лько новых идей (рассказать?) в его  конструкцию,  мы  решили,
что было бы желательно еще раз хорошенько его проверить его перед тем, как
Эро Шан осуществит долгий перелет в Хавату. То ли это была судьба,  то  ли
очередной дурацкий толчок,  ее  изменяющий...  На  этот  раз  я,  пожалуй,
извлеку пользу из сомнений и посмею назвать это улыбкой Фортуны.
   Мы запаслись провизией, попрощались с друзьями и поднялись в  воздух  -
ранним утром, чтобы никто не видел. Я собирался вернуться в  Санару  через
три дня, к вечеру. По выражению глаз Дуари и по тому, как она  прижималась
ко мне, я видел, что ей не хочется меня  отпускать.  Я  пообещал  ей,  что
вернусь не позже, чем через три дня. Ее поцелуи еще пылали на моих  губах,
а я уже запрыгнул в кабину к Эро Шану и запустил двигатель.
   Я никогда не летал над Анлапом на запад от Санары, так  как  эта  часть
континента  была  исследована  далеко  не  полностью.  С  другой  стороны,
поскольку она  была  почти  не  исследована,  я  решил  пролететь  в  этом
направлении подальше и посмотреть, что там творится. Санара расположена  в
самой восточной точке Анлапа,  который,  в  соответствии  с  амторианскими
картами, простирается на запад еще на три  тысячи  миль.  Но  амторианские
карты основаны на таких подлых представлениях о форме планеты, что  я  был
уверен - расстояние до западной оконечности континента будет не меньше чем
втрое большим. То есть девять тысяч миль.
   Учитывая различные случайности, я  предполагал,  что  нам  пришлось  бы
провести в воздухе что-то около двадцати пяти часов,  двигаясь  на  полной
скорости. Но так как я собирался  картографировать  местность  хотя  бы  в
первом приближении, нам придется лететь медленней. И  все-таки  я  считал,
что трех дней будет вполне достаточно. Это была бы также  искомая  хорошая
проверка для энотара.
   В первый день мы  летели  над  какой-то  очень  красивой  местностью  и
опустились на ночь в центре обширной равнины. На  земле  не  было  никаких
следов человека, а значит, и никакой опасности,  что  мы  будем  атакованы
ночью. Но ночью мы все же дежурили - по очереди. Знаю я эти  шуточки!  Нет
уж, больше никаких случайностей!
   Когда мы проснулись, нижний слой облаков висел намного ниже, чем вчера.
Облака вздымались волнами, поднимаясь вверх и опускаясь  вниз.  Я  никогда
раньше не видел такого волнения. Несмотря на это, мы поднялись в воздух  и
продолжали двигаться на запад на высоте около двух тысяч футов.
   Мы отлетели совсем недалеко от места ночлега, когда я заметил, что  наш
компас ведет себя очень  неустойчиво.  Хотя  я  знал,  что  мы  продолжаем
двигаться на запад, потому что под нами был тот  же  ландшафт,  который  я
вчера уточнял на карте, компас показывал, что мы летим на юг. А  скоро  он
стал вести себя совсем непредсказуемо - стрелка металась вперед  и  назад,
иногда разворачиваясь на все  триста  шестьдесят  градусов.  И,  что  было
совсем плохо, облака опускались все ниже и ниже.  Меньше  чем  за  полтора
часа наш потолок высоты упал с двух до одной тысячи футов.
   - Заканчиваем полет, - сказал я Эро Шану. -  Я  поворачиваю  назад.  Мы
изучили местность достаточно хорошо, чтобы вернуться в Санару без компаса,
и я определенно не имею никакого желания рисковать.  Тучи  опускаются  все
ниже и ниже, и если мы окажемся в зоне нулевой видимости  при  неисправном
компасе, нам придется туго. И это еще мягко сказано.
   Энотар плавно развернулся и я  направил  его  в  обратную  сторону,  на
восток.
   - Ты совершенно прав, - согласился Эро Шан. - Я  внимательно  слежу  за
тучами. За последние пятнадцать минут они опустились на пятьсот футов.
   - Я хочу приземлиться и переждать все это, как только мы  доберемся  до
конца леса, - сказал я.
   Мы снова летели над огромным лесным массивом, где  вынужденная  посадка
означала бы крушение. Даже если бы мы  выжили,  это  означало  бы  длинную
дорогу - пять  или  шесть  тысяч  миль  до  Санары  через  дикие  заросли,
населенные ужасными животными и, возможно, не менее ужасными людьми.  А  у
нас дома все-таки было кое-что, не позволявшее рисковать - например,  пара
тронов и моя Дуари. Мы должны были перелететь  через  лес,  пока  тучи  не
окутали нас.
