дана способность срывать покровы  и  обнажать  сущность...  Что
касается этих... луков и стрел, так их необходимо без лишнего шума  изъять
и уничтожить, а ты вместе со своим полком отправишься в  глубокий  рейд  в
Красную пустошь к берегам Восточного океана.
   Кровь бросилась Карлехару в лицо. Он знал, что значит это  задание.  Из
таких походов еще никто не возвращался живым.
   - В армии неспокойно, твое  исчезновение  вызвало  глухие  пересуды,  -
продолжал жрец, - ты хороший воин и популярен в войсках.  Поэтому  принято
решение даровать тебе  жизнь,  если  ты  беспрекословно  подчинишься  нам.
Думаю, ты согласишься, поскольку доблесть и чувство долга не позволят тебе
умереть так просто... скажем, от  укуса  эрры,  зная,  что  кто-то  другой
поведет твоих воинов... в поход. Завтра ты должен сообщить  свое  решение.
Дольше держать тебя  здесь  нецелесообразно.  Ты  либо  подчинишься,  либо
умрешь.
   Карлехар ла Фор-Рокс провел бессонную ночь,  меряя  камеру  шагами,  но
лишь к утру смог усмирить свой дух противоречия. Он выполнит волю жрецов и
поведет свой полк в рейд по землям Красной пустоши, но сделает все,  чтобы
сохранить людей и вернуться. А там... там видно будет.
   Жрец с заметным удовлетворением воспринял  решение  Карлехара,  и  того
немедленно перевели в императорский дворец, в  роскошные  покои  гостевого
крыла. Правда, теперь у него появился новый  адъютант,  не  отходивший  от
него ни на шаг, но с этим пришлось смириться.
   Уже в первый день пребывания на свободе Карлехар  узнал  о  предстоящем
поединке, которого ожидала вся Венда. И  поставил  единственное  встречное
условие: он  выполнит  все,  что  потребовали  жрецы,  если  ему  разрешат
задержаться в столице и посмотреть этот бой.
   Ему разрешили. Как оказалось, и одаренные  способностью  заглядывать  в
будущее жрецы порой ошибались в выборе самой вероятной  мировой  линии  из
бесконечного множества виртуальных возможностей. На этот раз ошибка стоила
им очень дорого.


   Гранд-маг Ольгерн Орнет был одним из очень немногих на всем Коарме, кто
более или менее понимал, какую кашу заварил Рангар и что предпримут  жрецы
(а возможно, и сами Сверкающие), чтобы эту кашу расхлебать,  а  топку,  на
которой она варилась, погасить. Он осознавал, будучи реалистом, что шансов
уцелеть у Рангара очень мало (особенно после того,  как  было  произнесено
Слово),  разве  что  ему  помогут  стоящие  за  ним  силы.   Но   активное
вмешательство могло привести к большой беде, вплоть до разрыва Ткани Мира,
на что, естественно, не пойдет никто, кем бы он ни был.  Ибо  конфликт,  в
чем бы он ни заключался, имеет смысл, если существует предмет конфликта. С
уничтожением последнего теряет смысл и сам конфликт.
   О сути конфликта гранд-маг размышлял очень много и упорно, но так и  не
пришел ни к какому правдоподобному выводу.  Впрочем,  другого  и  быть  не
могло, ибо масштабы конфликта,  с  одной  стороны,  оказались  просто-таки
непредставимыми для  самых  выдающихся  умов  Коарма,  а  с  другой  -  он
произошел во многом случайно (или,  точнее,  вследствие  нарушения  тонкой
структуры причинно-следственных связей),  из-за  непредсказуемого  даже  в
категориях вневременной поливиртуальности  столкновения  интересов  многих
могучих сил.
   Само Слово было воспринято магами Лотоса  весьма  неоднозначно.  Клятвы
клятвами,  но  коль  скоро  в  качестве  истин   в   последней   инстанции
постулируются утверждения не только неочевидные, но и вызывающие сомнения,
быть беде. Сложившаяся в Валкаре  ситуация  сама  по  себе  начала  являть
угрозу и Устоям, и Плану, поэтому был экстренно созван  Великий  Магистрат
Лотоса, и сам жрец белой мантии Нессекар Кирлаудит, второе лицо в кастовой
иерархии после Верховного Жреца, прибыл в Валкар  и  произнес  пространную
речь перед магами высших рангов, пытаясь развеять сомнения в  правильности
высказанных в Слове постулатов. Ему многого удалось  добиться,  и  большая
часть  магов  изменила-таки  свою  точку  зрения;   однако   сомневающиеся
остались, и Ольгерн Орнет, более других знавший Рангара, невольно оказался
лидером возникшего меньшинства. У него состоялся весьма тягостный разговор
с Верховным Магом Лотоса Альвистом Элгоэлласом эль-Тайкондом, но  даже  он
не поколебал сложившихся у Ольгерна Орнета убеждений.  И  когда  гранд-маг
узнал о пленении Рангара и его предстоящем поединке в качестве  гладиатора
Алькондара Тиртаида ин-Хорума с неким таинственным супербойцом Императора,
он создал магический коридор в пространстве высшего порядка и перенесся  в
Венду. Здесь он инкогнито поселился в одной из гостиниц Среднего города  и
принялся ждать начала "боя века".


