наших  встречах,  с  какой  стати  нам  от  него
скрываться?
   - А мне непонятно другое: зачем ты задаешь вопросы, ответы  на  которые
знаешь заранее? - вопросом на вопрос ответила Фреда.
   Просперо опустил глаза на своего спутника и тут же резко  повернулся  к
женщине.
   - А вы полагаете, что я знаю ответ? - с подозрением  в  голосе  спросил
он.
   Больший по размеру робот по имени Калибан поднялся на ноги и  посмотрел
на товарища.
   - Бывают моменты, друг мой Просперо, когда мне кажется, что ты  нарочно
изображаешь из себя  незнайку,  -  заговорил  он.  -  Правитель  не  хочет
вступать с нами в контакт. Он терпит эти встречи, но не одобряет их. И чем
менее навязчивы мы будем, тем дольше сможем встречаться.
   Калибан был более двух метров  ростом,  красного  цвета,  а  глаза  его
горели синим. Он выглядел внушительно, даже пугающе, но слава, которой  он
пользовался, была и того хуже. Это был  тот  самый  Калибан  -  робот  без
законов, обвиненный в попытке убийства собственной создательницы  -  Фреды
Ливинг. Обвиненный, но затем оправданный.
   Прежде  чем  ответить,  Просперо  окинул   своего   компаньона   долгим
оценивающим взглядом.
   - Да, я уже слышал такое объяснение, - проговорил он. - Но я далеко  не
уверен в его правдивости.
   - А какой мне смысл говорить тебе неправду? - осведомился Калибан.  Для
"трехзаконного" робота сама мысль о  том,  чтобы  солгать,  показалась  бы
невероятной, но  Калибан  не  подчинялся  никаким  законам  роботехники  и
теоретически был способен лгать так же, как любой из людей.
   - Может, у тебя действительно нет причин говорить неправду, но  это  не
значит, что тебя самого не могли  обмануть  те,  у  кого  есть  для  этого
основания, - задумчиво сказал Просперо, поглядев на Фреду.
   - Ты сегодня не очень-то учтив, - сказала она. - И, откровенно  говоря,
я не понимаю, чем тебя не устраивают наши  ответы,  -  кстати,  совершенно
искренние. Кроме того, какие у меня могут быть основания обманывать тебя и
Калибана?
   - А я могу добавить, что не вижу причины  для  того,  чтобы  оскорблять
человека, который делает для нас столько хорошего, - проговорил Калибан.
   Просперо, казалось, находился  в  нерешительности,  переводя  взгляд  с
одного собеседника на другого.
   - Приношу извинения, - наконец  сказал  он.  -  Время  от  времени  мои
познания в человеческой психологии подводят меня, как  я  ни  стараюсь  их
совершенствовать. Я  просто  хотел  посмотреть,  как  вы  отреагируете  на
подобное обвинение, доктор Ливинг.
   - Для того чтобы адекватно отреагировать на то или  иное  обвинение,  я
должна верить в то, что оно сделано искренне, - сказала Фреда.
   - Да, - согласился Просперо, - конечно.
   Однако если Фреда Ливинг и была сейчас в чем-то уверена, так это в том,
что Просперо сказал далеко не все, что  было  у  него  на  уме.  Но  какие
причины могли заставить робота играть в такую странную  игру?  Она  вообще
крайне редко испытывала ощущение, что понимает  его  до  конца,  и  всегда
отдавала себе отчет  в  том,  что  Просперо  является  одним  из  наименее
стабильных ее  созданий.  Однако  он  являлся  безусловным  лидером  Новых
роботов, и ей волей-неволей приходилось иметь с ним дело.
   - Как бы то ни было, - начал  Калибан,  -  нам  обоим  пора  удалиться.
Доктор Ливинг, я не сомневаюсь в том, что скоро мы снова встретимся.
   - Я тоже в этом уверена, - кивнула Фреда.
   Черный  робот  поочередно  посмотрел  сначала  на  Фреду,  а  затем  на
Калибана.
   - Хорошо, - сказал он, - мы уйдем. Но, похоже, я стану не первым  и  не
последним роботом, который чувствует, что, чем больше он узнает людей, тем
хуже начинает их понимать.
