ило, будто обручем... Дан отстранился, и пока  Рангар  приходил  в
себя, его постигло испытание гораздо более  серьезное.  Гибкое  тело,  жар
которого он ощутил даже через  одежду,  прильнуло  к  нему,  и  губы  ожег
поцелуй...
   Рангар хотел что-то сказать, но не смог  и  зарылся  лицом  в  пахнущие
океаном волосы и крепко сжал Ладу в объятиях.
   - Молчи, - шепнула девушка, словно угадав его желание, - слова не нужны
сейчас. Идем, отец отведет тебя. А ночью встретимся. Все будет хорошо, вот
увидишь.


   Укромным местом оказалась крошечная  пещера  у  Белых  Камней,  вход  в
которую был спрятан от посторонних глаз настолько хитро, что обнаружить ее
можно было, лишь споткнувшись о порог.  Внутри  пещеры  на  каменном  полу
лежала груда полуистлевших меховых  шкур,  стояла  бутыль  с  водой,  а  в
деревянном ящике в дальнем углу были сложены несколько иссохших лепешек  и
кусочков вяленого мяса.
   - Поешь и попробуй уснуть. Тебе понадобится много  сил,  -  сказал  Дан
непривычно мягким голосом. - Ну а мы пошли. Скоро свидимся.
   Рангар поел мяса, едва-едва отгрыз кусочек окаменевшей  лепешки,  попил
воды и лег, укутавшись в шкуры. Рану на плече жгло, точно  огнем,  жар  от
плеча  распространялся  по  телу,  и  его  лихорадило.  Тем  не  менее  он
постарался уснуть, и это ему в конце концов удалось.
   ...Приснился ему странный сон. Будто бежал он, босоногий и  легкий,  по
белому песку морского берега, но море было совсем не такое, как на острове
Курку - теплое, синее-синее, и небо  над  головой  было  тоже  синее,  без
единого облачка, и в этом  замечательном  небе  сияло  ласковое  солнце...
Впереди с веселым смехом неслась девушка, гибкая, тонкая, темноволосая,  и
он догонял ее, хохоча от души, и они кувырком  летели  на  влажный  песок,
девушка оборачивалась... и его обнимал сияющий взгляд  _ярко-синих_  глаз,
вовсе не тех, что  он  ожидал  увидеть.  Какой-то  совершенно  невероятный
коктейль из радости и огорчения ожег ему все нутро, он замер, не  в  силах
ни шевельнуться, ни слова сказать,  совершенно  не  представляя,  что  ему
делать и как себя вести... И тут чей-то далекий  крик,  призыв  о  помощи,
донесся до него, он ничего не понимал, ибо та, которая  могла  звать  его,
лежала в его объятиях, а значит, кричала другая, он совсем обалдел, голова
шла кругом, и тем не менее он вскочил на  ноги  и  помчался  на  помощь...
Какие-то туннели, затхлые пещеры, подводные гроты... он с кем-то  сражался
(эту часть сна он запомнил плохо), куда-то проваливался, падал, пробирался
сквозь странного вида развалины... и все-таки, прорвавшись сквозь лабиринт
тягостных кошмаров,  он  находил  ту,  _другую_  девушку  (или,  наоборот,
_первую_, которую он ожидал увидеть на берегу... он совсем  запутался),  и
вырывал ее из лап закованного в черный металл гиганта. А  затем  он  вновь
оказался на берегу, но  уже  у  другого  моря,  мрачного  и  холодного,  и
свинцово-серые ледяные  волны  размеренно  накатывались  на  белый  песок,
по-змеиному шипя, и был он совсем один... Что-то не так,  не  так  было  в
этой концовке сна, она _неправильная_, подумал он, словно кто-то  подменил
кусочек истинного сна другим, лживым фрагментом,  он  напрягался,  пытаясь
разглядеть за тусклой  серой  пеленой  краски  иного,  яркого,  _прежнего_
мира... Иногда ему почти удавалось это, и он видел себя и двух девушек,  и
еще кого-то,  поразительно  знакомого,  говорившего  что-то  исключительно
важное... но слова не долетали до него,  да  и  мрачный  свинцовый  туман,
сгустившись, скрыл видение, и он снова стоял у кромки угрюмого  прибоя,  и
ледяной ветер пронизывал его... А затем он засмеялся,  потому  что  понял,
что это сон, а в действительности кто-то ласково целует его.