   Дольше всех в неведении относительно предстоящей  схватки  любимого  на
столичной Арене пребывала Лада. Однако в  итоге  Алькондар  посчитал,  что
Рангар будет лучше сражаться, если  узнает,  что  его  возлюбленная  будет
наблюдать за ходом поединка;  он  сообщил  об  этом  девушке  и  поразился
хладнокровию, с каким она восприняла это известие.
   - Вы уверены, леди, что иномирянин победит и на этот раз? - спросил он,
подняв брови.
   - Я  нисколько  не  сомневаюсь  в  этом,  ваше  высокомогущество,  -  с
достоинством ответила Лада. И это была святая правда, хотя с этого момента
черный змееныш тревоги поселился в ее душе, и суждено ему  там  оставаться
до самого исхода сражения.


   И вот день, которого с таким нетерпением ожидала вся  Венда,  наступил.
Уже с самого утра к Арене хлынули толпы людей. Вначале это были  все  люди
простые: матросы, докеры, мастеровые, уличные плясуны и акробаты, бродячие
актеры, среди которых нашла себе место и труппа  таинственно  погибшего  в
Орнофе Долера Бифуша (следствие, как это часто бывает,  ничего  не  дало),
ремесленники, мелкие торговцы, крестьяне с близлежащих  деревень,  рядовые
воины. Далеко не у всех имелись билеты, и дело заключалось не только в  их
огромной стоимости - многие готовы были отдать чуть ли не  все  сбережения
за  возможность  увидеть  "бой  века".  Просто  трибуна,  где  разрешалось
находиться простолюдинам, имела ограниченные размеры и не  могла  вместить
всех желающих. Именно поэтому силами многих магов вокруг  настоящей  Арены
срочно создавались арены фантомные, но на которых  можно  было  достоверно
увидеть все, что происходило на  Арене  всамделишной.  И  естественно,  за
право наблюдать даже за фантомами бойцов взимались немалые деньги.
   Ближе к полудню к Арене стали съезжаться богато разукрашенные кареты со
столичной знатью. Блестящие кавалеры с  еще  более  блистательными  дамами
важно  прошествовали  на  трибуны  для  Дворян,  постепенно  заполняя  их;
отдельный сектор предназначался для высших армейских чинов, где и оказался
Карлехар ла Фор-Рокс.
   Гранд-маг Ольгерн Орнет выбрал, следуя избранному образу, трибуну людей
небедных, но пока собственным  гербом  не  обладающих.  По  иронии  судьбы
невдалеке от него, но на другой трибуне, расположился Фишур, мрачный, злой
и полный дурных предчувствий.
   Среди  расфранченных  столичных  дворян  скромно  выглядел  маркиз   ла
Дуг-Хорнар, но вендийские герцоги и графы с опаской косились на его  свиту
из могучих, испещренных шрамами гладиаторов. Кстати, многие вендийские  (и
не только) гладиаторы расположились здесь  же,  на  специально  выделенных
местах дворянского сектора; был среди них и Керчермар Харлоф, и  настоящая
буря противоречивых  чувств  и  эмоций  бушевала  в  нем:  он  всей  душой
ненавидел Рангара Ола, который победил и пощадил его в Поселке  Рудокопов,
чем  унизил  смертельно  и  непрощаемо,  но  и  желать   победы   монстру,
полудемону, _нечеловеку_, он не мог.
