о и безделье. Подобное понимание и оценка  праздников,  конечно,
глубоко противоречит раблезианскому  использованию  их.  Впрочем,  отношение
самого Фишарта к ним двойственное.
   140 Смешанное тело чудовища с  сидящей  на  нем  блудницей,  в  сущности,
эквивалентно пожирающей-пожираемой-рожающей утробе "праздника убоя скота".
   141 И античная сатирова драма была, как мы уже говорили,  драмой  тела  и
телесной жизни. Чудовища и великаны (гиганты) играли в  ней,  как  известно,
огромную роль.
   142 См. Sebilet Thomas. Art poetique Francois, 1548 (переиздал  F.Gaiffe,
Paris, 1910).
   143 "Prognostication des Laboureurs", переиздана A.  de  Montaiglon'ом  в
его "Recueil de poesies francaises de XVe et XVIe siecles", t. II.
   144 Переиздана там  же,  т.  IV.  Возможно,  что  "Всеобщая  прогностика"
написана Рабле.
   145 Там же, т. XIII.
   146 Там же, т. XII.
   147 Современный  Рабле  итальянский  гуманист  Николай  Леоник,  издавший
диалог об игре в кости (Лион, 1532).
   148 Это наше утверждение распространяется - с некоторыми оговорками  -  и
на образы игры у  Лермонтова  ("Маскарад",  "Штос  и  Лугин",  "Казначейша",
"Фаталист"). Особый характер носят  образы  игры  у  Достоевского  ("Игрок",
"Подросток").
   149 Мы, разумеется,  не  раскрываем  всего  смысла  этого  замечательного
эпизода с Бридуа. Нас интересует здесь только использование образов  игры  в
кости.
   150 Спор о женщинах подробно освещен  Абелем  Лефраном  во  вступительной
статье к "Третьей книге" (см. т. V ученого издания, с. XXX и дальше).
   151 Вот чисто ганс-саксовские  произведения  молодого  Гете:  "Ярмарка  в
Плюндервейлерне",  "Женитьба  Ганса  Вурста",  "Ярмарочное  представление  о
патере  Брей,  лживом  пророке".  В  одном   из   этих   народно-праздничных
произведений (в незаконченной "Женитьбе Ганса Вурста") мы находим даже такие
стороны  карнавального  стиля,  как  переделку   площадных   ругательств   в
собственные имена (здесь их несколько десятков).
   152 Гете. Собрание сочинений в тринадцати томах. М., 1935, т. XI, с. 510.
В дальнейшем страницы этого издания указываются в тексте.
   153 И пока нет у тебя этой Жажды гибели, Этого умри и обновись, Ты только
унылый гость На темной земле.
   154 Никому этого не говорите, только мудрым, Потому что толпа  тотчас  же
засмеет...
   155 Более объективной по сравнению с романтизмом становится  карнавальная
стихия  (гротеск,  амбивалентность)  в  творчестве  Гейне,  хотя  и  у  него
субъективный момент, унаследованный от романтизма, все же  преобладает.  Вот
характерные  для  гейневского  осознания  амбивалентности  строки  из  "Атта
Тролль":
   Это мудрое безумье!
   Обезумевшая мудрость!
   Вздох предсмертный, так внезапно
   Превращающийся в хохот!
   156 Цитирую по кн.: Гете И.-В., Избранные  сочинения  по  естествознанию.
Изд. АН СССР, 1957, с. 361 и дальше.
   157 Там же, с. 364.
   158 В качестве параллельного примера приведем интересную  сатурналиевскую
и карнавальную народную легенду о короле Пето и его дворе. Об  этой  легенде
упоминает и Рабле (кн. III, гл. VI), упоминает "Мениппова сатира" и Мольер в
"Тартюфе" (первый акт, сцена 1-я). Вот какое  объяснение  дает  королю  Пето
Уден (Oudin) в своих "Курьезах" ("Curiositez",  1640):  "Двор  короля  Пето:
здесь все хозяева, другими словами, это место, где  все  командуют,  где  не
знают различия между хозяевами и слугами (вульг.)".  В  анонимном  "Опыте  о
пословицах" второй половины XVI века имеется следующее пояснение: "Это  двор
короля Пето, где каждый хозяин".
   159 О шомонской дьяблерии см. работу: Jolibois. La Diablerie de Chaumont,
1838.
   160 См. Driesen Otto. Der Ursprung des Harlekin, 1904.
   161  В  литературе  XVI  века  было  распространено  карнавально-кухонное
выражение "пенфеево рагу".
