монарха, - теперь,
я думаю, мои слова будут восприняты совсем иначе. Итак, я уже говорил, что
покинул Венду из-за дамы... Это так, но причина отнюдь не в легкомысленной
интрижке или сентиментальном любовном  приключении.  Хотя  любовь  была  -
искренняя, глубокая, безоглядная... она и сейчас переполняет  мое  сердце,
но...
   Фишур умолк, словно ему стало трудно говорить. Все слушали, никто  даже
и не притронулся к еде.
   - Нет, так не пойдет.  -  Фишур  оглядел  притихших  друзей  и  покачал
головой. - Давайте вначале поедим, а уж потом я продолжу.
   Любопытство, которое разжег Фишур, вызвало, как  и  следовало  ожидать,
прилив торопливости: с едой было покончено за считанные итты.
   Фишур грустно улыбнулся:
   - Не думал, друзья мои, что пробужу в вас такой  интерес...  Постараюсь
быть кратким и не перегружать рассказ излишними эмоциями. Изрядный ловелас
в молодости, несколько лет тому назад ваш покорный  слуга  неожиданно  для
самого  себя  влюбился  по-настоящему.  Избранницей  моего  сердца   стала
очаровательная Ульма, дочь герцога  диль  Тан-Коринфа.  Она  ответила  мне
взаимностью,  я  сделал  ей  предложение,  ее  родители  не   возражали...
Казалось, все идет замечательно,  ни  одна  тучка  не  затмевала  небосвод
нашего будущего счастья, вскоре должна была состояться свадьба... и тут-то
это и случилось. Ульма очень любила танцевать и  веселиться,  стараясь  не
пропустить балов, во дворце...  И  вот  однажды,  буквально  за  месяц  до
свадьбы, на балу, устроенном Императором в  честь  совершеннолетия  своего
сына, сам монарх, этот пятидесятилетний  развратник  и  блудодей,  положил
глаз на мою невесту. Поверьте мне,  друзья,  очень  многие  женщины,  даже
будучи чьими-то невестами или женами, не упустили бы такой шанс - еще  бы,
стать фавориткой самого Тора Второго Премудрого! Скажу более, их женихов и
мужей - за очень  редким  исключением  -  весьма  обрадовала  бы  подобная
ситуация,  ибо  она  означала  для  них  карьеру,  деньги,  более  высокие
титулы... Но не такой была Ульма, и не таков оказался я. Моя невеста резко
отклонила домогательства Императора, а когда об этом узнал я -  в  столице
языки длинные, - то  направил  монарху  письмо,  где  нижайше  просил  его
величество оставить девушку в  покое.  Подчеркиваю  -  послание  мое  было
составление в самом что  ни  на  есть  верноподданническом  духе,  однако,
видимо, даже такое оно разъярило коронованную особу. Хотя скорее  всего  я
слишком  переоцениваю  свою  роль,  и  ярость  нашего  повелителя  вызвала
стойкость Ульмы. Как бы там ни было, он  нанес  удар...  страшный  удар...
который, как теперь понятно, уже однажды принес ему корону. Но как и в тот
раз, обвинить Императора оказалось решительно невозможно,  все  выглядело,
как трагическая случайность... хотя глухие пересуды еще долго не утихали в
свете. Вы уже, конечно, догадались, что произошло, - Ульму  укусила  эрра.
Увы, я не знал тогда - да  и  кто  знал?  очень,  очень  немногие!  -  что
произошло во дворце  много  лет  назад  и  какая  жуткая  участь  постигла
старшего брата нашего Императора. Иначе я никогда бы не сделал  того,  что
сделал...
   Лицо Фишура обмякло,  уголки  губ  задрожали.  С  огромным  усилием  он
продолжал:
   - Возможно, вы поняли и то, что я совершил в неведении,  пытаясь  любой
ценой спасти любимую. Я  человек  небедный,  у  меня  водились  деньги,  и
немалые, отец оставил мне в наследство три поместья.  И  вот,  собрав  все
деньги, драгоценности и заложив два поместья из  трех,  я  купил  полпинты
онгры и дал умирающей выпить.  О  дальнейшем  легко  догадаться,  вспомнив
рассказ гранд-мага. Однако, когда я осознал, на какие муки обрек  любимую,
то совершил еще один шаг... В столице можно  встретить  много  искусных  и
сильных магов, и с одним из  них,  магом-грандмагистром  Калеваном  Дором,
меня связывали очень хорошие, почти дружеские  отношения.  Я  обратился  к
нему и попросил погрузить Ульму в магический сон  Кх'орга.  Наверное,  вам
приходилось  слышать  об   этом   удивительном   состоянии   человеческого
организма, когда все процессы в нем почти замирают, понижается температура
тела, человек ничего не ощущает, и тем не менее жизнь не покидает  его,  и
он может быть возвращен в нормальное состояние. Говорят, что  сон  Кх'орга
может длиться сотни лет, а человек при этом стариться лишь на годы. Вот...