   Рангар открыл глаза и тут только сообразил, что это Зортагов берх лижет
ему щеки и губы горячим  шершавым  языком.  Он  ощутил  острое,  до  слез,
разочарование, но оно тут же  сменилось  уже  вполне  осознанным  чувством
реальной надежды. Дан все-таки прислал берха, а это значит, что  он  скоро
увидит его... и Ладу. Сердце сладко сжалось, он потрепал берха за  ухом  и
вскочил на ноги. Плечо еще побаливало, но уже гораздо меньше,  да  и  рука
двигалась свободнее, чем когда он лег спать. И главное, полностью  пропало
неприятное ощущение расползающегося от плеча по  всему  телу  болезненного
жара.
   - Ну, веди, - сказал он берху и еще раз  потрепал  зверя  по  загривку.
Берх радостно помахал хвостом, подпрыгнул,  еще  раз  ухитрившись  лизнуть
Рангара в лицо, и скользнул в ночную тьму.
   Берх привел Рангара не домой, как тот втайне надеялся, а в  заброшенный
домик, одиноко приткнувшихся на мысе в трех лигах от  поселка  Дан  Зортаг
молча обнял Рангара, Лада на мгновение прижалась губами  к  его  губам,  и
Рангар почувствовал на них соленую влагу. Он взял ее лицо в ладони -  щеки
были мокрыми от слез.
   - Что, все так плохо? - спросил Рангар. Невидимый в темноте Дан  Зортаг
тяжело вздохнул.
   - Неважные дела, что и говорить. У дома дежурит жандарм из  корабельной
охраны. Эти... все семеро... отправились на небесный  остров  Таруку-Гарм.
Хлипкие мужики оказались, вот беда. Тебя повсюду ищут.  Нас  с  Ладой  три
раза уже допрашивали. Мы знай свое твердим, сбег, мол, ты,  а  куда  -  не
ведаем. Так вот. Даже и не знаю, что делать-то.
   Уловил все же Рангар в тоне ловца какую-то нотку необычную...
   - Так-то уж и не знаешь, Дан?
   И вновь тяжелый вздох в ответ.
   - Да говори ты, не тяни ко... то есть токана за хвост!
   - Калякал я намедни с капитаном того корабля,  что  пришел...  прознал,
что он дюже до денег охоч. Попросил я его отвезти тебя скрытно на материк.
Предложил все деньги, что  скопил,  да  еще  и  кость  драконью.  Он  лишь
засмеялся в ответ... и другой оборот предложил. Только я не  знаю  теперь,
как и быть-то. Боюсь, как бы не вышло, что из одной полыньи да в другую...
   - Говори, Дан. Хуже мучительной казни трудно придумать что-либо.
   - Ну... тогда так. Отсюда корабль идет в вольный  порт  Лиг-Ханор.  Там
власть императорова не шибко велика, так что с этой стороны  вроде  как  и
меньше опасность получается. Да вот в чем закавыка-то. Согласился  капитан
провезти тебя тайно на одном лишь условии... ежели там продаст он тебя.
   - В рабство, что ли?
   - Да уж похуже, знамо. Есть такая каста - гладиаторы. Сражаются они меж
собой на огромных аренах в угоду публике. Есть вольные гладиаторы, а  есть
клейменые. Вольный гладиатор принадлежит сам себе и  в  любой  день  может
бросить свое занятие, а клейменый - воистину раб. Принадлежит он  хозяину,
и будет тот посылать раба сего на дело кровавое до тех пор, покуда либо не
погибнет тот, либо... - тут Дан Зортаг снова вздохнул.
