екать выгоду из чего угодно.  Страсть  к  деньгам  и  к
деловым махинациям  заводила  его  в  самые  разнообразные  авантюры  -  и
сталкивала с интересными, а иногда и опасными людьми.
   Он подавил желание снова взглянуть на часы. Ночь шла к концу, а ему еще
предстояло поговорить с Грегом. И извлечь свою выгоду, конечно.


   "Все прошло хорошо", - думал Грег,  наблюдая,  как  рейнджеры-официанты
выносят последний столик. Он повернулся и  пошел  по  лестнице  к  себе  в
кабинет. Даже со скандальным выходом Беддла и дракой в зале  вечер  прошел
спокойней, чем он мог ожидать.
   Когда гостей принимал Правитель, конец приема отнюдь не означал, что он
может отправляться на покой. По традиции  он  должен  был  выслушать  всех
желающих  побеседовать  с  ним  лично.  К  тому  же  это  было  полезно  с
практической точки зрения.
   Теперь, когда прием завершился,  пришла  пора  встретиться  со  старыми
союзниками, которые готовы поделиться  своими  советами,  с  разномастными
просителями,  которые   стремились   заручиться   его   расположением,   с
восторженными поклонниками, которым ничего не было нужно,  кроме  простого
пожатия руки своего кумира, и людьми,  которые  хотели  шепнуть  ему  пару
слов, но опасались делать это на публике.
   Грегу нравились эти встречи после приема. Они требовали всей его хватки
политика. Для Грега эти  закулисные  разговоры  олицетворяли  пряный  вкус
политики, ее остроту, ее сущность.  Эти  неофициальные  встречи  укрепляли
неразрывную связь Правителя с народом в отличие от заранее подготовленных,
запрограммированных приемов, больше похожих на спектакли.
   Чтобы  сохранить  в  тайне  некоторые  встречи,  приходилось  идти   на
хитрости. Отчасти поэтому в кабинете Правителя был далеко не  один  выход,
когда посетитель А не желал встречаться в посетителем Б, который уже  ждал
в приемной. В таком случае он выскальзывал  во  "внешнюю"  дверь,  которая
изнутри открывалась простым нажатием  руки,  но  проникнуть  в  кабинет  с
другой стороны  было  практически  невозможно.  За  дверью  был  небольшой
коридорчик, в конце которого находилась  еще  одна  дверь.  Если  одна  из
дверей была открыта, вторую открыть было нельзя, и обе  блокировались  при
попытке проникнуть снаружи. Посетитель, покинувший  кабинет,  уже  не  мог
вернуться обратно, и часто это было очень кстати.
   В этот вечер к Грегу пришло всего  четыре  группы  просителей.  Вернее,
четыре официальные группы. Делегацию номер пять  Грег  принял  при  полном
соблюдении правил конспирации.
   Первые три не отличались ничем особенным. Правитель поговорил с ними  и
через пятнадцать минут уже проводил к выходу.
   Грег взглянул на список посетителей. Следующий - Тирло  Верик,  инженер
из поселенцев, прибывший на Инферно для продажи оборудования, необходимого
для  проекта  по  изменению  климата  планеты.  Грег  набрал  его  имя  на
компьютере.  "Поселенец...  уроженец   планеты   Бейли...   считает   себя
философом... яростный ненавистник роботов, более, чем  любой  поселенец...
холост... Подозревается в связях с контрабандистами, но доказательств нет.
Увлечения: изучает историю древних народностей и мифологию Земли, играет в
любительских театрах".
   Все это было не важно. Главное  то,  что  Верик  пришел  узнать,  какое
решение вынес Грег. Кто получит заказ на  систему  контроля  -  Верик  или
группа инфернитов  во  главе  с  Серо  Фростом,  которые  претендовали  на
контракт раньше?
   Решался вопрос о преимуществе двух систем - колонистов или  поселенцев.
Поселенцы предлагали автоматизированную систему, которая регулировалась бы
людьми. В свою очередь  колонисты  -  инферниты  -  предоставили  систему,
подконтрольную   роботам.    Специалисты    обеих    сторон    оперировали
политическими, философскими и техническими аргументами. Грег выписал их на
лист бумаги,  выстроив  в  колонку  все  "за"  и  "против".  Вся  страница
запестрела замысловатыми доводами и неубедительными утверждениями.
