в
кубрик, предвкушая сладкий сон, как вдруг впередсмотрящий  хрипло  проорал
что-то  вроде  "Форрер!",  и  спустя  считанные  заны   отдыхающие   ловцы
повыскакивали на палубу, на  бегу  застегивая  одежду.  Рангар  недоуменно
вытаращил глаза и тут только заметил, что на  мачте  флагманского  баркаса
будто расцвел яркий голубой цветок.
   - Лаурик Муун учуял неподалеку стадо  с  Голубым  Драконом,  -  хлопнул
Рангара по плечу подошедший сзади Дан Зортаг. -  Смотри,  сейчас  начнется
самое интересное.
   Шедшие до этого в кильватерном строю  баркасы  перестроились  в  линию,
плавной дугой охватывавшую некую точку в океане.
   - Шлюпку на воду! -  скомандовал  Арун  Лаокор.  -  Пойду  я  и  первая
четверка.
   Одну из двух приготовленных в  специальных  гнездах  на  корме  баркаса
шлюпок споро подготовили к спуску на воду, и вот  она  уже  закачалась  на
волнах. В ней вместе с бригадиром и  еще  тремя  ловцами  оказался  и  Дан
Зортаг.
   Сон слетел с Рангара, как последний желтый лист с  дерева  под  порывом
осеннего ветра. Он пристально всматривался в океанскую даль, в фокус дуги,
вдоль которой расположились все одиннадцать баркасов флотилии, но даже его
поразительно зоркие глаза спасовали, и  он  не  видел  там  ничего,  кроме
темных мятущихся волн. Но именно туда, в  фокус,  устремились  одиннадцать
шлюпок - по одной с каждого баркаса.
   Некоторое время ничего не происходило. Шлюпки, отдаляясь  от  баркасов,
уменьшались в размерах, теряясь  среди  волн;  у  Рангара  даже  в  глазах
зарябило от напряжения - так он старался не  упустить  из  виду  шлюпку  с
Даном Зортагом. Затем океан как бы вспучился сразу в нескольких местах,  и
одна из этих пучностей имела ярко-голубой  цвет...  До  Рангара  донеслись
приглушенные расстоянием  выкрики,  команды,  какой-то  стук  и  треск  со
шлюпок,  микроскопические   фигурки   ловцов   засуетились,   задвигались,
послышался странный, похожий на  вздох  гиганта  звук,  в  воздух  голубой
молнией взвилось огромное гибкое тело, по обе  стороны  которого  факелами
синего огня дрожали исполинские  полотнища  крыльев,  на  флагмане  что-то
запел Лаурик Муун своим неподражаемым, похожим на раскаты  грома  голосом,
не только не затухающего, но, казалось, нарастающего  с  расстоянием,  ему
вторили оставшиеся на палубах своих баркасов ловцы других бригад, огонь на
мачте флагмана засиял так, что на него было больно смотреть... И  все  это
происходило практически одновременно и очень быстро, и лишь фантастическая
скорость восприятия и его специфическая избирательность позволили  Рангару
расчленить на простейшие фрагменты яркий, пестрый и очень краткий  всплеск
произошедшего действа.
   ...Попытавшийся взлететь Голубой Дракон упал в воду,  пораженный  тучей
гарпунов; так угасает  огонь  в  керосиновой  лампе,  когда  выкручивается
фитиль. Некоторое время среди темных волн билось еще голубое пламя,  затем
и оно померкло.  И  тогда  с  флагманского  баркаса  раздался  раскатистый
победный клич мага. Голубой Дракон был повержен, ловцы победили.


   За два  следующих  дня  ловцы  добыли  еще  трех  Голубых  Драконов.  К
несчастью, при этом погибли два ловца -  с  пятого  и  восьмого  баркасов.
Попытки Лаурика Мууна  вернуть  им  жизнь  не  увенчались  успехом,  и  их
похоронили по обычаю ловцов в океанской пучине.
