ь  и  сплевывая  кровь  на  траву,  она  едва  не
закричала, до того страшно он выглядел. И этот взгляд, полный  ярости  и
презрения. Ну да, не успели они. Не поняли, в чем дело, ну и что?  Зачем
кричать, зачем уничтожать взглядом? Почему он делает  так,  что  чувство
благодарности растворяется в отвращении и обиде?  Неужели  не  понимает,
что нельзя обходиться с девушкой подобным образом?
   И Ворота нашел, и вернуться помог, а все равно не лежит душа к нему.
   Лена знала, что произошло у Храма бога Ночи, ребята рассказали.  Один
против шестидесяти! У Лены  дух  захватывало  от  подробностей,  которые
старательно пересказал Денис. Кто же он,  их  однокурсник?  Какой-нибудь
тайный боевик? Суперагент?
   "И все равно ничто не дает ему права оскорблять меня. Если так хочет,
пусть на свою жену кричит... если женится".
   Взгляд упал на сидевшего рядом Андрея. Тот  увлеченно  черпал  ложкой
суп, изредка отрываясь, чтобы вытереть мокрый лоб. На лице умиротворение
и спокойствие.
   Лена невольно сравнила обоих парней - Андрея и Артура.  Оба  высокие,
молодые, полные сил. Андрей прост в общении, приятнее.  Длинные  волосы,
отпущенные по здешней моде, короткие усы. Взгляд спокойный и  уверенный,
в нем чувствуется сила. Таких любят  женщины,  а  мужчины  ищут  дружбы.
Настоящий лидер, не зря его отметил герцог Владин, назначив  десятником.
Друзья в нем души не чают.
   А  Артур?  Этот  выглядит   как   нависшая   над   пропастью   скала.
Широкоплечий, мощный, с сильными руками, тяжелой  походкой.  Он  гораздо
тяжелее  Андрея,  сильнее.  Но  при  всей   кажущейся   неповоротливости
стремителен в движениях, быстр и  ловок.  Редко  когда  улыбается,  лицо
всегда хранит  равнодушный  вид.  Любого  общения  избегает,  замкнут  и
молчалив. Такое поведение должно отталкивать людей. Но странное дело,  и
барон Сувор, и герцог Владин,  и  даже  король  доверяют  ему  во  всем.
Странный он человек...
   Лена положила тарелку на скатерть и вытерла руки.  Закончив  обедать,
девушки поспешили  к  озеру  -  искупаться,  привести  себя  в  порядок.
Как-никак рядом  мужчины,  надо  держать  себя  в  форме  даже  в  таких
условиях...

***

   В деревне я нашел трактир, купил хлеб, соль и сахар. Упаковал  все  в
мешок и вышел на улицу.
   Парило. На  синем  небе  ни  облачка,  солнце  обжигает  землю,  зной
накатывает волнами. Я стер пот со лба и почувствовал усталость  во  всем
теле. Надо бы отдохнуть...
   У околицы стоял огромный стог сена. Сел в его тени,  снял  панцирь  и
куртку и  осмотрел  плечо.  Огромный  синяк  наливался  чернотой.  Рука,
правда, работает, хотя боль чувствуется. На голове приличная  шишка,  на
руке подсыхает царапина.
   Н-да! Женщины в серьезных делах - смертельная  опасность.  Причем  не
столько для них, сколько для их спутников. В самый ответственный  момент
дамы широко раскрывают глаза и с  непосредственным  видом  задают  очень
своевременные вопросы: "А что?  А  где?  А  когда?.."  У  них  наступает
ступор, замирают на месте - танком не  сдвинешь.  А  когда  все  позади,
бросаются в истерику. Не так сказал, не так посмотрел, все не так...
   И  попробуй  их  обидеть,  враз  возникают  благородные   заступники,
отсиживающиеся в стороне, когда следует быть рядом, и  отстаивают  честь
дам...
   Отдохнув, я надел куртку и панцирь, застегнул пояс и зашагал обратно.
