мне? Почему ко мне?  Это у меня к вам могут возникнуть претензии,
а я ни перед кем не отчитываюсь.
     -- Извините, это я так сказал, не подумав. Мы имеем дело с вами, вы нам
платите, мы на вас работаем, а остальное  нас не касается.  У вас  будут еще
какие-либо пожелания?
     --  Нет... Да!  Она  хотела  остановиться в отеле,  где...  ну,  чучело
аиста...
     -- "У Аиста"...
     --  Точно.  Это  вам   для  большей  оперативности,  но  вы  не  должны
интересоваться  ее  установочными  данными,  прошу  по-джентльменски. Мне не
следовало бы  вам говорить  о гостинице,  но уж  больно  желательно получить
результат... И неважно какой, -- словно бы спохватился Гек, -- самое главное
-- определенность. Мы за это  платим. Росту  в ней,  --  Гек  сделал  паузу,
необходимую,  чтобы  футы перевести  в  метрическую  систему  мер,  --  метр
шестьдесят  два  с  половиной сантиметра, тяжелая  грудь. Действуйте.  Да, а
задаток?
     -- Не требуется. Еще что-нибудь?
     -- Нет, теперь все. Ну, я пойду?
     -- Может, чашечку кофе?
     -- Нет, спасибо,  я еще буду есть и пить. До свидания, а вам -- приятно
провести уик-энд! Как уик-энд по-немецки?
     -- Так же. Но это вам уик-энд, а у нас -- работа, увы! Я вас провожу до
дверей, дальше дорогу найдете?
     -- Не беспокойтесь. Итак, до субботы!
     Гек выплюнул  осточертевшую  жвачку  в ближайшую урну  и заторопился  к
трамвайной остановке. Там он сел в первый вагон "двойки", доехал до Парадной
площади  и вышел: неподалеку  он облюбовал харчевню, где неизменно заказывал
отбивную  из  телятины, а то и  две; пил же  кока-колу, игнорируя знаменитый
"кардинал" -- горький и голова кружится.
     Гек  энергично  жевал  сочное,  хорошо  прожаренное  мясо,  переваливая
пережевываемый  кусок  то к левой щеке, то к  правой, чтобы жвалы испытывали
равномерную нагрузку. Совет как жевать он вычитал  в дрянном полумедицинском
журнале, еще в Бабилоне. И как это иногда случается, рекомендация ни  с того
ни с сего  крепко запала  ему в  голову, и он старался ей следовать.  Патрик
тогда тоже неопределенно вроде одобрил, не возражал, во всяком случае.
     Гек критически  перебирал проведенную беседу, фразу за фразой,  жест за
жестом. Получалось неважно, мысли норовили соскочить на другую тему. В конце
концов он  признал про себя, что напортачил в конце со своим "Hу, я пойду?".
Как  мальчик,  ей-богу... И вообще надо было  просто  пойти на авось к этому
Дебюну, деньги бы сэкономил.
     Вместе со счетом кельнерша передала Геку  записку. В момент перехватило
дыхание.   Гек  полез   за  бумажником,  расплатился  франками,  а  пока  та
отсчитывала сдачу -- прочитал написанное. Потом он  поднял голову и осмотрел
столики. В другом  углу, метрах  в пяти от него  сидела молодая  брюнетистая
телка. Однажды он уже видел ее здесь с компанией, по  разговору и манерам --
американцы. А теперь она сидела одна и улыбалась ему. Весь настороженный, он
с улыбкой подошел к столику:
     -- Добрый вечер, сударыня! Вы мне написали...
     -- О, да!  Здесь такая скукотища и  речь незнакомая, а  вы заказ делали
по-английски, я слышала. Поэтому я без церемоний, как земляку. Тина, --  она
с улыбкой протянула ему длинную теплую ладошку. -- Садитесь же!
     -- А я Тони. Вы откуда?
     -- Из Чикаго. Знаете: гангстеры пиф-паф!