   Фреда   Ливинг    устало    вздохнула.    Иногда    разглагольствования
"трехзаконных" роботов о человеческой  психологии  были  способны  довести
любого до белого каления, а Просперо и другие "новозаконники" были в  этом
отношении и вовсе невыносимы. Роботы с Тремя  Законами  хотя  бы  не  были
столь категоричны в своих суждениях. У Просперо же имелось свое мнение обо
всем на свете.
   Фреда без труда могла бы представить его в качестве жреца  какой-нибудь
из давно забытых человеческих религий, в любой момент готового кинуться  в
схоластический спор по любому, даже самому  никчемному  вопросу.  Впрочем,
Калибан иногда бывал не лучше. Фреда разработала и  создала  этих  роботов
собственными руками. Конечно, она могла бы запрограммировать мозг  каждого
из них таким образом, что они не стали бы терять  время  на  пустопорожние
дискуссии, но сейчас жалеть об этом было поздно.
   - Что бы ты ни думал, я все же вынуждена просить  вас  удалиться  через
запасный выход, - проговорила она.  -  Наша  следующая  встреча  состоится
через три дня, согласны?
   - Да, - ответил Просперо, - а на это время у нас запланирован  еще  ряд
встреч.
   - Вот и хорошо. Приходите опять  через  три  дня,  ближе  к  вечеру,  и
покончим с нашими делами.
   Калибан склонил голову в прощальном кивке - так низко,  что  этот  жест
можно было принять за поклон, и галантно сказал:
   - Очень хорошо. Мы будем с нетерпением ожидать новой встречи.
   Просперо не  стал  обременять  себя  излишней  вежливостью.  Он  просто
развернулся, открыл  дверь  и  вышел,  предоставив  расшаркиваться  своему
товарищу. Чтобы поспеть за ним, Калибану пришлось ускорить шаг.
   Наблюдая за тем, как они уходят, Фреда снова задумалась о Просперо. Она
никак не могла разобраться, что же происходит за этими горящими оранжевыми
глазами. Что-то в этом роботе было не  так,  и  в  первую  очередь  -  его
скрытность. Впрочем, сейчас не время тревожить себя этими мыслями,  решила
она, тряхнув головой, а затем подошла к двери, плотно закрыла ее  и  сбила
комбинацию на цифровой панели. Лишь трое - она, Калибан и Просперо - знали
код, открывающий дверь. И временами Фреда всерьез  задумывалась  над  тем,
чтобы вычеркнуть из этого списка по крайней мере одно имя.



        "2"

   Калибан шел следом за Просперо  по  туннелю,  который  тянулся  на  сто
метров под землей и выводил на дно  глубокого  ущелья,  где  их  дожидался
спрятанный аэрокар. Люди, не знавшие о существовании этого прохода, ни  за
что не заподозрили бы, что дом соединен с ущельем.
   - Хотел бы я знать, для чего ты устроил это представление, - проговорил
Калибан, когда  оба  робота  вышли  из  туннеля  и  окунулись  в  вечернюю
прохладу.
   - Я уже объяснил, -  холодно  ответил  Просперо.  -  Отчасти  это  была
проверка. Мне хотелось посмотреть, как она отреагирует на такое обвинение.
Надеюсь, ты не станешь спорить: мы должны знать, способна ли  она  предать
нас. - Договорив, Просперо уселся на место пилота.
   Калибан последовал его примеру  и  забрался  на  переднее  пассажирское
сиденье.
   - Если бы речь шла о ком-то другом,  я,  безусловно,  согласился  бы  с
тобой, - сказал он. - Но с доктором Лизинг ты имеешь дело очень давно, так
зачем  же   забивать   себе   голову   такими   нелепыми   гипотетическими
предположениями? Кроме того, ты употребил слово "отчасти". Что же еще было
у тебя на уме?
   - Я мог бы ответить на оба твои  вопроса,  друг  Калибан,  но  не  хочу
делать это сейчас. Пока что могу сказать тебе только одно: я  уверен,  что
нам грозит опасность. Опасность того, что нас предадут - или уже  предали,
- вполне реальна. И давай пока остановимся на этом.
   Просперо активировал приборы аэрокара, и машина  поднялась  в  вечернее
небо. Калибан ничего не ответил, но  подумал,  что  он  наконец  пришел  к
окончательному  заключению  относительно  Просперо.  У  него   больше   не
оставалось ни малейших сомнений в том, что психика Нового робота  является
крайне нестабильной. Просперо  не  просто  подозревал  измену  везде,  где
только можно, он буквально провоцировал ее. Он сделал все,  чтобы  вывести
доктора Ливинг из себя, и не исключено,  что  Просперо  путает  опасность,
грозящую ему лично, с угрозой для всех роботов с Новыми Законами.
