Пишу, соскребываю, опять начинаю, бился-бился - результатов нет. А уровень
жизни уже установленный,  высокий. Постепенно пораспродали с Леной люстры,
всякие там суперклассные магнитофоны.  <Волгу> отогнал в  комиссионный.  И
все-таки хватило мужества признать, что поздно спохватился...
     Да,   преподавателем.   Это  ведь  у  меня  осталось  -   мастерство,
ремесленный навык.  Из своего прежнего окружения многих,  конечно,  удивил
очень.  Но  доволен,  даже счастлив.  Спокойно стало на сердце,  ничего не
боюсь,  за  свое дело полностью отвечаю перед кем угодно,  на  собственном
дворе,  хоть  маленький,  но  хозяин.  Работы  хватает.  Студию для  ребят
организовал.  Не все мои кружковцы выйдут в художники, но что они лучше от
этих занятий делаются, не сомневаюсь. И жена, между прочим, начала писать.
Тоже ведь Суриковский кончала,  но при наших прежних деньгах то в  магазин
за  чешским стеклом,  то  за  финской мебелью.  А  теперь  в  свободную от
хозяйства  минуту   присядет  с   кистью,   оригинальные  такие   акварели
получаются...
     <Вредят?..> Кто,  пришельцы?.. Да зачем им вредить? Во всяком случае,
сознательно вредить  нет  смысла.  Кукушонок  же  не  стремится  разрушить
гнездо,  в  котором так удобно устроился.  И  я  не  приносил вреда своими
опусами,  только мешал,  загораживал дорогу настоящему. Шуркин тоже небось
хочет,  чтобы все было хорошо,  а не плохо,  ведь по его вкусам не разруха
нужна,  а чтобы в магазинах большой выбор дорогих товаров,  в ресторанах -
изысканные блюда.  Короче говоря,  инопланетники субъективно не  настроены
портить что-нибудь на Земле.  Но они чужие,  холодные. Хоть мой приятель у
речки Ишты.  По  его задаче я  был не  нужен,  он и  смотрел как на пустое
место.
     Вот  равнодушие,  чужесть и  страшны.  Вы  разве  не  замечаете,  как
распространяются по миру эти безродность, пришельчество?
     Взять Запад.  Террористы захватывают заложников -  дай  им  миллион и
авиалайнер,  в  противном случае  всех  перестреляют.  Человеческая жизнь,
словно разменная фишка,  -  нажал курок,  и никакой достоевщины.  Торговцы
порнографией наполняют рынок цинизмом, грязью, коммерческие издательства -
бросовой,  тоже грязной литературой.  И все это для денег,  для прибыли. А
вещи,  материальные ценности!  Прежде даже  в  зажиточной семье любую вещь
донашивали до конца, в крайнем случае прислуге отдавали, а сейчас огромные
массы  сырья,  неимоверные количества энергии тратятся,  чтобы  покупатель
ежегодно менял  костюмы,  телевизоры,  мебель,  автомобили,  выбрасывая на
свалку все прежнее, почти новенькое. Все так, будто не было у нас предков,
не предвидится потомков, которым ведь тоже понадобится мировой ресурс. Все
так, будто сегодняшнее поколение последнее...
     А  у  нас?   Бывает,   важное  дело,  спешишь  в  учреждение,  а  там
безразличная рожа инопланетянина. Или недавно в газете возмущенная статья.
Помните,  главный  инженер  небольшого завода  открыл  резервуар отходов и
загубил по  всей  длине целую речушку.  Концы у  этого инженера что-то  не
сходились с концами, опасался премию упустить. А между тем на этих берегах
когда-то  славянские полки  стояли против половцев,  потом советские воины
против фашистов.  Сам инженер тоже из этой местности, значит, здесь же его
мать и отец встречались первым свиданием,  здесь он сам голопузым огольцом
плескался с приятелями, ловил уклеек. Все так, а он одним махом превращает
речку  в  черную,  грязную канаву.  Ясно  же,  что  в  действительности не
человек, а инопланетник, у которого не было на Земле никакого прошлого.
     Или  слова...  Ну  слова,  которыми  мы  все  объясняемся.  Разве  не
попадались вам персонажи,  чьи слова -  только сотрясение воздуха?  Верить
нельзя, надеяться, что сделает, как сказал, не приходится. Вы удивляетесь,
а штука-то в том,  что он пришелец.  Ему слова русского языка не с детства
постепенно приходили в  сердце,  не  жизнью он  их постепенно постигал,  а
просто за какие-то двое суток,  как мой знакомец, выучился произносить, не