   Радость от удачного лова  на  баркасах  сменилась  мрачным  унынием.  И
причиной тому было не только естественное горе от утраты товарищей.  Жизнь
ловцов немыслима без риска,  и  к  смерти  они  относились  как  настоящие
профессионалы, без излишней аффектации и подчеркнутого трагизма. Но...
   - Говорят, одной капли онгры достаточно, чтобы вернуть жизнь  человеку,
- угрюмо сказал Дан Зортаг, глядя в океанскую даль. - Так нет же...  тьфу!
- вот что есть наша жизнь! - И он смачно плюнул за борт.
   - Так почему же вы миритесь с таким положением вещей? - спросил Рангар,
которому невольно передалось настроение Дана.
   -  А  что  поделаешь?  -  В  голосе  мастера-ловца   прозвучала   такая
безысходная тоска, что у Рангара мороз пошел по коже. И  он  сразу  понял,
что корни этой тоски отнюдь не во вчерашней трагедии.
   - Ничего не поделаешь... - сам ответил на свой вопрос Дан Зортаг. Голос
его осекся, и он отвернулся. И, чуть помолчав, закончил: - Плетью обуха не
перешибешь, Рангар. И нет ни демона, ни человека, который смог бы изменить
хоть что-то.


   Тут он ошибался. Такой человек был. И стоял он рядом с  мастером-ловцом
Даном Зортагом.


   Поселок встретил  возвращение  ловцов  тем  особым  сочетанием  горя  и
радости, с каким встречают победившую, но и понесшую немалые потери армию.
Семьям погибших ловецкая община  выделила  солидное  количество  драконьей
крови и мяса, староста из  специальной  "черной"  кассы  выдал  вдовам  по
пятьдесят серебряных дрон - немалые по островным меркам деньги. И хотя это
не могло возместить потерю кормильца и унять боль утраты, все  же  явилось
подспорьем в горькое время беды.
   Лаурик Муун справил Ритуал  Поминовения  ловецких  душ,  отлетевших  на
небесный остров Таруку-Гарм, после этого прошло три Скорбных Дня,  и  лишь
затем двери поселковых  таверн  (их  было  три  на  поселок)  распахнулись
настежь, и полились ручьями потоки  рн'агга.  Поселок  праздновал  богатую
добычу.
   Так случилось, что в это же время в гавань вошел и бросил якорь большой
торговый корабль из метрополии. И с этого момента события,  чуть  быстрее,
чуть  медленнее  ли,  но,  в  общем,  неторопливо  сменявшие  друг  друга,
понеслись вскачь, как стадо взбесившихся тархов.



3

   За  какие-то  несколько  тэнов  площадь   перед   гаванью   неузнаваемо
преобразилась. Протянулись наспех сколоченные торговые ряды из  деревянных
прилавков, поднялись разноцветные шатры и палатки,  закурились  дымки  над
печами и мангалами, аппетитно потянуло жареным драконьим мясом и ароматами
всевозможных блюд из рыбы, пряно запахло лепешками с начинкой из драконьей
печени,  выкатились  бочонки  с  рн'аггом.   Островитяне   торговали   как
необработанной костью Голубых Драконов, так и разнообразными поделками  из
нее - от иголок и  пуговиц  до  всевозможных  украшений;  также  торговали
рулонами  выделанной  драконьей  кожи,  изумительно  красивой,  отливающей
голубым перламутром;  бойко  предлагали  большие  и  маленькие  деревянные
кадушки с нежными ломтями мяса пряного посола,  залитой  жиром  печенью  и
истинным деликатесом, который Рангар уже успел оценить по  достоинству,  -
драконьими  языками  в  соусе  из  перебродившего   сока   минхры,   редко
встречающегося  на  острове  трубчатого  растения  с  колючими,  но  очень
вкусными сладкими плодами.