   Императорскую  ложу  занимал  сам  Император  Тор  Второй  Премудрый  с
супругой Тиленой и сыном, принцем Скейваром; рядом сидели несколько  особо
приближенных сановников, начальник личной гвардии и три придворных мага  в
ранге мага-грандмагистра.  По  правую  руку  Императора  в  соседней  ложе
восседали три Верховных Мага:  Альвист  Элгоэллас  эль-Тайконд,  Алькондар
Тиртаид ин-Хорум  и  Алессар  Рохас  нор-Адамар.  Маги  вели  невидимую  и
неслышную для посторонних мыслебеседу, в подтексте  которой  стоял  только
один вопрос: как это уважаемого коллегу  Алькондара  угораздило  выставить
иномирянина, бойца пусть и великолепного, но человека, против исчадия  сил
разрушения  высшего  порядка  Глезенгх'арра,   сына   чудовищного   демона
Хорхонгурта  и  женщины...   Алькондар   степенно   отвечал,   что   решил
использовать Рангара перед смертью для пополнения казны  Храма  Змеи,  чем
частично компенсировал бы причиненный тем же Рангаром ущерб во  время  его
первого и последнего посещения Храма; но он, Алькондар, даже  подумать  не
мог, кого выставит против иномирянина Император. Альвист и Алессар вежливо
удивились этому и поинтересовались, почему Алькондар не прибегнул к  магии
и не прочитал будущего. В ответ Алькондар сослался на  закон,  запрещающий
применять магию против  Императора,  однако  сам  почувствовал  вздорность
приведенного аргумента (этот закон  не  носил  безусловного  характера)  и
заявил, что по-прежнему верит в победу своего ставленника. Верховные  маги
пожелали коллеге успеха, однако фон  их  мыслей  недвусмысленно  указывал,
какой исход боя они полагают наиболее вероятным. На  этом  их  мыслебеседа
прервалась; Алькондар, закрыв свое сознание, впервые со злостью подумал  о
категорическом (и безусловном) запрете на привлечение  магических  средств
не только для помощи гладиаторам, но даже для прогнозирования  результатов
поединка при помощи, например. Ока Пророка.  Впрочем,  такое  предсказание
никогда не было однозначным, зато всегда существовала вероятность  ошибки,
тем  большая,  чем  ближе  стояли  величины  вероятностей   альтернативных
исходов.
   Оставалось ждать и надеяться.


   Колдовские силы перенесли Рангара сразу  в  гладиаторскую,  откуда  ему
предстояло выйти на Арену. Кроме него, в комнате находились  еще  двое:  в
одном из них Рангар сразу признал собрата по  профессии,  второй  был,  по
всей видимости, лекарь, причем в весьма высоком ранге  гранд-мага,  о  чем
свидетельствовали две тисненые змейки на его рукаве.  На  столе  блестели,
переливаясь, доспехи и оружие Рангара, и среди  прочего  -  благословенная
кольчуга. Рангар ощутил звенящий накат знакомого волнения и в который  уже
раз подивился двойственности собственной натуры. Какая-то часть его  всеми
силами  противилась  тому,  что  должно  произойти,  а  другая  дрожала  в
упоении... И сейчас он должен дать волю  второй  части  себя  и  заглушить
первую. Потому что еще не достигнута цель, в опасности Лада и не все долги
уплачены. Потому что просто не хочется умирать, демон  побери.  И  потому,
что среди тысяч незнакомых людей на трибунах есть и такие,  которые  знают
его, любят и искренне желают ему  победы.  Это  и  маркиз  ла  Дуг-Хорнар,
скорее всего прибывший в столицу с  великаном  Дайном  и  еще  несколькими
гладиаторами. Рангар  вдруг  вспомнил,  как  трогательно  дружина  маркиза
провожала его и Тангора, и на глаза едва не навернулись слезы... И ведь  в
общем-то не так уж много времени прошло с  той  поры,  но  сколько  лиг  и
событий вместили они! Иным на целую жизнь хватит... Будет среди зрителей и
генерал Карлехар ла Фор-Рокс, прославленный  воин  с  сердцем  отважным  и
добрым, которого даже многие битвы не смогли ожесточить.  Он  ведь  мечтал
посмотреть, как работает на Арене Рангар. Его желание  скоро  сбудется,  и
Рангар постарается не огорчить его. Прибыл в  Венду  и  гранд-маг  Ольгерн
Орнет из далекого светлого Валкара, перед которым  и  Рангар,  и  Фишур  в
неоплатном  долгу...  Вряд  ли  само   кровавое   зрелище   доставит   ему
удовольствие, но он будет болеть за Рангара, несмотря ни  на  какие  козни
жрецов. А с  небесного  острова  Таруку-Гарм  за  боем  будет  внимательно
наблюдать покинувшая бренное тело  душа  Тангора...  Как  не  хватает  его
сейчас Рангару! И Фишур будет смотреть его бой - если уцелел,  конечно.  А
коли не повезло другу - найдет его душа пристанище  на  небесном  острове,
рядом с душой Тангора. Но будет у него еще один зритель, главный  -  Лада.