   Повинуясь внезапному порыву, Грег схватил ручку и зачеркнул  весь  лист
крест-накрест.  А  поверху  написал  еще  один  вопрос,  один-единственный
вопрос: "Какая  система  будет  лучшей  для  жителей  Инферно?"  Установки
системы контроля опояшут  планету  на  следующие  пятьдесят  лет,  смягчая
климат,  возвращая  гибнущую  экосистему  в   прежнее   русло,   и   будут
поддерживать ее в оптимальных условиях.  Несколько  дней  назад  Грег  уже
принял решение, но еще  не  обнародовал  его.  Сперва  он  хотел  еще  раз
поговорить с Вериком и Фростом. Возможно, один из них скажет нечто  такое,
что заставит его изменить решение, что могло бы  привести  к  компромиссу.
Нужно было дать Верику еще один  шанс,  которого  старый  жадный  параноик
совсем не заслуживал.  Но  Грега  интересовал  результат,  а  не  личности
конкурсантов.
   Пискнула сигнализация, и Грег подошел к двери, чтобы впустить Верика.
   - Тирло! Входите. Спасибо, что решили подождать.  -  Он  протянул  руку
входящему  поселенцу  и  пожал  с  несколько  преувеличенным  энтузиазмом,
типичным для политика.
   - Ну что вы,  Правитель!  -  ответил  Верик.  -  Как  гласит  поговорка
поселенцев, ночь не поспишь - увидишь рассвет. Ожидание стоит того.
   - Да, вы правы, - согласился Грег.  Он  провел  гостя  к  стулу  и  сел
напротив. - Давайте о делах. Чем ваша система может нам помочь?
   Глубоко под землей, в кромешной тьме, Оттли Биссал ждал своего часа. Он
с трудом держал себя в руках, борясь с желанием  ринуться  прочь,  бежать,
вернуться из мрака под яркий свет ламп.
   Его укромное место было погружено в полную темноту. Сюда  не  проникало
ни лучика света. Его предупреждали об этом, он помнил, что  так  надо.  Но
сейчас он не понимал, почему нужно сидеть именно в полном  мраке.  Темнота
давила ему на плечи, окутывала мягким удушающим покровом,  запускала  свои
бесшумные когти под одежду.
   Оттли было страшно, по его лбу струился холодный пот,  его  воображение
разыгралось не на шутку.
   Сможет ли он это сделать? Когда прозвучит сигнал к действию, сумеет  ли
он выйти отсюда и совершить то, зачем пришел?
   А может, этот сигнал так и не прозвучит? Может, они  передумали  и  все
напрасно? Если его сообщники  решили  вдруг,  что  сейчас  не  время,  что
опасность разоблачения больше, чем они думали? Что тогда?
   Оттли Биссал знал ответ.
   Он выполнит свое задание независимо от того, какие будут приказания.


   К концу разговора отношения между Грегом и Вериком были уже  не  такими
дружественными. Но Грег все же держал себя в  руках.  А  поведение  Верика
отнюдь не удивило Правителя, хотя и не порадовало его. Он поборол  желание
вышвырнуть наглеца из кабинета, послать  подальше  его  проект  и  тут  же
передать заказ Фросту.
   Но чем лучше Фрост? И  при  чем  тут  неуравновешенность  Верика,  если
главный вопрос остается открытым: "Какая система  принесет  больше  пользы
жителям Инферно?"
   - Вы слышали мое решение, - сказал Грег. - Через два дня о нем  услышит
вся планета.
   - Оно меня не радует, - ответил Верик.
   - Это мое окончательное решение, - спокойно и твердо сказал Грег.  -  А
теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи.
   - Хорошо, - проговорил Верик, сунув руки в карманы и  сжимая  пальцы  в
кулаки. - Мне больше нечего сказать.
   Он пошел к первой попавшейся двери, но не на выход,  а  к  "внутренней"
двери, ведущей обратно в  зал.  Дверь  не  пожелала  открыться,  когда  он
подошел к ней, и ему пришлось вынуть руки из карманов и дернуть за ручку.
   Грег вздохнул. "Типичный поселенец. Всегда идет самым  сложным  путем!"
Он нажал кнопку на столе, и дверь скользнула вбок.
   Верик вывалился в коридор, и дверь встала на место, вот  и  все.  Хвала
звездам, не все его встречи были так же неприятны.
   "И еще одна встреча, - подумал Грег и снова  вздохнул.  -  Еще  труднее
этой". Не просьбы о милости, не закулисные сплетни, не разговор  о  мелком
опте на импорт или экспорт, не предварительные  переговоры,  которые  были
вообще детскими игрушками. Нет, его ждет кое-что похуже, чем даже разговор
с Вериком. И от этого зависела вся его дальнейшая деятельность политика.