вникая в  смысл.  Тот же  Шуркин наверняка частенько употребляет сочетания
<долг перед обществом>,  <права гражданина> и  тому подобные.  Но это ведь
только  звуки,   а   вовсе   не   отражение  его   настоящих  интересов...
Инопланетники,  строго  говоря,  всегда врут,  даже  если  случайно правда
выскочила.  Сказал,  например,  <снег черный>. Тут уж явная ложь. Но когда
утверждает,  что  белый,  все равно соврал,  потому что такое заявление не
жаждой истины рождено, а просто говорящий считает, что в данном случае так
выгодней.
     <Не разрушили земную цивилизацию...> Да,  не разрушили.  И не могли с
ней ничего сделать,  потому что раньше и  люди и  страны были разрозненны,
технология слабенькая.  Произошел  казус,  он  и  гаснет,  затрагивая лишь
маленькую сферу.  Но сейчас-то иначе.  Все связано со всем. Директор выдал
липовую сводку,  его перестали прорабатывать.  Но на этом же не кончается.
По его цифрам другому предприятию спускают план. Оно чего-то недополучает,
тоже принимается мудрить, и все катится нарастающим комом.
     Вот поэтому и опасно -  отдельного ничего не осталось. Дымят заводы в
Детройте, производя ненужные лимузины, а копоть поднимается в верхние слои
атмосферы,  зависает  над  долиной  Ганга,  загораживая солнечные лучи,  и
пожалуйста, неурожай. Прежнего разбойника одна кобыленка уносила, когда он
путника ограбил, а теперь в моторах авиалайнеров пятьдесят тысяч лошадиных
сил  хрипят,  роняют  пену.  И  если  террористам удастся со  складов НАТО
украсть атомную бомбу,  вполне могут превратить в  пепел сразу всю Бельгию
или Голландию -  им-то что Тиль Уленшпигель,  картины Рембрандта, если они
пришельцы, если не на Земле родились, а с планеты-кукушки прилетели?..
     <Не  верится!..>  Во  что  вы  не  верите?..   <Пригрезилось?..>  Мне
пригрезились и  комочек,  и  выросший из  него  человек,  потому что  я  в
лихорадке? Прекрасно! Ну-ка посмотрите наверх! Думаете, зачем я вас именно
сюда привел,  к  университету?  Затем,  что здесь обзор большой и огромное
небо.
     Смотрите,  смотрите!.. Видали, звездочка с неба сорвалась?.. А теперь
здесь,  прямо над стадионом.  Смотрите же!..  Вон еще летит. Правее. Да не
туда!   Куда  вы  смотрите,   правее!..  Двадцать  восьмое  июля  сегодня,
правильно? Мой приятель в сторожке тоже двадцать восьмого июля явился. Вон
оттуда они  несутся,  от  созвездия Персея.  В  эту  ночь  Земля  как  раз
пересекает их поток.  Сейчас должен быть звездный дождь... Видите, видите,
начинается!   Вот  две  звездочки  пролетели,  погасли,  вон  три...  нет,
четыре!.. Вот еще одна... две... Как они сверкают на бархате неба!
     Ну, скажу вам, насыплется в эту ночь на Землю пришельцев. Конечно, из
тех звездочек,  что мы  видим,  почти все сгорают.  Но  которая до  самого
горизонта падает,  уж будьте уверены.  Так и знайте,  через неделю,  через
месяц про  кого-нибудь скажут:  <Ну  просто как  подменили!  Совсем другой
человек стал!>
     <Что с  ними делать?>  Как  что!  Мы  же  не  можем обратно в  космос
отправить,  которые нападали. Таких вот шуркиных. Я, собственно, поэтому и
преподавать  пошел,  а  не  в  сувенирный  комбинат.  Детей  надо  растить
устойчивыми против пришельчества.  А  если уж  подменили,  то воспитывать,
перевоспитывать.   Чем  больше  на  Земле  механизмов,  машин,  тем  яснее
становится, что главная функция настоящего человека - нравственная. Важно,
чтобы он неравнодушным был,  заинтересованным,  чтобы энтузиазм. Если чего
не знает,  не умеет,  всегда найдется,  кому показать.  А  когда с моралью
слабо,  он и спрашивать не станет.  Сляпал кое-как,  а что потом,  ему все
равно...
     Все-таки не верите?..  Ну и не надо. Только у меня совет. Допустим, у
вас  затруднение  на  производстве,   в   конторе  или  вообще  в   жизни.
Предположим,  вы стоите перед выбором:  так поступить или этак. Вот прежде
чем вынести решение, проверьте, не пришелец ли вы.
     Положите руку на грудь - бьется ли человеческое сердце?