   В свою очередь, торговцы с  корабля  завалили  прилавки  таким  обилием
диковинных вещей и предметов, что у Рангара разбежались глаза. А у Лады от
восторга даже дыхание перехватило, она шла, крепко ухватив  отца  за  руку
чуть повыше локтя, а горящий взор так  и  бегал  то  по  висячим  шеренгам
нарядных платьев, то по сверкающим  россыпям  так  любых  женскому  сердцу
украшений, то по  дивной  красы  сапожкам,  отороченных  мехом  и  вышитых
самоцветной нитью... А зеркальца! Каких только зеркалец  там  не  было!  И
маленькие, что прячутся в кармашек, и такие, что смотреться можно в полный
рост, и в оправах с затейливой вязью  узоров,  и  украшенные  драгоценными
каменьями. Были зеркальца простые,  показывающие  все  как  есть,  были  и
волшебные, в которых можно увидеть суженого  или,  скажем,  подстерегающую
тебя беду... Но и цены, конечно, были... Дан Зортаг, единственный из троих
сохранивший невозмутимость, только покряхтывал, прицениваясь то  к  одной,
то к другой вещи. Впрочем, его интересовало совсем другое:  бухта  тонкого
троса, сплетенного  из  заговоренной  кем-то  из  высших  магов  и  потому
нервущейся  нити,  тяжелый  нож  с  лезвием  из  фиолетово  отсвечивающего
металла, что рубил  бронзовые  гвозди,  точно  деревянные  прутики,  набор
волшебных рыболовных крючков, с которых ни одна рыба сорваться не  сможет,
приманивающий рыб невод, широкий  кожаный  пояс  с  полусотней  обычных  и
потайных кармашков, вид  которого  отчего-то  заставил  Рангара  нахмурить
брови и потереть виски, будто он силился вспомнить что-то...
   Наконец Дан Зортаг, незадолго до этого удачно продавший пять мер кости,
два рулона кожи  и  оттого  бывший  при  солидных,  по  местным  понятиям,
деньгах, выбрал покупки: себе нож. Ладе нарядную кофту из тонкой шерсти  и
брошь с голубым камнем, почти таким же ярким, как и ее глаза;  Рангару  же
достался  тот  самый  пояс,   и   опять   что-то   шевельнулось   в   нем,
глубоко-глубоко и неясно, когда он застегнул двойную пряжку...
   - Так, Ладушка, ступай-ка ты домой, а мы с Рангаром маленько  пройдемся
еще, - сказал Дан и хитро подмигнул Рангару,  скосив  глаза  на  ближайшую
бочку с рн'аггом.
   Лада скорчила недовольную гримаску, но спорить с отцом не стала.
   - Только гляди  мне  -  повстречаешь  чужого  кого,  так  капюшончик-то
накинуть не забудь да глазки спрячь, - наставительно молвил Дан Зортаг.  -
А то ишь как сверкают. Не ровен час...
   Лада дернула плечиком - сама знаю, мол.


   Все  знала  Лада  и  все  правильно   сделала,   повстречав   высокого,
атлетически сложенного незнакомца в дорогом, тончайшей мягкой кожи плаще с
меховым подбоем, в изысканной шляпе с малиновым пером,  в  искусно  сшитых
ботфортах из кожи  Голубого  Дракона,  с  неподвижными,  чем-то  пугающими
темными глазами на бледном лице, с  щегольскими  усиками  и  бородкой,  за
которым шагах в трех шествовали шеренгой поперек всей улицы шестеро громил
со зловещего вида топорами в руках и еще более  зловещими,  разукрашенными
шрамами лицами. Девушка быстренько накинула капюшончик, пригнула голову  и
бочком  попыталась  проскользнуть  мимо  чужаков...  да  не  тут-то  было.
Незнакомец оказался обучен колдовской науке, да так,  что  его  магическая
сила кое в чем превосходила  даже  силу  островного  мага  Лаурика  Мууна.
