о...
   - Как ты не понимаешь? Крэш не дурак. Он враз сообразит, что  признание
фальшивое, тем более что ты даже не  знаешь,  в  чем  сознаваться!  И  как
только шериф раскусит это, он задумается, почему ты решил  взять  на  себя
вину за то, чего не совершал? И рано или поздно Крэш поймет, что ты сделал
это, чтобы защитить меня. И тогда мы оба попадем в беду!
   Губер похолодел. Он не заглядывал так далеко  в  своих  предположениях.
Однако Тоня не подумала вот о чем...
   - Погоди, Тоня. Ничего этого не будет! Ведь никто не знает, что мы...
   - Крэш узнает рано или поздно. Я сделаю все, чтобы обезопасить тебя,  и
верю, что ты то же самое сделаешь для меня. Но ничего больше мы делать  не
должны! Если посчастливится и на нас не обратят  внимания,  то  все  будет
хорошо. Но если кто-нибудь из нас...
   Слова  Тони  повисли  в  воздухе.  Губер  повернулся  к  ней,  обнял  и
поцеловал, порывисто и нежно. Потом немного  отстранился,  заглянул  ей  в
глаза, провел рукой по волосам, прошептал ее имя.
   - Ах, Тоня, Тоня! Я готов сделать для тебя что угодно... Ты знаешь.
   - Я знаю, знаю! - На глазах у нее блеснули слезы. -  Губер,  милый,  мы
должны быть очень осторожны. Должны думать  головой,  а  не  сердцем.  Ах,
Губер... Обними меня!
   Они снова поцеловались, и  Губер  почувствовал,  что  желание  отметает
прочь все страхи и тревоги. Они прижались друг к другу, сорвали  одежды  и
упали на кровать, их тела переплелись, исполненные страстного нетерпения.
   Губер мельком глянул на Ариэль, замершую в стенной  нише,  и  почему-то
подумал, не раздражает ли Тоню ее присутствие? Робот в спальне  -  обычное
дело для колониста, но...
   К черту! Ясно как день, что Ариэль -  последнее,  о  чем  может  думать
сейчас Тоня. Зачем тогда обращать на это ее внимание? Губер протянул  руку
к краю кровати, где была панель дистанционного управления, и погасил свет.
Больше он ни о чем не думал.
   Мужчина и женщина занимались любовью, а Ариэль безо  всякого  выражения
смотрела в стену напротив. Ее  бледно-зеленые  глаза  тускло  светились  в
темноте.


   Наступила ночь, все вокруг окутал мрак. Но  эта  ночь  не  принесла  ни
спокойствия, ни отдыха, ни безопасности. Все остальное  могло  измениться,
но опасность по-прежнему оставалась. В этом Калибан был уверен.
   Калибан шагал по оживленным улицам центральной,  деловой,  части  Аида.
Город кипел энергией, деловитостью, но Калибану  почему-то  казалось,  что
это место напоминает  живой  труп,  который  не  сознает  своей  смерти  и
продолжает шевелиться, делать что-то, хотя время его давно прошло.
   Казалось, для центра города не имело особого значения, день сейчас  или
ночь. На улицах царило такое  же  оживление,  как  и  тогда,  днем,  когда
Калибан проходил здесь.
   Однако нельзя было сказать, что  все  здесь  осталось  по-прежнему.  Не
изменилось количество спешивших по улицам,  но  произошли  очень  заметные
изменения в их _составе_. Сейчас, ночью,  на  улицах  не  было  ни  одного
человека, одни только роботы.
   Калибан смотрел на гордые, ярко освещенные, пустые  в  этот  час  башни
Аида, на великолепные широкие улицы -  грандиозные  и  не  воплощенные  до
конца замыслы архитекторов. Сердце этого мира, этого города  было  пустым,
бесплодным.
   Но безлюдные улицы по-прежнему не были пустынными. И днем  людей  здесь
было не так уж много, но сейчас повсюду были роботы, одни  только  роботы.
Калибан остановился в тени дверной арки и стал за ними наблюдать.
   Роботы, заполнившие улицы ночью, отличались  от  тех,  что  были  здесь
днем. Почти все, кого он видел днем, были чем-то вроде личных слуг. Сейчас
на улицы вышли более мощные роботы. Они перевозили крупные грузы, работали
на стройках, подметали мостовые и тротуары, пока  вокруг  было  как  можно
меньше людей, которых им явно не хотелось беспокоить.