   Задыхаясь, мы пронеслись над обширным пространством, покрытым  лиловыми
и фиолетовыми листьями, которые, как прекрасное  покрывало  из  цветов  на
гробе, прятали под собой смерть. А тучи опускались все ниже и ниже.
   Я оценил высоту деревьев примерно в сотню футов, и  сейчас  мы  шли  на
высоте около шестьдесяти футов над их верхушками.  Лес  простирался  перед
нами необозримо, сколько хватало глаз. По пути на запад мы пролетели  весь
лес за пятнадцать минут, и я решил, что продолжая полет  без  компаса,  мы
потеряли курс на восток и, вероятно, сейчас летели по длинной оси  леса  -
на север или на юг. Состояние неизвестности и беспокойства сводило с  ума.
Я редко чувствовал себя таким беспомощным. Это была  ситуация,  в  которой
никакой ум и знания не могли противостоять  слепым,  бесчувственным  силам
природы. Хотел бы я, чтобы Рой Чепмэн Эндрюс оказался здесь и посоветовал,
что делать!
   - Надвигается! - воскликнул Эро Шан,  когда  тучи  колоссальной  волной
опустились перед  нами,  сливаясь  с  серовато-лиловой  пастелью  верхушек
деревьев и ограничивая видимость до нуля.
   Я ничего не ответил. Говорить было нечего, потому что я  бросил  взгляд
назад и  увидел  быстро  опускающиеся  тучи,  закрывающие  обзор  во  всех
направлениях. Я потянул рычаг управления на себя, и врезался в  полужидкий
хаос. На пятнадцати тысячах футов я понял, что мы можем чувствовать себя в
безопасности, держась на этой высоте  -  выше  гигантских  лесов,  которые
иногда встречаются на Венере,  выше  большей  части  горных  массивов.  По
крайней мере, у нас было время подумать и спланировать ближайшее будущее.
   А пока я летел вслепую, без компаса, над неизвестной местностью, а это,
как ничто другое,  препятствует  любому  проявлению  человеческого  ума  и
изобретательности.
   Я повернулся к Эро Шану.
   - Прыгай с парашютом, если хочешь, - сказал я.
   - А ты собираешься прыгать? - спросил он.
   - Нет, - ответил я. - Даже если мы приземлимся, не  растянув  сухожилия
на лодыжках,  не  поломав  ноги  и  не  убившись,  шансы  на  то,  что  мы
когда-нибудь  достигнем  Санары,  практически   равны   нулю.   Энотар   -
единственная надежда на спасение. Я врос  в  него.  Либо  я  выживу,  либо
погибну - но вместе с ним.
   - Скорее последнее, -  сказал  Эро  Шан,  невесело  улыбаясь.  -  Но  я
попробую выжить - с тобой, разумеется. В общем, я последую за тобой.  И  я
согласен прыгать с парашютом только в том случае,  Карсон,  если  прыгнешь
ты!



3

   Порой  судьба  меня  не  жалует,  но,  выбирая  для  меня  товарища  по
несчастью, она оказалась на этот раз невероятно щедра.  Даже  обыскав  два
мира, трудно найти лучшего парня и  более  преданного  друга,  чем  Корган
Сентар Эро Шан из Хавату.
   Мы быстро  набрали  высоту  и  на  пятнадцати  тысячах  футов  внезапно
очутились в  чистом  воздухе  с  горизонтальной  видимостью,  ограниченной
только кривизной планеты.  Сейчас  мы  были  между  внутренним  и  внешним
облачными слоями. Здесь было намного светлей  и  ярче,  а  воздух  казался
горячим и липким. Однако я знал, что  ночью  здесь  будет  очень  темно  и
холодно, - еще по той ночи, когда я выбросился с  парашютом  из  ракетного
корабля перед его крушением. Да, вот это было испытание!
   Я не имел ни малейшего понятия о направлении, в котором летел, но  меня
утешало сознание того, что горы я, наверное, все-таки увижу перед тем, как
врежусь в них. Я летел, надеясь на то, что в нижней  облачном  слое  может
появиться разрыв, что позволило бы нам снова  опуститься.  Мне  захотелось
поделиться надеждой с Эро Шаном.
   - Такое везение бывает один или два раза в жизни, - ответил тот. -  Мне
кажется, вероятность того, что это случится именно тогда, когда нам  надо,
примерно пять-шесть миллиардных.