теперь вы знаете почти все.
   Фишур встал и  отвернулся,  необычно  горбясь.  Рангар  тоже  поднялся,
подошел к Фишуру сзади и мягко обнял за плечи.
   - Фишур, друг...
   - Погоди, Рангар. Не надо меня успокаивать, я давно выплакал  все  свои
слезы... Я должен закончить.  Тот  же  Калеван,  соединив  Око  Пророка  с
Магическим Кристаллом, сделал странное предсказание. Через  два  года,  то
есть в год Белого Мрурха,  сказал  он,  в  седьмой  день  третьего  месяца
Гор-Туарм, что следует за месяцем двух лун Зартаком, примерно  в  полдень,
возле южных ворот вольного города Лиг-Ханора повстречается  тебе  человек,
забывший свое прошлое. Путь этого человека будет лежать  в  Валкар.  Я  не
знаю, продолжал маг, куда он направится потом, но ты должен  следовать  за
ним, стать его спутником, тенью, другом, охранять его, ибо в конце  концов
путь приведет вас к Камню Жизни и Смерти. Только с его помощью ты  сможешь
вернуть Ульме здоровье и полноценную жизнь, а себе  -  счастье...  Калеван
запретил мне рассказывать кому бы то ни было о пророчестве  до  того,  как
сбудется его первая часть, и я с Потерявшим Память - а это, понятно,  есть
ты, Рангар, - не покинем Валкар. Все сбылось с невероятной точностью...  и
вот  теперь  уже  я  рассказал  действительно  все.   Да,   во   избежание
преждевременного разглашения  тайны  пророчества  Калеван  внедрил  в  мое
сознание мощную магическую защиту. Думаю, именно этим, Рангар, объясняются
те странности, с которыми столкнулся Ольгерн Орнет, когда погрузился в мой
океан Либейи.
   Несколько занов царило молчание. Затем заговорил Рангар:
   - Мое сердце с тобой,  друг.  И  если  нам  суждено  найти  легендарный
камень, о котором упоминал и гранд-маг Ольгерн Орнет, он будет твоим.
   Фишур обнял Рангара. На его глазах блестели слезы. Тангор и Тазор  тоже
уже стояли; у богатыря тиберийца  как-то  по-особенному  смягчились  черты
лица, а в золотистых глазах залегла  тень  сострадания;  рыцарь  незаметно
опустил  забрало,  скрывая  даже  маску,  потому  что  на  ней   выступили
предательские пятна влаги...


   Когда  четверо  друзей  тронулись  дальше,  некоторое  время  никто  не
осмеливался   первым   пришпорить   тарха,   чтобы   увеличить   скорость;
предоставленные самим себе тархи неспешно  рысили,  и  лишь  легкий  цокот
копыт нарушал тишину.
   Первым прервал молчание Фишур:
   - Следует ехать  быстрее,  друзья,  до  наступления  темноты  нам  надо
добраться до перекрестка. Но перед тем как пощекотать шпорами  бока  наших
тархов, хочу искренне поблагодарить вас  всех...  за  то  участие,  что  я
почувствовал. Можно произнести много красивых слов, а можно просто обнять,
как Рангар... посмотреть, как  Тангор...  или  закрыть  забрало,  чтобы...
впрочем, это не важно. А теперь - вперед, и да будет судьба благосклонна к
нам!


   После  четырех  тэнов  стремительного  аллюра,  когда   до   Алфарского
перекрестка  оставалось  не  более  двадцати  лиг,  зоркий  Рангар  первым
разглядел в предвечерней дымке неподвижные фигуры всадников в полулиге  по
тракту.
   - Странно, -  пробормотал  Фишур,  когда  Рангар  сообщил  об  этом.  -
Мобильная застава? Сколько их?
   - Я вижу восьмерых, - ответил Рангар. - Вряд ли  их  больше,  поскольку
местность как стол... даже рощ вблизи нет. Если это враги,  то  не  думаю,
что у нас возникнут серьезные проблемы. На всякий случай, Тазор, приготовь
лук и стрелы и отстань шагов на десяток. Если дело дойдет до  схватки,  то
твои меткие стрелы принесут гораздо больше пользы, чем меч.
   Рыцарь кивнул, взял в руки лук и наложил стрелу, чуть притормаживая бег
тарха.