   162 Державшаяся  до  последнего  времени  легенда  о  жестоких  гонениях,
которым Рабле якобы  подвергся  перед  самою  смертью,  совершенно  развеяна
Абелем Лефраном. Рабле умер, по-видимому, вполне  спокойно,  не  потеряв  ни
покровительства двора, ни поддержки своих высокопоставленных друзей.
   163 Добролюбов Н.А. Стихотворения Ивана Никитина.  Собр.  соч.  в  девяти
томах, т. 6. Л., 1963, с. 167.
   164 Интересная задача - проанализировать этимоны и оттенки значений слов,
обозначающих праздник в  разных  языках,  а  также  исследовать  праздничные
образы в народном языке, в фольклоре и в художественной литературе: в  своей
совокупности  они  слагаются  в   целостную   картину   праздничного   мира,
праздничной вселенной.
   165  Наиболее  интересная  попытка  раскрыть   праздничное   мироощущение
человека делается в книге О.Больнова. См.: Bollnow O.F.  Neue  Geborgenheit.
Das Problem einer Uberwindung des Existentialismus. Stuttgart, 1955 (Больнов
О.Ф. Новая убереженность. Проблема преодоления  экзистенциализма.  Штутгарт,
1955).  В  конце  книги  дается  дополнительное  специальное   исследование,
посвященное празднику: Zur Anthropologie des Festes, S.  195  -  243.  Автор
совершенно не привлекает исторического материала, не делает  различий  между
народными (карнавальными) и официальными  праздниками,  игнорирует  смеховой
аспект мира, всенародность, утопичность праздника. Несмотря на это, в  книге
Больнова много ценных наблюдений.
   166 Обращает на  себя  внимание  почти  полное  отсутствие  пиршественных
образов в эпизоде c Телемским аббатством. Подробно  указаны  и  описаны  все
помещения аббатства, но, как это  ни  странно,  забыта  кухня,  для  нее  не
оказалось места в Телеме.
   167  В  обедненном  виде  традиция  гротескного  симпосиона   продолжала,
конечно, жить и дальше; мы встречаем ее в ряде явлений XIX века (например, в
застольных беседах Бетховена); дожила она, в сущности, и до наших дней.
   168 D'Issoudun Francois Habert. Le songe de Pantagruel.
   169 Это "комическое загробное видение" кембриджских песен опубликовано  в
"The Cambridge sings, edited by Karl Breul". Cambridge, 1915, с. 59 - 85.
   170 См. "Poems attrib. to Walter Mapes", ed. Th.Wright, Лондон, 1841.
   171 В качестве автора этого произведения назван  "Magister  Golias".  Это
нарицательное имя для либертина, для  человека,  выбившегося  из  нормальной
колеи жизни и вышедшего за рамки официального мировоззрения; оно применялось
также и к пьяницам и кутилам, прожигателям  жизни.  Ваганты,  как  известно,
также  назывались  "голиардами".  Этимологически  эти  имена   осмысливались
двояко: по сходству с латинским словом "gula" (жадность)  и  по  сходству  с
именем Голиафа; было живо и то и другое  осмысливание,  причем  семантически
они не противоречили  друг  другу.  Итальянские  ученые  Ф.Нери  и  Ф.Эрмини
доказали существование особого "Голиафова цикла". Библейский великан  Голиаф
еще блаженным Августином и Бедой  противополагался  христианству  как  некое
воплощение антихристианского начала. Вокруг образа Голиафа  стали  слагаться
легенды и песни  об  его  исключительном  обжорстве  и  пьянстве.  Это  имя,
по-видимому, вытеснило ряд местных фольклорных имен  великанов,  воплощавших
гротескное тело.
   172 Спор клирика с рыцарем разрабатывали  и  произведения  на  вульгарных
языках (см. кн.: Oulmont Ch. Les debats du clerc  et  du  chevalier.  Paris,
1911).
   173 Опубликовано в "Recueil" Meon'a, t. IV, p. 175.
   174 При жизни Рабле эта книга переиздавалась семь раз, в том числе и  под
другими названиями. Написанная под влиянием первых двух книг  романа  Рабле,
книга эта, в свою очередь, была использована Рабле для его  четвертой  книги
(эпизод колбасной войны и эпизод с великаном Бренгнарийлем).