   - Что - либо?
   -  Есть  такой  закон,  твердо  соблюдаемый:  ежели  вольный  гладиатор
тридцать побед одержит, то дворянский титул ему жалуют, а ежели  клейменый
на такое сподобится - вольную получает.
   У Рангара все вскипело в груди от радости.
   - Дан! Так это же замечательно! Да выиграю я  тридцать  боев,  выиграю!
Или сбегу при удобном случае. И нечего вздыхать было... все отлично, Дан!
   - Да вот... оно-то можно, конечно, сбежать. Только договор мы оба, ты и
я, должны кровью  собственной  подписать.  А  мне  неведомы  случаи,  чтоб
_такой_ договор порушил кто. Даже ежели ты и сможешь... нам-то что делать?
Лютые беды падут на меня. Ладу... и так до седьмого колена.
   - Так. Значит, побег отпадает. А тридцать побед?
   - Тогда другое дело, по закону вольную заслужишь.
   - Что ж, сделаем тридцать побед.  Только  не  хочет  ли  таким  образом
капитан заманить меня в ловушку?
   - Да вряд ли. Он ведь тоже договор своей кровью  подписывать  будет.  К
тому  же  он  выручит  за  тебя  в  Лиг-Ханоре  такую  уйму   денег,   что
императорская премия за твою поимку едва ли двадцатую часть их составит. А
охоч капитан до деньжат, шибко охоч.
   - Тогда все, решение принято. Что мне делать конкретно?
   - Пойдем прямо сейчас. Шлюпку возьмем и подплывем к кораблю со  стороны
моря. Там нас встретит сам капитан, он давеча сказал, что  в  таких  делах
никому доверяться нельзя.
   - С вами-то все будет в порядке?
   - Да поотстали вроде бы... А тебя шибко ищут, по  всем  закоулкам,  как
берхи, рыщут. Магов тоже подпрягли... нашего и корабельного.  Только  и  у
них пока ничего не выходит.
   Да,  подумал  Рангар,  недаром,  значит,   кольцо   на   руке   горячее
постоянно... Вслух он сказал:
   - Все равно времени терять нельзя. Каждый тэн  моего  пребывания  здесь
увеличивает опасность для всех нас. Идем!
   Молча стоявшая рядом с отцом Лада  тихонько  не  то  вздохнула,  не  то
всхлипнула.
   Ночь была под стать настроению - черная,  холодная.  С  океана  резкими
порывами дул ледяной, насквозь пронизывающий ветер. Волны с  глухим  ревом
разбивались о  подножие  мыса.  Лодка  оказалась  спрятанной  в  маленькой
бухточке, где волны вели  себя  поспокойнее;  однако  стоило  им  выйти  в
открытое море, как лодку стало швырять, точно щепку; Дан налегал на весла,
скороговоркой бормоча что-то под нос, - наверное,  взывал  к  силам  воды,
пытаясь заклинаниями хоть немного унять ярость стихии; Рангар и  Лада  изо
всех сил работали черпаками, выбирая заливавшую  лодку  воду.  Так  прошло
несколько тэнов;  впрочем,  Рангар  потерял  обычно  безошибочное  чувство
времени, волны и ветер смешались в одном свистящем качающемся кошмаре,  он
уже с трудом двигал деревенеющими руками,  а  каково  было  Дану  и  Ладе?
Наконец сквозь воющий мрак и хаос забрезжили огоньки.
   - Гавань... - вздохнул Дан. - Дошли, слава Морской Деве!