     -- А я из Нью-Йорка, Бруклин. -- Гек немногим рисковал, выдавая себя за
штатовца. Всегда  можно  было  бы  внести  спасительные  уточнения. Если  бы
дамочка   оказалась  из  Нью-Йорка,  к   примеру,  то  он  перебрался  бы  в
Лос-Анджелес, и так далее...
     При  близком рассмотрении  Тина оказалась  не  столь уж  молода,  около
тридцатника, с веснушками на высоких скулах. И сразу было видно, что она под
сильным газом.
     -- Ни разу не была в Нью-Йорке и не жалею: нормальному человеку там  не
место.
     -- Значит, я, по-вашему, псих?
     -- Ясное дело... Но у тебя акцент, ты что, иммигрант?
     --  Да нет, в Бруклине и  родился, предки из Европы  -- отец с матерью,
дома вся речь на итальянском... А ты из Оксфорда, что ли?
     --  О-у,  мои предки поселились на континенте  раньше индейцев... Давай
чего-нибудь выпьем!
     Гек заказал кока-колы. Тина  тотчас  же  устроила ему сцену, словно  их
связывали   два  десятка  лет  совместного  проживания,  а  не   две  минуты
полупьяного знакомства. Она демонстративно потребовала вина, вынув деньги из
сумочки. Принесли вино.
     -- О`кей, Тина, пей одна, а я пошел, чао!
     -- Эй,  Тони,  стой!  Вернись  немедленно,  чурбан! -- Тина  решительно
притопнула каблучком, но Гек даже не оглянулся.
     Он  шел  по  ночной  улице и досадовал  на  самого  себя:  ему внезапно
захотелось женщину  -- все равно какую, лишь бы не старая и не крокодил. Эта
Тина вполне бы подошла,  особенно после трехнедельного  перерыва,  крикливая
только и буферов почти нет...
     --  Тони,  ку-ку!  --  Из  притормозившего  рядом  с  Геком  автомобиля
высунулась Тина.  Она скорчила гримаску провинившейся школьницы, но глаза ее
пьяно и весело  блестели. -- Я тебя едва разыскала,  у  меня улица  в глазах
двоится и руль плохо слушается. Довези меня до дому, ладно?
     -- До Чикаго, что ли?
     -- Нет, поближе малость; снимаю  ранчо --  десять кварталов отсюда,  да
сбилась с пути и лошадь спотыкается...
     Гек  молча  обошел автомобиль  и залез в  кабину,  Тина  с  готовностью
подвинулась и хихикнула. Он решил не испытывать больше судьбу, пославшую ему
амурное приключение, так это, кажется, называют в фильмах...
     Гек чуял, что встреча случайна и никаких  козней и заговоров нет в этом
скоропалительном контакте, но  на  всякий случай  при входе в дом и в первые
минуты  на  квартире,  куда  он согласился подняться  выпить  чашечку  кофе,
тщательно осмотрел комнату, спальню, кухню, туалет и ванную. Тина водила его
по  своему жилищу  с непосредственностью истинной  американки, не  стесняясь
разбросанных  колготок  и  сохнущих трусиков.  Пока  Тина принимала душ, Гек
неотрывно наблюдал из  окон за улицей. Всюду было чисто. Гек расслабился, он
почувствовал  знакомое томление в паху и в мышцах живота, подошел поближе  к
двери  в  ванную, поводил  носом поперек  в  поисках  щелочки,  не найдя  --
легонько постучал пальцем:
     -- Тина, эй, давай по-быстренькому, или скажи, где кофемолка...
     Дверь распахнулась.  В проеме,  подбоченившись,  стояла абсолютно голая
Тина:
     -- У меня нет никакой кофемолки, я цветок асфальтовых полей, пью только
растворимый!..  Покраснел хотя бы. Молодежь утратила всякое представление  о
стыде и нравственности. Вот полотенце, шампунь, шлепанцы...