   - Я всегда надеюсь, - сказал я. - Я, наверное, оптимист.
   Сколько у меня оптимизма, вы можете судить сами, если я позволяю себе с
надеждой годами ждать семерной на пиках. А  играем  мы  цент  за  вист;  и
учтите  еще  тот  факт,  что  я  физически  не  в  состоянии  смириться  с
возможностью проиграть больше двух-трех долларов и  принципиально  никогда
не заказываю больше восьмерной. Такой вот, ребята, оптимизм.
   - Надейся, - засмеялся Эро Шан. - Это ничего не стоит, но  положительно
влияет на нервную систему.
   - Здесь, между слоями облаков,  прелестный  вид,  -  добавил  он  через
несколько секунд. - Жаль, что почти ничего не видно.
   - Ты был когда-нибудь здесь? - спросил я.
   - Нет. И никто другой не был.
   - Ну, положим, я был. Пейзаж, кстати, совсем не изменился. С  тех  пор,
как я видел его в последний раз, здесь почти ничего не построили.
   Эро Шан ухмыльнулся, а потом показал вниз.
   - Смотри!
   Я уже увидел. Нижний слой облаков теперь вспучивался и поднимался. Тучи
поднимались волнами, они посерели  и  выглядели  достаточно  угрожающе.  Я
осторожно повел энотар над ними и вдруг заметил, что внешний облачный слой
опускается вниз и вот-вот поглотит нас. Две оболочки сходились и сливались
в одну.
   То, что в повествовании заняло так мало места, на  самом  деле  длилось
немногим менее двух часов. Мы могли быть уже за тысячу миль от того места,
где взлетали, а могли все время лететь по кругу и быть как раз над  местом
ночлега.
   - А как сейчас насчет парашюта? - спросил я. - Это твой последний шанс.
   - Почему это?
   - Потому что я опускаюсь. Внутренняя оболочка явно поднялась, мы только
что это видели. Есть шанс, что под ней появился хоть небольшой безоблачный
промежуток, какое-нибудь просматриваемое пространство.  Конечно,  если  не
успев выйти из облаков, мы врежемся в скалу или дерево,  мы  погибнем;  но
если останемся здесь - тем более погибнем.
   - А если не врежемся в скалу - выживем, чтобы умереть в другой  раз,  -
хохотнул Эро Шан.
   - Совершенно верно, - согласился я. - Я опускаюсь.
   - Я опускаюсь с тобой.
   Я  долго  планировал  вниз  -  это  было  медленное,  очень   медленное
скольжение. Я избегал  ненужных  случайностей.  Одиннадцать  тысяч  футов,
десять тысяч, девять тысяч. Я отметил, что частичная  видимость  появилась
на десяти тысячах, а на девяти я вдруг заметил острую зазубренную  вершину
горы, торчащую прямо перед нами. Я рисковал, и как я рисковал!
   Эро Шан присвистнул.
   - Мне кажется, что если твое... это... приспособление  для  приземления
не втянется, оно соскоблит кусок скалы, - сказал он. - Или скала соскоблит
кусок энотара, что вернее.
   - Шасси убрано.
   Я обратил внимание, каким слабым кажется мой  голос,  а  ведь  я  почти
кричал.
   Сейчас, в новом направлении, я планировал  так  медленно,  что  большую
часть времени энотар двигался почти точно  по  горизонтали.  Восемь  тысяч
футов, семь тысяч. Шесть тысяч. Мы с Эро Шаном вскрикнули  в  унисон.  Под
нами были холмы и деревья, реки и жизнь!
   Внезапная реакция на долгое нервное напряжение заставила нас  ненадолго
замолчать. Эро Шан заговорил первым.
   - Это не похоже ни на одну местность, которую я видел в Корве, - сказал
он.
   - И это определенно не похоже на  то,  что  я  видел  возле  Санары,  -
согласился я. - Это вообще не похоже на то, что мы пролетали на пути сюда.
   - Это красиво, - сказал Эро Шан.
   - Даже Оклахома  может  показаться  красивой  после  того  кошмара,  на
который мы глядели последнее время.
   - Я никогда не был в Оклахоме, - сокрушенно сказал Эро Шан.
   - Давай опустимся ниже и рассмотрим все это поближе, - предложил я.
   Под нами была холмистая местность, пересеченная  глубокими  долинами  и
руслами  рек.  Этот  край  изобиловал   водными   источниками   и   буйной
растительностью, но тем не менее казался необитаемым.