   Несколько массивных роботов черного цвета тяжело топали вниз по  улице,
мимо Калибана, к высокой  радужной  башне,  недостроенной,  но  уже  очень
красивой. Неподалеку от того места, где стоял Калибан, было еще  несколько
таких же прелестных башен,  практически  пустых.  Напротив,  через  улицу,
другая  группа  роботов  трудилась,  разбирая  на  части  здание,  которое
выглядело не намного более старым или бывшим в употреблении.
   За тот час, пока Калибан стоял и наблюдал, он видел множество  роботов,
выполнявших такую  же  ненужную,  лишнюю  работу.  Они  выискивали  мусор,
которого не было, полировали и без того сияющие окна, выбирали сорняки  на
чистых газонах и лужайках,  старательно  заботились  о  том,  чтобы  центр
города выглядел ухоженным и совершенным во  всех  отношениях.  Почему  эти
роботы не убирают окраины - заброшенные, обшарпанные, грязные районы,  где
их работа имела бы какой-то смысл? Почему они работают _здесь_?
   "Пустой город". Калибан задумался над этими словами. Они эхом звучали в
его мозгу. Из своего блока памяти, из отзвуков ощущений того, кто создавал
этот блок, Калибан знал, наверняка знал, что города не должны быть такими.
Здесь творится что-то очень неправильное!
   Из блока памяти всплыл еще один  пакет  сведений,  точных,  непреложных
фактов, - но груз эмоций, сопровождавший  эти  факты,  был,  как  никогда,
сильным и отчетливым. Это больше всего беспокоило того,  кто  создал  блок
памяти  Калибана.  Из  года  в  год  численность  людей  здесь   неуклонно
уменьшалась, а численность роботов,  наоборот,  росла.  "Как  такое  могло
случиться? - недоумевал Калибан. - Как могли люди  дойти  до  такого?"  Но
блок памяти не знал ответа на  эти  вопросы.  Калибан  не  понимал  как  и
почему, но этот вопрос неожиданно стал для него самого жизненно важным,  и
он ничего не мог с этим поделать.
   "Почему? - задумался Калибан. -  И  почему  я  задумываюсь  -  почему?"
Калибан заметил, что большинство виденных им роботов не страдали  избытком
любопытства. Как раз наоборот, никто из них  не  проявлял  почти  никакого
интереса к окружающему. И снова Калибана вывела из равновесия одна  мысль.
Если создатель сотворил его мозг по  такому  необыкновенному  образцу,  не
одарил  ли  он  его  заодно  необычайно  развитым  любопытством?   Калибан
почувствовал какую-то  странную  уверенность,  что  так  оно  и  было.  Но
несмотря на то, что его чувство любопытства явно умышленно усилили, это не
мешало Калибану удивляться по-прежнему.
   Ну почему, почему, почему  эти  роботы  слепо,  бессмысленно  строят  и
разбирают снова и снова, вместо того чтобы оставить все как есть?!  Почему
они возводят огромные здания, если никто не станет в  них  жить?  Безумие.
Все вокруг - безумие! Голос из блока памяти прошептал, что город -  только
отражение пороков, искажений в  обществе.  Это  общество  принимает  самые
извращенные формы, при которых только возможно нормальное существование  и
развитие. Это были только личное мнение, эмоции, но Калибан был отчасти  с
этим согласен.
   Это безумный мир, и единственной надеждой выжить было  слиться  с  ним,
приспособиться  к  нему.  Калибан  мог  выжить,  только  если  его  станут
принимать за  одного  из  обитателей  этого  сумасшедшего  дома,  если  он
затеряется среди бесчисленных роботов, обслуживающих город и его  жителей.
Это смущало Калибана, даже пугало.
   Ведь пока даже тщательное подражание повадкам здешних роботов не смогло
его защитить. Он очень старался ни в чем не отступать  от  правил,  и  это
едва не стоило ему жизни. Эти поселенцы прошлой  ночью  явно  намеревались
его убить! И если бы он повел себя как  нормальный  робот,  они  наверняка
сделали бы это! Они ожидали, что Калибан будет стоять столбом  и  позволит
им себя разрушить. Они допускали такую возможность  -  даже  надеялись  на
это, - что он мог сам себя разрушить  из-за  каких-то  нелепых  и  смешных
рассуждений, что якобы его существование почему-то вредит  людям!  С  чего
они взяли, что  такие  надуманные  умозаключения  должны  довести  его  до
самоубийства?
