урсов  начальной  магии.  Во
всяком случае, заговаривать кровь и затягивать неглубокие раны и я могу.
   Как и каждое действо на Коарме, поединок гладиаторов имел свой  четкий,
неукоснительно  соблюдаемый  Ритуал.  На  Арену  торжественно,  под  звуки
фанфар, выносились  на  древках  штандарты  с  гербами  противоборствующих
дружин. Затем голосистый герольд объявлял имена и прозвища  (если  таковые
бойцами уже были заработаны прошлыми  доблестными  победами)  гладиаторов,
красочно и с подробностями оглашал послужной список каждого из противников
и затем приглашал кого-то из  знатных  горожан  на  процедуру  жеребьевки,
которая, во-первых, должна была назвать имена судьи и  его  помощников,  а
во-вторых,  выявить,  каким  оружием  будут  сражаться  бойцы.  Жеребьевка
состояла из трех этапов. На первом выбирали судей, поочередно доставая  из
специальной урны шарики с именами. На втором  высоко  подброшенная  монета
решала, будут ли гладиаторы драться  каждый  своим  любимым  оружием,  или
оружие им будет назначено. Следует ли упоминать,  что  за  полетом  монеты
пристально следили несколько самых сильных магов  города,  чтобы  в  исход
жребия не вмешались силы волшебства.
   Если гладиаторам выпадало драться своим любимым  оружием,  третий  этап
жеребьевки  не  проводился.  В  противном  случае  на  Арену  торжественно
выносили уже не урну, а большой барабан с маленькими блестящими  шариками;
барабан раскручивался, шарики беспорядочно прыгали-скакали внутри, и затем
только проводящий жеребьевку извлекал по очереди два шарика.
   Шарики были разъемные, и в каждом из них хранилась искусно  выполненная
миниатюрная копия того или иного оружия.
   После этого лишние люди покидали Арену, и на ней оставался лишь  судья;
два его помощника занимали места у  песочных  часов,  отсчитывающих  время
раунда.
   Число правил можно было пересчитать  по  пальцам,  но  выполнялись  они
неукоснительно; в редчайших случаях  нарушения  следовала  жестокая  кара,
вплоть до ритуальной казни.
   Бои проводились в три раунда по  четыре  итта  каждый.  Между  раундами
позволялся перерыв продолжительностью в один итт. Этого небольшого отрезка
времени даже самым сильным и искусным лекарям-магам  едва  хватало,  чтобы
унять боль, остановить хлещущую из ран кровь и хоть как-то  затянуть  сами
раны. Сейчас дружина маркиза ла Дуг-Хорнара  оказалась  лишена  даже  этой
возможности и могла рассчитывать только  на  собственные  силы  и  умение,
весьма-весьма далекие от мастерства истинных лекарей.
   Если три  раунда  не  выявляли  победителя,  то  назначался  четвертый,
дополнительный и последний раунд. Он в самом  деле  оказывался  последним,
поскольку проходил так: у более слабого и  хуже  сражавшегося  (по  мнению
судьи и зрителей) отбиралось все оружие, кроме кинжала, а у его  соперника
оружие оставалось в полном комплекте. Поединок,  по  сути,  превращался  в
убийство, но таков был суровый закон. За многие-многие  десятилетия  всего
дважды (каждый  случай,  естественно,  превращался  в  легенду)  удавалось
победить смертнику с кинжалом.  Впрочем,  до  четвертого  раунда  доходило
редко.
   Сегодня против  гладиаторов  маркиза  ла  Дуг-Хорнара  выступали  бойцы
герцога диль Оанга Тарфара, занимавшего  еще  более  высокое  положение  в
иерархии городской знати.
   Бой дружин состоял из четырех поединков - пятый гладиатор был запасным.
Впрочем, и маркиз, и Рангар хорошо знали, что отсидеться в запасе  сегодня
не удастся.
   И вот зашумели, заволновались  зрители,  и  фанфары  возвестили  Ритуал
Первого Поединка.
   Первым от дружины ла Дуг-Хорнара дрался Траол Рэф  по  прозвищу  Черная
Змея. Ему противостоял белокожий исполин со светлыми волосами и  льдистыми
голубыми глазами Катнор Онс по прозвищу Стальная Мельница.
   - Мельница против Змеи, - веселились зрители, предвкушая схватку, а  по
рядам уже брызнули-побежали  букмекеры,  принимая  ставки.  По  неписаному
закону хозяин дружины  не  имел  права  делать  ставок,  но  проблему  эту
обходили все без исключения, пользуясь услугами подставных лиц.