   Я понял, что нам придется немало полетать над этим районом, чтобы найти
следы  человеческого  пребывания.  Для  того,  чтобы   строить   планы   о
возвращении в Санару, нам  надо  было  выяснить,  где  мы  находимся.  Мне
хотелось встретить какого-нибудь одиночку, тогда мы могли бы опуститься  и
задать ему несколько вопросов, чувствуя себя в безопасности.
   Вскоре Эро Шан показал мне на что-то внизу и сказал:
   - Там здание.
   Здание стояло за рекой на небольшой возвышенности.  Кружа  над  ним,  я
удивлялся тому, насколько оно похоже на  средневековые  замки  Европы.  По
крайней мере, там был многоугольник  внешних  стен  с  башнями  по  углам,
симпатичный внутренний дворик и впечатляющий донжон. Вокруг стен  не  было
рва, а значит, и подъемного моста, но общее впечатление и  без  того  было
вполне средневековое.
   Хотя здание явно нуждалось в ремонте, мы не увидели  никаких  признаков
ремонта или жизни ни в нем, ни вокруг него. Мы полетели дальше над долиной
и вскоре обнаружили другое похожее сооружение. Оно тоже казалось покинутым
своими обитателями.
   - Интересно, что произошло с теми, кто здесь жил?  -  задумчиво  сказал
Эро Шан.
   - Может, пошли искать ветра в поле? - предположил я.
   Эро Шан надолго замолчал, пытаясь сообразить, что я имел в виду. Минуты
через две он, наконец, сказал:
   -  Знаешь,  Карсон,  то,  что  ты  считаешь  юмором,  в   Хавату   чаще
воспринимается  как   серьезный   приступ   психопатии.   Такие   словечки
когда-нибудь приведут тебя к немедленному уничтожению для блага общества в
целом и будущих поколений в частности.
   Я недоуменно воззрился на него, не зная, что ответить. И не раньше, чем
через минуту, мне удалось разглядеть на его лице улыбку.
   Облетая долину, мы,  наконец,  увидели  людей.  К  сожалению,  их  было
несколько десятков, и все они были вооружены. Оказалось, что они  охраняют
большое стадо  очень  маленьких  залдаров,  каждый  размером  с  молочного
поросенка. Не приземляясь, я продолжал поиск какого-нибудь одиночки.
   - А залдарчики выглядят аппетитно, - сказал Эро Шан. - Я  не  отказался
бы сейчас от жареного залдара.
   - И я, - сказал я. - Удивительно, как могут быть вкусны такие глупые на
вид создания.
   Мне действительно кажется, что тварь  глупее  амторианского  залдара  и
придумать-то сложно. А уж  о  внешности  его  и  говорить  не  приходится.
Огромная дурацкая голова  с  застывшим  выражением  полного  идиотизма  на
морде, большие овальные глаза, исполненные невинного  непонимания,  и  два
длинных, острых, вечно торчащих уха, создающих впечатление,  что  животное
всегда прислушивается. У него нет шеи, а  туловище  исчерчено  полосами  -
очень удобно для бифштекса. Его задние ноги по форме  напоминают  медвежьи
(в частности, косолапостью), а передние -  такие  же,  как  у  слона,  но,
конечно, во много раз уменьшенные. Вдоль позвоночника ровным рядом  торчит
щетина. Хвоста у залдара также нет, а с рыла свисает длинная  кисточка  из
волос. На верхней челюсти - широкие лопатообразные зубы,  торчащие  вперед
над крошечной нижней челюстью. Шкура покрыта короткой шерстью нейтрального
розовато-лилового  цвета  с  большими   фиолетовыми   заплатами,   которые
(особенно, когда залдар ложится) делают его почти невидимым  в  пастельных
тонах амторианского пейзажа.
   Когда залдар пасется, он становится на колени  и  скребет  дерн  своими
лопатообразными зубами, а потом тащит его  в  рот  широким  языком.  Из-за
отсутствия шеи ему также приходится становиться на колени, когда он  пьет.
Есть  два  вида  этих  животных:  крупная   мясная   порода   размером   с
быка-герефорда,  и  маленькие,  похожие  на   свиней   создания,   которые
называются неозалдары или малые залдары.
   Люди,  сопровождавшие  стада,  над  которыми  мы  пролетали,  изумленно
смотрели вверх и  неумело  прилаживали  стрелы  к  лукам,  как  только  мы
приближались. Я подумал, что  энотар,  должно  быть,  кажется  им  слишком
страшным, чтобы рисковать, становясь  его  противниками.  Какую  пищу  для
размышлений и разговоров мы  им  дали!  Четвертое  и  пятое  поколение  их
потомков будет с содроганием слушать эти рассказы.