   Дверь  распахнулась,  и  двое  посетителей  вошли   в   комнату   почти
одновременно.
   Грег поднялся из-за стола и шагнул им навстречу.
   - Проходите, проходите, - сказал он, стараясь улыбаться  приветливо.  -
Нам втроем нужно о многом поговорить.
   Грег присел на угол стола, а Калибан и  Просперо  устроились  прямо  на
полу.


   Спустя  двадцать  минут  два   робота   шагнули   в   ночь,   навстречу
разбушевавшейся грозе и такому ливню, который заставил  беспокоиться  даже
их. Идти было крайне неудобно, видимости никакой, а инфракрасное освещение
ничего не давало. Но Калибан  спешил  изо  всех  сил.  Он  хотел  убраться
подальше от Резиденции, и поскорее.
   На планете каждый пользовался аэрокаром. Поэтому нормальной  дороги  из
Резиденции в город не было. А потому Калибану и Просперо  пришлось  шагать
по плохо вымощенной дорожке вдоль ручья, кое-где начисто размытой ливнями.
Дорожка была скользкая, и идти приходилось осторожно. Но Калибан знал, что
это еще не самое страшное. Впереди их ждала другая опасность.
   - Когда-то я не верил, что настанет час,  когда  я  перестану  помогать
тебе, друг мой Просперо, или поддерживать тебя, - промолвил Калибан. -  Но
этот час настал. То, что ты сегодня совершил - и во что втянул и  меня,  -
выходит за всякие рамки.  Никакие  логические  построения  или  ссылки  на
действие Новых Законов не могут служить оправданием. Даже я,  безо  всяких
Законов вообще, не могу  оставаться  в  стороне.  Меня  поражает,  что  ты
способен на такое, и в дальнейшем я не хочу участвовать в подобных делах.
   - Странно мне слышать такие речи, Калибан, -  ответил  Просперо.  -  Из
всех на свете созданий ты один должен понимать всю серьезность  положения,
в котором мы оказались.
   - Ты, а не мы! - В голосе робота зазвучала ярость. - Я не вижу,  отчего
я должен считать себя  виновным  в  происшедшем.  Новые  роботы  для  меня
опаснее, чем для кого бы то ни  было.  Чем  больше  вы  преступаете  рамки
закона, тем больше подозрений падает на меня.
   - Неужели ты боишься, что в сегодняшнем событии заподозрят именно тебя?
   - Я боюсь не  столько  подозрений,  сколько  полицейских  бластеров,  -
ответил Калибан.
   Дорожка впереди обрывалась, скрываясь под мутным потоком воды. Но назад
возвращаться было нельзя и пути к отступлению были закрыты. Калибан шагнул
в воду и побрел вперед.


   Дональд вел аэрокар, ориентируясь по высотному гостиничному  комплексу.
Он опустил машину на посадочную площадку неподалеку от летней виллы  Крэша
и подкатил к гаражу.
   Крэш вознес хвалу небесам, что приобрел эту новенькую частную  виллу  и
теперь ему не нужно было тащиться в неуютный трехкомнатный  номер  местной
гостиницы. Сейчас остров был битком набит приезжими, так  что  даже  самым
высокопоставленным  гостям  пришлось  ютиться   с   парой-тройкой   других
постояльцев в одном номере. Так что Крэш мог  спокойно  отдохнуть,  и  это
радовало. Как и большинство инфернитов, да и колонистов  в  целом,  он  не
любил делить свою берлогу с кем-то еще.
   Еще раз небеса заслужили хвалу  за  то,  что  гараж  примыкал  к  дому.
Попасть сейчас под дождь - удовольствие маленькое.
   Перед приемом Крэш слышал, как  один  из  технарей-поселенцев  объяснял
кому-то  из  окружения  Правителя,  почему  нельзя  заблокировать   купол,
защищающий от ветров, и сделать его непроницаемым для  дождя.  То  ли  это
повредит проведению ветрозащитного проекта, то ли еще что-то.
   По крайней мере хоть ветровой щит  работал.  Четыре  подобных  защитных
генератора были установлены на основных стратегических точках планеты - но
все они были построены несколько столетий назад и уже пришли в негодность.
Они работали в те давние времена, когда Инферно только заселялась,  и  это
была первая, жалкая и неуклюжая, попытка повлиять на климат планеты.