   Жребий оказался милостив к первой паре  -  им  выпало  драться  любимым
оружием.
   Траол взял в охапку свою амуницию и аккуратно  разложил  перед  судьей.
Были здесь кольчужная рубашка, кожаные штаны с нашитыми  полосками  стали,
заостренный кверху шлем, длинная кривая сабля, короткий кинжал и  овальный
щит из светлого металла.
   Судья внимательно осмотрел доспехи и оружие и провел над ними волшебной
палочкой - своеобразным индикатором чужой магии. А то бывали случаи, когда
гладиаторы пытались  либо  заговоренной  кольчугой  воспользоваться,  либо
заколдованным мечом. Вольных гладиаторов за это изгоняли из касты, а рабов
казнили.
   Так же внимательно судья обследовал и экипировку  противника  Траола  и
только после этого дал знак, что можно  облачаться.  Еще  через  некоторое
время противники, разведенные в противоположные стороны  Арены,  полностью
готовые к бою, подняли оружие в ритуальном приветствии друг друга и  затем
поклонились  судье  и  центральной  ложе.  Судья  махнул  рукой,  взревели
фанфары, помощник судьи перевернул песочные  часы,  и  гладиаторы  ступили
первый шаг вперед, навстречу друг Другу, навстречу победе или смерти.
   На гиганте Катноре Онсе сверкали сплошные доспехи, что  делало  его,  с
одной стороны, более защищенным, но с другой - в какой-то  степени  лишали
маневренности и свободы движений. Вооружен Катнор  был  огромным  мечом  и
щитом в половину своего роста.
   Рангар, Криас, Киурт и Дайн сгрудились у окна, откуда хорошо была видна
Арена. У другого окна в одиночестве стоял маркиз с лицом бледнее  обычного
и также пристально наблюдал за ходом поединка.
   Тангор сидел на скамейке, отвернувшись; Рангару он буркнул,  что-де  не
любит смотреть бои своих товарищей, так как начинает сильно переживать.
   Муллар Кромпф по-прежнему неподвижно лежал на диване в первой комнате.
   С первых мгновений поединка стало ясно,  что  Траол  сделал  ставку  на
скоростные атаки  с  неожиданной  сменой  направлений  и  каскадом  ложных
движений и финтов. Его сабля мелькала в воздухе  с  такой  быстротой,  что
казалось - клинков несколько. Уже два удара  прорвали  защиту  Катнора,  и
сабля,  прорубив  доспех,  окрасилась  алой  кровью.  Раны,   по-видимому,
оказались легкими, так как только раззадорили Катнора, и он попер  вперед,
раскручивая над головой свой огромный меч, чем-то и в самом деле напоминая
мельницу... Траол стал  отступать,  огрызаясь  молниеносными  выпадами  из
различных  позиций,  однако  те  уже  не  достигали   цели.   Изматывающий
безрезультатный бой (Катнор наступал, надвигаясь как стальной утес,  Траол
отступал, пытаясь быстро и разнообразно контратаковать) длился почти  весь
раунд. И вот, когда до его окончания оставались считанные заны, Траол  Рэф
решил рискнуть.  Своим  небольшим  щитом  он  принял  страшный  удар  меча
соперника, шит лопнул, как скорлупа ореха, левая  рука  Траола  обагрилась
кровью, но он своего добился: на какие-то  доли  мгновения  меч  остановил
свое движение, Катнор Онс пошатнулся и раскрылся; тут  же  воистину  змеей
метнулась сабля к груди великана, пронзила панцирь и глубоко воткнулась  в
тело между ребрами...
   Великан покачнулся еще больше, кровь хлынула на латы, но Траол,  вместо
того чтобы  добить  противника,  сделал  несколько  маленьких  неуверенных
шажков назад, лицо его исказилось... и  в  это  время  гонг  возвестил  об
окончании первого раунда.
   Опираясь на меч, как на посох, и  глухо  постанывая,  Катнор  едва-едва
добрался до туннеля, где его подхватили друзья-гладиаторы, и вскоре мягкие
руки мага-целителя начали свою работу.
   А что же Траол? С ним происходило нечто гораздо более странное.  Мелким
семенящим  шагом,  с  неестественно  выпрямленной  спиной,  он  еще  более
медленно, чем Катнор, приблизился к спасительному туннелю и сквозь  сжатые
зубы только и смог процедить бросившимся  к  нему  товарищам  по  дружине:
"Осторожно, спина!.."
   Когда его бережно уложили животом на топчан, маркиз  задрал  рубашку  и
ахнул:  вся  пояснично-крестцовая  область  являла  собой  один   огромный
кровоподтек.