__________________________________________________________________________
     Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 03/07/2000



   Север Феликсович ГАНСОВСКИЙ
   ДЕМОН ИСТОРИИ


   Рассказ



     Есть мнение, будто существует муза истории - Клио, кажется, ее звать.
Величественная женщина  с  прямым  греческим  носом  и  твердой  мраморной
грудью,  одетая в  белоснежную тунику.  Говорят также,  что ей свойственно
влечение к  особо одаренным,  выдающимся личностям и  что,  полюбив одного
такого, она уже не изменяет ему, проводя своего избранника через все ею же
самой воздвигаемые в  ходе времен препоны.  Что  всевозможные исторические
события,  несчастья  и  трагедии  именно  таким  упорством ее  симпатий  и
объясняются.
     Но сомнительно все это.  Сомнительно даже,  что муза истории - вообще
муза.  Согласно последним научным  данным  Клио  и  не  прекрасная женщина
совсем,  а господин в пыльного цвета сюртучке,  который,  помните, являлся
однажды к  гениальному немецкому композитору Адриену Леверкюну.  (При этой
встрече,  кстати, выяснилось, что он в известном смысле самим Леверкюном и
был.)*
     _______________
          * Смотри роман Томаса Манна <Доктор Фаустус> (Прим. автора).


                                    I

     <...20  июля Астер подписал указание №8 под названием <Методы ведения
войны>.  В  тот же  день,  чтобы ободрить своих генералов,  он собрал их в
глубочайшем бомбоубежище виллы <Уца>.  Сохранившийся отчет об  этой беседе
является  одним  из  наиболее  ярких  документов,   раскрывающих  личность
руководителя Объединенных Земель.
     - Я созвал вас, - сказал Отец, открывая совещание, - чтобы сообщить о
своих мыслях по поводу надвигающихся событий.  Мой разум полон настоящего,
прошедшего и будущего.  Я отдаю себе полный отчет в том, что нам предстоит
пережить,  и  моя  воля  достаточно сильна  для  принятия  самых  жестоких
решений.  -  При этих словах он  прошелся по залу и  остановился,  закусив
губу,  оглядывая генералов своим  завораживающим взглядом.  Его  тщательно
убранная борода,  известная всему миру по  миллионам портретов,  вызывающе
выдавалась  вперед.   -   Напомню  вам,  что  одним  из  главных  факторов
сегодняшнего исторического развития  является  моя  собственная личность -
при всей скромности своей утверждаю: незаменимая. Людей такого масштаба не
было  и  нет.  Но  как  долго  будет действовать этот  фактор?  Сейчас мне
пятьдесят. Через десять-пятнадцать лет будет уже шестьдесят или шестьдесят
пять,  и  преимущество,  которым родина обладает,  имея  меня,  перестанет
играть такую огромную роль. Поэтому, если мы хотим чего-нибудь достигнуть,
нужно  действовать немедленно.  Судьба  всех  вас,  здесь  присутствующих,
будущее Объединенных Земель и  человечества зависят от меня,  и  я намерен
поступать соответственно.  Но сначала несколько слов о вашем поведении при
встрече с  будущим противником -  заметьте,  что я еще не сказал,  кто он.
Определяющим тут  должна быть  решимость.  Не  бойтесь поступков,  которые
могут  оказаться  неправильными;   я  всегда  предпочту  того,  кто  вынес
ошибочное решение,  тому,  кто не  принял никакого.  Во  всем имейте перед
собой конечную цель - то есть благо Объединенных Земель. С противником - я
опять-таки еще не называю его -  не разговаривайте.  Этого противника вам,
кстати,  никогда и не переговорить.  Меньше слов и дебатов. Полагайтесь во
всем на свою волю,  которая -  я верю в это - сама собой и, возможно, даже
вопреки логике (оно,  между прочим,  и лучше,  если вопреки) произведет на
свет единственно правильное решение. Плюньте также на нравственность. Если
ваша  цель  будет  достаточно велика,  она  оправдает  любую  жестокость и
сделает ее гуманной.  Помните, что нет подлости вообще. Есть подлость лишь
по отношению ко мне, вашему Отцу, и по отношению к Объединенным Землям...
     Так  разглагольствовал Отец,  подавляя слушателей жуткой силой  воли,