Вторым зрением увидел он, что скрывает  под  собой  капюшон  да  и  прочая
одежда, и глаза его хищно сверкнули.
   - Остановись! - негромким, но поразительно  властным  голосом  приказал
незнакомец.
   Вздрогнуло, зашлось, пойманной  птицей  забилось  сердечко  в  девичьей
груди. Не посмела ослушаться она и замерла, прижав руки в том  месте,  где
билось, трепеща и замирая, ее сердце.
   Ощутил, почувствовал страх девичий незнакомец, и усмешка искривила  его
тонкие губы.
   - Не бойся меня, глупышка. Меня зовут маркиз  ла  Иф-Шоон.  Видишь  вот
этот знак на плаще? Это мой герб. Знай, глупенькая, что я состою в родстве
с самим Императором, и у меня есть несколько замков,  полных  всевозможных
чудес и диковинок. Я могу пригласить тебя взглянуть на них. Согласна?
   Сообразив, что происходит то, чего она так опасалась, Лада отрицательно
затрясла головой.
   - Фи!.. - поморщился маркиз. - А ты, видно,  не  только  глупая,  но  и
дикая,  и  манерам  хорошим  не  обучена.  Впрочем,  этому  быстро   можно
научиться. Как  и  разным  женским  премудростям,  особенно  коль  учитель
искусен. - Он как-то нехорошо усмехнулся.
   - Как тебя зовут?
   Лада молчала, низко-низко опустив голову.
   - Когда я спрашиваю, надо отвечать. -  Голос  маркиза  прозвучал  почти
ласково, но расширившиеся глаза страшно  сверкнули.  -  Хотя  это  же  как
открытая книга... конечно, зовут тебя Лада, дочь Зортага. Верно? Теперь ты
видишь, что мне бесполезно даже пытаться перечить?
   Маркиз ла Иф-Шоон шагнул к девушке и  рывком  откинул  капюшон.  Густые
черные волосы тяжелой волной упали на плечи. Властным жестом он взял  Ладу
за подбородок и поднял ее голову.
   - О, да ты еще прелестнее, чем я сперва увидел! Клянусь всеми  демонами
ночи, ты будешь моей!  -  и,  вперив  в  глаза  Лады  тяжелый  взгляд,  он
забормотал какие-то заклинания.
   Почувствовав холодную,  безжалостную  силу,  властно  вторгшуюся  в  ее
сознание, Лада успела сообразить,  что  не  сможет  долго  противиться  и,
собрав остатки собственных, слабеющих под чужим напором сил, что есть мочи
крикнула:
   - Рангар! Отец! На помощь!
   Неразрывная связь между душами  дочери  и  отца  помогла  Дану  Зортагу
ощутить отчаянный призыв, но как Рангар смог услышать тонкий вскрик Лады в
шуме и гаме ярмарки, осталось загадкой.
   Мужчины без слов рванулись на крик, но как быстро ни бежал Дан  Зортаг,
Рангар обогнал его, несясь вперед, точно вихрь.
   ...Лада, уже  покорная,  как  управляемая  веревочками  кукла,  шла  за
маркизом; глаза ее остекленели и едва  что-нибудь  видели,  кроме  дороги,
поэтому она не заметила стремительно приближающегося человека.
   Зато успел заметить  его  маркиз  ла  Иф-Шоон;  что-то  предостерегающе
каркнув  своим  телохранителям,  он  вскинул  руки,  направляя   сложенные
полусферой   ладони   навстречу   бегущему.    В    ладонях    затрепетало
кроваво-красное мерцание, и, сорвавшись со странно  удлинившихся  пальцев,
два огненных сгустка устремились прямо Рангару в грудь...
   Рангар понятия не имел, почему  он  даже  не  попытался  уклониться  от
шариков алого пламени, будто это были два безобидных снежка. Он  промчался
сквозь них, почти ничего не почувствовав, лишь вновь,  как  при  посещении
Лаурика Мууна, будто лязгнуло что-то, да кольцо  на  правой  руке  на  миг
полыхнуло нестерпимым изумрудным блеском... Последние три шага он пролетел
в воздухе, вытянув ноги вперед, видя и фиксируя  только  расширившиеся  от
захлестнувшего их ужаса глаза врага.