   - Тут я бессилен, - с  болью  проговорил  ла  Дуг-Хорнар.  -  Не  знаю,
справился бы сам магистр...
   Вопрос был из разряда риторических  -  маг-магистр  Муллар  Кромпф  без
сознания лежал в соседней комнате.
   И тут снова  какое-то  знание  прорвалось  из  сумеречной  зоны  памяти
Рангара.
   - Погодите, дайте я попробую...
   Его сильные, умелые пальцы прикоснулись к каким-то точкам на спине, шее
и даже ногах Траола, нажали...  и  произошло  чудо.  Траол  Рэф  застонал,
пошевелился и сел!
   - Точно на свет народился, - пробормотал он, ошарашенно качая  головой.
- Как это тебе удалось, Рангар?
   - Не важно, скажи лучше, как ты себя чувствуешь?
   - Ну... болит еще, конечно, но уже совсем не так. Я могу двигаться... -
Тут он вскочил на ноги и продемонстрировал это. - Короче говоря,  я  готов
добить этого здоровяка.
   Маркиз шумно выдохнул и с каким-то особенным  изумлением  посмотрел  на
Рангара. Затем сказал, полуобняв Траола Рэфа за плечи:
   - Тогда вперед. Черная Змея! И да пребудет с тобой  удача!  Иди,  скоро
гонг.
   Однако  перед  гонгом  судья  внимательно  осмотрел  оружие  и  доспехи
гладиаторов: запрещалось не только изменять что-либо в  экипировке,  но  и
подвергать ее даже самому незначительному  ремонту.  Коль  разлетелся  щит
Траола Рэфа, так и будет он драться без него; коль пробит  в  трех  местах
панцирь Катнора Онса, так и должны  остаться  пробоины  эти  в  целости  и
сохранности; лишь раны на теле позволяли врачевать лекарям-магам в меру их
сил, знаний и способностей.
   Судья остался доволен осмотром; он подал знак, звякнул гонг и  песочная
струйка в часах начала неумолимо отмерять мгновения,  которые  кому-то  из
противников осталось прожить до неумолимой и неминуемой смерти.
   Над Катнором, видно, лекарь-маг поработал основательно: раны закрылись,
и он двигался почти так же  уверенно,  как  в  первом  раунде.  Длинное  и
широкое лезвие,  со  зловещим  шелестом  рассекавшее  воздух  над  головой
гиганта, очень впечатляло, а у Рангара  к  тому  же  картина  эта  рождала
какие-то смутные и совсем уж невероятные ассоциации.
   Траол же перемещался по Арене гораздо осторожнее. Он только  уходил  от
смертельных  махов   меча   Катнора,   почти   не   предпринимая   попыток
контратаковать.  Зрители  заулюлюкали,  выражая  недовольство   поведением
гладиатора.
   - Что, Черная Змея, прищемили хвост? - проорал, надсаживаясь,  какой-то
рыжебородый детина с татуировкой на груди и руках.
   Рангар с тревогой следил за развитием событий на Арене. Он знал, как бы
действовал сам, но хватит ли скорости у Траола? К тому же неясно,  так  ли
Траол мыслит бой тактически, как и он, Рангар?
   Долго ждать ответа на этот вопрос не пришлось. Ощущая  все  нарастающую
боль  в  позвоночнике  и  справедливо  полагая,  что  она  не   даст   ему
продержаться даже до  конца  второго  раунда,  он  вновь  пошел  на  риск,
единственно возможный в его  положении.  На  сей  раз  роль  заслона  мечу
сыграла сабля. До  предела  напружинив  руку,  Траол  подставил  сабельный
клинок у самого  эфеса  под  удар  меча.  Раздался  звон  и  треск,  сталь
сабельного клинка не выдержала страшного удара и сломалась; но вновь,  как
и в первом раунде, меч на миг остановил свое гибельное движение, и тут же,
рванув кинжал из ножен,  Траол  длинным,  стелющимся  над  землей  прыжком
поднырнул под щит и, припав на колено, вонзил кинжал по самую  рукоятку  в
то самое место, куда в первом раунде нанес удар саблей. Клинок не встретил
сопротивления - он попал точно в дыру от предыдущего удара, -  но  тяжелый
щит  с  хрустом  опустился   точно   на   крестец   Траола   Рэфа,   ломая
многострадальный позвоночник. Он умер мгновенно от болевого  шока;  Катнор
Онс постоял еще несколько занов, покачиваясь, и рухнул бездыханным  трупом
рядом с телом соперника.
   Бой закончился вничью. Победила смерть.