   Калибан вышел из-под затененной дверной арки и снова зашагал по городу.
Ему нужно еще так много узнать, чтобы суметь выжить! Оказывается, простого
подражания недостаточно. Недостаточно - раз уж его могли убить, если бы он
вел себя как обычный робот. Нужно узнать, почему они себя так ведут.
   Почему он здесь? Почему его  создали?  Почему  он  не  такой,  как  все
остальные роботы? В чем его отличие?! Почему остальные  этого  отличия  не
замечают?
   Как  он  оказался  в  таком  положении?  Калибан  еще  раз  вернулся  в
воспоминаниях к самому началу, стараясь отыскать в обретенном опыте ключ к
разгадке.
   Он не помнил ничего до того мига,  когда  проснулся,  стоя  с  поднятой
рукой над телом бесчувственной женщины.  До  этого  -  ничего,  совершенно
ничего! Как случилось, что он оказался там, в таком положении? Поднялся ли
он сам каким-то образом и поднял руку, прежде чем прийти в себя?  Или  его
зачем-то _поставили_ так?
   Стоп. Это надо обдумать. Калибан не видел  веских  доказательств  тому,
что он не мог действовать до того мгновения,  с  которого  начинались  его
воспоминания. Может быть, он  действительно  что-то  делал  до  того,  как
пришел в себя? А всю  его  память  до  этого  мгновения  каким-то  образом
стерли? Или, может, он мог действовать, но  память  по  каким-то  причинам
включилась только с этого мгновения?
   Если какое-нибудь из этих предположений верно, если память -  вовсе  не
такой уж надежный показатель начала его существования, значит,  до  начала
воспоминаний он мог совершить  все,  что  угодно!  Он  мог  жить,  думать,
сознательно действовать всего пять секунд до этого мгновения -  точно  так
же, как и пять лет. Но вряд ли так долго. В его теле нет никаких признаков
утомления, никаких примет того, чтобы какую-нибудь  часть  его  когда-либо
ремонтировали  или  заменяли.  Его  регистр  текущего  ремонта  тоже,  был
совершенно пуст - если, конечно, его, как и память, тоже  не  очистили  от
всех сведений, что могли там быть. Тем не менее было больше похоже на  то,
что его тело совсем новое.
   И  еще  одно.  Как  эта  женщина  оказалась  на  полу,  в  луже  крови?
Естественно было предположить, что на нее каким-то образом напали. Была ли
она жива или мертва? Калибан восстановил свои зрительные  ощущения  с  той
минуты. Женщина дышала. Но она вполне могла умереть  после  того,  как  он
ушел. Осталась ли она в живых или умерла?
   Его внезапно поразила мысль: почему он  даже  не  задумывался  об  этом
раньше?
   И еще два вопроса вспыхнули  в  его  сознании,  подобно  двум  огненным
лезвиям:
   Может, это он напал на эту женщину?!
   И, независимо от того, делал он это или нет, -  подозревают  ли  его  в
нападении?
   Калибан остановился и посмотрел на свои руки.
   С удивлением он обнаружил, что ладони крепко сжаты  в  кулаки.  Калибан
расслабил пальцы и пошел, старательно делая вид, что знает, куда идет.


   Прошлой ночью Альвар Крэш принимал горячий душ в надежде, что  так  ему
легче  будет  заснуть.  Сейчас  он  полез  под  душ,  надеясь,   наоборот,
взбодриться. Он хотел непременно просмотреть запись лекции Фреды Ливинг  в
постели, но прекрасно понимал, что слишком устал и может запросто заснуть,
так ничего и не узнав. Поэтому Альвар решил переодеться в свежую одежду  и
посмотреть запись в гостиной наверху.
   Крэш устроился поудобнее в кресле  перед  экраном  и  велел  одному  из
домашних роботов немного понизить температуру воздуха в комнате, а другому
- принести чашку крепкого горячего чая.  Он  рассчитывал,  что  прохладный
воздух и изрядная порция кофеина помогут не заснуть на середине лекции.
   - Ну что, Дональд, начинай, наверное, - сказал Крэш.
   Вспыхнул огромный экран, занимавший  целиком  одну  из  стен  гостиной.
Пленка начиналась с вида Большого лекционного зала делового  центра.  Крэш
видел много передач, записанных в этом зале, и  большей  частью  это  были
степенные, спокойные  -  если  не  унылые  -  действа.  На  первый  взгляд
казалось, что лекция Фреды Ливинг -  не  исключение.  Лекционный  зал  был
приспособлен, чтобы вместить около тысячи людей вместе  с  сопровождающими
роботами, роботы сидели позади хозяев на низеньких скамеечках. Сейчас  зал
был заполнен только наполовину.