Он представил на миг, что будет с ней, если этот полудемон убьет его у нее
на глазах, и до боли закусил губу.
   Рангар  решительно  изгнал  последний  мыслеобраз  из  головы,  вежливо
исполнил Ритуал Приветствия, выслушал ответ и подошел к оружию. Взял мечи,
ощутив знакомую приятную тяжесть, и они  ожили  в  его  руках  сверкающими
молниями, просвистев несколько тактов привычной песни смерти.  У  верзилы,
назвавшегося Чонкором, отвисла челюсть, а гранд-маг удивленно-одобрительно
щелкнул языком. Рангар положил мечи,  снял  импровизированную  набедренную
повязку, развернул черное трико и надел  его  -  оставив,  правда,  голову
целиком открытой. Затем взял доспехи и оружие и повернулся к Чонкору:
   - Я готов. Когда выход?
   - Еще нет, - отозвался Чонкор после паузы. - Сейчас выступит герольд, а
потом вызовут тебя и твоего соперника.
   - Хорошо, - сказал Рангар, положил  все  на  место  и  сел  на  широкий
топчан, стоящий посреди комнаты. Эта пауза только на пользу  ему.  Он  как
раз успеет изгнать последние крохи нервозной, сковывающей напряженности  -
неизбежные проявления "предбоевой лихорадки", охватывающей порой  и  самых
опытных бойцов.
   ...Уходило, утекало, уплывало в бесконечность все негативное, что могло
помешать ему драться... Что ж, он в самом деле готов к сражению. Так,  как
никогда раньше.


   Над огромным амфитеатром столичной Арены, как  минимум  вдвое  большим,
чем в Лиг-Ханоре, висел многоголосый говор,  сливаясь  в  гул,  негромкими
пока еще раскатами уносящийся в сверкающий зенит; Арена напоминала  кратер
проснувшегося вулкана накануне  извержения.  Наверное,  со  дня  постройки
этого внушительного сооружения здесь не собиралось  столько  народа.  Люди
стояли в проходах, забирались на основания колонн и контрфорсов, и лишь на
трибунах для знати царило относительное спокойствие, хотя  и  здесь  берху
негде было ступить.
   Ровно  в  полдень  грянули  фанфары,  и  на  специальной  тумбе   подле
императорской ложи появился герольд в слепившем глаза  пурпурном  одеянии.
Говор мгновенно стих, и над амфитеатром повисла  неправдоподобная  тишина.
Казалось, зрители затаили даже дыхание.
   - Его Величество Император! Его высокомогущество Верховный Маг  Лотоса!
Его высокомогущество Верховный Маг Змеи!  Его  высокомогущество  Верховный
Маг  Земли,  Воды  и  Огня!  Их  сиятельства  принцы  королевской   крови!
Благородные герцоги, графы  и  маркизы!  Могущественные  маги,  доблестные
воины, честные торговцы! Почтенные граждане Крон-армара, уважаемые  жители
столицы   и   других   городов!   Сегодня   состоится    поединок    между
гладиатором-чужестранцем Рангаром  Олом,  прозванного  Порхающей  Смертью,
который выступит под  покровительством  Верховного  Мага  Змеи  Алькондара
Тиртаида ин-Хорума, и пленником Его Императорского Величества Тора Второго
Премудрого Глезенгх'арром, прозванного Ударом-Из-Мрака!
   Герольд сделал паузу, и густой, плотный гул, почти стон,  пронесся  над
трибунами   -   так   отреагировали   зрители   на   раскрытие   инкогнито
императорского бойца, потому  что  мало  кто  знал  это  заранее.  Имя  же
Глезенгх'арра, злобного и страшного полудемона-получеловека, знали все. Им
пугали  детей  от  Красной  пустоши  до  Заоблачного  хребта,  его  именем
проклинали  врагов,  никогда  не  произнося  его  к  ночи.   Когда   шесть
магов-гранд-магистров  -  по  два  от  каждой  великой  магии  -   поймали
Глезенгх'арра и заточили его в магический пентаэдр, тысячи людей вздохнули
спокойно, избавленные от страха попасть на ужин монстру.