сверля их свойственным одному ему в  целом мире пугающим,  гипнотизирующим
взглядом,  который редкий человек мог  выдержать больше двух-трех  секунд.
Бредом  могла  показаться  эта  речь,  но  за  ней  уже  стояли  последние
достижения науки,  миллионы рабочих уже  собирали на  заводских конвейерах
оружие,  были  приготовлены  огороженные  колючей  проволокой  <резервации
воодушевления>,  и  огромные эвроспиртовые котлы  ждали поступления первых
тысяч жертв.  В течение целых пяти часов не закрывал рта Юрген Астер, а из
генералов,  сидевших тут,  в зале,  никто не задавался вопросом о том, что
мания  величия,   овладевшая  Отцом,   уже   сделала  их   обожествляемого
руководителя безумцем...>
     Чисон откинулся на спинку стула.
     Толстая историческая книга лежала перед ним.  На  две тысячи страниц,
из которых добрые тысяча девятьсот были заполнены описаниями предательств,
массовых казней,  дипломатической лжи, разрушений и убийств. И не такая уж
давняя то была история. Отец самого Чисона потерял всех своих родных и сам
едва спасся, когда на их город обрушился снаряд <Мэф>. А про эвроспиртовые
котлы до  конца своих дней так и  не  могла забыть тетка,  которая в  свое
время  единственная уцелела в  одном из  тех  колоссальных,  в  сто  тысяч
человек,  транспортов,  которые по приказам Юргена Астера гнали и  гнали в
каменоломни Лежера.
     Ужасом веяло от книги в  желтой обложке.  Плотным кирпичом она лежала
на  гладкой  поверхности стола,  освещаемой зеленоватым светом  настольной
лампы, и страдания миллионов были заключены в ней.
     Чисон  оглядел свою  уютную комнату,  пустоватую,  правда,  с  голыми
стенами,  но  с  удобной атмосферической постелью и  со  вторым  стулом из
дерева, что по нынешним временам тоже было роскошью.
     В углах комнаты дремала темнота.
     Опять он  подвинул книгу к  себе.  Даже  страшно было  читать дальше.
Теперь он  подошел к  тем главам,  где тысячи мелких подлостей должны были
слиться в  одно,  а  небольшие захваты и  войны уже перерастали в  великую
войну - самую ужасную в истории цивилизации.
     <На рассвете 15  августа воодушевленные бешеными речами Отца колесные
полчища Объединенных Земель ринулись вперед.  Катающиеся мины прокладывали
путь пехоте в  противогазных шлемах,  длинные -  в сорок метров,  -  низко
летящие  снаряды  быстро  разрушили  пограничные укрепления противника,  и
словацкие  крестьяне удивленно смотрели,  как  с  грохотом  развертывается
перед ними несокрушимая военная машина Астера.
     15-го же в британское посольство в столице Объединенных Земель пришла
радиограмма   из  Лондона  на  имя  посла  сэра  Эдгара  Андерсона.  Послу
предписывалось  не  позднее  трех  часов  дня  встретиться   с   министром
иностранных дел Объединенных Земель.  Две недели назад Объединенным Землям
был  вручен  меморандум  с  предложением  немедленно  удалить  войска   из
Болгарии. Ответа не было, и теперь английский премьер пришел к заключению,
что Астер хочет захватить как можно больше и словацкой территории,  прежде
чем  начнутся переговоры.  Чтобы избегнуть этого,  британский руководитель
предупредил,  что,  если ответ от Астера не поступит до 6 утра 16 августа,
Англия и Франция объявят о состоянии войны с Объединенными Землями.
     Однако   французский  Совет   национальной  обороны  был   далеко  не
единодушен.  Генералы сомневались относительно возможности защищаться,  не
говоря уж о наступлении. По словам Кулондра, Франция могла рассчитывать на
победу лишь в долгой войне, а к активным операциям подготовилась бы только
через три-четыре года.  Разгорелись споры.  Тогда в момент кризиса Ренувен
поставил перед Советом два вопроса:
     1.  Может ли Франция оставаться пассивной, если Чехословакия и Польша
(либо одна из этих стран) будут стерты с карты Европы?
     2. Какие меры против этого могут быть предприняты немедленно?
     В  конце концов все  согласились,  что  ответы тут  могут быть только
