,  и  он  это  знал.  Я
предупредил его.
   - Ты странный Зани, - сказал он. - Ты ведешь себя почти так, как  будто
ты мой друг.
   - Забудь это, - предупредил я его.
   - Я забуду, - пообещал он.
   В тюрьме я сразу привел его в офис Торко.
   - Так значит, ты великий ученый,  Нарвон,  -  прорычал  Торко.  -  Тебе
следовало оставаться при твоих книжках вместо того, чтобы пытаться поднять
восстание. Кто твои сообщники?
   - Я не сделал ничего плохого, - сказал Нарвон. - Так  что  у  меня  нет
сообщников ни в чем плохом.
   - Завтра твоя память станет лучше, - рявкнул Торко. - Наш