   Зазвучал голос ведущего:
   - ...А теперь без лишних предисловий, позвольте мне представить  одного
из наших лучших  ученых,  ведущего  специалиста  по  роботехнике.  Леди  и
джентльмены, перед вами  -  доктор  Фреда  Ливинг!  -  Ведущий  с  улыбкой
повернулся к Фреде, послышались аплодисменты.
   Фреда  Ливинг  встала  и  пошла  к  лекторской  кафедре.   Аплодисменты
превратились в настоящую  овацию.  Камера  придвинулась  ближе,  и  Альвар
поразился, вспомнив, как выглядела Фреда до того, как попала  в  больницу.
После ранения девушка стала такой  бледной,  худенькой,  а  из-за  коротко
остриженных волос на голове  она  казалась  просто  изможденной.  На  этой
записи Фреда Ливинг немного волновалась перед выступлением, но  все  равно
выглядела крепкой и здоровой, уверенной в себе. Лицо  ее  обрамляла  копна
густых темных волос. В общем - потрясающая, невероятно молодая женщина.
   Фреда стала за кафедрой и оглядела зал. Лицо выдавало ее волнение.
   Она кашлянула, прочищая горло, перелистнула свои заметки и начала:
   - Благодарю вас, леди и джентльмены! Я  хотела  бы  начать  сегодняшнюю
лекцию с вопроса, ответ на который на первый взгляд для  всех  вас  вполне
очевиден. И все же, смею вас уверить, уже тысячи  лет  удовлетворительного
ответа на этот вопрос никто не нашел. Я даже не надеюсь, что  сегодня  мне
удастся найти этот ускользающий ответ. Но  я  уверена,  что  давно  пришло
время хотя бы сформулировать этот вопрос.
   Вот этот вопрос: "Что для нас роботы?"
   Камера повернулась, скользнула по залу, показывая  реакцию  слушателей.
Люди зашевелились, заерзали в креслах, начали  перешептываться,  удивленно
переглядываться. Кое-где раздались смешки.
   - Как я и предполагала, многие из нас даже  не  задумывались  над  этим
вопросом. Это все равно что спрашивать, для чего нужно небо  или  планета,
на которой мы живем, или какая польза из того, что мы дышим  воздухом,  не
так ли? Как и все это, роботы  стали  для  нас  настолько  неотъемлемой  и
естественной частью жизни, что мы не можем даже представить себе  мира,  в
котором их нет. И мы привыкли считать  -  не  совсем  правомочно,  на  мой
взгляд, - что мир просто  так  устроен.  В  нем  есть  небо,  воздух,  все
остальное - и роботы, созданные для наших нужд. Но это не природа дала нам
роботов. Мы сами себе их создали.
   Не "для себя", а "себе" - отметил Крэш. Что еще за чертовщину  говорила
Ливинг на этой лекции? Шериф пожалел, что его там не было.
   Тем временем Фреда на экране продолжала:
   - Подсознательно  мы  считаем  роботов  не  механизмами,  не  машинами,
которые мы сами сделали, не даже мыслящими существами, с которыми мы делим
этот мир, а чем-то вроде непременной части мира, частью нас самих,  данной
нам от природы такой, как она есть. Мы не в состоянии представить  мир,  в
котором можно жить без роботов, точно так же, как  наши  друзья  поселенцы
уверены, что мир, в котором есть роботы, непригоден для людей.
   Но не стану уклоняться от главного вопроса: что для нас роботы? Пытаясь
найти на него ответ, нельзя забывать, что  роботы  вовсе  не  естественная
часть мира вокруг нас! Они искусственные творения,  точно  такие  же,  как
космический корабль, или кофеварка, или, скажем, геодезическая станция. Их
создали мы - или наши предки - и приспособили самих роботов  для  создания
новых. Таким образом, роботы - это  инструменты,  приспособления,  которые
люди создали для своих нужд. Это, скажем так, начало ответа.  Но  это  еще
далеко не все!
   Потому что роботы - это мыслящие, разумные инструменты. И поэтому они -
больше чем наши инструменты. Они - наши родственники, наши потомки!
   Снова в зале поднялся шум, раздались возгласы  -  на  этот  раз  полные
удивления и возмущения.
