Бормоча и  перелистывая  страницы  своей  книги,  оп  вскоре  напал  на
какую-то запись, остановившую его внимание, и позабыл о  Пэг  Слайдерскью  и
обо всем на свете, поглощенный интересными страницами.
     Комнату  освещала  только  тусклая  и  грязная  лампа;  тощий   фитиль,
заслоненный темным абажуром, отбрасывал бледные лучи на  очень  ограниченное
пространство, а все за пределами его  оставлял  в  густой  тени.  Эту  лампу
ростовщик придвинул к себе так близко, что между нею и ним оставалось  место
только для книги, над которой оп склонился. Он сидел, облокотившись на  стол
и подперев руками острые скулы, и  лампа  рельефно  освещала  его  уродливые
черты над маленьким столом, а остальная  комната  была  погружена  во  мрак.
Делая в уме какие-то  вычисления  и  подняв  глаза,  Артур  Грайд  рассеянно
посмотрел в этот мрак и внезапно встретил пристальный взгляд человека.
     - Воры! Воры! - завизжал ростовщик, вскакивая и прижимая к груди книгу.
- Грабят! Убивают!
     - Что случилось? - спросила фигура, приближаясь.
     - Не подходите! - дрожа, закричал негодяй. - Человек это или... или...
     - За кого вы меня принимаете, если не за человека? - последовал вопрос.
     - Да, да, - крикнул Артур Грайд, заслоняя глаза рукой, - это человек, а
не привидение. Это человек! Грабят! Грабят!
     - Зачем так кричать? Разве вы меня знаете и подумали что-нибудь дурное?
- спросил незнакомец, близко подойдя к нему. - Я не вор.
     - А тогда зачем и как вы  сюда  попали?  -  воскликнул  Грайд,  немного
успокоившись, но все еще пятясь от посетителя. - Как вас  зовут  и  что  вам
нужно?
     - Имя мое вам незачем знать, - был ответ. - Я вошел  сюда,  потому  что
мне показала дорогу ваша служанка. Я окликал вас раза два  или  три,  но  вы
были так поглощены вашей книгой, что не слышали меня, и я молча ждал,  когда
вы от нее оторветесь. Что мне  нужно,  я  вам  скажу,  когда  вы  оправитесь
настолько, чтобы слушать меня и понимать.
     Решив взглянуть на посетителя повнимательнее и увидев, что это  молодой
человек с приятным лицом и осанкой, Артур Грайд вернулся на  свое  место  и,
пробормотав, что вокруг бродят дурные люди, а покушения на его дом,  имевшие
раньше место, сделали его пугливым, предложил посетителю сесть.  Однако  тот
отказался.
     - О боже! Я остался стоять не для того, чтобы иметь преимущество  перед
вами, - сказал Николас  (ибо  это  был  Николас),  заметив  испуганный  жест
Грайда. -Выслушайте меня. Завтра утром ваша свадьба.
     - Н-н-нет, - пробормотал Грайд. - Кто сказал, что завтра  моя  свадьба?
Откуда вы знаете?
     - Неважно, откуда, - ответил Николас.  -  Я  это  знаю.  Молодая  леди,
которая отдает вам свою  руку,  ненавидит  и  презирает  вас.  У  нее  кровь
холодеет при одном упоминании вашего имени. Ястреб и ягненок, крыса и голубь
больше были бы под пару, чем вы и она. Как видите, я ее знаю.
     Грайд смотрел на него, остолбенев от изумления, но не произнес ни слова
- быть может, был не в силах.
     - Вы и еще один человек, по имени Ральф Никльби, вдвоем составили  этот
заговор, - продолжал Николас. - Вы платите ему за его участие в  том,  чтобы
совершилась эта продажа Маделайн Брэй. Вы ему платите. Вижу -  лживые  слова
готовы сорваться с ваших губ!
     Он остановился, но,  так  как  Артур  не  дал  никакого  ответа,  снова
заговорил:
     - Вы платите самому себе, грабя ее! Каким образом  и  с  помощью  каких
средств - я не хочу осквернять  защиту  ее  деда  ложью  и  обманом,  -  мне
неизвестно. В настоящее время мне неизвестно, но я действую не один, у  меня
есть помощники. Если человеческой энергии хватит на  то,  чтобы  разоблачить
ваше мошенничество и вероломство до  вашей  смерти,  если  деньги,  месть  и
праведная ненависть могут выследить вас на ваших извилистых путях,  вам  еще
предстоит дорого заплатить за все. Мы уже напали на след. Вам, знающему  то,
чего не знаем мы, вам лучше судить о том, когда мы вас разоблачим.