   Страшный удар ногой сбил маркиза наземь, как тряпичного  паяца.  Рангар
бросился к Ладе, схватил  за  руки,  заглянул  в  скованные  злыми  чарами
глаза... Это было его ошибкой. Ближайший телохранитель,  крякнув,  опустил
топор на спину Рангару.
   Лишь в самое последнее мгновение Рангар почуял  опасность  и  попытался
уклониться; это почти удалось ему: невероятным по быстроте  и  впечатляюще
гибким волнообразным движением корпуса  он  едва  не  ушел  от  удара,  но
полностью избежать встречи с топором, со  зловещим  шелестом,  прорезавшим
воздух, не смог бы никто. Удар пришелся по касательной в плечо и  отхватил
кусок мяса размером с ладонь.
   Каждый человек совершает свои ошибки и каждый  за  них  расплачивается.
Рангар ошибся, повернувшись спиной к громилам, и кровоточащее  плечо  было
ему возмездием. Телохранитель маркиза ла Иф-Шоона ошибся  гораздо  больше,
попытавшись  ударить  в  незащищенную  спину  неизвестного  ему  человека.
Расплата была мгновенной - мотнувшийся как из  пращи  кулак  раскроил  ему
череп. Остальные телохранители тоже начали было подымать свои  топоры,  но
не успели ничего даже понять, как рухнули, бездыханные, на каменные  плиты
мостовой.
   Кровь залила Рангару всю руку и капала с пальцев на грязный камень;  не
обращая внимания на это, он  снова  схватил  Ладу  за  плечи,  заглянул  в
глаза... Морок колдовства понемногу рассеивался, глаза оживали, в них  уже
бился тот горячий ужас отчаяния, который пережила она перед погружением  в
сомнамбулическое состояние. Вот она уже узнала Рангара, неистовая  радость
изгнала ужас  из  глаз,  но  тут  Лада  окинула  взглядом  побоище,  слабо
вскрикнула, подняла руки к губам, и ужас вернулся... нет, уже  не  прежний
ужас, а безнадежный, беспросветный, тоскливый страх.
   - Что ты наделал, Рангар!.. Теперь...
   Громко топая и тяжело дыша,  подбежал  Дан  Зортаг.  Где-то  поблизости
слышались чьи-то возгласы, хлопали двери и окна в близлежащих домах.
   Дан с ходу оценил ситуацию - целиком и верно.
   - Бежим! - скомандовал он и, схватив дочь и Рангара за руки, увлек их в
ближайший переулок.
   ...Они долго петляли переулками, пробирались огородами, порой перелезая
через заборы, пока не миновали поселок и не выскочили на  океанский  берег
почти в том месте, где  по  утрам  упражнялся  Рангар.  Почти  все  жители
поселка  отправились  на   ярмарку,   и   им   повезло   пробраться   сюда
незамеченными. Дан велел Рангару  раздеться  до  пояса,  покачал  головой,
осмотрев рану, потом начал что-то быстро бормотать, делая руками пассы.  И
кровь остановилась. Затем Дан промыл рану морской водой, оторвал кусок  от
собственной  исподней  рубахи  и  перевязал  плечо.  Окровавленную  одежду
Рангара он велел Ладе застирать. Холодная вода хорошо смыла свежую  кровь,
и когда Рангар, поеживаясь от боли и холода, натянул рубаху и куртку, лишь
пристальный взгляд смог бы заметить нечто подозрительное в его одежде.
   Все это совершалось  практически  молча,  если  не  считать  нескольких
необходимых фраз, которыми они обменялись,  да  короткого  заговаривающего
кровь заклинания Дана Зортага.  И  только  когда  самое  необходимое  было
сделано, Дан произнес, хмурясь и морща лоб:
   - Влипли мы здорово. Кто этот расфуфыренный хмырь, Ладушка?