     За  время ее  монолога Гек,  загородив собою проход, успел снять туфли,
брюки, рубашку и трусы и теперь торопливо сдирал носки.
     -- Сэр,  я подозреваю, что вы  затаили в отношении меня черные и подлые
помыслы,   угрожающие   сохранности  моей  чести  и   моего...   женского...
достоинства... Ой, отпусти немедленно!..
     Преодолевая очень неискреннее сопротивление,  Гек легко переправил Тину
обратно в  ванну,  наполовину  уже  заполненную  свежей  водой:  Гек заранее
предупредил, что предпочитает ванну  сауне и душу. Тина тихонько  завизжала:
вода  показалась  ей  горячеватой,  но Гек  тарзаном вскочил  вслед за нею и
яростно  прижал  ее  к  себе.  Худощавая,  ростом  немногим  ниже  его,  она
действительно была  плоскогрудой,  но зато ноги  ее, лишенные  джинсов, были
прелестны: длинные,  стройные,  почти  безупречной формы, разве что  лодыжки
чуть широковаты.
     Рывок   получился   настолько  энергичным,   что   плоские  животы   их
столкнулись, породив звук полновесной  пощечины. После  этого  Геку пришлось
вытерпеть  прямо-таки  голливудский поцелуй  минуты на  полторы. Наконец Гек
вычмокнул изо рта  Тины свой  язык, перевел дыхание, развернул Тину спиной к
себе  и  приклонил ее к  открытому бортику так,  чтобы она  могла  опереться
руками.
     -- Нет-нет, я так не люблю...
     Но Гек уже не  слышал, да и не слушал: после такого перерыва было не до
размышлений.  Возникло небольшое затруднение: то ли член у  Гека был слишком
большой,  то ли  Тина спьяну и впопыхах не была готова к сексу, но Гек никак
не  мог  протиснуться вглубь. Пришлось плюнуть  в ладонь и наскоро  обмазать
головку  члена.   Это  радикально  помогло:  Тина  почти  сразу   застонала,
задвигалась, стала  лепетать  что-то невнятное  неожиданно низким  и хриплым
голосом, потом вскрикнула,  выпрямилась, закинула назад руки, пытаясь обнять
Гека...
     -- Пойдем... пойдем в постель,  мальчик мой. О, мой хороший... Я сейчас
умру, я тебя хочу... О-о-о! Все... все... все... Не выходи! Да, да, да!
     Геку  тоже  наскучило  в  ванной,  они  наскоро  вытерли друг  друга  и
заторопились  в  постель,  так  и  оставив пробку охранять  забытую  воду  в
огромной оранжевой ванне. Тина показалась  Геку чуточку неуклюжей, вернее --
неискушенной в  тонкостях  сексуального  искусства,  что  вполне  искупалось
жарким темпераментом и непосредственностью.
     -- Тебе хорошо со мной?
     -- Угу.
     -- Нет, ты скажи, тебе хорошо?
     -- Хорошо, я же сказал.
     -- Не заметно... Ну скажи -- может быть, я что-нибудь не так делаю?
     -- Да хорошо, хорошо мне, все ты правильно делаешь, лучше не бывает. Ну
правда, ну.  А такой глубокий минет  я  только с тобой видел, причем кайф от
него мягкий и легкий.
     --  А  почему  тогда  молчишь  все время?  Ты, наверное,  считаешь меня
развратной женщиной?
     Геку показалось,  что  он  ослышался.  Он  хотел было переспросить  для
верности, но вдруг сообразил,  почему Тина  произвела на него впечатление не
очень-то искусной  любовницы:  впервые  в  жизни он занимался  сексом  не  с
проституткой.  С  тех пор  как  в  пятнадцать  лет он  утратил невинность  в
многоопытных  объятьях  Риты,  ему  доводилось иметь  дело  исключительно  с
профессионалками, которые  отличались друг  от  друга чем угодно,  только не
повадками. На него напал смех:
     -- Кто тут развратная женщина -- ты, что ли?