   - Ба! - удивленно воскликнул Фишур, когда они приблизились к всадникам.
- На них форма гвардейцев Императора! Интересно, как и зачем они оказались
здесь, за тысячи лиг от Венды?
   - Очевидно, сейчас нам предстоит  это  выяснить,  -  спокойно  произнес
Рангар. - У меня такое впечатление, что эти  гвардейцы  или  кто  там  еще
дожидаются именно нас.
   -  По-видимому,  офицер  и  семеро  рядовых  гвардейцев,  -  вполголоса
рассуждал Фишур, щурясь на неподвижные фигуры всадников. - Офицер в  броне
из нифриллита, рядовые - в стальных, хотя и очень  неплохих  доспехах.  Из
оружия, кроме мечей, еще и тяжелые копья... М-да, не нравится мне все это,
чует мое сердце неприятности...
   - Если они захотят неприятностей, то получат их сполна, клянусь  небом,
- проворчал Тангор, опуская ладонь на рукоятку своего меча.
   - Прекращаем разговоры! - скомандовал Рангар. - Всем  внимание!  Фишур,
спроси, чего им надо.
   Когда всадников разделяло шагов семь-восемь, Фишур остановил тарха.  На
шаг позади замерли Рангар и Тангор, еще дальше расположился Тазор с  луком
наготове.
   Фишур громко произнес несколько ритуальных приветственных фраз и умолк,
ожидая ответа. Глухой голос из-под нифриллитового забрала  повторил  слова
Ритуала Приветствия и продолжал:
   - Фишур ла Тир-Юн, маркиз; Тазор Дагал, странствующий рыцарь; Рангар Ол
и Тангор Маас, гладиаторы; по  высочайшему  повелению  Его  Императорского
Величества вам надлежит явиться в столицу. Мне приказано сопровождать вас.
   - Нам позволено будет узнать причину столь неожиданного для нас вызова?
- спросил Фишур, приятно улыбаясь.
   - Его Императорское Величество никогда не  сообщает  о  причинах  своих
повелений, - тем же глухим размеренным голосом ответствовал офицер.
   - И у вас, капитан, даже нет  никаких  предположений  на  сей  счет?  -
продолжал расспросы Фишур, улыбаясь еще более приятно.
   Офицер, казалось, заколебался и лишь после некоторой паузы произнес:
   - Слухи о ваших приключениях и  вашей  доблести  докатились  до  Венды.
Вполне возможно, что Его Императорское Величество предложит вам службу.
   - Если это в самом деле так, то мы будем  бесконечно  признательны  Его
Императорскому Величеству. Каким путем  вы  предполагаете  возвращаться  в
столицу?
   - Естественно, кратчайшим: через Деос, Врокс и Лемар.
   - Что ж, высочайшая воля не подлежит  обсуждению,  хотя  ее  исполнение
сильно изменит наши планы... - и  Фишур  с  выражением  покорности  судьбе
обернулся к Рангару и Тангору и торопливо прошептал:
   - Они такие же гвардейцы, как я танцовщица. Надо немедленно... - но  он
не договорил. По-видимому, у одного из "гвардейцев" слух оказался едва  ли
не таким же чутким, как у  Рангара,  и  тяжелое  копье,  пущенное  сильной
рукой, устремилось в незащищенную спину Фишура...
   Казалось, спасти того может лишь чудо. И чудо случилось, только на  сей
раз  его  роль  сыграл  Рангар.  Мгновенно  среагировав,  он   сделал   то
единственное, что еще могло спасти Фишура: нечеловечески быстрым и  оттого
практически неуловимым для глаз движением он отправил  в  полет  наперерез
копью туманный от бешеного вращения меч. Буквально в двух локтях от  спины
Фишура они столкнулись... Звон стали и сухой треск  перерубленного  древка
слились в один звук, и одна из частей  копья,  уже  плашмя,  как  дубинка,
ударила Фишура  чуть  пониже  уха.  В  глазах  его  вспыхнули  все  звезды
вселенной, и он мешком рухнул с тарха на землю.  Но  не  успел  еще  Фишур
долететь, как  тонко  свистнувшая  в  воздухе  стрела  вонзилась  в  горло
бросившему копье "гвардейцу"; это уже рыцарь продемонстрировал  прекрасную
реакцию и меткость. Тут же второй клинок  фиолетовой  молнией  сверкнул  в
руке Рангара, и огромный меч Тангора со зловещим шелестом описал круг  над
головой тиберийца. Свистнула вторая стрела, и еще один враг  с  булькающим
хрипом сполз с седла. Но и шестеро  многовато  для  двоих;  к  тому  же  в
неразберихе ближнего боя Тазор уже не рисковал стрелять, опасаясь  попасть
в своего. Тогда он забросил лук за спину, обнажил меч и пришпорил тарха.
