лесных зверьков, и  пытался  добраться
до съестных припасов.
   Дана то и дело окликала его и по всему обозу  разносился  ее  звонкий
голосок:  "Спартак!  Спартак,  вернись  немедленно!  Куда   ты   убежал,
непослушное создание!"
   С ним мы поладили, и волчонок часто прибегал в конец обоза. Знал, что
его всегда ждет кусочек вкусного мяса. На пару поглощали запасы, и повар
все время бурчал, что прокормить двух излишне прожорливых едоков ему  не
под силу.
   Подходил к концу четвертый день поездки. Дигур постоянно хмурился, по
ночам чаще обходил посты. Ждал нападения. В то, что  поездка  закончится
благополучно, он, как и я, не верил.
   Послеобеденная дрема накатывает медленно, исподволь и приятно туманит
голову. Я улегся на мягкие шкуры, подложил под голову свернутое одеяло и
закрыл  глаза.  Из  сладких  объятий  дремы  вырвал  волчонок,   который
запрыгнул в повозку и настойчиво теребил лапой  мою  руку.  Не  глядя  я
сграбастал его за загривок и подтянул к себе.
   - Нехорошо будить спящих, ясно?
   Но Спартак ничего не хотел  понимать,  толкался,  требуя  чего-нибудь
вкусного и прямо сейчас.
   - Отстань, балбес. Я сплю, понял?
   Я оттолкнул голову волчонка  и  повернулся  на  другой  бок,  но  тот
ухватил за куртку и потянул, рыча от удовольствия. Играть  ему  хотелось
не меньше, чем есть.
   - Ах так? - Я поднял его на вытянутой руке за  загривок.  -  Выброшу,
если будешь мешать.
   - Спартак. Спарта-а-ак!
   Голос Даны  раздался  близко,  я  едва  успел  выпустить  волчонка  и
застегнуть пояс на брюках.
   - Спартак...  -  За  пологом  мелькнула  тень  и  в  проеме  возникла
баронесса собственной персоной. - Ага! Вот ты где.
   Она удивленно смотрела на относительно  мирную  идиллию.  Неугомонный
волчонок опять схватил куртку, решив добиться своего любым способом.
   - Привет, Дана. Как видишь, этот непослушный  зверь  никак  не  хочет
понять, что запас мяса скоро закончится благодаря его стараниям.
   - Только его? - Она подозрительно прищурилась. - А  повар  жаловался,
что не может прокормить двух зверей, причем  большой  и  жре...  ест  во
много раз больше.
   - Клевета. - Я сел, оторвал Спартака от куртки и дал  ему  затрещину.
Волчонок даже не сморщился, атакуя сапог. - Видишь, как он проголодался?
Я бы так не смог. Питаться невкусной кожей вместо нежного мяса.
   Дана рассмеялась, и ее лицо разом преобразилось:  на  щеках  заиграли
ямочки, тонкие  брови  изогнулись,  алые  губы  разошлись  в  улыбке.  Я
залюбовался и спохватился немного позже, чем следовало.
   Баронесса окатила меня вызывающим взглядом  зеленых  глаз,  протянула
руку к волчонку, но тот отвернулся, вынюхивая что-то  в  ворохе  мешков.
Видимо, решил добыть пищу сам. Я  ухватил  его  и  передал  покрасневшей
девчонке. Она чересчур легко краснела, и такой симптом мне решительно не
нравился. Следовало быть осторожнее по части раздачи пламенных взглядов,
иначе можно нарваться на неприятности иного рода.
   Дана  с  трудом  сдерживала  непоседливого  волчонка.   Тот   норовил
вывернуться из крепких объятий, но силы были не равны, волчонок крутился
и визжал, возмущенный подобным обращением.
   - Тебе еще не надоела такая езда?
   - Давно надоела. Но придется терпеть.
   - Да, знаю. Но отец немного переборщил с охраной. Хватило бы  и  двух
десятков.
   - Может быть. Тут наперед не угадаешь. Ты слишком лакомый кусочек для
охотников.
   Я усмехнулся, получилось немного грубовато, но  вполне  честно.  Дана
смутилась, потом дерзко взглянула мне в глаза и с вызовом спросила:
   - И для тебя тоже?
   - А что я? Я не охочусь за молодыми красавицами. И твои земли мне  ни
к чему. Но за такую красоту и в  самом  деле  можно  бороться,  пока  не
завладеешь.
   Баронесса довольно склонила голову  и  подарила  мне  обольстительный
взгляд.
   - Тогда, может быть, ты сможешь вызволить меня из паутины скуки?