Небольшой овраг возле леса густо зарос малиной. Я мимоходом пожалел, что
некуда складывать ягоды. На ходу сорвал несколько штук и забросил в  рот
- вкусно. Только жевать больно.
   Батальонная разведка, вся в пыли, а где-то ветка. Снова день и  снова
поиск, снова бой... Эту песню частенько напевал Марк. Одно время она мне
смертельно  надоедала.  А  потом  незаметно  сам  стал  напевать,   ловя
насмешливые взгляды ребят.
   ...А ты, сестрица в медсанбате, не печалься бога ради...
   На опушке у кустов сидел  мальчишка  лет  двенадцати.  Лицо  вымазано
соком, ноги босые, короткие  штаны  в  заплатках,  рубашка  порвана  под
мышками, свободно висит на худом теле.
   Увидев чужого человека, да еще при оружии, он  не  испугался,  только
растянул губы в усмешке и вытер рукавом рот.
   - Дядь, дай монетку.
   - Что, так сильно нужна?
   - Ага. Дай, а?
   - Ну, лови...
   Медная монета полетела, вращаясь, в подставленную ладонь и исчезла  в
мгновение ока. Пацан сунул ее в карман штанов и вытер нос.
   - Благодарствуйте, дядь.
   Я подмигнул ему и пошел дальше. За спиной внезапно  раздался  скрежет
железа и скрип тетивы. Стремительно  развернувшись,  увидел,  что  пацан
стоит во  весь  рост  и  в  руках  с  трудом  держит...  арбалет.  Глаза
прищурены, лицо сосредоточено. Я с силой швырнул в него висящий за левым
плечом мешок, а сам отлетел в сторону. Зазвенела тетива из воловьих жил,
болт сорвался с желобка и полетел туда,  где  еще  миг  назад  была  моя
голова. Мальчишка бросил арбалет и кинулся наутек,  но  успел  пробежать
полтора десятка метров. Сильный удар ногой подсек его и швырнул в траву.
   - Щенок!
   Мальчишка сразу захныкал, размазывая редкие слезы по  грязным  щекам,
свернулся в клубок, зло поглядывая снизу.
   - Вставай, гаденыш! Ну? - Я ухватил его за длинные  волосы  и  рванул
вверх.
   - Ай! Дяденька-а... не бейте меня! Меня заставили-и...  Он  повис  на
руке, отворачивая лицо. Я хорошенько тряхнул его и рявкнул:
   - Кто?
   - Кто? - Звук затрещины совпал с новым ревом.
   - Не... не знаю.
   Врет, сволочь. Если бы заставили первый раз, то трясся как листок  на
ветру и прицельно не  выстрелил,  а  так  метил  прямо  в  лицо.  Расчет
абсолютно верный, кто заподозрит мальца в злом умысле? Да  никто.  И  я,
осел, тоже не заподозрил. Благо реакция не подвела. Сколько же он  успел
уложить таким образом?
   - Заткнись! - Еще одна затрещина. - Скажешь, кто тебя послал, оставлю
жить, а нет - язык отрежу и голову оторву.
   Пацан  перестал  вертеться,  побледнел,  штаны  намокли.  Мой   голос
действует посильнее любых убеждений.
   - Ну? Кто они и где? - Вместо вопроса вышло рычание.
   Он умоляюще глядел снизу вверх, губы задрожали сильнее, кажется,  еще
и в штаны наложил. Вот теперь по-настоящему испугался.
   - Я... я... они сказали... думали, что здесь не пойдете, а... вы  тут
пошли. А они там ждут, а мне... сказали, чтобы сидел и ждал...
   - Сколько их?
   - Не знаю... видел двоих.
   Так! Другая дорога - это метров триста отсюда. Те, кто поставил здесь
пацана, сообразят, что ошиблись, и поспешат сюда.  Ну  что  ж,  дождемся
гостей.
   - Дяденька, дяденька, не убивайте, мне страшно.