   175 Ганс Сакс в своей "Schlaraffenland" изображает страну, где почитается
безделье, лень и обжорство; кто преуспевает в  безделье  и  обжорстве,  того
здесь еще награждают; кто сражается с ливерными колбасами, того посвящают  в
рыцари; за спанье здесь платят деньги и т.п.  Мы  видим  здесь  параллельные
образы  к  Рабле:  к  эпизоду  колбасной  войны  и  к   эпизоду   пребывания
Алькофрибаса во  рту  Пантагрюэля.  Но  у  Ганса  Сакса  силен  морализующий
оттенок, совершенно чуждый Рабле.
   176 Она была еще совершенно  жива  в  XVI  веке,  о  чем  свидетельствуют
картины художника Питера Брейгеля Старшего: два эстампа - "Скоромная  кухня"
и "Постная кухня", этюд "Бой между Масленицей и Постом" и, наконец,  "Турнир
между Постом и Карнавалом"; все эти произведения выполнены художником  около
1560 г.
   177 См. сообщение об этом фарсе: Guyon, Diverses Lecons I, гл. 25.
   178 Осмысление высокой башни как фалла было хорошо знакомо  Рабле  и  его
современникам из античных источников. Вот отрывок из Лукиана  ("О  сирийской
богине"): "В этих пропилеях стоят фаллы высотою в тридцать саженей. На  один
из этих фаллов два раза в год влезает человек и остается на  его  вершине  в
течение семи дней. Большинство объясняет такой обычай тем, что этот  человек
со своей высоты вступает в близкое общение с  богами  и  испрашивает  у  них
блага для всей Сирии".
   179 Приводим цитату в русском переводе:
   "Ну, это еще бабушка надвое сказала! - заметил монах. - Твоя  жена  может
быть так же уродлива, как Прозерпина, но если только  где-нибудь  поблизости
завелись монахи, они уж ей проходу не дадут, и то  сказать:  хороший  мастер
для всякой вещи найдет применение. Пусть я заболею дурной болезнью, ежели по
возвращении вы не найдете, что женки ваши растолстели,  потому  как  даже  в
тени от монастырской колокольни есть нечто оплодотворяющее".
   180 Критика этих суеверий высказана в духе того  умеренного  евангелизма,
который в момент, когда Рабле писал эти строки, казалось, находил  поддержку
у королевской власти.
   181 Аналогичный мотив есть у Эразма ("Adagia",  III,  10,  1):  он  также
начинает с того, что только человек рождается голым, и делает отсюда  вывод,
что человек рожден "не для войны, а для дружбы".
   182 Joubert Laurant. Erreurs populaires et propos vulgaires  touchant  la
medicine et le regime de sante, Bordeaux, 1579.
   183 Впрочем, эта гротескная логика распространяется и на образы природы и
образы вещей, где также фиксируются глубины (дыры) и выпуклости.
   184  Напомним  приведенные  нами  выше  суждения  Гете  из  разговоров  с
Эккерманом о картине  Корреджо  "Отнятие  от  груди"  и  об  образе  коровы,
кормящей теленка ("Корова" Мирона). Гете привлекает в  этих  образах  именно
сохраняющаяся в них в ослабленной степени двутелость.
   185 Такие же классические представления о теле лежат и  в  основе  нового
канона  поведения  в  обществе.  К  числу  требований  хорошего   воспитания
относится: не класть локтей на стол,  ходить,  не  выпячивая  лопаток  и  не
раскачивая бедер, убирать живот, есть не  чавкая,  не  сопеть,  не  пыхтеть,
держать рот закрытым и т.п., т.е. всячески закупоривать, отмежевывать тело и
сглаживать  его  выступы.   Интересно   проследить   борьбу   гротескной   и
классической концепций тела в истории одежды и мод. Еще более интересна тема
борьбы этих концепций в истории танцев.
   186  Образы,  выражающие  эту  борьбу,  часто  сплетаются   с   образами,
отражающими  параллельную  борьбу  в  индивидуальном  теле   с   памятью   о
мучительном рождении и с предчувствием агонии. Космический  страх  глубже  и
существеннее; он гнездится как бы и в родовом теле человечества, поэтому  он
и проник в самые основы языка,  образов  и  мысли.  Этот  космический  страх
существеннее и сильнее индивидуально-телесного страха гибели, хотя голоса их
иногда  и  смешиваются  в  образах  фольклора  и  в  особенности  в  образах
литературы. Этот космический страх -  наследие  древнего  бессилия  человека
перед  силами  природы.  Народная  культура  была  чужда  этому   страху   и
преодолевала его смехом, смеховым отелесниванием природы и  космоса,  ибо  в
основе этой культуры всегда лежала неколебимая уверенность в могуществе и  в
конечной победе человека. Официальные же культуры часто использовали и даже,
так сказать, культивировали  этот  страх  в  целях  принижения  и  угнетения
человека.