     -- Это ты меня такой считаешь. Считаешь ведь?
     -- А-а, не считаю.  С нравственностью у  тебя все в порядке, с  мозгами
слабовато. Но мне с тобой хорошо.
     -- А вдруг я проститутка?
     "Из тебя проститутка -- как из  глисты галстук", -- подумал  Гек, вслух
же сказал с улыбкой:
     --  Ну,  дурочка,  --  одно  слово.  Единственное  сходство  у  тебя  с
вокзальной шлюхой -- винищем разит на четверть мили.
     --  Зачем   ты  обзываешься?  Почему  ты  такой  грубый?  Ты  со   мной
разговариваешь, как со шлюхой...
     --  Потому  что  ты меня замучила: скажи  да  скажи,  развратная --  не
развратная, прямо жилы  тянешь.  Я пьяных терпеть не  могу,  а ведь  с тобой
пошел. Потому что вижу: ты куда  лучше  подавляющего большинства  женщин,  а
главное -- ты не такая, как все эти  глупые индюшки. И мне с тобой  кайфово,
надеюсь, что и тебе со мной неплохо. --  Гек за плечи  притянул ее к  себе и
поцеловал в волосы  на  виске,  тонкие  и  мягкие,  похоже  -- крашеные. Его
взволновал и растрогал тот факт, что замужняя, судя по кольцу на левой руке,
взрослая  женщина добровольно и бескорыстно отдалась ему и даже обижается за
что-то, не связанное с размером оплаты.
     -- Ну разве я такая пьяная? Я просто навеселе. Подожди, я схожу еще раз
зубы почищу, сейчас, мой милый...
     -- Да  лежи, ладно, от  перегара все равно  не поможет. Давай-ка  лучше
постель  поправим, а  то простыни  сбились... Почему  ты именно мне  записку
написала? Или случайно под руку попался?
     -- Не  знаю,  понравился, и все. Вот только  молодой  слишком.  Сколько
тебе, двадцать два, двадцать три?
     -- Да. И еще -- непьющий.
     -- Я думала поначалу, что ты из Европы, серьезный такой...
     -- Серьезный... А у вас все мужики -- рот до ушей, да?
     -- У кого -- у нас?
     -- У деревенских. Ты же из Чикаго?
     -- Ну ты и свинья. И Манхэттен твой вонючий -- загон для свиней!
     -- Тебе  повезло, что я  из  Бруклина,  а то  бы  я  за неотесанность и
дерзость твою...
     -- Ну, ну? Что бы ты?
     -- Ничего, прощаю на  первый раз... А  ну,  прими-ка  позу номер двести
девять!
     -- Какую еще двести девять? Я такой не знаю.
     -- Я же говорю -- деревня.  Сейчас научу, сможешь потом  другим дояркам
рассказывать.  Значит  так:  закрываешь  глаза...  Ай!  Отпусти  немедленно,
дурочка, я сейчас закричу! Отпусти, больно, руку сломаю!
     -- Нет, кто доярка? Кто? Говори, вредина!
     --  Уже никто, успокойся. Ты у  нас академик.  Все,  убери  пока руку и
слушай внимательно... Черт,  так  и  половым калекой  сделать можно... Итак,
закрываешь  глаза,  мысленно считаешь  до  пятидесяти, дыхание,  главное  --
дыхание, ровное, все мышцы максимально расслаблены, а  ты пока сидишь. Потом
медленно опускаешься, ложишься на  левый бок, мышцы по-прежнему расслаблены,
медленно и всей грудью  дышишь, без помощи рук переворачиваешься на живот...
вот  так, да.  Это  все -- подготовка. Лежишь  на животе,  расслаблено, руки
вдоль  тела,  линии рук  и позвоночника --  прямые, всем телом  одновременно
переворачиваешься на правый бок, вот... Мысленно считаешь обратным счетом от
пятидесяти  до десяти,  опускаешься на  спину, ноги  расходятся  под  прямым
углом,  про  себя считаешь от  десяти до  одного...  Теперь громко и  внятно
говори: "Заходи!" -- и мы начинаем!