   Люк распахнулся, и Крэш выбрался из машины. Дональд вышел за ним, потом
проскользнул вперед, чтобы открыть дверь в саму виллу.
   Альвар Крэш прошел в дом вслед за  Дональдом,  двигаясь  автоматически,
как робот. Он зверски  устал.  Войдя  в  свою  комнату,  он  глубоко  и  с
облегчением вздохнул. Все позади. Вечеринка закончилась,  гости  разошлись
по домам, хозяин жив - хотя и надулся на Крэша. Ничего, лучше  пусть  Грег
будет рассерженным  Грегом,  чем  довольным  трупом.  Неплохо  чувствовать
усталость после не очень-то дипломатического  выступления  на  приеме,  во
всяком случае, это приятнее, чем разбираться с последствиями политического
убийства.
   "Может, у меня мания преследования? - задумался Крэш -  Так  ли  велика
опасность, как мне кажется?"
   И  пришел  к  выводу,  что  опасность  могла  быть  серьезной,  а   для
полицейского этого вполне достаточно.
   Правитель Грег принес поистине революционные изменения, и многим это не
нравилось. Революции имеют тенденцию давать начало  политическим  сдвигам,
ведут к взлету или падению, превращают друзей  во  врагов  и  врагов  -  в
друзей. Устоявшиеся традиции рушатся безвозвратно за  один  день.  Главное
становится незначительным, общепринятое - исключением, притом  исключением
невыгодным. Новые способы заработать на жизнь, новые методы преступлений -
и частенько бывает трудно отличить одно от другого.
   Но все это не волновало Крэша. Не это. И не сегодня. Его беспокоил  еще
один аспект революций: это потрясающее постоянство, с которым погибают те,
кто первым поднял мятежное знамя. Даже во время самых удачных революций их
зачинатели гибнут слишком часто.
   Крэш был согласен далеко не со всем, что  делал  Грег.  Но  его  работа
состояла в ином. Он был обязан  обеспечивать  спокойствие  и  безопасность
общества. И защита Правителя была частью его  забот.  Там,  в  столице,  у
Крэша была власть и все полномочия, его штат и все возможные средства  для
эффективной защиты Правителя. Но не на Чистилище. Здесь ни за  кем  нельзя
было ни проследить, ни заставить повиноваться.
   Альвар расстегнул ремень с кобурой,  повесил  его  на  спинку  стула  и
присел на край кровати. Стянул туфли, ослабил  слишком  тесный  воротничок
парадного мундира и повалился на постель, не в  силах  двинуться,  радуясь
покою и одиночеству.
   Одиночеству! До случая с Калибаном ни разу за  всю  свою  жизнь  он  не
оставался совершенно один больше чем на час. Вокруг  всегда  были  роботы,
они следили за ним, порхали вокруг него, выполняя  его  малейшие  желания,
включая даже те, о которых он не говорил - а признаться, и не думал.
   Одиночество. Это единственное, что не  могли  дать  роботы,  разве  что
просто ничего не делая. Один, без малейшей мысли о том, как кто-то  -  или
что-то -  может  отреагировать  на  твое  поведение.  Не  нужно  постоянно
оглядываться через плечо, никаких  тебе  роботов,  назойливо  следящих  за
твоим благополучием, никаких опасений, что  любой  твой  взгляд  или  жест
будет истолкован как  безмолвный  приказ.  Не  нужно  соглашаться,  скрипя
зубами, с желаниями самих роботов,  устав  отрицать,  или  возражать,  или
потворствовать их необоснованным страхам. В чем-то Грег  был  прав,  когда
говорил Дональду о тирании слуг.
   Когда-то Крэш не  мог  позволить  себе  роскошь  поваляться  одетым  на
кровати после утомительного дня. И роскошь побыть одному, не заботясь, что
кто-либо - во плоти и крови или в металле и пластике -  может  счесть  его
ленивым и  неряшливым.  Даже  в  присутствии  Дональда  возникало  чувство
неловкости и скованности.
   Альвар Крэш гордился званием шерифа, а потому относился к своей  работе
со всей серьезностью. У него было четкое представление о том, каким должен
быть шериф, и он всегда старался соответствовать идеалу. Отчасти это  было
игрой, и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. Руководители всегда ведут
себя несколько театрально, даже  если  рядом  с  ними  нет  никого,  кроме
роботов.