   Она  высунула  кончик  языка,  подмигнула  и  ушла,  унося  с   собой
возмущенного до предела Спартака. А я остался  сидеть,  пригвожденный  к
месту ее словами. После таких разговоров невольно станешь торопить конец
поездки. Заниматься сердечными  делами,  находясь  под  угрозой  смерти,
опасно...

***

   ...Резкий скрип падающего дерева выдернул меня из  раздумий.  Тут  же
послышался залихватский свист со стороны обочины. Ломались под  тяжестью
векового дерева ветки,  кричал  насмерть  раненный  человек.  Засвистели
стрелы, две впились в высокий борт повозки. Я  пригнулся  и  прильнул  к
маленькой щели в доске. Сквозь нее было видно, как из леса по  всадникам
стреляли неизвестные налетчики. Мелькнул силуэт возничего,  тот  отважно
размахивал небольшим топором, отгоняя двух  ватажников.  Возничий  ловко
отбил первый удар, подставил щит под второй и сам ударил,  достав  грудь
бандита. На помощь ватажникам поспешили  еще  двое.  Возничий  понемногу
отступал к повозке, следя, чтобы не  зашли  сзади,  но  пропустил  выпад
бандита и отпрыгнул, неловко держа левую руку  на  весу.  Щит  упал  под
ноги. Лицо побелело. Отразить удар кистенем не смог и  осел  с  пробитой
головой.
   Разделавшись с возничим, грабители кинулись к повозке. Самый  шустрый
сунулся внутрь, залез по пояс... Он  так  и  остался  висеть  на  борту,
зацепившись пряжкой ремня за доску, из пробитого затылка закапала кровь.
   Я выскочил и лицом к лицу встретился с  его  товарищем.  Отбил  выпад
рогатины и вогнал кинжал в  глазницу.  Сбоку  налетел  второй  ватажник,
размахивая кистенем. Я выхватил  рогатину  из  холодеющих  рук  убитого,
повернулся к противнику. Тот ударил, я выставил рогатину, и длинная цепь
обвилась вокруг древка. Сильный рывок - и враг остался ни с чем. На  его
лице мелькнул испуг. В следующий миг  широкое  лезвие  пропороло  живот,
ватажник упал.
   Подоспели трое дружинников. Увидев, что биться не с кем, так же  живо
убежали, а им на  смену  примчались  двое  других.  Я  ожидал,  что  они
повторят маневр своих товарищей, но пара запыхавшихся  воинов  встала  у
повозки. Впереди шум понемногу стихал, нападавшие быстро отходили  назад
и скрывались в глубине леса.
   Схватка вышла скоротечной. Впереди на  коне  метался  Дигур,  отдавая
распоряжения. Воины окружили обоз, наблюдая за  лесом.  Дану  заперли  в
повозке, вокруг стояло пять человек с обнаженными мечами. Пока  слуги  и
дружинники сообща приводили  поломанные  повозки  в  порядок,  я  спешно
переодевался.
   Что  это?  Разведка  боем?  Действовали  нагло  и  быстро,  почти  по
пословице: "Пришел, увидел,  ушел".  Вернее,  убежал.  Их  было  человек
пятьдесят. С такими силами можно только вслед платочком помахать, если у
каждого нет с собой лука и по паре  колчанов  со  стрелами.  Но  идти  в
рукопашную против  хорошо  подготовленных  дружинников?  Их  бросили  на
смерть. Эдакая разновидность кесинтай. Я распряг Грома и похлопал его по
морде.
   - Теперь мы с тобой повеселимся, приятель.
   Конь косил карим глазом, радуясь, что его выпрягают. Надоело  таскать
на спине сбрую. Колчан со стрелами и лук  я  прикрепил  к  седлу,  рядом
повесил моток веревки, а с другой стороны еще один, со  складной  кошкой
на конце. Два турсука, один для воды, другой для пищи, в седельной сумке
оселок, шило и походная мелочь: точило для оружия, нитки...
   Обошел Грома, проверяя, все ли на месте, потом запрыгнул в седло, как
когда-то учили знакомые циркачи - не касаясь стремян. Они говорили, мол,
так садились на коней в древности. Но я пропускал эту ерунду мимо  ушей,
запоминая только, что для  управления  конем  одними  ногами  необходимы
очень хорошо развитые мышцы бедер.
   Впереди разбирали завал из двух деревьев,  поваленных  крест-накрест.
Стволы бандиты полностью не подрубали, и они лежали, крепко  держась  за
пни. Дигур нервничал, поглядывал на лес и на две повозки, куда  положили
раненых и убитых. Дана сидела в повозке и не показывала  нос,  доносился
только недовольный визг Спартака, вынужденного сидеть в заточении.