     Гек  едва успел  выпрыгнуть  из  кровати и  добежать до ванной,  где он
закрылся  изнутри. Рассвирепевшая Тина молотила слабыми кулачками  по двери.
Видя, что Гек не собирается открывать, выключила свет в ванной.
     -- Открывай, мерзавец макаронный! Открывай, все равно я  тебя  достану,
спущу шкуру и поставлю в позу шестьсот шестьдесят шесть! Открывай!
     Гек неожиданно открыл, так что Тина с размаху пролетела вперед, где  ее
уже  ждали: Гек  поймал ее за руки, резко развернул и, продолжая блокировать
руки,   вновь,   как  в  первый  раз,   заставил  нагнуться.  Ему  доставило
дополнительное удовольствие слушать, как ее возмущенное верещанье  сменяется
хриплыми стонами и покорным  подмахиванием...  После  совместного  душа  они
поели сэндвичи с молоком и пошли в кровать...
     Гек  проснулся  первым  и тотчас  вспомнил,  что чемодан  с  оставшейся
наличностью -- двумястами пятьюдесятью пятью тысячами "зеленых" -- находится
в пустом, плохо охраняемом номере.  Ему захотелось немедленно встать и уйти,
но полусонная Тина обвила его руками и почти сразу же ногами.
     -- Давай еще, я пока спала -- соскучилась...
     -- Я тоже, -- не  стал упрямиться Гек, но черное сомнение в адрес  Тины
отравило все  удовольствие  от секса. Слишком все стремительно получилось  и
удобно, чтобы обчистить его номер в гостинице. Сейчас  он уйдет отсюда, если
уйдет,  а  в  номере  уже ветер  свистит  сквозь  пустые чемоданы. Потом  он
вернется   сюда,  а  здесь  уже  все   съехали  и   отъехали  в  неизвестном
направлении... Но уж что случилось, то случилось, надо понять, что к чему, а
не торопиться. И отныне стараться думать наперед, а не задним числом. Прошло
еще с полчаса, прежде чем он вспомнил, что ему должны этим утром позвонить в
номер.
     -- Все, лапушка, я в душ и побежал. Вечером увидимся?
     --  Погоди, я с  тобой, заодно посмотрю,  как  ты устроился.  Я в  пять
минут...
     Геку некогда было  соображать, что бы это значило, нетерпение захватило
его целиком:
     -- Ни в пять и ни в две -- опаздываю. Так что вечером? Встречаемся?
     -- Тони, дорогуша, как  ты  пожелаешь, если раньше освободишься --  дай
сигнал, я абсолютно свободна. Позвони, о`кей? Я  весь день буду  дома, разве
что позавтракать  выскочу  или  продуктов  купить. Сейчас, погоди, я телефон
запишу, номер только вспомню...
     Гек вышел  на улицу  в растрепанных чувствах:  Тина очень уж натурально
себя ведет, неужто его  профессионалы пасли все эти дни?  Или напрасно он на
нее грешит? Он порылся в  карманах  в поисках подходящей монеты и тотчас  же
позвонил по записанному номеру:
     -- Тина, ты?
     -- Я, конечно я, мой хороший, ты забыл что-то?
     -- Ага. Забыл сказать, чтобы ты сегодня не киряла...
     -- Чтобы я -- что?
     -- Ну,  не пила,  а то я куплю бич из гиппопотамовой  кожи и выпорю без
пощады!
     -- Ах, как романтично!  Но все-таки  паршивец  ты, Тони, так и норовишь
гадость  сказать. Ты хоть  спросил меня,  почему  я пила вчера и  веселилась
таким  странным  образом?  У меня  ведь  день рождения  был, и никто меня не
поздравил, никто ничего не подарил!
