е я не получал в том кафе ни такого супа,  ни
таких битков. Это проливает некоторый свет на проблему и лично мне внушает
веру в то,  что так все с этим субъектом и случилось.  Относительно котлет
каждый, кстати, может проверить. У этого кафе недавно переменили название.
Раньше оно называлось не  то "Отдых",  не то "Лето",  а  теперь как-то еще
(или наоборот: теперь оно называется не то "Лето", не то "Отдых", а прежде
было как-то еще).
     Одним словом, оно на улице Кирова.


                       "Наука и религия", 1966, № 8


   Север Гансовский.
   Млечный Путь

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Человек, который сделал Балтийское море".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 15 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Морозный день кончался. Большое оранжевое солнце уже  село  куда-то  за
гостиницы "Заря", "Алтай", "Восток", к станции электрички Рабочий поселок,
к окраине Москвы. Но проспект еще звенел как  натянутая  струна,  катил  в
двух направлениях,  словно  сдвоенный  провод  под  током,  неподвижный  и
бегущий. К югу торопился проспект, к магазину "Океан",  Рижскому  вокзалу,
салонам "Все для новобрачных" и "Свет", к тем  последним  особнячкам,  что
остались еще на Первой Мещанской, и на север  мимо  просторного  предполья
Выставки, аллеи Космонавтов,  обелиска,  покрытого  полированным  титаном,
мимо какого-то недавно построенного института, то ли  оптического,  то  ли
астрономического (на крыше башенка вроде купола обсерватории), и мухинской
скульптуры "Рабочий и колхозница". Катил  над  речкой  Яузой,  где  делали
набережную,  где   возле   старинного   каменного   акведука   раскинуться
спортивному комплексу, потом  на  широкий  мост  через  Окружную  железную
дорогу к белым многоэтажным домам Лося,  на  мост  через  Окружное  шоссе,
вдоль которого сверху работники  ГАИ  на  вертолетах,  и  дальше-дальше  к
Загорску, Ярославлю, лесами, лесами в глубь России.
   На проспекте  протекторы  тысяч  машин  разбили,  вытаяли  и  унесли  с
проезжей части выпавший ночью сухой февральский снег - длинными полосами с
языкатым краем он остался только на осевой и  у  кромки  тротуаров.  Возле
Звездного бульвара и улицы Кибальчича в вечереющий послерабочий час  толпы
прохожих скапливались и разрежались и  снова  скапливались  на  переходах,
люду не было конца, троллейбусы, автобусы нагружались мгновенно. У входа в
метро нахальные голуби зорко следили с навесов  табачных  и  галантерейных
ларьков,  кто  же  догадается  угостить  их  горячим   пирожком;   ученицы
музыкальной школы, собирающиеся здесь,  чтобы  вместе  ехать  на  занятия,
смело ели мороженое. "В  тесноте,  да...  не  обедал",  -  сказал  плотный
гражданин, бодро втискиваясь в трамвайный вагон, уже до того набитый,  что
и змее не проскользнуть бы между плотно прижатыми  друг  к  другу  пальто,
пальтишками, шубами, тулупами. Кругом улыбнулись.
   Всего лишь за четыре километра  отсюда,  в  защитной  лесной  зоне,  на
безмолвную просеку под высоковольтной вышла молодая лисица,  принюхиваясь,
поводила в морозном воздухе острой  мордочкой,  будто  нарисовала  сложный
узор. В ста пятидесяти миллионах километров  отсюда  из  жерла  солнечного
пятна рухнул поток протонов. Испуская немой торжествующий  рев,  рождалась
звезда в невыносимой дали. Торжественно плыли галактики. Из тьмы и  света,
из тех пространств, куда и направление  не  показать,  из  тех  времен,  о
которых не скажешь, раньше ли они, позже, чем сейчас,  пришел  сигнал,  не
принятый пока,  пал  на  верхушки  елей,  на  острие  телевизионной  башни
Останкина.
   Загорелись синие буквы: "Кинотеатр КОСМОС".
   На проспекте перфокарты домов зажигали все новые и новые  дырочки-окна.
Какие там судьбы в квартирах, о чем говорили сегодня утром, уходя,  с  чем
приходит сейчас?
   Возьми нас, жизнь, позволь услышать.