   - Муллар Кромпф предсказывал, что этот бой станет последним боем Траола
Рэфа, Черной Змеи... - угрюмо произнес ла Дуг-Хорнар,  когда  рабочие-рабы
Арены  принесли  на  носилках  бездыханное  тело   гладиатора.   -   Любое
предсказание всегда вероятностно, но в данном случае... - Он тяжело махнул
рукой и попросил: - Отнесите его в  карету.  После  возвращения  домой  мы
похороним его со всеми почестями, как  свободного  человека.  Смерть  даже
раба делает свободным. - Маркиз скривил губы в мрачной усмешке.
   - Хозяин, а вы не можете достать онгры? - спросил  Рангар.  -  Говорят,
она возвращает жизнь мертвым.
   Глаза маркиза остро блеснули:
   - Откуда ты знаешь...  ах,  впрочем,  да,  ты  же  рассказывал...  Нет,
Рангар, у меня нет онгры. Может, во  всем  Лиг-Ханоре  отыщется  не  более
четверти пинты этого чудо-бальзама. И ты даже представления не имеешь о ее
цене. На полпинты онгры я мог бы купить сотню рабов-гладиаторов, три новых
дома, десяток лучших скаковых тархов... да что там говорить! Глупости это.
Давай, Криас, твой выход. Будь  осторожен  и  аккуратен,  у  тебя  сегодня
опытный противник.
   Да, Криасу Бууну в самом деле очень не повезло с соперником. Он, Криас,
справедливо считался новичком в гладиаторском деле (пять боев! всего  лишь
пять!..), в то время как противостоять ему сегодня будет...
   Кавердин Пускар  по  прозвищу  Циркуль-Убийца  одержал  ровно  двадцать
девять побед, и лишь один поединок отделял его от заветной  свободы.  Свое
прозвище он заслужил за неправдоподобно высокий рост  (он  на  голову  был
выше Дайна, Тангора и покойного Катнора  Онса)  при  немыслимой  худобе  -
натуральный циркуль. Но оплетавшие  руки  и  ноги  тонкие,  но  неимоверно
сильные мышцы  в  сочетании  с  очень  быстрой  реакцией  и  нестандартным
тактическим мышлением, полностью и неординарно использовавшем преимущества
длинных  конечностей,  делало   Кавердина   Пускара   необычайно   опасным
противником для кого бы то ни  было,  и  приставку  "Убийца"  он  заслужил
недаром.
   ...Судьба распорядилась на этот раз доверить выбор оружия жребию. Когда
Криасу Бууну достались прямой палаш и странный, похожий на серп нож весьма
зловещего вида, он огорченно потряс головой и незаметно погладил  рукоятку
верного боевого топора, которым владел в совершенстве.
   Циркулю-Убийце жребий  преподнес  трезубец  и  маленький  круглый  щит,
выглядевший на худой длиннющей руке  несуразно.  Судя  по  неудовольствию,
проступившему  на  напоминавшем  засушенный  плод  бутти  лице   Кавердина
Пускара, он тоже был не рад слепому выбору судьбы. Тем не менее Ритуал был
закончен, и поединок начался.
   Увы, он длился недолго. Покружив с пол-итта вокруг Криаса Бууна, чем-то
похожего на длинноногую болотную птицу каду, Кавердин Пускар легко отразил
несколько отчаянных попыток своего низкорослого соперника войти в  ближний
бой, где исход его мог вполне решить страшный серпообразный нож Криаса,  а
затем, выбрав момент, он вдруг  почти  неестественно  переломился  пополам
навстречу раорийцу  и,  сделав  широкий  скользящий  шаг  в  сторону,  чем
дезориентировал и явно сбил с толку Криаса  Бууна,  нанес  молниеносный  и
страшный по силе удар трезубцем в незащищенный левый бок противника;  удар
оказался столь мощным, что все три зуба вышли наружу из  противоположного,
правого бока Криаса ближе к позвоночнику.
   Страшно захрипев, раориец из последних сил метнул в Кавердина Пускара и
палаш, и нож. Палаш Кавердин легко отразил щитом, а вот нож попал в правое
предплечье, пробил  кольчугу  и  нанес  ему,  по  всей  видимости,  весьма
болезненную рану. Но, конечно, не смертельную, чего нельзя было сказать  о
ране Криаса. Его могучий организм еще боролся со смертью, но он терял силы
буквально на глазах, и когда судья подбежал к нему, раориец испустил дух.