     -- Откуда мне было знать! Вечером поздравлю, все, пока.
     Деньги были на месте, никто их не трогал.
     "Честная,  суконка,  --  с  нежностью  подумал  Гек, --  надо будет  ей
что-нибудь подарить, типа кольца или сережек..."
     Он подарил ей великолепный браслет из янтаря за тысячу франков...
     --  Богатая вещь,  -- поблагодарила  Тина.  -- Ты,  по-видимому, и  сам
богат? Или предки твои толстосумы?
     -- Богат --  не  богат,  просто копить еще  не  научился. Обхожусь  без
помощи предков. Нравится подарок?
     -- Нравится, но знаешь, Тони, ты мне таких подарков не дари, ладно?
     -- Договорились, а почему?
     -- Да потому, черт побери, что это унизительно и пошло, понимаешь?
     -- У-у, не понимаю...
     -- А  еще  на дурака  не  похож!  Это как бы  ставит меня,  женщину, на
ступень  ниже  мужчины  --  тебя  или  кого  другого.  Какое-то  свиное рыло
взберется на женщину и готов на этом основании считать  ее своей болонкой. А
многие  дуры  этому  и  рады.  Да  еще  и требуют, чтобы им  купили  поводок
понаряднее. Ну, тебе бы понравилось, если бы я  сунула сегодня утром сотнягу
в твой карман?
     -- Нет, -- соврал Гек.
     -- А надо бы, ты честно отработал, -- Тина не удержалась и прыснула. --
Нет, правда, Тони, давай на равных, ладно? Цыпленочек ты мой!..
     -- Как это на равных? Забей себе в голову, Тина,  простую истину:  если
во  время секса мы наверху  по очереди, все равно это я тебя трахаю, а не ты
меня. Доступно?
     -- Какой ты грозный. Ты уже купил ремень?
     -- Ремень? Зачем ремень?
     -- Или -- как там его -- бич из бегемотовой шкуры?
     -- Может, и купил, ночью узнаешь...
     За ужин платила Тина, бича они так и не купили,  ночь  прошла  не менее
интересно, чем предыдущая,  --  Гек  пребывал в отличном настроении,  и Тина
тоже.
     Она все подбивала Гека поехать в горы покататься на лыжах, но он только
крутил пальцем у виска: "Какие лыжи в разгар лета?"
     -- Ну  так  просто  по  горам побегаем.  Что нам  этот  Цюрих, он такой
скучный.
     Но Гек боялся покидать город, он  считал дни. Тина за эту неделю успела
наскучить ему своей  предсказуемой  взбалмошностью и общительностью, которая
распространялась  на  весь  посторонний мир:  ягненочка нужно  погладить,  с
официантом подискутировать, с земляками поговорить  --  к черту! Ее муж, как
выяснил Гек, возглавлял какое-то неофрейдистское направление в психологии. В
данное  время  он занимался  с учениками  на  своей  бразильской  ферме  или
плантации  --  Гек  так  и не разобрал, чем они там занимаются. Ему было  за
пятьдесят; в  свое  время Тина была его ученицей, и профессор сначала уложил
ее в  постель, а через месяц нежданно-негаданно сделал предложение. Находясь
постоянно возле своего кумира, Тина очень быстро охладела к преподаваемой им
науке, вернулась к изучению архитектуры, хотя и не работала, а  сюда поехала
развеяться,  поглазеть, поучиться -- на месяц. Мужа сейчас не тронь -- у них
погружение на сорок девять дней...
     Десятого утром он проснулся у себя в номере один, благо у Тины начались
месячные, она сама попросила покоя.  И очень хорошо, встреча в двенадцать --
это совсем скоро.
     Ровно в полдень в субботу, десятого июля, Гек навестил господина Хитке.
     -- Я на пару минут раньше  прибыл, герр  Хитке, чем мы  договаривались.
Добрый день.
     -- Добрый день, мистер Радди, пока мы  поднимемся, будет ровно полдень