   187 Большой фольклорный материал о разъятом каменном теле гиганта  и  его
утвари дает Salomon Reinach,  Cultes,  Mythes  et  Religions,  t.  III:  Les
monuments de pierre brute dans le langage et les croyances  populaires,  pp.
364 - 433; см. также Sebillot P. Le Folklore de France, t. I, pp. 300 - 412.
   188 См. также изображение сцены из  "Страстей  господних",  дававшихся  в
Валансьене в 1547 г.,  приложенное  к  "Histoire  de  la  langue  et  de  la
litterature francaise" Petit de Jullevill, 1900, t. II, pp. 415 - 417.
   189 В Ригведе (X, 90) изображается возникновение мира  из  тела  человека
Пуруши (Purucha): боги принесли Пурушу в жертву и разъяли его тело на части,
согласно технике жертвенного разъятия; из  различных  частей  тела  возникли
различные группы  общества  и  различные  космические  явления:  изо  рта  -
брахманы, из рук - воины, из глаз - солнце, из головы - небо, из ног - земля
и т.п. В христианизованной германской  мифологии  мы  встречаем  аналогичную
концепцию, но только здесь тело создается из  различных  частей  мира:  тело
Адама создано из восьми частей - мясо из земли, кости из  камней,  кровь  из
моря, волосы из растений, мысли из облаков и т.п.
   190 Цитирую по русскому переводу: Гиппократ. Избранные книги.  Перевод  с
греческого проф. В.И.Руднева. Ред. вступ. статьи и прим. проф.  В.П.Карпова.
Гос. изд. биологической и медицинской литературы, 1936, с. 264 - 267.
   191 Гиппократ. Избранные книги, 1936, с. 293 - 294.
   192 Гиппократ. Избранные книги, 1936, с. 347.
   193 Гиппократ. Избранные книги, 1936, с. 310.
   194 Гиппократ. Избранные книги, 1936, с. 311.
   195 Гиппократ. Избранные книги, 1936, с. 734.
   196 Гиппократ. Избранные книги, 1936, с. 111.
   197  Совершенно  правильно  характеризует  это  исключительное  положение
медицины Лот: "...Наукой  наук  в  XVI  веке  становится  медицина,  которая
пользовалась тогда огромным влиянием и доверием, каких она уже  не  имела  в
XVII веке" (Lote G. La vie et l`oeuvre de Francois Rabelais, p. 163).
   198 В эпоху Рабле убеждение, что все части тела имели свое соответствие в
знаках  зодиака,  пользовалось  почти  всеобщим   признанием.   Были   очень
распространены изображения человеческого тела, внутри которого  в  различных
органах и частях его были размещены образы знаков зодиака. Такие изображения
носили философско-гротескный характер. Г.Лот в своей монографии прилагает на
таблице VIII (с. 252 - 253) три таких рисунка XV и XVI  веков,  изображающих
соответствие каждой части тела с одним из знаков зодиака и локализацию  этих
знаков в теле человека.
   199 Стиль здесь, конечно, не раблезианский. Но не исключена  возможность,
что автор пятой книги имел перед  собою  план  и  черновые  наброски  самого
Рабле, содержавшие, может быть, и мысль данного отрывка.
   200 В дантовской картине мира  эта  максимально  отдаленная  от  божества
точка - тройная пасть Люцифера, грызущего Иуду, Брута и Кассия.
   201  Русское  слово  звучит  пристойнее,  так  как  не  включает  в  себя
наименования соответствующей части тела. Поэтому  бранный  и  развенчивающий
(но одновременно и возрождающий) момент этого слова несколько ослаблен.
   202 Это один из распространеннейших в мировом быту развенчивающих жестов.
Он фигурирует и в древнейшем описании шаривари XIV века в "Roman du Fauvel";
здесь исполняется песенка на темп поцелуя в зад  и,  кроме  того,  отдельные
участники показывают свой зад. Следует отметить, что легенда о  Рабле  знает
рассказ на эту тему: на приеме у папы Рабле  будто  бы  предложил  совершить
целование  обратного  лица  папы  при  условии,  если   его   предварительно
хорошенько вымоют. В самом романе жители Папимании обещают  при  свидании  с
папой совершить тот же обряд.