   Однако прошло еще немало времени, пока лодка подплыла к кораблю, и  Дан
Зортаг закрепил шворны - шесты из жесткого и в то  же  время  поразительно
гибкого и упругого материала, в специальных захватах, свисающих с высокого
борта. Теперь лодка танцевала на волнах, соединенная с  кораблем  подобием
пружинных растяжек, так что волны  не  могли  ни  швырнуть  лодку  о  борт
корабля, ни унести ее прочь.
   В тусклом свете фонарей на мачтах мелькнуло чье-то  бородатое  лицо,  и
приглушенный голос воззвал:
   - Эй, на лодке! Прибыли? Сейчас я  брошу  штормтрап,  подыметесь  двое,
девка останется в лодке.
   Штормтрап оказался обычной веревочной лестницей с рифлеными деревянными
перекладинами. Дан, крякнув, полез первым. Рангар рывком  прижал  к  груди
Ладу, нашел в темноте ее горячие губы... Заговорил торопливо:
   - Я не маг, но знаю, что свидимся еще. Чувствую,  что  так  будет.  Все
будет хорошо, Ладушка! Только береги себя, ладно?
   - Да, родной... Ждать буду... так ждать! Ночки и деньки  считать  буду.
Сердце говорит мне, что крепко-накрепко судьба моя с твоей повязана.
   Сверху донесся голос Дана:
   - Давай, Рангар!
   Острое  щемящее  чувство  захлестнуло  Рангара,  будто  что-то  рвалось
по-живому, и каждая ступенька, отдаляющая его от Лады, лишала его  чего-то
очень, очень важного.


   Капитан - смуглый кряжистый  бородач  невысокого  роста,  но  ширины  в
плечах непомерной - с любопытством поглядел на Рангара, и, кажется, первое
впечатление его не обрадовало. Он разочарованно хмыкнул, но тем  не  менее
провел их в свою каюту. Теперь уже Рангар огляделся с любопытством.  Каюта
капитана  поражала  размерами  и  вульгарной  роскошью,  с  которой   была
обставлена. Обилие, без сомнения, дорогих,  но  даже  на  непритязательный
вкус Рангара несовместимых друг с другом  предметов  (чего  стоила  только
переливающаяся всеми цветами радуги меховая  шкура  какого-то  диковинного
зверя, небрежно наброшенная на стоявший  в  углу  каюты  изысканного  вида
струнный музыкальный инструмент!) рождало ощущение неуюта  и  дискомфорта.
Впрочем, сразу сделал Рангар поправку, может, он просто не в силах  понять
и поэтому оценить по достоинству вкусы этого мира? Хотя простой и скромный
уют дома Дана Зортага ему пришелся по душе.
   Мысли Рангара перебил капитан:
   - Это моя скромная обитель, - с плохо скрытой гордостью произнес он.  -
К тому же самое безопасное место на  корабле  Без  моего  разрешения  сюда
никто не может войти, каюта защищена магией  высшего  порядка...  так  что
здесь ты, будущий гладиатор, будешь в  безопасности.  Жить  тебе  придется
даже не тут, а в потайной комнате за вот этим ковром, о которой на корабле
вообще никто не знает.
   Дан Зортаг степенно поклонился.
   - Не сомневаюсь, досточтимый капитан, что мой друг Рангар Ол окажется в
полной безопасности. Однако моя дочь в лодке уже совсем озябла,  да  и  не
резон мне здесь долго быть. Не приступить ли нам к составлению договора?
   - Договор составлен, осталось поставить подписи. Да только так ли хорош
сей молодец, как ты говорил? Боюсь, не дадут мне в Лиг-Ханоре за него даже
тех денег, что окупят его кормежку.
   Глаза Дана Зортага недобро блеснули,  однако  заговорил  он  еще  более
вежливо:
   - Негоже на попятную идти, коли все уже договорено загодя,  досточтимым
капитан. А ежели в пропитании загвоздка-то, так  я  подвезу  с  утра  мяса
бочоночек да еще кое-чего.