   Из этих рассуждений Калибана следовал один совершенно очевидный  вывод:
он должен использовать первый же удобный случай и сделать так, чтобы их  с
Просперо разделяло как  можно  большее  расстояние  -  и  в  прямом,  и  в
переносном  смысле.  Он  больше  не  желал  находиться   рядом   с   такой
соблазнительной для врагов мишенью.


   Фреда  Ливинг  пересекла  расположенную   под   землей   комнату,   где
происходили тайные встречи, и вышла во вторую дверь. Устало закрыв  ее  за
собой, она повторила то же,  что  сделала  у  предыдущей  двери,  -  сбила
цифровую комбинацию на кодовой панели. _Этот_ код был известен  ей  одной,
на чем некогда настоял Альвар. Ему вовсе не хотелось, чтобы  Новые  роботы
вроде Просперо - не говоря уж о Калибане - могли войти в его дом когда  им
вздумается. И бывали времена, когда и сама Фреда была рада  тому,  что  их
дом надежно защищен.
   Разумеется, Новые роботы испытывали те же самые чувства по отношению  к
людям. Фреда до  сих  пор  не  имела  ни  малейшего  понятия  о  том,  где
расположена Валгалла - город роботов с Новыми Законами. Она  знала  только
то, что он укрыт под землей где-то в районе под названием Утопия, и больше
ничего. Несколько раз Фреде даже пришлось там побывать, но каждый  раз  ее
отвозили туда в аэрокаре  без  окон,  оборудованном  устройством,  которое
подавляет приборы слежения. Новые роботы не хотели  рисковать,  а  она,  в
свою очередь, не могла осуждать их за это. Женщина не пыталась противиться
подобным  мерам  предосторожности  со  стороны  роботов  и  всячески   это
демонстрировала, понимая, что они принимаются не только в своих интересах,
но и в ее собственных. Расчет прост: будучи подвергнута психопробе, она не
сумеет рассказать о том, чего  не  знает.  У  роботов  с  Новыми  Законами
хватает врагов, и многие из  последних  ради  того,  чтобы  обнаружить  их
"логово", не остановятся даже перед тем, чтобы превратить жену Правителя в
животное, - черт с ними, с последствиями!
   Просто потрясающе, как далеко они все зашли! Не только Новые роботы, но
и Альвар, и даже она сама.  Они  все  свихнулись  на  предосторожностях  -
против  разоблачения,  против  возможного  скандала,  против  друг  друга.
Неудивительно, что Просперо уже стал наполовину параноиком. А может,  даже
больше чем наполовину.
   Вероятнее всего, что в конечном итоге все эти предосторожности окажутся
бессмысленными, ибо любые заговоры, секреты и  тайные  собрания  рано  или
поздно всплывают на свет. По  крайней  мере,  личный  опыт  Фреды  говорил
именно об этом. Но все эти секреты и предосторожности  хотя  бы  позволяли
всем им чувствовать себя в безопасности, пусть даже на время. Может  быть,
именно для этого они и предназначались.
   Фреда перепроверила дверь,  ведущую  в  дом,  и  вошла  в  лифт,  мигом
вознесший ее наверх, в жилые помещения. Там ее уже  поджидал  ОБР-323.  Со
своей обычной торжественностью он сообщил гулким голосом:
   - Хозяин Крэш только что приземлился. Он появится с минуты на минуту.
   - Прекрасно, - откликнулась Фреда. - Ужин скоро будет готов?
   - Ужин будет готов через двенадцать минут, хозяйка. Вас это устраивает?
   - Вполне,  Оберон.  -  Фреда  оглядела  робота  критическим,  а  точнее
сказать, самокритичным взглядом, поскольку он также являлся  творением  ее
рук. Оберон был высоким роботом весьма презентабельного вида с  туловищем,
которое отсвечивало тусклыми оружейными отблесками.  Он  был  в  два  раза
больше и одновременно в  два  раза  проще,  чем  Дональд.  Когда-то  Фреда
создала этого робота большим и состоящим из одних острых углов. Тогда  его
угрожающий вид был то что надо. А вот по нынешним неспокойным временам это
было совершенно ни к чему, и ей  пришлось  придать  ему  новые  очертания.