   В "Соломоне и Маркольфе" есть такой  эпизод:  Соломон  однажды  отказался
дать аудиенцию Маркольфу; в отместку за это Маркольф хитростью зазвал царя к
себе, причем встретил его, сидя в печи и выставив оттуда свой  зад:  "Ты  не
захотел видеть моего лица, так смотри же в мой зад".
   203  Но,  разумеется,   все   это   нельзя   понимать   как   отвлеченный
рационалистический атеизм. Это - смеховой корректив ко всякой  односторонней
серьезности. Это - веселая сатирова драма, восстанавливающая  амбивалентную,
"вечно незаконченную целостность" бытия.
   204  Эти  слова  Панурга  -  травестирующая  аллюзия  на  Евангелие,  где
признаком окончательного воскрешения дочери Иаира признается еда.
   205 Оно впервые было найдено в одном египетском погребении в 1886 г.
   206 Эти гротескно-комические элементы были, как  мы  сказали,  в  зачатке
даны уже в "Видении Тунгдала"; они  оказали  влияние  и  на  изобразительное
искусство; например, художник Иероним Босх в одном из своих панно на  мотивы
Тунгдала, выполненном около 1500 г., подчеркнул  именно  гротескные  моменты
"Видения" (пожирание грешников Люцифером, прикованным к  решетке  очага).  В
соборе в Бурже имеются фрески XIII века, где в изображении  загробной  жизни
также выдвинуты гротескно-комические моменты.
   207 "Видение" Гошелина подробно анализирует О.Дризен (Driesen  Otto.  Der
Ursprung des Harlekin, S. 24 - 30).
   208 По мнению современных исследователей (например,  Лота),  Рабле  питал
особую склонность именно к кельтской фантастике. Это выразилось и в том, что
даже в античной литературе Рабле выбирал элементы  кельтского  происхождения
(например, у Плутарха).
   209 Вот эти произведения: "О божественных именах", "О небесной иерархии",
"О церковной иерархии".
   210 Знаменитый провансальский образ "далекой принцессы" является гибридом
между  иерархической  далью  официальной  средневековой  мысли  и   реальной
пространственною далью народной лирики.
   211 Подчеркнем, что эти смерти стариков от радости связаны  с  торжеством
сыновей, то есть победой молодой жизни.
   212 Первое издание этой книги вышло в 1503 г., до 1532 г. вышло  еще  два
издания; книга была очень популярна.
   213 В сборнике Валерия Максима, пользовавшегося  громадной  популярностью
уже в средние века, есть также  особая  глава  (12-я  глава  IX  книги):  "О
необычных смертях". Рабле отсюда также заимствовал пять случаев. В  сборнике
эрудиции Батиста Фульгоза (1507)  есть  также  глава  о  необычных  смертях,
откуда Рабле заимствовал два случая. Эти  сборники  говорят  о  популярности
темы необычных и веселых смертей в средние века и в эпоху Ренессанса.
   214 Мы касаемся здесь таких явлений народной  художественной  образности,
которые  до  сих  пор  остаются  непонятыми  и   неизученными,   -   явлений
стихийно-диалектических.  До  сих  пор  изучались  только  явления,  которые
выражают формально-логические отношения, во  всяком  случае  укладываются  в
рамки этих  отношений,  явления,  так  сказать,  плоскостные,  одномерные  и
однотонные,   рисующие   статику   предмета   и   чуждые    становлению    и
амбивалентности. Между тем в явлениях народно-смеховой культуры  мы  находим
именно диалектику в образной форме.
   215 В том же описании шаривари  ("Roman  du  Fauvel")  сказано:  "Li  uns
montret son cul au vent".
   216 Большую роль непубликуемые  сферы  речи  играют  обычно  в  юношеский
период развития писателя, подготовляя его творческую оригинальность (которая
всегда связана с известным разрушением господствующей  картины  мира,  с  ее
хотя бы частичным пересмотром). См., например, роль непубликуемых сфер  речи
в юности Флобера. Вообще переписка Флобера и его друзей (во все периоды  его
жизни)   дает   богатый   и   довольно   легкий,   материал   для   изучения
охарактеризованных   нами   выше    явлений    (фамильярных    форм    речи,
непристойностей, ласковой брани, бесцельной словесной  комики  и  др.).  См.
особенно письма де Пуатевена к Флоберу и письма Флобера к Фейдо.
   217 Самое выражение "coq-a-l'ane",  обозначавшее  речевую  несвязность  и
непоследов