   - Погоди, Дан, - вмешался Рангар. - У капитана, как я  понял,  возникли
сомнения в моей состоятельности... гм... как бойца. Так вот,  досточтимый:
предлагаю на руках побороться. Хоть и не великан ты, да  силой,  вижу,  не
обделен.
   Капитан самодовольно усмехнулся:
   - Отчего ж не побороться?
   ...После  шести  поражений  кряду  на  каждую  руку  на  лице  капитана
появилась растерянность.
   - Однако не на руках гладиаторы-то борются, - упрямо сказал он, вставая
из-за стола.
   - Он голыми руками убил  семерых  вооруженных  людей,  -  произнес  Дан
Зортаг, - из коих шестеро специально натасканы были и вовсе не  новички  в
боевых делах. Аль не ведомо тебе сие?
   - Ведомо, ведомо... - пробурчал капитан. - Так  тому  и  быть  -  пишем
договор!
   Из резной  шкатулки,  украшенной  самоцветами,  он  вынул  свернутый  в
трубочку лист тончайшей белой кожи и, развернув, протянул Дану Зортагу.
   - Да вроде верно все  написано,  -  произнес  он,  закончив  читать,  и
протянул лист Рангару.
   Рангар еще плохо знал местную азбуку и читать умел  едва-едва.  Тем  не
менее он, сделав вид, что читает, быстро пробежал текст  глазами  и  молча
вернул договор капитану. Тот кивнул, достал из шкатулочки  тонкую,  хитрым
образом заточенную палочку, а из ножен  на  поясе  извлек  кинжал.  Уколов
острием палец правой руки, он пробормотал какое-то заклинание  и  коснулся
палочкой выступившей на коже капельки крови. Кровь тут же  исчезла,  будто
палочка всосала  ее.  Затем  капитан  наклонился  над  столом  и  поставил
сложную, в завитушках подпись.
   Следом за капитаном эту процедуру проделал Дан Зортаг, потом -  Рангар.
Подписываться он не умел и уже решил просто поставить какую-то  закорючку,
как вдруг рука как бы сама по себе молниеносно начертала волнистую цепочку
из округлых незнакомых символов.  _Незнакомых_?  Он  всмотрелся,  напрягая
глаза, словно пытаясь проникнуть сквозь  вязь  подписи,  _его  собственной
подписи_ (он уже не сомневался в этом!).
   - По всем морям вот уже столько зим плаваю, а такого письма не видывал,
- покачал головой капитан, беря в руки лист и разглядывая подпись Рангара.
- Ну ладно, договор подписали, не грех теперь и по стаканчику пропустить.
   Они выпили не по одному, а по три стаканчика забористого рн'агга, и Дан
Зортаг, крепко  обняв  на  прощание  Рангара  Ола,  ушел  в  сопровождении
капитана. И вновь что-то пронзительно острое царапнуло Рангара по  сердцу,
и он ощутил внутри себя странную, словно бы засасывающую пустоту.
   "Как вакуум",  -  пронеслась  мысль,  но  на  сей  раз  размышлять  над
значением нового слова, возникшего из запечатанных недр памяти, не было ни
желания, ни настроения. Он почему-то был уверен, что видит Дана Зортага  в
последний раз.
   В этом Рангар Ол, увы, не ошибся.