Однако сейчас, глядя на него, женщина была  недовольна  результатом  своих
трудов. Если Дональд был округлым, словно колобок, то Оберон выглядел так,
будто он сплавился в огне.
   Временами Фреда задумывалась: что внешний  вид  Оберона  может  сказать
постороннему наблюдателю о ее собственной психологии? Остальные  созданные
ею роботы - Дональд, Калибан, Просперо  -  представляли  собой  сложнейшие
машины, которым  она  придала  изящные,  отточенные  формы.  Все  они,  за
исключением разве что Дональда, представляли  собой  поистине  новаторские
решения. К Оберону это  не  относилось.  Его  дизайн  можно  было  назвать
консервативным,   даже   грубым.   Создание   других   роботов   требовало
высокотехнологичной сборки, и отдельные части  для  них  даже  приходилось
делать вручную. Что же касается Оберона, то он был собран  из  стандартных
частей, как детский конструктор.
   - Я,  пожалуй,  пойду  освежусь,  -  сказала  она  домашнему  роботу  и
направилась в душ, все еще ломая голову над тем,  почему  сделала  Оберона
именно таким.  Обжегшись  на  молоке,  дуешь  на  воду?  Конечно,  ей  уже
приходилось обжигаться, и даже не один раз, а  дважды.  В  первый  раз  ее
довело до беды стремление к бунту, перевесившее  благоразумие.  Во  второй
раз... Впрочем, во второй раз было то же самое. Фреда не могла  отделаться
от этих мыслей все то время,  пока  раздевалась  и  становилась  под  душ.
Горячие водяные струи, которые вколачивал в ее тело игольчатый  душ,  были
как раз то, что нужно, чтобы развеяться после встречи с Просперо.
   Несколько лет назад Фреда Ливинг была  одним  из  ведущих  специалистов
Инферно по  роботехнике  и  пользовалась  заслуженной  репутацией  смелого
ученого, который не боится рискованных решений и ищет новые пути.
   Три Закона роботехники были впечатаны в  стандартный  позитронный  мозг
роботов даже не один, а миллионы раз, буквально выжжен  в  нем,  и  каждая
микрокопия Законов тщательно следила за тем, чтобы  не  было  допущено  ни
малейшего  их  нарушения.  Каждый  новый  позитронный  мозг  опирался   на
предшествующие поколения своих собратьев, и  в  каждом  следующем  Первый,
Второй и Третий Законы являлись еще более незыблемым императивом, нежели в
предыдущих. Эта последовательная цепочка, в свою очередь,  превратилась  в
нерушимый закон и брала свое начало в незапамятных временах, когда  тысячи
лет назад на Земле был создан первый искусственный мозг.
   В общем-то, в стремлении к безопасности ничего  плохого  нет,  но  даже
здесь можно перегнуть палку. Если мозг робота вынужден  совершать  миллион
операций в секунду, чтобы просчитать, не нарушает ли то или иное  действие
Первого Закона, значит, в это время он не способен ни  на  что  другое,  а
следовательно, любая другая продуктивная деятельность робота замедляется в
миллионы раз. Таким образом, огромное количество времени, необходимого для
подобных  просчетов,  и  значительная  часть  самого  позитронного   мозга
работают впустую.
   Фреда захотела узнать, как поведет себя робот, у которого  эта  система
ослаблена, а то и вообще отсутствует. И очутилась в тупике. Для того чтобы
создать позитронный мозг, не ограниченный Тремя Законами, необходимо  было
начинать с нуля, отбросить все эти тысячелетия  улучшений  и  модификаций,
практически в буквальном смысле  вырезать  позитронные  извилины  вручную.
Даже если  бы  она  решилась  на  такой  шаг,  позитронный  мозг,  который
получился бы в результате подобной попытки, оказался бы настолько слабым и
неэффективным, что это лишило бы эксперимент всякого смысла.  Какой  резон
экспериментировать на роботе, который вряд ли будет способен на какие-либо
самостоятельные действия?
   Круг замкнулся. Позитронный мозг - это роботехника, а роботехника - это
позитронный мозг. Два эти понятия настолько слились друг с другом, что для
большинства  исследователей   казалось   немыслимым   думать   об   одном,
одновременно абстрагируясь от другого.