   Ну еще бы, страшно ему. А отпусти - удерет  к  своим  и  предупредит.
Дать по шее - очухается, подберет арбалет и  станет  дальше  стрелять  в
спину тем, кто имел глупость повернуться к этому ангелочку тылом. Привык
к крови, лет через пять уже сам уйдет в лес, ибо больше ничего не умеет.
А добывать деньги таким образом гораздо легче, чем  горбатиться  в  поле
или сидеть в темной комнатке над заказом.
   - Давно здесь промышляете?
   - Не... не очень. - Он,  кажется,  успокоился,  мол,  если  сразу  не
прибил, то теперь и подавно не трону.
   Но он ошибся. Убивать действительно в мои планы  не  входило,  а  вот
наказать... Я заткнул ему рот тряпкой, вытянул правую руку в  сторону  и
сильно ударил по локтю. Треснула кость. Удар по затылку погрузил  пацана
в беспамятство на час.
   Четверка бандитов, вооруженных кто чем, появилась через  пару  минут.
Они подошли ближе, и я смог разглядеть их. Вычленил  главаря  -  рослого
молодца, пожалуй, моего ровесника или чуть старше. Крепко  сбитое  тело,
на лице сытость и злоба, низко нависшие  надбровные  дуги  и  выпяченная
нижняя губа,  глаза  маленькие,  проваленные  глубоко  внутрь.  В  руках
секира. Видно, где-то нашел или  снял  с  убитого,  слишком  хороша  для
простого душегуба. Его подопечные  сжимали  дубинку,  короткое  копье  с
обитой медью рукояткой, и моргенштерн
   По телу прошел жар, в глубине сознания появилась яростная радость  от
предстоящей  сшибки  -  нечто  новенькое  в  мире  моих  ощущений.   Ну,
поехали...
   Я вылетел из-за кустов, махнул рукой. Нож мелькнул в воздухе и впился
в шею ближнего ватажника. Тот захрипел,  падая  вбок,  из  рук  вылетела
дубина.
   Второй бандит испуганно замер,  не  понимая,  что  происходит,  потом
неуклюже ткнул копьем. Мой меч  скользнул  по  древку,  заставляя  копье
изменить направление удара. Ватажник пропустил выпад и упал  на  колени,
отрешенно смотря, как из пронзенного живота льется кровь.
   Третий, громко матерясь, беспорядочно  отмахивался  моргенштерном,  я
захватил его руку, рванул на себя и всадил клинок в спину.
   Атаман в схватку не вступал, молча смотрел, играя секирой. Я  подошел
ближе к нему.
   Странное чувство радости,  буйного  веселья  распирало  меня,  ничего
подобного раньше не испытывал, тем более в момент схватки.  Стало  легко
на душе, напряжение ушло, в теле вновь возникла странная сила. Я  сделал
несколько шагов, чувствуя, что почти взлетаю.
   Атаман забеспокоился, чтобы подбодрить себя, закричав:
   - Убью, тварь! Ну, подходи...
   А во мне все ликовало и пело, я почувствовал, что губы расплываются в
стороны.
   Меч стал лишним, спрятал его в ножны  и  сделал  шаг  вперед.  Атаман
топтался на месте, перекидывая секиру с руки на руку.  Потом  попробовал
достать меня боковым ударом, не попал и замахнулся вновь.
   Словно выпущенное из катапульты, тело метнулось вперед, секира рыбкой
улетела в траву. От страшного удара ногой атаман согнулся пополам, а  от
второго полетел на землю, ударился спиной о дерево и сполз вниз. Изо рта
потекла тонкая струйка крови.
   Я подобрал секиру, внимательно осмотрел лезвие.  Отлично  наточенное,
тяжелое, что надо.
   Бандит застонал, попытался сесть.
   - Ну что, скотина! - Я ударил его в живот. - Кто тебе  сказал,  скот,
что можно безнаказанно убивать людей только потому,  что  они  шли  мимо
тебя, говнюка, с деньгами в кармане? Сам решил? Ну так получи!