4

   Корабль - он назывался "Ласкающий ветер"  -  вышел  из  гавани  острова
Курку через два дня. Все это время Рангар находился в потайной комнатке за
стеной капитанской каюты и упорно штудировал письменность  кварх-зурибу  -
основного языка на Коарме. Убранство  потайной  комнатки  было  более  чем
скромное: лежанка, стол и стул; из "удобств" (если их так  можно  назвать)
имелся умывальник за ширмочкой да дыра в полу, закрываемая крышкой;  когда
Рангару  приходилось  открывать  крышку  по  надобности,  из  дыры  тянуло
запахами крайне неприятными. Но, естественно, со всем этим ему приходилось
мириться. Дважды в день  приходил  капитан,  приносил  еду  и  рассказывал
последние новости. Так Рангар узнал, что к моменту отплытия корабля искать
его прекратили: после нескольких прочесывании острова и обысков  в  домах,
столь же тщательных, сколь и безуспешных, уже  никто  не  сомневался,  что
чужеземец утонул, попытавшись в одиночку бежать  на  рыбацкой  лодке  (тем
более что после  шторма  не  досчитались  нескольких  лодок).  Знающие  же
правду, конечно, помалкивали и вели себя так, что ни у  кого  не  возникло
даже тени сомнения в истинности этой версии. Возможно, до правды  смог  бы
докопаться какой-нибудь маг  высшего  ранга,  окажись  он  в  ту  пору  на
острове, но из высших никого не случилось,  а  островному  и  корабельному
магам не хватило для этого магической мощи.
   Когда остров Курку уже тонул за  горизонтом,  повстречался  "Ласкающему
ветер" другой  корабль,  низкая  трехмачтовая  шхуна  с  необычно  большим
парусным вооружением, в очертаниях которой многим видевшим  ее  почудилось
нечто хищное. Оба  корабля  обменялись  положенными  по  Ритуалу  Морского
Приветствия световыми сигналами и разошлись.


   Когда Дан Зортаг и Лада, оставив Рангара на борту  "Ласкающего  ветер",
вернулись домой,  у  девушки  начался  сильный  жар.  Заставив  ее  выпить
несколько глотков подогретого рн'агга и укутав в  три  одеяла.  Дан  целую
ночь просидел у постели  дочери,  бормоча  врачебные  заклинания  из  того
невеликого запаса, которым обладал, и с тревогой прислушиваясь к  трудному
дыханию и произносимым в бреду словам.  Звать  кого-нибудь  из  поселковых
лекарей-магов и тем более Лаурика Мууна он не решился - слишком часто Лада
повторяла в бреду то, что могло навести на след Рангара.
   То ли скромных познаний Дана Зортага в лекарском  магическом  искусстве
хватило, то ли силы Земли, Воды и Огня, к коим  он  бессчетное  число  раз
воззвал за ту ужасную долгую ночь, все-таки помогли,  то  ли  естественные
силы молодого крепкого организма победили недуг, - как бы там ни  было,  к
утру Лада почти выздоровела. Только осунулась девушка, побледнела, да  еще
тень какой-то неотступной  думы  затемнила  голубизну  глаз,  наполнив  их
темной синевой. И взор их неотступно обращался в  сторону  гавани,  словно
обладали они  могучей  способностью  проникать  сквозь  преграды,  подобно
глазам магов высших рангов; впрочем, как знать: любовь творила  чудеса  во
многих мирах, не только в магическом мире Коарма... Ведь никто не  говорил
Ладе, когда отплывает корабль, по точнехонько в тот миг, когда наполнились
ветром его паруса и он величаво направился к выходу из  гавани,  бросилась
девушка в свою комнату, упала на кровать и зарыдала. Но более  не  плакала
она; и поразился Дан Зортаг темному пламени  в  глазах  дочери,  когда  на
следующий день сообщил ей о прибытии в гавань другого корабля.


   Как никто другой, пожалуй, знал жрец серой  мантии  Квенд  Зоал,  какой
ужас и у простых смертных, и у магов, даже великих, вызывает его  скромный
наряд  невзрачного  серого   цвета.   Каста   жрецов   Сверкающих   вообще
верховенствовала среди прочих каст,  жрецы  были  неподвластны  ни  власти
гражданской, ни магической, и совсем особое место в  их  сложной  кастовой
иерархии занимали "серые мантии". Но  знал  так  же  Квенд,  что  страх  -
особенно при первом знакомстве - чаще завязывает  языки,  чем  развязывает
их. Поэтому, когда он сошел на берег этого забыт