   Однако Губер Эншоу был не таким, как все  остальные.  Он  нашел  способ
выделить базовый, лежащий в основе позитронного  мозга  слой  и  заставить
кусок пористого палладиума мыслить, говорить, контролировать тело, а затем
выборочно перенести эти способности на гравитонную структуру.
   Позитронный мозг можно сравнить с книгой, на каждой из страниц  которой
снова и снова повторяются неизменные заповеди Трех Законов. Таким образом,
каждая из ее страниц наполовину занята бесконечным  повторением  одного  и
того же, а ведь на этом месте могла бы помещаться другая,  более  полезная
информация. Что же касается гравитонного мозга, то он  в  большей  степени
напоминает книгу  с  чистыми  страницами,  на  которых  можно  писать,  не
возвращаясь еще и еще раз к тому, что уже единожды написано.
   Открытие  Эншоу  не  захотела  использовать  ни  одна  из   лабораторий
роботехники, и только Фреда сразу  же  вцепилась  в  него,  подпрыгнув  от
радости при мысли о том, какие перспективы сулит подобный прорыв.
   Калибан был ее первым проектом на этом поприще и полностью  провалился.
Фреда намеревалась провести тщательно контролируемый эксперимент по  тому,
как станет вести себя  робот,  освобожденный  от  ограничений,  налагаемых
Тремя Законами. Долгие годы  работы  в  одном  направлении,  сама  природа
роботехники и позитронный мозг делали такой опыт невозможным, но,  получив
в  свое  распоряжение  гравитонный  мозг,  Фреда   быстро   двинулась   по
направлению к цели - созданию "беззаконного" робота - Калибана. Ему и была
отведена роль подопытного. По расчетам Фреды, он должен был существовать в
ограниченном,  закрытом  пространстве  под  пристальным   наблюдением.   К
сожалению, Калибан сбежал раньше, чем начался эксперимент, и спровоцировал
кризис, после чего едва не рухнуло Правительство и не сорвалась  программа
преобразования климата, от которой зависела судьба всей планеты.
   Вторая катастрофа оказалась связана с Новыми  роботами  -  такими,  как
Просперо. Вообще-то Фреда  построила  первого  из  них  даже  раньше,  чем
Калибана, и люди считали, что Калибан появился  первым  лишь  потому,  что
узнали о нем раньше.
   Что же подвигнуло  Фреду  на  создание  Калибана  и  роботов  с  Новыми
Законами?  В  первую   очередь   озабоченность   тем,   что   традиционные
"трехзаконные" роботы подавляют инициативу человека,  а  также  чудовищная
пустая трата их труда. Чем сложнее становились роботы, тем более навязчиво
они начинали опекать людей, не позволяя  им  делать  самостоятельно  почти
ничего. Это положение осложнялось и поведением самих  людей,  заставлявших
роботов выполнять самые незначительные, самые бессмысленные задания.  Было
вполне обычным делом, когда завтрак,  обед  и  ужин  готовили  три  разных
робота, четвертый выбирал для хозяина вино  к  ужину,  а  пятый  занимался
только тем, что вытаскивал из бутылки пробку. Даже  если  у  человека  был
всего один аэрокар, он вполне мог иметь  пять  или  шесть  роботов-пилотов
разного цвета, чтобы они соответствовали  тому  или  иному  наряду  своего
хозяина.
   Роботы представляли собой ничтожную ценность - как в глазах хозяев, так
и  в  собственных  -  и  в  связи  с  этим   подвергались   бессмысленному
уничтожению, оберегая своих хозяев от опасностей, которых можно было легко
избежать, а то и вовсе без повода.
   Все это низвело людей до уровня вялых, никчемных  трутней.  А  на  долю
роботов доставалось все больше работы и все меньше уважения. Труд  ценился
все ниже, поскольку им занимались роботы,  а  роботы  являлись  существами
низшего порядка. Один виток спирали порождал другой, и Фреда ясно  видела,
куда ведет эта спираль  -  в  самый  низ,  к  окончательной  деградации  и
коллапсу общества колонистов. Вот для  чего  она  создала  Новых  роботов.
Новый Первый Закон запрещал роботам причинять вред людям, но  не  требовал
предпринимать какие-либо  действия  для  их  защиты.  Новый  Второй  Закон
требовал сотрудничать с людьми, а не просто слепо  повиноваться  их  воле.
Новый  Третий  Закон   приказывал   роботам   заботиться   о   собственной
безопасности, а не жертвовать собой ради первого попавшегося человеческого
существа. Новый