     Снова он приостановился, и по-прежнему Артур  Грайд  молча  смотрел  на
него.
     - Если бы вы были человеком, к которому я бы мог обратиться  в  надежде
пробудить его сострадание или человеколюбие, - продолжал  Николас,  -  я  бы
просил вас вспомнить о беспомощности, невинности, молодости этой леди, о  ее
достоинствах и красоте, о  ее  дочерней  преданности  и,  наконец  -  и  это
особенно важно, ибо ближе всего касается вас, - о том,  как  она  взывала  к
вашему милосердию и человеческому чувству. Но  я  избираю  тот  путь,  какой
только и можно избрать с людьми, подобными вам,  и  спрашиваю,  сколько  вам
нужно заплатить, чтобы возместить ваши убытки. Не забывайте, какой опасности
вы подвергаетесь! Вы видите, я знаю столько,  что  без  особого  труда  могу
узнать гораздо больше. Согласитесь на меньшую прибыль, чтобы не рисковать, и
назовите вашу цену!
     Старый  Артур  Грайд  зашевелил  губами,  но  они  только  сложились  в
отвратительную улыбку и снова застыли.
     - Вы думаете, что деньги не будут уплачены? - продолжал Николас. - Но у
мисс Брэй есть богатые друзья, которые отдали  бы  на  чеканку  монеты  свои
сердца, чтобы спасти ее от такой беды. Назовите вашу цену, отложите  свадьбу
всего на несколько дней, и вы увидите, уклонятся ли от уплаты те,  о  ком  я
говорю. Вы меня слышите?
     Когда Николас начал говорить, Артур Грайд подумал,  что  Ральф  Никльби
его предал; но, по мере того как он продолжал, Грайд убедился, что, каким бы
путем Николас ни получил эти сведения, он действует совершенно открыто  и  с
Ральфом дела не имеет. По-видимому, незнакомец достоверно  знал  только  то,
что он, Грайд, уплатит долг Ральфу, но этот факт должен был быть превосходно
известен всем, кто знал обстоятельства, сопутствовавшие задержанию  Брэя,  -
по словам Ральфа, даже самому Брэю. Что же касается  мошенничества,  жертвой
которого была сама Маделайн, то посетитель знал о характере  его  так  мало,
что это могло быть счастливой догадкой или  случайным  обвинением.  Так  или
иначе, но у него не было ключа к тайне, и он  не  мог  повредить  тому,  кто
хранил ее в своем сердце. Упоминание о друзьях  и  предложение  денег  Грайд
считал пустой похвальбой, чтобы протянуть время. "А если бы  даже  деньги  и
можно было получить, - подумал Артур Грайд,  бросив  взгляд  на  Николаса  и
задрожав от бешенства, вызванного его мужеством и  дерзостью,  -  зато  этот
лакомый кусочек будет моей женой, и тебя, молокосос, я проведу за нос!"
     Долгая привычка отмечать все, что говорят клиенты, мысленно  взвешивать
все шансы за и против и подсчитывать их  на  глазах  у  клиентов,  ничем  не
выдавая своих мыслей, научила  Грайда  быстро  принимать  решение  и  делать
хитроумнейшие выводы из туманных, запутанных и часто противоречивых посылок.
Вот почему сейчас, пока  говорил  Николас,  Грайд  строил  параллельно  свои
умозаключения и, когда тот замолчал, был готов к ответу, как будто размышлял
две недели.
     - Я вас слышу! - крикнул он, вскочив с  места,  и,  отодвинув  задвижки
ставня, поднял оконную раму. - На помощь! На помощь!
     - Что вы делаете?! - воскликнул Николас, схватив его за руку.
     - Я буду кричать, что здесь грабят, воруют, убивают!  Подниму  на  ноги
всех соседей, буду бороться с вами, сделаю себе  маленькое  кровопускание  и
покажу под присягой, что вы пришли меня ограбить, - если  вы  не  уйдете  из
моего дома. - ответил Грайд, с гнусной усмешкой отвернувшись от окна. -  Вот
что я сделаю!
     - Негодяй! - вскричал Николас.
     - Вы приходите сюда с угрозами? - сказал Грайд, который от  ревности  к
Николасу и от сознания собственного торжества превратился в сущего  дьявола.
- Отвергнутый возлюбленный! О боже! Хи-хи-хи! Но ни вы ее  не  получите,  ни
она вас. Она моя жена, моя любящая маленькая женушка. Вы думаете, она  будет
жалеть о вас? Думаете, будет плакать? Я с удовольствием  посмотрю,  как  она
плачет, мне от этого худо не будет. В слезах она еще красивее.