   Имперский суд приговорил мерзкое и опаснейшее существо к казни, но  сам
Император, с  помощью  магов  лишив  Глезенгх'арра  демонических  свойств,
отсрочил исполнение приговора на неопределенный срок и содержал полудемона
в одной из самых мрачных своих темниц, словно дожидаясь момента, когда тот
ему пригодится. И - дождался, как ему показалось.
   Трудно сказать, что  двигало  Императором  -  алчность  ли,  азарт  или
стремление к победе любой ценой. Но дал он маху, и то немалого, потому что
еще ни разу авторитет и популярность монарха  в  народе  не  падала  столь
стремительно и не низверглась столь низко. За считанные  заны  публика  на
трибунах из разношерстной, разноликой и разнокастовой толпы превратилась в
единый организм, тысячи дыханий слились в одно, тысячи сердец  забились  в
унисон, и даже в гладиаторской Рангар ощутил ток любви и поддержки.
   ...Герольд еще говорил что-то, но слова пролетали  мимо  ушей  Рангара,
сейчас он слушал и внимал только этому  потоку,  и  ему  казалось,  что  в
плотной  огнистой  массе,  вливавшейся  в  него,  он  различает   знакомые
солнечные ручейки...
   На желтовато-белый круг Арены Рангар вышел  первым,  встреченный  бурей
приветственных возгласов. Судьи едва ли не обнюхали его оружие и  доспехи,
долго мяли в руках  чудо-кольчугу,  пробовали  и  на  ощупь,  и  волшебной
палочкой-индикатором черное трико.  И,  не  обнаружив  ничего  запретного,
важно  дали  разрешение  на  их  использование.  И  взоры  зрителей  вновь
обратились к выходу из  туннеля,  откуда  должен  был  появиться  соперник
Рангара, и  вновь  тишина  опустилась  на  амфитеатр...  но  теперь  нечто
зловещее чудилось в ней, и Рангар ощутил, как что-то муторное  и  холодное
шевельнулось в груди.
   И в это время четверо темнокожих  гигантов-варийцев  вынесли  на  Арену
огромную клеть из стальных  прутьев  толщиной  с  руку  Рангара,  на  полу
которой темнел какой-то бесформенный ком. Приглядевшись, Рангар понял, что
это плотное темное покрывало, под которым таится живое существо.
   Стон-вздох пронесся над трибунами.
   Варийцы, поколдовав над массивным замком, отворили  створки  дверей  из
толстых стальных плит, и темный ком словно выпрыгнул из  них  -  настолько
быстрым получилось движение. Затем  накидка  взметнулась  вверх  и  рваным
облаком опала на клеть.
   И тут Рангар впервые увидел своего противника.
   Увидели его и зрители, и уже не вздох, а  короткое  сдавленное  "А-ах!"
выплеснулось из амфитеатра. Хотя в этом звуке слышалось скорее  удивление,
а не страх.
   Существо, отдаленно напоминающее человека (а скорее невероятную  помесь
человека и паука), имело неприятный, мучнисто-белесый цвет кожи, маленькое
туловище и голову, но непропорционально длинные конечности, у которых  при
этом было как минимум на один сустав больше, чем того требовали  стандарты
человеческого тела.
   Рангара охватило едва ли не  разочарование,  однако  его  острые  глаза
разглядели под белесой кожей упругие канаты мышц, а на пальцах рук и ног -
огромные кривые когти, отсвечивающие почему-то как металл, а не как кость.
А когда существо подняло голову и посмотрело на Рангара, он  непроизвольно
вздрогнул, казалось, сама смерть  взглянула  на  него  своими  светящимися
мертвенным красным огнем глазами.
   Но то, что его дела совсем плохи, Рангар понял через  мгновение,  когда
монстр, сделав едва уловимое  движение,  очутился  вдруг  сразу  в  центре
Арены. Точнее, так показалось зрителям, потому  что  Рангар  это  движение
поймал, но даже для него это было трудно - Глезенгх'арр двигался  едва  ли
не быстрее самого Рангара. И снова что-то холодное и муторное шевельнулось
под сердцем, и оно на миг сжалось, как перед прыжком в темноту.
   Вот так-то, друг Рангар, мысленно к самому себе обратился он, вот ты  и
поимел достойного соперника. Точнее, заимел. Кто кого поимеет, станет ясно
очень скоро... Рангар знал, что бой  не  будет  долгим.  Поединки  бойцов,
которые могут двигаться _настолько_ быстро, долгими не бывают.
   Глезенгх'арр был абсолютно гол и не  вынес  с  собой  никакого  оружия.
Судьи смотрели на  него  с  заметным  страхом  и  растерянностью,  изредка