   Молодой сотник потянул меч из ножен, когда я подъехал, - не узнал.
   - Осторожнее, Дигур.
   - Ты?
   - Ну да.
   Сотник впился взглядом в оружие.
   - Можно?
   Пряча усмешку, я снял секиру и протянул сотнику. Тот осторожно вертел
оружие, рассматривая со всех сторон, взвесил в руке, взмахнул пару  раз,
опять осмотрел, ища метку.
   - Странная сталь. Темная очень, но не вороненая. Я  такую  раньше  не
видел. Издалека привез?
   - Издалека. - Я сменил тему и спросил, какие потери.
   - Троих убили. Ранено пять воинов и два возничих.
   Дигур обернулся и махнул рукой, давая сигнал к выступлению.

***

   Скорость передвижения упала до предела. Дигур  останавливал  обоз  на
отдых только в поселках, дружинники прочесывали округу в поисках  засад.
При каждой остановке я уходил в ближайший лес и прочесывал его,  сколько
успевал. Искал Ворота. Но все впустую. Попадались полуразрушенные шалаши
и сараи, встречались и совсем  новые,  неведомо  кем  поставленные,  но,
сколько я ни ходил вокруг них, толку никакого. Простое  дерево,  простые
строения, пустая трата времени.
   ...Визгливый волос хозяйки дома привлек внимание, когда  шел  седлать
Грома. Стоя во дворе, в окружении слуг  и  нескольких  дружинников,  она
потрясала толстыми руками и сердито выговаривала повару. Я подошел ближе
и заметил улыбки на лицах воинов. Чем  больше  разорялась  хозяйка,  тем
больше  ухмылялись  парни.  Немного  послушав,  понял,   в   чем   дело.
Неугомонный волчонок, пользуясь относительной свободой, решил  проверить
соседние сараи на предмет чего-нибудь съестного, и набрел  на  курятник.
Куры успели взлететь на самый верх и  остались  целы,  если  не  считать
сильнейшего испуга, а вот хозяин сего  гарема,  петух,  решил  встретить
непрошеного гостя во всеоружии и не рассчитал силы. В результате от него
остались только перья и половина лапки. Остальное исчезло без  следа.  И
теперь  хозяйка  кричала,  требуя  к  ответу  безответственного   зверя.
Появилась Дана в сопровождении охраны,  и  хозяйка  слегка  поутихла,  к
большому огорчению  собравшихся.  После  короткого  разговора  баронесса
приказала заплатить за храброго и глупого петуха,  а  хозяйка  притихла,
сообразив, что зашла слишком далеко. Вряд ли владелец здешних мест будет
рад, узнав, что в его владениях обидели дворянку - дочь барона Сувора.
   Я завернул за угол конюшни и увидел сидящего возле кадки волчонка. На
его носу прилипло  перышко,  выдавая  воришку  с  головой.  Рядом  лежал
остаток петушиного хвоста, видимо использовавшийся в  качестве  игрушки.
Хвост сильно запылился и теперь представлял собой грязную кипу, перьев.
   - Допрыгался, обжора?
   Волчонок переступил с ноги на ногу и  широко  раскрыл  пасть,  зевнув
длинно и протяжно.
   - Нечего скалиться. Дана тебе устроит пир. - Я мимоходом похлопал его
по загривку и пошел дальше.
   Волчонок увязался следом, оставив  надоевшую  игрушку.  Я  кинул  ему
кусок вяленой оленины и начал седлать коня. Через полчаса обоз выехал из
села.
   По словам Дигура, впереди текла река, а за  ней  в  двадцати  верстах
находились земли герцога Владина. Наше путешествие подходило к концу.

***

   ...Я ждал второго  нападения.  Здесь,  на  этом  берегу  реки.  Потом
бандиты вряд ли посмеют устроить засаду. Перед выездом натянул панцирь и
проверил оружие. Так, на всякий случай.
   Движение  еще  больше  замедлилось,  по  лесным  дорогам  быстро   не
поездишь. Разговоры стихли,  повисла  напряженная  тишина.  Все  чего-то
ждали. Но лес заканчивался, а дозорные молчали, повода  для  тревоги  не
было.
   Показалась река, делающая левее дороги  петлю,  до  брода  оставалось
немного. Впереди лежало поле, отделявшее лес от реки, рядом шел глубокий
овраг, а за рекой видны поля, сплошь засеянные зерновыми.
   От края леса до реки не больше пяти сотен метров. Мы успели  проехать
почти половину, когда раздался свист дозорного. От  леса  к  нам  бежали
около пятидесяти человек. Явились, голубчики...