     - Мерзавец! - крикнул Николас, задыхаясь от бешенства.
     - Еще минута - и я всполошу всю улицу такими воплями, что, если  бы  их
испускал  кто-нибудь  другой,  они  разбудили  бы  меня  даже   в   объятиях
хорошенькой Маделайн! - воскликнул Грайд.
     - Подлец! - закричал Николас. - Будь вы помоложе...
     - О да! - ухмыльнулся Артур Грайд. -Будь я помоложе, было бы еще не так
плохо, но ради меня,  такого  старого  и  безобразного,  -  ради  меня  быть
отвергнутым малюткой Маделайн!
     - Слушайте меня, - сказал Николас, - и будьте благодарны, что я  владею
собой и не выбрасываю вас из окна, чему никто не мог бы помешать, если бы  я
вас схватил за горло. Я не был возлюбленным этой леди. Никогда  не  было  ни
соглашения, ни помолвки, не было сказано ни  одного  любовного  слова.  Даже
имени моего она не знает.
     - А все-таки я у нее спрошу. Я поцелуями буду вымаливать. И она мне его
скажет и ответит поцелуями, и мы  вместе  посмеемся  и  будем  обниматься  и
веселиться, думая о бедном юноше, который жаждал получить  ее,  но  не  мог,
потому что она была обещана мне!
     После нового издевательства выражение лица Николаса  вызвало  у  Артура
Грайда явные опасения, не является ли оно предвестником того, что посетитель
немедленно приведет в исполнение свою угрозу вышвырнуть его на улицу.  Артур
Грайд высунулся из окна и, крепко держась обеими руками, заорал не на шутку.
Не считая нужным дожидаться результатов этих криков,  Николас  с  презрением
вышел из комнаты и из дома. Артур Грайд следил, как он перешел через  улицу,
а затем втянул голову, снова закрыл ставнем окно и сел, чтобы отдышаться.
     - Если она окажется сварливой или злой, я не дам ей покоя, напоминая об
этом щеголе! - сказал он, когда пришел в себя. - Она и не подозревает, что я
о нем знаю, и если я умело поведу дело, я таким путем сломлю ее и  заберу  в
руки. Хорошо, что никто  не  пришел.  Я  кричал  не  слишком  громко.  Какая
дерзость - войти ко мне в дом и так со  мной  говорить!  Но  завтра  я  буду
торжествовать, а он будет грызть себе пальцы  -  может  быть,  утопится  или
перережет себе горло! Я бы не удивился. Тогда торжество мое будет полным,  о
да, полным!
     Когда Артур Грайд  пришел  в  обычное  свое  состояние  благодаря  этим
размышлениям о грядущем торжестве,  он  спрятал  книгу  и,  очень  тщательно
заперев сундук, спустился в кухню, чтобы послать спать Пэг и выбранить ее за
то, что она с такой легкостью впускает незнакомых людей.
     Ничего не ведавшая Пэг не могла уразуметь, в чем она провинилась, и  он
приказал  ей  посветить  ему,  пока  он  совершит  осмотр  всех  запоров   и
собственноручно закроет парадную дверь.
     - Верхняя задвижка, - бормотал Артур, задвигая ее, -  нижняя  задвижка,
цепочка, засов, дважды повернуть ключ и спрятать под  подушку.  Если  придут
еще какие-нибудь влюбленные, пусть пролезают  в  замочную  скважину.  Теперь
пойду спать, а в половине шестого встану,  чтобы  приготовиться  к  свадьбе,
Пэг!
     С этими словами он шутливо потрепал миссис Слайдерскью по подбородку, и
была минута, когда он, казалось, не  прочь  был  отпраздновать  конец  своей
холостой жизни поцелуем в сморщенные губы служанки. Но, одумавшись, он снова
потрепал ее по подбородку, заменив этим  более  теплую  ласку,  и  крадучись
пошел спать.


ГЛАВА LIV,
     Решающий момент заговора и его последствия

     Мало  найдется  людей,  которые  слишком  долго  лежат  в  постели  или
просыпаются слишком поздно в день своей свадьбы. Существует легенда  о  том,
как один человек, славившийся своей рассеянностью, продрал глаза утром  того
дня, который должен был подарить ему молодую жену, и,  совершенно  забыв  об
этом,  принялся  бранить  слуг,   приготовивших   ему   прекрасный   костюм,
предназначенный для  празднества.  Существует  другая  легенда  о  том,  как
молодой джентльмен, не страшась канонов церкви, придуманных для такого  рода
случаев, воспылал страстной любовью к своей бабушке. Оба эти случая  странны
и своеобразны, и весьма сомнительно, чтобы их можно было  рассматривать  как
прецеденты, которыми будут широко пользоваться грядущие поколения.