   Тем временем Рангар срубил еще одного противника, но на  него,  угрожая
длинными  копьями  и  держась  на  безопасной   дистанции   вне   пределов
досягаемости смертоносного меча, наседали трое во  главе  с  командиром  в
нифриллитовых доспехах и медленно теснили его к обочине. Тибериец  рубился
с двумя "гвардейцами"; здесь шансы были примерно равны.
   Дальнейшее произошло очень быстро  и  из-за  одновременности  множества
элементарных событий осталось в памяти уцелевших  после  сражения  в  виде
ярких, но разрозненных фрагментов.
   Когда Тазор преодолел  уже  половину  расстояния,  отделявшего  его  от
кипевшего сражения, Рангару удалось  свободной  рукой  поймать  за  кончик
копье одного из "гвардейцев", молниеносным движением вырвать  его  из  рук
врага и тупым концом нанести страшный удар тому в лоб; его противник умер,
даже не успев понять, что произошло; тем  не  менее  Рангар  был  вынужден
сдать еще назад, и теперь задние  ноги  его  тарха  находились  в  опасной
близости от придорожной канавы.  В  этот  же  момент  Тангор  после  серии
обманных выпадов срубил голову одному из своих противников,  хотя  второй,
ухитрившись ударить копьем мимо щита, нанес тиберийцу болезненную рану, до
кости  разорвав  мышцы  на  внешней   стороне   предплечья   левой   руки.
Одновременно с этим эпизодом бесформенная куча  на  дне  канавы  прямо  за
крупом Рангарова тарха шевельнулась,  и  с  ужасом,  на  миг  остановившим
сердце, рыцарь увидел жуткую безмолвную фигуру без  лица,  но  с  глазами,
сверкавшими безумной ненавистью, подымающуюся, точно мертвец из могилы,  и
в высоко поднятой руке ее было зажато копье, отведенное для удара...
   Пронзительный  вскрик  Тазора  заглушил  лязг  оружия,  храп  тархов  и
хриплое, судорожное дыхание  бойцов;  в  следующее  мгновение  рыцарь  уже
летел, выпрыгнув из седла точно вольтижировщик высшего  класса,  прямо  на
страшную фигуру...
   В  экстраординарных  ситуациях   действенны   только   экстраординарные
решения; Рангар знал это не допускающее исключений правило,  но  наверняка
не  думал  об  этом  в  тот  момент,  когда   предпринял   вновь-таки   то
единственное, что спасло,  вероятно,  жизнь  ему  и  уж  совершенно  точно
рыцарю. Вскочив ногами на седло, он оттолкнулся с такой силой, что едва не
сломал хребет тарху, и взмыл вверх на добрый  десяток  локтей,  оказавшись
над головами теснивших его врагов. Ничтожного мгновения  хватило  Рангару,
чтобы увидеть и оценить всю картину боя, и прежде всего то, что делалось у
него за спиной. А там Тазор, заслонивший собой Рангара  и  сбивший  прицел
монстру из канавы, лежал неподвижно без сорванных  страшным  ударом  копья
шлема и маски, неловко подогнув под себя ноги и широко раскинув руки...  и
что-то  черное  волной  укрывало  его  голову,  накатываясь  на  плечи   и
рассыпаясь по ним тонкими прядями, концами которых играл легкий ветерок.
   Из совершенно невероятного  положения  головой  вниз  Рангар  метнул  в
монстра кинжал, заменивший ему второй меч; не дожидаясь результата,  он  в
продолжающемся сальто наискось рубанул мечом по голове "гвардейца"  и  тут
же, перегруппировавшись,  нанес  чудовищной  силы  удар  ногой  в  затылок
"капитана".
   В  это  же  время  Тангор  смертельным  выпадом  достал   единственного
оставшегося в живых противника.
   ...Когда Рангар приземлился на  ноги,  все  уже  было  кончено.  Восемь
трупов "гвардейцев" в живописном беспорядке валялись  на  каменных  плитах
тракта в лужах крови. Чуть поодаль лежал Фишур, уже слегка оклемавшийся  и
делавший слабые попытки приподняться. По-прежнему неподвижна  была  фигура
рыцаря, а монстр,  сбросивший  серую  хламиду  и  оказавшийся  никаким  не
монстром, а человеком, улепетывал на чьем-то тархе  просто  по  полям,  не
разбирая дороги, держась в седле как-то неестественно, боком, -  вероятно,
кинжал Рангара серьезно ранил его  Тангор  с  окровавленной  левой  рукой,
морщась от боли, спешился и стоял, опираясь на меч и  неотрывно  глядя  на
приникшего к земле Тазора Вокруг, испуганно мыча, носились тархи - свои  и
чужие.