   Бандит распластался на земле,  изо  рта  пошла  кровь.  Я  отбил  ему
внутренности. Два  удара  секирой  -  две  отрубленные  по  локоть  руки
отлетели прочь. Как он  завыл,  заорал,  крик  ударил  по  ушам.  Пинком
повернув  окровавленное  тело,  докончил  начатое,  и  ступни  ног  тоже
отлетели прочь. Кровь хлестала из обрубков фонтаном,  бандит  больше  не
орал, он хрипел, смотря на отрубленные  конечности.  Сознание,  на  свою
беду, не терял.
   Я зашвырнул секиру в кусты, последний раз посмотрел  на  поверженного
врага и пошел прочь.
   Каждый из бандитов получил то, что заслужил. А для пацана,  когда  он
очнется и выйдет на опушку, будет небольшой урок на тему: "До чего можно
дойти, воруя чужой хлеб". Кто  знает,  может,  такие  наглядные  примеры
лучше всего действуют на малолетних подонков? Во  всяком  случае,  пусть
посмотрит на старшего собрата по оружию. Вместе со сломанной  рукой  это
станет хорошим уроком.
   Я нисколько не жалел мальчишку, он получил, что заслужил, и не более.
Он влез во взрослую жизнь, и с ним обошлись как со взрослым.
   Такие детишки на войне не редкость, это уже было и во времена  Второй
мировой, и во Вьетнаме, и в Афганистане. Пацаны удирали на фронт,  желая
бить ненавистного врага. Многих отправляли назад, но кто-то оставался  и
дрался наравне со взрослыми. Их били, пытали, убивали, и сколько  бы  ни
говорили о бесчеловечности таких поступков, но война всегда  ведется  по
своим правилам. Это игра для взрослых, и ребенок, взявший в руки  оружие
и открывший огонь, вряд ли получит конфетку  от  тех,  в  кого  стрелял.
Когда стоит вопрос - убить лежащего за пулеметом  пацана  либо  проявить
гуманность и схлопотать пулю, - на возраст как-то не очень смотрят.  Да,
можно судить тех, кто воевал с детьми, стрелял в них. Так и делают. "Ах,
какие убийцы, звери, нелюди!"
   Правда, когда сами ненароком оказываются под дулом автомата,  который
держит  нежный  цветок  жизни  -  несовершеннолетний  солдат,   гуманизм
почему-то уступает место животному  страху.  Срабатывает,  как  для  них
самих неудивительно, инстинкт самосохранения.  А  те,  кто  скажет,  что
готовы получить  очередь  в  живот,  лишь  бы  не  поранить  драгоценное
вражеское сокровище,  -  врут  внаглую  и  не  краснеют.  Только  сильно
бледнеют под прицелом и вспоминают своих богов.
   Детям на войне не место. Их стараются оттуда вытащить всеми  правдами
и не правдами, но когда они все же добираются до оружия, благородство  и
человеческая доброта уступают место стремлению убить врага, и не  важно,
сколько ему лет. Так было, так есть  и  неизвестно,  наступит  ли  этому
конец...
   Когда я пришел на поляну, студенты  успели  пообедать,  искупаться  в
озере и теперь лежали на расстеленных  покрывалах.  Про  охрану  забыли,
увлекшись разговором. Правда, парни держали оружие под рукой, но доспехи
сняли и сложили рядом небольшой кучкой. Их  беспечность  меня  поражала,
так же как поражало везение, которое им сопутствовало. Никаких тревог  и
историй, а тут не успеваешь переводить дух, как новая напасть. Разве это
справедливо?..
   Я незаметно зашел со стороны кустарника и громко сказал:
   - Не помешаю, господа?
   Все вздрогнули. Денис  и  Андрей  вскочили  первыми,  в  руках  мечи.
Неплохо. Было бы настоящее нападение,  прожили  на  пару  секунд  больше
остальных.
   - Тьфу, черт!.. - Денис с досады бросил меч в ножны. - Чего пугаешь.