     Артур Грайд облачился в свои свадебные  одеяния  бутылочного  цвета  за
добрый час до того момента, как миссис Слайдерскью,  стряхнув  с  себя  свой
более тяжелый сон, постучала в дверь его спальни. И он уже проковылял вниз и
причмокивал, смакуя скудную порцию своего любимого бодрящего напитка, прежде
чем этот изящный обломок древности украсил своим присутствием кухню.
     - Тьфу! - сказала Пэг, исполняя свои домашние обязанности и  ворча  над
жалкой кучкой золы и заржавленной каминной решеткой.  -  Тоже  еще  свадьба!
Чудесная свадьба! Ему нужно, чтобы о нем заботился кто-то получше его старой
Пэг. А что он мне  говорил  многомного  раз,  желая,  чтобы  я  смирилась  с
скверной пищей, маленьким жалованьем и чуть тлеющим огнем?  "Мое  завещание,
Пэг, мое завещание! - говорил он.  -  Я  холостяк  -  ни  родственников,  ни
друзей, Пэг". Вранье! А теперь он приводит в дом новую хозяйку,  девчонку  с
детским личиком. Если ему, дураку, нужна была жена, почему он не мог выбрать
себе подходящую по возрасту и такую, которая знает его привычки? Он говорит,
что мне поперек дороги она не станет. Да, не  станет.  Но  вам  и  невдомек,
почему не станет, дружок Артур!
     Пока миссис Слайдерскью под влиянием, быть  может,  томительных  чувств
разочарования и обиды, вызванных тем, что старый хозяин предпочел ей другую,
предавалась сетованиям под лестницей, Артур Грайд  размышлял  в  гостиной  о
том, что произошло накануне вечером.
     - Понять не могу, где он мог раздобыть эти сведения! - сказал Артур.  -
Разве что я  сам  себе  повредил  -  сболтнул  что-нибудь  у  Брэя,  и  меня
подслушали. Это могло случиться. Я бы не удивился,  если  так  оно  и  было.
Мистер Никльби часто сердился, что я начинаю говорить с ним раньше,  чем  мы
вышли за дверь. Лучше я не стану ему рассказывать об этой стороне дела, а то
он меня расстроит, и весь день я буду в нервическом состоянии.
     Ральфа в его кругу все почитали некиим гением, а на Артура  Грайда  его
суровый, неуступчивый  характер  и  непревзойденное  мастерство  производили
столь глубокое впечатление, что он не на шутку его  побаивался.  От  природы
раболепный и  трусливый,  Артур  Грайд  пресмыкался  в  пыли  перед  Ральфом
Никльби, и даже не будь у них сейчас общих интересов, он предпочел бы лизать
ему башмаки и ползать перед ним, чем возражать или изменить свое отношение к
нему, самое угодливое и льстивое.
     К Ральфу Никльби отправился теперь Артур Грайд, как было  условлено;  и
Ральфу Никльби поведал он о том, как накануне вечером какой-то молодой буян,
которого он никогда не видел, ворвался к нему  в  дом  и  старался  угрозами
заставить его отказаться от свадьбы.
     - А дальше что? - сказал Ральф.
     - О! Больше ничего, - ответил Грайд.
     - Он  старался  вас  запугать,  и,  полагаю,  запугал,  не  так  ли?  -
осведомился Ральф.
     - Это я его запугал, закричав: "Грабят, убивают!" - возразил  Грайд.  -
Уверяю вас, я не шутил, потому что дочти готов был  показать  под  присягой,
что он мне угрожал и требовал кошелек или жизнь.
     - Ого! - сказал Ральф, искоса посматривая на вего. - Он ревнует!
     - Ах, боже мой, вы только послушайте! - воскликнул Артур, потирая  руки
и делая вид, будто смеется.
     - Зачем вы корчите эти гримасы, сударь? - сказал Ральф. - Вы ревнуете -
и не без оснований, полагаю я.
     - Нет, нет, никаких  оснований!  Вы  не  думаете,  чтобы  были...  э...
основания? - заикаясь, спросил Артур. - Как вы думаете?
     - А каковы обстоятельства дела? - возразил Ральф. - Старика  навязывают
в мужья девушке, и к этому старику приходит красивый молодой человек  -  вы,
кажется, сказали, что он красив?
     - Нет! - огрызнулся Артур Грайд.