   Дигур резко  крикнул,  и  обоз  остановился.  Воины  и  слуги  быстро
выпрягали коней, ставили повозки в круг, между  ними  бросали  бревна  и
сколоченные из досок щиты. Половина дружинников укрылась  за  повозками,
остальные остались верхом. Дану посадили в повозку, пять человек  встали
рядом, охранять.
   Ватажники ошиблись. Им бы подождать, пока  мы  не  начнем  переправу,
расколотый надвое обоз легче атаковать.
   Спешившись, я оставил Грома у повозок, конь при случае выберется сам,
натянул тетиву лука и взял на прицел первого врага,  рослого  ватажника,
бежавшего огромным прыжками впереди. Стрела  угодила  ему  в  грудь,  он
споткнулся, выронил ослоп и рухнул  в  высокую  траву.  Еще  один  упал,
получив стрелу в лицо, остальные успели приблизиться почти вплотную.
   Ватажники пошли на  приступ,  замелькало  оружие,  послышались  крики
раненых, рядом просвистел сломанный клинок меча. Конные воины  врубились
во фланг бандитов,  но  резкий  окрик  Дигура,  перекрывший  шум  битвы,
заставил их отступить.
   - Бавик! Сзади, сзади!
   Слева из лощины вылетел отряд всадников, человек тридцать. По хорошим
однообразным доспехам и одинаковому  оружию  можно  было  распознать  не
сиволапых  разбойников,  а   профессиональных   воинов.   Маркиз   решил
подстраховать ненадежных союзников и  направил  своих  воинов.  Бавик  с
проклятиями  развернул  отряд  из  двадцати  трех  человек   и   кинулся
наперерез. Две группы схлестнулись в полутора сотнях метров от обоза.
   Я держался в центре, не лез вперед, присматривал за тем, чтобы  никто
из  ватажников  не  проскочил  мимо  воинов.  Несколько  человек  сумели
прорваться сквозь редкий строй защитников,  но  наскочили  на  меня.  Их
трупы лежали рядом с лошадьми.
   Численное превосходство ватажников начало сказываться, то в одном, то
в  другом  месте  они  прорвались  за  ограждения,  но  пока   воины   и
вооружившиеся слуги сдерживали напор. Наконец одну повозку отодвинули, и
в образовавшуюся щель устремились  ватажники,  разметав  дружинников.  Я
оказался перед ними один.  Лесные  братья  торопились  так  сильно,  что
мешали друг другу убить меня. В  толчее  я  зарезал  двоих,  прежде  чем
подоспели дружинники. Ватажников оттеснили, перебив большую часть.
   Я оттер меч от крови и рукавом смахнул капли пота  со  лба,  переводя
дыхание. Вокруг кипела схватка, доносились выкрики и стоны  людей,  звон
оружия, хрипели раненые кони.
   Рядом рухнул воин с проломленной головой, тут же  покатился,  завывая
от боли, ватажник, в землю  вонзилась  сулица,  над  головой  просвистел
слетевший с топорища боек. Ватажники прорвались в другом  месте.  Рослый
широкоплечий бандит вскочил на повозку, отбил удар мечом, прыгнул  вниз,
за ним влез второй,  третий.  Кинувшийся  наперерез  дружинник  упал  на
землю,  сжимая  в  объятиях  противника,  место   оказалось   совершенно
открытым, в него хлынули бандиты. Я прыгнул вперед сам.
   ...Нырок под вытянутую руку с топором, удар мечом в  живот.  Обмякшее
тело отбросил вбок, ногой встретил следующего, перехватил  руку,  дернул
вниз и в сторону. Острие меча пробило подбородок  снизу.  На  возвратном
движении парировал удар топора, ударил сам, прорубив  кожаную  броню  на
шее, и отпрянул в сторону.
   Подлетели трое бандитов. Я заскочил за спину крайнему и  пронзил  бок
мечом. Рядом возник дружинник, схватился с  бандитом,  второй  несколько
снизил напор, заслоняясь щитом. Я ударил в щит ногой, и ватажник упал на
землю, топор отлетел в сторону. Каблук опустился точно в промежность,  и
дикий вопль на миг перекрыл шум боя...
   Дружинники опять отбросили противника за повозки. Я  отошел  назад  и
огляделся. Бавик пока сдерживал противника, но  численное  превосходство
рано или поздно скажется. Те сражаются не хуже  и  вот-вот  прорвутся  к
нам.
   Подошел Дигур, вытирая на ходу пот рукавом длинной  рубахи.  Пластины
доспехов забрызганы кровью и погнуты, один наплечник слетел,  подбородок
сильно кровоточит, но сотник не замечает ничего, глаза не отрываются  от
схватки.