   - Какой-то маркиз. Из столицы. Говорил, будто родич самого  Императора.
Ой, ну и страху я натерпелась... Особливо коли колдовать он стал, а у меня
руки-ноги отниматься начали.
   - Да, влипли... - задумчиво повторил Дан, покачав головой. - Ты их всех
перебил, Рангар?
   - Ну... вроде  да.  Может,  и  оклемается  кто,  если  уж  очень  живуч
окажется. Но вряд ли. Бил  я  серьезно.  Как  Ладу  увидел...  все  так  и
перевернулось во мне. А тут еще этот придурок захотел зарубить  меня,  как
свинью.
   - Как кого?!
   Рангар смутился. Слово неожиданно, как бы само собой, всплыло в памяти,
и он произнес его на своем языке.
   - Это... такое животное есть. У  меня  на  родине.  Немного  похоже  на
хрюла.
   - А... Да, Рангар, когда он замахнулся - а я был уже шагах в пятнадцати
и все хорошо видел, - то подумал: все, конец тебе. До сих пор не  понимаю,
как ты вывернулся. Да  и  вообще,  как  этих  громил  уложил  вкупе  с  их
маркизом. Быть такого не может, чтобы не имели они понятия в драках.
   - Понятие, Дан, очень сильно отличается от умения.  А  умение,  в  свою
очередь, от мастерства.
   - Дак это я понимаю. Выходит, ты великий мастер-боец?
   - Похоже на то... Хотя я по-прежнему не знаю, кто я и откуда. Ладно  об
этом, что делать-то будем?
   - Большая буча теперича подымется... И кое-кто видел, как все  было.  С
меня малый спрос, я подбежал, когда все уже закончилось, а вот с Лады...
   - С Лады?! Да она-то тут при чем?
   - При том, при том, Рангар... Али молод ты еще, али  наших  обычаев  не
знаешь. Не может маркиз виноватым оказаться. Да еще  и  родич  Императора.
Будут, будут винить тебя, дочка, одна надежда, что не шибко. На  дознании,
как пить дать, душу с тебя вынут, да  уж  чему  быть,  того  не  миновать.
Главное, не ври и все, как есть, отвечай. Как ни  крути,  а  большой  вины
твоей нет, дочка, а за малую - и спрос малый. Но тебе,  Рангар...  Даже  и
сказать чего не знаю. Худо тебе будет.
   - Казнят?
   - Это уж как пить дать, да  вот  только  и  казнь-то  разная  бывает...
Сдается мне, худую смерть тебе удумают, долгую и мучительную.
   - Ну, так просто я им не дамся. Если и погибну, то в бою. И за собой не
одного заберу.
   - Погоди, не горячись...
   - А что, разве другой выход есть? Взять баркас  и  уплыть,  куда  глаза
глядят? Или торговый корабль захватить и на нем бежать?
   -  Да  погоди  ты!..  Ишь,  какой  прыткий.  Это  тебе   не   черепушки
проламывать, тут поразмыслить надобно. Значит, так. Сейчас я тебя  схороню
в одном укромном местечке... окромя меня его никто не знает. Ночью подошлю
к тебе нашего берха. Пойдешь с ним туда, куда он тебя поведет. Можно будет
- домой, нельзя - в другое какое место. А там я тебе скажу, чего дальше-то
делать.
   - Хорошо. Я согласен.
   - Да уж куда тебе деваться... И вот еще что. Главное. Спасибо  тебе  за
Ладушку.
   Дан Зортаг шагнул вперед и осторожно,  чтобы  не  потревожить  раненого
плеча Рангара, обнял его. Что-то странное случилось  с  горлом  и  глазами
Рангара: мир на несколько мгновений потерял четкость  очертаний,  а  горло
перехват