     - О, - сказал Ральф, - мне послышалось, что сказали. Ну-с, красивый или
некрасивый, но к этому старику приходит молодой человек, который бросает ему
в зубы - в десны, следовало бы мне сказать - всевозможные дерзкие  угрозы  и
открыто заявляет, что его любовница ненавидит  старика.  Ради  чего  он  это
делает? Из человеколюбия?
     - Не из  любви  к  леди.  Он  сказал,  что  ни  одним  любовным  словом
(собственное его выражение) они ни разу не обменялись.
     - Он сказал! - презрительно  повторил  Ральф.  -  Но  одно  мне  в  нем
нравится, а именно - он честно предостерег вас: теперь-то вы должны  держать
вашу... как  это...  малютку  или  лакомый  кусочек?..  под  замком.  Будьте
осторожны, Грайд,  будьте  осторожны.  А  какое  торжество  -  отнять  ее  у
галантного молодого  соперника!  Великое  торжество  для  старика!  Остается
только сохранить ее в целости, когда вы ее получите, вот и все.
     - Что за человек! - воскликнул Артур Грайд, притворяясь во  время  этой
пытки, будто веселится от всей души. А затем с беспокойством добавил: -  Да,
сохранить ее, вот и все. И ведь это нетрудно, не правда ли?
     - Нетрудно! - насмешливо повторил Ральф. -  Всем  известно,  как  легко
понять женщину и следить за нею. Но послушайте, приближается час, когда  вас
осчастливят. Полагаю, вы  теперь  же  уплатите  по  обязательству,  чтобы  в
дальнейшем избавить нас от хлопот.
     - О, что за человек! - проворчал Артур.
     - Почему бы нет? - осведомился Ральф. - Полагаю, никто не заплатит  вам
процентов с этой суммы за время с настоящего момента до двенадцати часов, не
так ли?
     - Но и вам,  знаете  ли,  никто  их  не  заплатит,  -  возразил  Грайд,
подмигнув Ральфу с таким лукавым  и  хитрым  выражением,  какое  только  мог
придать своему лицу.
     - Кроме того, - сказал Ральф, позволив своим губам скривиться в улыбку,
- при вас нет денег и вы не ожидали моей просьбы, иначе вы захватили бы их с
собой. И никому вы бы так  не  хотели  оказать  услугу,  как  мне.  Понимаю.
Доверяем мы друг другу приблизительно одинаково. Вы готовы?
     Грайд, который только и делал, что усмехался, кивал и бормотал во время
этой последней тирады Ральфа, ответил утвердительно и, вынув  из  шляпы  два
больших белых банта, приколол один к  груди  и  с  большим  трудом  заставил
Ральфа сделать то же самое. Принарядившись таким образом, они сели в карету,
которую заранее нанял Ральф, и поехали к  дому  прекрасной  и  несчастнейшей
невесты.
     Грайд, которому бодрость и мужество постепенно изменяли, по  мере  того
как они все ближе и ближе  подъезжали  к  дому,  был  совершенно  удручен  и
запуган мрачным молчанием, окутывавшим этот  дом.  Заплаканное  лицо  бедной
девушки-служанки, единственного живого существа, которое они увидели, носило
следы бессонницы. Не было никого, кто бы их встретил и приветствовал, и  они
прокрались наверх в гостиную скорее как два грабителя, чем как жених  и  его
друг.
     - Можно подумать, - сказал Ральф, невольно говоря тихим и  приглушенным
голосом, - что здесь похороны, а не свадьба.
     - Хи-хи! - хихикнул его приятель. - Какой вы шутник!
     - Приходится шутить, - сухо заметил Ральф, - потому что здесь  довольно
тоскливо и холодно. Приободритесь, сударь, и не будьте похожи на висельника!
     - Да, да, я постараюсь, - сказал Грайд.  -  Но...  но...  разве  вы  не
думаете, что она сейчас выйдет?
     - Полагаю, что она не выйдет, пока не будет принуждена выйти, - ответил
Ральф, посмотрев на часы,а у нее есть  еще  добрых  полчаса.  Укротите  ваше
нетерпение.
     - Я... я... постараюсь быть терпеливым, - запинаясь, выговорил Артур.Ни
за что на свете не хотел бы я быть резким с ней. Боже мой, ни за что!  Пусть
она приходит, когда хочет, когда ей угодно. Мы ее торопить не будем.
     Когда  Ральф  устремил  на  своего  трепещущего  друга  острый  взгляд,
показывавший,  что  он  прекрасно   понимает   причину   этой   чрезвычайной
предупредительности и внимания, на лестнице послышались  шаги  и  в  комнату
вошел сам Брэй, на цы