   Оксана, взвизгнувшая громче всех, погрозила мне большой ложкой.
   - По лбу получишь за такие шутки.
   - Ладно, ладно... - Я снял с плеча мешок с продуктами и бросил ей под
ноги. - Это новый запас. Думаю, до конца пути хватит.
   Денис подхватил мешок в полете,  заглянул  в  него  и  удовлетворенно
кивнул.
   - Вижу, поесть успели. Тогда можно выезжать. - Я пошел к Грому.
   - Ты чего так долго? - раздался за спиной голос Андрея.
   - Долго? Два часа, как и говорил.
   - Что-нибудь новенькое слышно?
   - Да нет. Король набирает войско, и все. Вы готовы?
   - Угу...
   - Тогда в путь.
   - Ой! - Лена удивленно прикрыла ладонью рот. Глаза  смотрели  на  мои
сапоги. - Это кровь?
   - Где? - Я осмотрел обувь и ругнулся. - Точно.
   Край левого сапога был забрызган кровью. Когда  же  успел  испачкать?
Наверное, когда разделывал лесного душегуба. Неудачно  встал,  и  кровь,
что ударила фонтаном, попала на сапог, а я и не заметил.
   - Где же ты так?
   - Это... петух.
   - Какой петух?
   - У хозяина в трактире. Был петух... вот он его и  зарезал,  а  потом
отпустил. Тот носился без головы... попал мне под ноги.
   Я достал флягу с водой и тщательно стер кровь. Неловко вышло, как  же
так прозевал... Эти еще смотрят, глаза  недоверчивые,  ну  и  ладно.  Не
хотите слышать ложь, не задавайте слишком много вопросов.

***

   ...Еще через день мы достигли земель,  находившихся  по  соседству  с
владениями барона Сувора. Студенты, намаявшись за день, легли  спать  на
постоялом дворе, а я пошел к реке, решив освежиться.
   Завтра мы приедем к Воротам. Надо отправить ребят  вперед,  а  самому
ненадолго задержаться. В лесу, в тайнике, спрятано золото, что отобрал у
лесных братьев. Его возьму с собой. Как и оружие, А потом  -  домой.  На
этом десятимесячное пребывание в чужом мире, надеюсь, закончится. И  так
загостились...
   От реки ко двору шел по узенькой тропинке мимо сарая. За стеной вдруг
зашуршала солома и послышался... плач. Я осторожно  заглянул  внутрь.  В
самом углу кто-то сидел. Может,  это  домовой  или  как  там  называется
здешняя нечисть? Под ногой неожиданно хрустнул сучок, шорох прекратился,
и испуганный голосок проговорил:
   - Кто там?
   Я узнал голос Светы.
   - Ты что здесь делаешь?
   - Ничего... иди.
   Я так и сделал, но пошел к ней. Света сидела, поджав ноги и обняв  их
руками. Волосы закрыли лицо, голос заплаканный.
   - Ну и в чем дело?
   - Ни в чем, - сердито огрызнулась она.
   - А чего ревешь?
   Я чувствовал себя несколько глупо. Расспрашивать девчонку, почему она
плачет, должен не я, а ее ненаглядный Николай.
   - Тебе не все равно?
   Содержательная беседа...  Я  подсел  ближе,  заметил  неловкую  позу,
согнутые колени и стал понемногу соображать, в чем дело.
   - Может, Кольку позвать?
   - Нет!
   На ее щеках пролегли мокрые дорожки, глаза подозрительно блестели.
   - Я в порядке, просто... немного плохо было.
   "Немного? Кажется, визит к Корхану не прошел бесследно... Час от часу
не легче". Резко спросил:
   - Что? Тошнота, боли в животе? Что у вас там еще бывает?
   Она испуганно вздрогнула, руки машинально прижались к животу.
   - Ну?
   - Тошнит немного...
   - А чего ревешь? Возможно, беременность, и что такого?
   Она зло усмехнулась.