   Выбежали рабы с носилками, погрузили тело Криаса  Бууна  и  принесли  в
гладиаторскую,  где  его  положили  рядом  с  Траолом  Рэфом.  Маркиз   ла
Дуг-Хорнар был угрюм и необычно бледен. Он  произнес  какие-то  ритуальные
фразы, почти неслышимые сквозь восторженный  рев  публики,  приветствующей
Циркуля-Убийцу Кавердина Пускара с тридцатой победой и вступлением в касту
вольных  гладиаторов.  Грянули  фанфары,  и  тут  же  на   Арене   начался
соответствующий Ритуал. Сюда же выбежал лекарь-маг  дружины  герцога  диль
Оанга Тарфара (такое, как правило, не допускалось, но сейчас  -  тридцатая
победа! - судья милостиво кивнул головой, разрешая),  промыл  и  перевязал
рану победителю, пошептал над ней, сделал несколько пассов и, одобрительно
хлопнув Кавердина по длинной худой спине, убежал обратно.
   Всего этого бойцы дружины ла Дуг-Хорнара не видели, мрачно  сгрудившись
возле двух поверженных товарищей.
   - Ну что ж, Киурт, - медленно проговорил маркиз,  обращая  потускневший
взор на вольного гладиатора, - тебе предстоит сравнивать счет.
   - Не  сомневайтесь  во  мне,  хозяин,  -  ответил  Киурт  Тормс,  низко
поклонившись маркизу.
   - Ферон Гуртак сильный боец, но я убью его, клянусь небом.
   - Да, - сказал маркиз, - ты уж постарайся, - и положил Киурту  руку  на
плечо.
   Они переждали Ритуал Посвящения победителя предыдущего  боя  в  вольные
гладиаторы, и Киурт Тормс медленно направился к выходу, неся в руках  свое
оружие и доспехи - на тот  случай,  если  судьба  улыбнется  бойцам  и  им
придется драться любимым оружием.
   Так, к счастью, и случилось.
   Киурт  облачился   в   пластинчатую   кольчугу,   штаны   со   сплошной
металлической защитой ног спереди, шлем  без  забрала,  открывавший  глаза
гладиатора, низкие сапоги из кожи Голубого Дракона и такие же  перчатки  с
нашитыми тонкими полосками стали на тыльной стороне ладоней.  Его  меч  по
длине лишь едва уступал мечу Катнора Онса, был чуть уже, но  сталь  клинка
отсвечивала уже знакомым Рангару фиолетовым блеском.  На  поясе  у  Киурта
висел прямой кинжал столь большой длины, что вполне мог сойти за маленький
меч. Довершал убранство гладиатора овальный щит  из  черного  металла,  на
внутренней стороне которого Рангар заметил  ребра  жесткости,  значительно
щит упрочнявшие.
   Очень похоже оказался экипирован и соперник Киурта Ферон Гуртак,  также
вольный гладиатор, одержавший на  две  победы  больше,  чем  Киурт  Тормс.
Только у Киурта доспехи были черного цвета, а у Ферона -  багряного.  Мечи
гладиаторов казались одинаковыми и различались только цветом  -  клинок  у
Ферона сверкал ясным серебристым блеском; багряный щит его имел круглую, а
не овальную форму.
   Вновь  гонг,  вновь  зрители  затаили  дыхание,  и  в  мертвой   тишине
противники начали сближаться друг с другом.
   Глаза Киурта глядели, как  обычно,  холодно  и  бесстрастно,  а  вот  в
прищуренных глазах Ферона, как бы ощупывавших  приближающегося  соперника,
Рангару почудилось беспокойство... Впрочем, с такого расстояния  немудрено
было и ошибиться.
   С первых занов боя стало ясно, что коса нашла на камень,  и  противники
достойны друг друга.  Яростный,  мощный  и,  казалось,  неудержимый  напор
Киурта Тормса натолкнулся на поистине изумительную защиту Ферона  Гуртака.
От фиолетового и серебристого сверкания мечей рябило в глазах  -  с  такой
быстротой наносились удары и  контрудары.  Киурт  теснил  Ферона,  но  тот
отступал очень умело,  пользуясь  всей  площадью  Арены,  но  стараясь  не
приближаться к окаймлявшей Арену  красной  черте.  Существовало  еще  одно
суровое правило, что гладиатор, коснувшийся  или  заступивший  за  красную
линию, лишался какой-нибудь единицы своего вооружения либо доспехов  -  на
усмотрение судьи.
   Кажется, Киурт нацелился на этот тактический ход, и когда  Ферон  вновь
оказался в опасной близости от красной  черты.  Шквал,  Приносящий  Смерть
почти оправдал свое прозвище, взорвавшись такой  мощной  атакой,  что  его
соперник,