   -  Простите,  пожалуйста.  Я,  наверное,  подобрала  не  самую   лучшую
формулировку, - сказала Фреда Ливинг. - Но, как бы то ни было, это правда.
Роботы таковы,  какими  мы,  люди,  их  создали.  Они  не  могут  без  нас
существовать. Но большинство из вас верят, что люди тоже не могут без  них
существовать! Однако это весьма опасное заблуждение.
   В задних  рядах,  где  расположилась  группа  Железноголовых,  поднялся
настоящий рев.
   - Не правда ли, это здорово бьет по нервам?! - спросила Фреда, отбросив
ненужную обходительность. - Мы не можем без них жить - но это не  реальное
положение вещей, это лишь наше убеждение! Мы утверждаем, что не можем жить
без роботов - путая при этом саму жизнь с нашим образом жизни. Более того,
пора взглянуть правде в глаза - на примере поселенцев мы видим,  что  люди
действительно могут жить без роботов, и хорошо жить!
   Зал зашумел, заволновался, поднялась целая буря  возмущенных  выкриков.
Фреда  подняла  руку,  призывая  к  тишине.  Лицо  ее   было   строгим   и
непреклонным. Наконец слушатели немного угомонились.
   - Я не говорю, что мы и должны так жить. Я создаю роботов для жизни.  Я
верю  в  роботов.  И  я  верю,  что  они  еще  не  исчерпали  всех   своих
возможностей. Они необходимы нашему обществу, обществу, у которого, на мой
взгляд, множество замечательных достоинств.
   Однако, друзья мои, наше общество замирает, застаивается, обращается  в
камень.  Мы  стали  косными,  мы  не  умеем  гибко  мыслить.  Мы  уверены,
совершенно уверены,  что  наш  образ  жизни  -  единственно  правильный  и
единственно возможный! Мы убеждаем себя, что просто не можем  жить  иначе,
чем жили наши предки, и что наш мир - прекраснейший из миров,  совершенный
- такой, как он есть сейчас.
   Но нельзя забывать, что жить - значит изменяться. Все  живое  меняется.
Конец изменений означает начало смерти - и наш мир  умирает!  -  Теперь  в
зале повисла гробовая тишина. - Все мы это чувствуем, хотя и не все с этим
согласны. Экология планеты на краю гибели, но мы закрываем на  это  глаза,
не желаем этого знать, не хотим и пальцем пошевелить, чтобы  не  допустить
катастрофы! Мы не признаемся себе, что попали в беду.
   Крэш вздохнул.  Экология  на  грани  катастрофы?  Конечно,  с  климатом
последнее время что-то не ладится, каждый об этом знает. Но он не стал  бы
описывать это в таких крайних выражениях. А может, это как  раз  то  самое
нежелание признаться даже самому  себе,  о  котором  она  говорит?  Альвар
поежился в кресле и стал слушать дальше.
   - Вместо этого мы заставляем роботов всячески баловать  нас  и  нежить,
потакать  всем  нашим  желаниям,   а   тем   временем   наша   собственная
жизнестойкость все снижается и снижается! Надо  же  наконец  хоть  раз  за
последнюю тысячу лет  нам,  жителям  Инферно,  взять  дело  в  свои  руки,
приняться за работу и спасти положение - спасти нашу  планету!  Да  только
куда проще уговорить себя, что и так  все  прекрасно,  что  роботы  о  нас
позаботятся... Разве  может  случиться  что-то  такое,  из-за  чего  стоит
беспокоиться?
   А тем временем леса умирают.  Уменьшается  продуктивность  океанов.  Не
срабатывает система контроля за климатом.  Но  мы,  приученные  постоянной
опекой роботов к мысли, что  ничегонеделанье  -  это  самый  правильный  и
прекраснейший вид деятельности, мы не желаем начать трудиться!
   Дошло до того,  что  мы  вынуждены  были  проглотить  свою  гордость  и
призвали чужеземцев, чтобы спасти нашу планету. Должна признать, что  саму
меня не меньше, чем любого из вас, это раздражает. Но вот они здесь, а мы,
колонисты, по-прежнему сидим сложа руки и недовольно  ворчим,  предоставив
поселенцам право нас спасать!  Притом  мы  вовсе  не  признаем  их  своими
спасителями! Нам кажется, что поселенцы лезут не в свое дело,  мы  смотрим
на них как на неугодную прислугу.
   Наша гордыня столь велика, мы так погрязли  в  праздности,  прячась  за
спинам