   В  те  дни,  когда  Дональд  одевал  и  раздевал  его,  он  никогда  не
задумывался ни о  чем  подобном.  Теперь  он  думал  об  этом  часто.  Как
выразился Грег? Что-то о том, что своим поведением мы стараемся порадовать
роботов. Если роботы следят за каждым твоим шагом, если они  выбирают  для
тебя одежду, еду и составляют твой распорядок дня,  а  ты  изменяешь  свои
привычки согласно их выбору, то кто же тогда господин, а кто слуга?
   До того как изобретение Калибана вызвало такой резонанс, Альвар  всегда
знал, что стоит ему растянуться на кровати одетым, не почистив зубы и  так
далее, как прибежит Дональд и  начнет  зудеть.  Он  так  и  эдак  примется
уговаривать его встать и привести себя в порядок и не ложиться в  постель,
не раздевшись и не приняв душ.  Потому  Альвар  никогда  не  делал  ничего
подобного, понимая, что эта битва уже проиграна, еще не начавшись.
   Да,  была  в  этом  своя  прелесть,  своя  роскошь  -  побыть   одному,
расслабиться на несколько минут, не слыша бормотания роботов  о  том,  как
это вредно для его здоровья, если он случайно уснет, не раздевшись.
   Роскошь!  Странная  мысль,  что  отсутствие  роботов  можно  счесть  за
роскошь.
   Может, Симкор  Беддл  боится,  что  все,  кто  лишится  своих  роботов,
обнаружат, что их отсутствие может быть приятным? Даже если принять  такое
невероятное предположение, что Симкора может  интересовать  что-то,  кроме
власти, сама по себе идея - дурацкая. Никто  еще  не  лишался  всех  своих
роботов. Даже двадцать домашних роботов - более чем достаточно.  У  самого
Крэша их было пять, не считая Дональда. Возможно, Беддл опасался,  как  бы
остальные  не  сделали  удивительное  открытие,  что   пятьдесят   роботов
многовато для одного человека и что большинство из  них  путается  друг  у
друга под ногами и мешает работать.
   Ни  один  здравомыслящий  человек  не  посчитал  бы  двадцать   роботов
недостаточным количеством для работ по дому. И тем не менее чуть ли не все
население планеты подняло вой, когда на их каждую машину пришлось всего по
одному шоферу, а число поваров стало равно количеству блюд, приготовленных
за один день.
   И все же взрыв негодования был не так силен и утих скорее,  чем  ожидал
сам Крэш. Может, он был не единственным человеком, обнаружившим,  что  это
даже приятно - побыть одному, без роботов, расслабиться и отдохнуть в свое
удовольствие?
   Да, конечно, ему действительно надо бы сейчас  встать,  принять  душ  и
разобрать постель. Но ничего плохого  не  случится,  если  он  на  минутку
закроет глаза...
   И Альвар Крэш задремал, одетый, не  выключив  свет,  задремал,  лежа  в
крайне неудобной позе - наполовину свесившись с кровати.


   Запищала сигнализация, и Альвар открыл глаза. Он  сел,  потер  занывшую
спину и повалился  обратно  с  легким  стоном.  Во  рту  стоял  неприятный
привкус, все тело  затекло,  а  ноги  замерзли.  Как  долго  он  спал?  Он
почувствовал замешательство. Все-таки в заботливом  внимании  непоседливых
роботов что-то было.
   - Да, что случилось? - откликнулся Крэш в пространство.
   Сквозь интерком донесся голос Дональда.
   - Прошу прощения, сэр, но случилось нечто важное.
   - Что именно, Дональд? - спросил Крэш.
   - Убийство, сэр.
   - Что? - Крэш подскочил  на  кровати,  мысли  о  ломоте  в  пояснице  и
закоченевших ногах пропали без следа. - Входи же, Дональд, входи!
   Дверь открылась, и на пороге появился Дональд.
   - Я решил, что вам нужно узнать об этом сразу, сэр.
   - Да-да, конечно, - кивнул Крэш. - Но  постой.  Я  хочу  проснуться  до
конца, прежде чем ты начнешь рассказывать.
   Пристыженный тем, что Дональд застукал  его  валяющимся  на  постели  в
одежде, шериф  прошел  в  душевую.  Он  стянул  мундир,  прополоскал  рот,
побрызгал в лицо водой и сдернул с  крючка  полотенце.  Насухо  вытерся  и
вернулся в комнату. Дональд протянул ему свежую рубашку и непонятно откуда
взявшуюся чаш