   - Бавик их удержит, а здесь не прорвутся. Не думал, что та...
   - Дигу-у-ур-р!
   Рев воина привлек внимание. Мы обернулись и увидели как от леса к нам
приближается еще один отряд. Численностью он не уступал  первому.  Дигур
помянул всех богов разом, пожелав им дружно утопиться, и побежал к своим
людям.
   Вместе с прибывшим подкреплением  у  противника  теперь  было  больше
шестидесяти человек.  При  таком  перевесе  практически  нет  шансов  на
успешный исход боя. Надо уходить. Всадники скованы Бавиком, у ватажников
луков я не видел, не достанут. Гром вынесет на тот берег.
   "Вытащить бы Дану. Нам реку преодолеть, а там не достанут..."
   Получив подкрепление, бандиты усилили натиск, залезли  на  повозки  и
потеснили защитников. Десять ватажников прорвались в центр лагеря, на их
пути встали два воина. Они остановили троих, остальные побежали  дальше.
Я отпрыгнул к повозке, не давая зайти себе в тыл, перебросил меч в левую
руку и вытащил из петли секиру...
   Дубина, от которой уклонился, врезалась в край борта повозки, разнося
в щепы доску, мой меч полоснул по горлу ватажника и встретил на  полпути
вражеский клинок, уводя его в сторону. Секира раскроила  грудь  второго,
он упал назад, попав еще под топор своего же. Тот заорал в полный голос,
пытаясь вытащить застрявшее лезвие и мешая двум другим подойти ко мне. Я
бросился вперед, в последний момент резко свернул вправо, отбивая  выпад
сулицы. Меч пронзил горло противника,  разворот...  Еще  один  ватажник,
стараясь достать меня ослопом, попал под Удар палицы, который нанес  его
товарищ. В такой суете и  толчее  половина  ударов  попадает  по  своим,
просто не видно,  кто  за  спиной  и  сбоку.  Пользуясь  замешательством
ватажников, я выскользнул из кольца, по пути успев зарезать еще одного.
   Рядом опустился на землю дружинник с пробитой головой,  кровь  залила
искаженное болью лицо. Отрубленная наполовину рука пытается ухватить  за
макушку, но кровавый обрубок бессильно тычет в шею. Чуть  дальше  хрипит
ватажник с распоротым животом, у ног катается по земле его товарищ. А от
повозок к нам бегут еще и еще, сминая по  пути  воинов.  Крики  и  стоны
заглушают ругань, в воздухе витает противный запах крови, в стороне дико
кричит раненая лошадь. Впереди, спиной ко мне, мечется ватажник,  секира
бьет точно по затылку, и он  летит  вперед,  раскинув  руки  и  выпустив
окровавленный  меч.  Отмахнувшись  от  копья,  нацеленного  в  живот,  я
прорывался к повозке, в которой сидит Дана. Кажется, пора...
   В какой-то момент отчаянным усилием дружинники оттеснили противника и
закрепились у повозок. Около Даны теперь стоял Дигур  с  двумя  воинами.
Еще  десяток  дружинников  и  четверо  возчиков  держали  оборону.   Все
забрызганы кровью с ног до головы, в  глазах  обреченность  и  решимость
умереть здесь, но не отступить. Ослабевшие руки сжимают  выскальзывающее
оружие. Я быстро осмотрелся, прикидывая, как стану уходить. Убрал секиру
в чехол - сейчас мне нужна свобода рук - и крепче сжал меч.
   Сквозь звон оружия и гул голосов  с  трудом  расслышал  скрип  колес.
Несколько повозок оказались отодвинуты в стороны,  и  ватажники  лавиной
хлынули в проем. Дигур взмахом руки послал воинов на врага.
   "Все, приплыли!" - Я уложил налетевшего  ватажника  и  ощутил  спиной
круп Грома. Конь наклонил ко мне голову, я на миг обернулся, увидев, что
рядом стоит еще один конь, поменьше, как раз для Даны подойдет. Набрал в
грудь воздуха, чтобы позвать ее. Дальше медлить нельзя.
   И тут раздался мощный  рев  сигнальной  трубы.  Ватажники  неожиданно
бросились наутек, для быстроты бега отбросив щиты и оружие.
   Через брод переправлялся большой отряд конницы  в  зеленых  накидках.
Дигур с облегчением  вздохнул  и  опустил  меч,  сильно  выщербленный  и
затупленный о вражеские доспехи.
   Мимо пролетела  сотня  всадников,  преследуя  отступавших  врагов,  к
повозкам