   По  мере  того,  как  мы  летели  дальше,  я  обнаружил  третий  замок,
расположенный на высокой возвышенности у реки. Я  медленно  заложил  вираж
над ним, все же считая это безнадежным делом.  Но  неожиданно  на  террасу
вышли четыре человека и уставились на нас - двое мужчин и две женщины. Они
выглядели не слишком грозно, и я начал опускаться. Тут же один  из  мужчин
выпустил в нас стрелу. При этом он и одна  из  женщин  выкрикивали  в  наш
адрес не очень хорошие слова.
   Среди того, что я смог расслышать, было:" Уходи, Моргас, или  мы  убьем
тебя!" Понимая, что нас по ошибке приняли за кого-то другого, и зная,  что
нам необходимо любым способом узнать, где мы находимся,  я  решил  сделать
попытку развеять их страх.  Мне  хотелось  любой  ценой  добыть  сведения,
необходимые для возвращения в Санару. А главное - признаюсь вам по секрету
- меня раздирало дьявольское любопытство: хотел бы я знать,  с  чем  можно
спутать единственный на Венере аэроплан?
   Я передал управление Эро Шану,  и,  достав  письменные  принадлежности,
написал краткое послание, объясняющее, что мы - путешественники из  другой
страны, что мы сбились с курса и все,  чего  мы  могли  бы  желать  -  это
получить информацию, которая помогла бы нам вернуться домой.
   Один из мужчин поднял послание, сброшенное на террасу, и я  видел,  как
внимательно он его читает. Дочитав записку до конца, он передал  ее  одной
из женщин. Остальные подошли поближе, с любопытством заглядывая  ей  через
плечо. Потом они несколько  минут  что-то  обсуждали.  Все  это  время  мы
кружили над замком, проклиная медлительность его жителей. Вскоре  мужчина,
выглядевший старше других, сделал несколько миролюбивых жестов, и  замахал
руками, предлагая нам снизиться.
   Когда мы приблизились к ним  настолько,  что  энотар  едва  не  задевал
крылом башню, а они  в  свою  очередь  изучили  нас  настолько  тщательно,
насколько это было возможно, один из  них  сказал:"  Это  не  Моргас,  они
действительно  путешественники".  Старший  мужчина  сказал:"   Вы   можете
опуститься. Мы не причиним вам вреда, если вы пришли с миром".
   Мы  нашли  небольшой  участок  ровной  земли  у  стен  замка,  которого
едва-едва хватило для посадки. Но мне все-таки удалось посадить энотар,  а
секундой позже мы с Эро Шаном уже стояли перед воротами  замка.  Несколько
минут мы простояли, как идиоты, разглядывая запертые воротины из  крепкого
дерева. Наконец чей-то голос обратился  к  нам  откуда-то  сверху.  Подняв
головы, мы увидели мужчину, высунувшегося в амбразуру одной  из  небольших
башен, расположенных по обе стороны от ворот.
   - Кто вы? - спросил он. - И откуда пришли?
   - Это Корган Сентар Эро Шан из Гавату, - ответил я.  -  А  я  -  Карсон
Венерианский, Танджонг Корвы.
   - Вы уверены, что вы не колдуны?
   - Абсолютно, - заверил я его с немалой долей иронии.
   Неужели по  дурному  стечению  обстоятельств  мы  попали  в  приют  для
умалишенных?
   - Что это за штука, на которой вы прибыли?
   - Это энотар.
   - Если вы не колдуны, как же вы держите ее в  воздухе?  Почему  она  не
падает? Она живая?
   - Она не живая, - сказал я. - Только давление  воздуха  на  поверхность
крыльев держит ее, и то пока она  находится  в  движении.  Если  мотор,  с
помощью которого мы двигаемся, остановится,  она  упадет  вниз.  И  ничего
волшебного здесь нет.
   - Вы и впрямь не похожи на колдунов, - сказал он и пропал в амбразуре.
   Мы подождали еще немного. Наконец, ворота  замка  распахнулись.  Глянув
вовнутрь, мы  увидели  полсотни  воинов,  собравшихся,  чтоб  оказать  нам
достойный прием. Это было как-то не очень здорово, и я заколебался.
   - Не пугайтесь, - подбодрил нас человек, спустившийся в башни.  -  Если
вы не колдуны и пришли с миром, мы не причиним вам вреда. Моя охрана здесь
только для защиты в том