   - Ничего особенного? Тебе  легко  говорить.  А  если  это...  ну,  от
Корхана?
   Я  в  общем-то  и  не  сомневался.  Не  знаю,  как  они   с   Колькой
предохранялись, свечу над ними  не  держал.  А  вот  то,  что  подобными
проблемами мало озаботился маркиз, точнее, он вообще об этом  не  думал,
это другое дело. Но сейчас ее  надо  успокоить,  пусть  уж  ревет  дома.
Лишние проблемы под конец пути не нужны.
   - Может, ошиблась? Двух месяцев еще нет? Нет? Вот...  значит,  можешь
своего Колю обрадовать. Но только потом, потом, дома. Ясно?
   Она неуверенно кивнула. Не знаю, поверила ли, но немного успокоилась.
Женщины верят даже вранью,  если  слышат  то,  что  хотят.  Так  уж  они
устроены.
   - Давай утрись и иди спать. И держись, немного осталось.
   Она с благодарностью посмотрела на  меня,  встала  и  медленно  пошла
прочь.
   - Спокойной ночи, Артур!
   - Спокойной...
   Покосившаяся коробка сарая  с  почерневшими  полусгнившими  бревнами,
оторванными дверьми и провалившейся крышей, на которой почти не осталось
сена, стояла на том же месте. Все вокруг  было,  как  и  десять  месяцев
назад.
   Мы вышли к сараю и встали рядом. Каждый смотрел  на  него,  про  себя
недоумевая, может ли это старое, едва держащееся сооружение  перебросить
нас обратно домой. Переминался с ноги на ногу Денис, вздыхали Николай со
Светой, задумчиво склонили головы Оксана и  Лена.  Андрей  стоял  позади
меня  и  по  его  шумному  дыханию  можно  был  понять,  что  он  сильно
взволнован.
   - И долго вы будете любоваться этим реликтом? Вон кусты,  мальчики  -
направо, девочки - налево. Переодевайтесь и вперед.
   - Странно как-то... - произнес Денис. - Как мы спешили сюда, а  вдруг
оно не сработает?
   - Оно сработает, если не будешь  столбом  стоять.  Первыми  в  кустах
исчезли девчонки, прихватив с  собой  тюки  со  старой  одеждой.  Андрей
принес лопату, зарыть ненужные вещи, Денис отвел лошадей в сторону.
   - Мы пошли переодеваться.
   - Давно пора.
   Андрей поднял с земли тюк с одеждой.
   - А ты чего медлишь?
   - Я задержусь ненадолго.
   - Что? - Густые черные брови взлетели от удивления.
   - Зачем?
   - Так надо. Мне надо.
   Подошел Николай.
   - Зачем тебе это?
   - Затем. Не задавайте глупых вопросов. Придет время - уйду  вслед  за
вами.
   - Опять тайны, - усмехнулся Денис.
   - Тогда давайте и  мы  задержимся,  -  решительно  заявил  Андрей.  -
Получается, ты, как всегда, лезешь в пекло, а мы в тылу сидим.
   - Подвигов захотелось? - вкрадчиво  поинтересовался  я.  -  Орден  на
грудь или корону на голову?
   - Просто я не привык бросать людей в беде, - холодно парировал он.
   Терпение у меня лопнуло.
   - Тьфу, зараза!.. Когда и как уходить - решаю  я  сам.  Хотите  здесь
сидеть - пожалуйста, вам никто не мешает.
   - Ты что-то задумал?
   - Да - заговор.
   - Ну и хрен с тобой! - Андрей пошел к кустам. Я подошел к Грому.  Тот
нервно встряхивал гривой и перебирал ногами.
   - Спокойно, Гром, спокойно. Теперь немного осталось.
   Мой верный спутник и единственный  друг,  которому  я  мог  доверять,
чувствовал скорую разлуку и  тосковал,  как  могут  тосковать  преданные
человеку лошади и собаки.
   Из-за кустов вышли девчонки. О