военного  характера.   После  дискуссии  Совет  вынес  решение,   тут   же
зафиксированное в протоколе:
     <В  настоящий момент Франция не  так сильна,  как Объединенные Земли.
Однако  в  ближайшие месяцы  потенциальный враг  может  только  усилиться,
поскольку получит в  свое  распоряжение экономические ресурсы Чехословакии
и, возможно, Польши.
     Таким образом, у Франции нет выбора>.
     Придя к  этим выводам,  французское правительство начало действовать.
На  следующий день  пограничные части  были  приведены в  состояние боевой
готовности,  девятьсот тысяч резервистов стали под  ружье,  и  официальное
коммюнике  уведомило  английского премьера,  что  союзник  <выполнит  свой
долг>.
     И  тем не менее мир еще можно было спасти.  Несмотря на то,  что срок
британского   ультиматума  истек   целых   семьдесят   два   часа   назад,
правительство Ее  Величества медлило.  У  Эдгара  Андерсона возникла  идея
потребовать у агрессора лишь <символического отвода войск> из Чехословакии
- бог  знает,  что  он  при  этом имел в  виду.  Он  же  красочно описывал
благоденствие,  царящее в <усыновленной Болгарии>, и обе телеграммы горячо
обсуждались в парламенте.
     Между тем в Чехословакии группы армий Объединенных Земель - <Север> и
<Юг> - уже с двух сторон шли на соединение. Снаряд <Мэф> упал на маленький
чешский городок, розовое зарево пожаров освещало путь мотоотрядам, катящим
к  металлургическим заводам.  А  Юрген  Астер  со  своей  кликой продолжал
безмолвствовать выжидая.
     Но тут уже начало проявлять нетерпение французское правительство.  По
телефону в  частной беседе Кулондр,  вытирая со  лба градом катящийся пот,
сказал британскому премьеру,  что,  если Англия и  впредь будет оттягивать
свое  выступление,  он  не  сможет далее контролировать колеблющийся Совет
обороны.
     Тогда,  наконец, Великобритания решилась. 20 августа Андерсон, крайне
тяготясь  выпавшей  на  его  долю  миссией,   отправился  в   министерство
иностранных дел Объединенных Земель с документом, где значилось:
     <...поскольку правительство Объединенных Земель  за  истекшие четверо
суток  не  ответило  на  ноту  Великобритании и  поскольку агрессия против
Чехословакии продолжается,  а атаки на ее войска усиливаются, я имею честь
уведомить Вас,  что состояние войны между нашими двумя странами существует
с 20 августа с 9 часов утра>.
     В   этот   исторический   день   официальный   переводчик   мининдела
Объединенных Земель  доктор Райски встал  слишком поздно и  едва  успел  в
кабинет министра,  чтоб от его имени принять английского посла.  <Андерсон
выглядел очень серьезным,  -  вспоминал впоследствии Райски.  -  Мы пожали
друг другу руки,  однако он отклонил мое предложение сесть и, стоя посреди
комнаты,  торжественно прочел ноту>.  Попрощавшись с  послом -  они  снова
обменялись  рукопожатием,  переводчик  бегом  отправился  в  Ассамблею.  В
комнатах,  окружающих контору,  было полно народу. <Когда я вошел в зал, -
значится в мемуарах доктора Райски,  -  там были только Отец, руководитель
полиции и министр промышленности. (Позднее он стал министром уничтожения и
одним из  главных убийц в  окружении Отца.)  Трое  посмотрели на  меня.  Я
остановился в  двух шагах от стола и  медленно,  слово за словом,  перевел
английский  текст.  Отец  закусил  губу,  задумавшись.  Плечистый  министр
промышленности,  глядя  перед  собой тяжелым взглядом,  тихо  сказал:  <Не
приведи бог  проиграть эту  войну...>  Носатый,  преждевременно поседевший
руководитель полиции добавил: <Тогда нам конец>.
     Вечерние газеты  в  столице  Объединенных  Земель  вышли  с огромными
заголовками:

                          БРИТАНСКИЙ УЛЬТИМАТУМ
                                ОТВЕРГНУТ

                          АНГЛИЯ ОБЪЯВИЛА ВОЙНУ
                           ОБЪЕДИНЕННЫМ ЗЕМЛЯМ!

                           МЕМОРАНДУМ МИНИНДЕЛА
                         СРЫВАЕТ С АНГЛИЧ