   Рангар шагнул к лежащему рыцарю и  только  сейчас  понял,  что  тяжелая
черная волна,  закрывавшая  голову  и  плечи  Тазора,  -  это  волосы  Это
показалось ему странным, и он, как мог, напряг  мозги,  но  они  почему-то
отказывались работать, только где-то глубоко билась, как  рыба  на  песке,
какая-то полушальная, полуистеричная мысль, да еще вдруг зашлось сердце, и
он никак не мог заставить себя сделать еще один шаг.
   Его  обогнал  Тангор,  опустился  на  колени  возле  рыцаря,  осторожно
перевернул на спину и приник ухом к груди. Его голова  и  плечи  заслоняли
Рангару лицо Тазора, но сделать шаг и посмотреть  за  спину  тиберийцу  не
хватало духу.
   Наконец Тангор выпрямился, быстро провел рукой по  лицу  рыцаря,  будто
снимая что-то, и повернул сияющее лицо к Рангару.
   - Жива!.. Жива, брат!
   - Жив...а? - переспросил Рангар, едва  двигая  обмершими,  непослушными
губами и языком. - Кто - жива?..
   И тогда Тангор поднялся на ноги и шагнул  в  сторону,  открывая  обзор.
Рангар всмотрелся, напрягая вдруг потерявшие резкость глаза... белое пятно
на темном фоне... сердце колотится уже во рту... дрожь по  телу  волной...
туман в глазах тает... тает...
   - Лада!.. - выдохнул Рангар и без чувств опустился на холодный камень.


   Ладу Зортаг, по  подсказке  чародейки  принявшей  облик  странствующего
рыцаря и в таком виде сопровождавшей своего возлюбленного, спасло то,  что
копье врага, пробив шлем, лишь скользнуло по черепу.  Но  и  такого  удара
хватило, чтобы она потеряла сознание.
   У Рангара же, когда он спустя миг открыл глаза, в душе пронеслась буря,
могучий ураган, но не  всесокрушающий,  несущий  разрушение  и  смерть,  а
живительный,  возносящий  на  новые,  неведомые   ранее   вершины   Однако
потрясение все  же  было  чересчур  велико,  и  Рангар  время  от  времени
ошеломленно мотал головой, вглядываясь в дорогие черты,  веря  и  не  веря
своим глазам.


   ...Ты знаешь, тогда в  гостинице,  говорил  Тангор,  у  меня  закралось
страшное подозрение, и я решительно потребовал у него... то есть у  нее...
но я тогда не знал еще... в общем, сорвала она шлем, маску, бородку и  усы
наклеенные,  слезы  ручьем,  упала  на  колени,  умоляет  все   как   есть
оставить... не говорить тебе ничего. Ну кто, скажи мне, брат, устоял бы?..
   ...Ну а я, дурак дураком,  как  же  не  сообразил,  сокрушался  Рангар,
остолоп безмозглый, осел...
   ...Не дурак ты и не остолоп, брат, тут никто бы не догадался, я бы ни в
жисть не допер, ежели не увидал без маски ее-то... а вот про осла не знаю,
кто таков, может, и осел ты...
   ...Осел, осел, подтвердил Рангар, самый  тупой  и  безмозглый  из  всех
ослов, никто не догадался, ты говоришь, а как же Фишур, я ведь  голову  на
отсечение даю - знал он, кто рыцарь, не смогла обмануть его Лада.
   ...Фишур мудрый человек и постарше нас с тобой будет,  брат,  но  и  он
поначалу не знал наверняка, а  лишь  догадывался,  да  и  не  это  главное
сейчас...
   ...Не это, согласился Рангар, не это  только  не  знаю  я  теперь,  что
главное... то есть знаю, что сейчас надо привести ее в чувство, а вот  что
потом?..
   ...А потом, брат, надо делать все, как задумали,  и  Лада  останется  с
нами в доспехах рыцаря, но уже  без  маски,  и  разговаривать  будет,  как
нормальный человек, но  в  остальном  мы  все  вчетвером,  как  и  прежде,
отправимся дальше...
   ...Ты даже не представляешь, брат, как мне  не  хочется  подвергать  ее
риску, но, кажется, ты прав, и мне ничего не остается, как  согласиться  с
тобой, ибо переупрямить Ладу, наверное, не под силу никому в этом мире...


   - А это не упрямство, Рангар. Это  любовь,  -  прошептала  девушка,  не
от