   Один телефонный звонок, другой.
   Старик. Иду!
   Телефон продолжает звонить.
   Старик. Алло!.. Алло!.. Все, не успел. Обычная история. (Кладет  трубку
на рычаг.) Ф-ф-фу, даже сердце заколотилось. (Вздыхает.)  Цветы  почему-то
на столе, розы. На дворе  зима,  снег,  а  тут  розы...  Ах  да,  Танечка,
принесла утром! Какой-то сегодня  день,  она  говорила,  какая-то  дата...
Забыл. Прошлое вываливается из памяти кусками, как кирпичи.  (С  внезапной
яростью.) Так вспомни же, вспомни, что сегодня! (Успокаиваясь.) Нет, этого
не победишь. Все мне говорят: "Дед, ты не чувствуй себя виноватым, если не
помнишь". А я все равно чувствую. Ну  ничего,  теперь  это  все  кончится.
Только они меня и видели - невестки, зятья, внуки, правнуки... Где у  меня
чемодан?.. Ага, вот.
   Резкие телефонные звонки.
   Старик. Черт, междугородная, наверное!.. Алло, у телефона!
   Телефон безмолвствует.
   Старик. Алло, будьте любезны, громче!.. Может быть,  говорят,  а  я  не
слышу. Слух с молодости плохой.
   В трубке жужжит.
   Старик. Голос (с металлическим  звенящим  оттенком,  прорываясь  сквозь
шумы). Внимание, просим не отходить от телефона!  Просим  вас  ни  в  коем
случае не бросать трубку.
   Старик. Кого вам надо?
   Голос. Вас. Мы говорим из будущего.
   Старик. Из Будугощи?.. Наверное, неправильно соединили. У домашних  там
никого нет. Какой вам нужен номер?
   Голос. Ваш, какой бы он ни был. Это не  Будугощь.  Будущее!  Завтрашний
день, понимаете? (С большим  воодушевлением.)  Мы  ведем  разговор  сквозь
время, наш голос летит через бесчисленные века. Работают две группы, и вот
одна уже  прорвалась  в  вашу  современность.  Мы  добились  удивительного
успеха. Сложные приборы будут переводить ваши слова и  фразы  на  понятный
для нас язык... Уже переводят.
   Старик. Вы говорите, будущее?
   Голос. Да, будущее.
   Старик. Знаете что, скоро должна прийти внучка. А я  старик.  Не  очень
понимаю. Вы позвоните попозже.
   Голос. Не можем позже. Для нашей с вами связи подключены и используются
огромные мощности. Пожалуйста, проникнитесь  величием  происходящего.  Вот
вы, человек пока еще только планеты Земля, и мы, теперь уже  галактическое
человечество. Стало возможным общение. Так начнем же... И кроме того,  нам
нужны именно вы.
   Старик. Я нужен?
   Голос. Да.
   Старик. Именно я, Алексеев Павел Иванович?
   Голос. Именно вы.
   Старик. Слушайте, это не розыгрыш?
   Голос.  Что  вы!  Чудовищна  сама  мысль!..  Впрочем,   нажмите   рычаг
телефонного аппарата.
   Старик. Зачем?
   Голос. Вы отключитесь от станции. Но  разговор  не  прервется.  Нажмите
рычаг, не кладя трубки. Таким способом вы проверите.
   Старик. Ладно... Нажал, ну?
   Голос. Все равно вы слышите нас. И мы слышим...  Можете  даже  отрезать
шнур, оторвать трубку. Попробуйте.
   Старик. Серьезно? И что получится? (Треск, стук.) Оторвал.
   Голос. Вот.
   Старик. Дьявольщина!
   Голос (сдавленно). Собственно, трубка нужна только как  преобразователь
другого вида волн... Вы слушаете,  алло?!  Где  же  вы?..  Мы  убедительно
просим не прекращать разговор.
   Старик. Даже страшно.
   Голос. Говорите в трубку!.. Ничего не  слышно...  Павел  Иванович,  вы,
может быть, вообще бросили трубку? Будьте любезны, возьмите ее, говорите в
микрофон.
   Старик. Взять, что ли? А это не опасно?
   Голос. Что?
   Старик. То, что вы проникли к нам.
   Голос. Конечно, нет. Взгляните через окно наверх. Там  через  все  небо
дерзкой параболой размахнулся Млечный Путь. В известном смысле мы  говорим
оттуда. И, кроме того, сквозь время... Если неудобно беседовать так, можем
воспользоваться   приемником.   У   вас   в   комнате,   наверное,    есть
радиоприемник?..
   Звук наподобие лопнувшей струны.
   Голос. (Очень громко, но уже без металлического оттенка.) Как будто  бы
нашли. (Значительно тише, мягко.) Так будет лучше,  да?  Так  вам  удобнее
слушать?
   Старик. Приемник сам включился... Ничего себе чудеса! Пожалуй, я сяду.
   Голос. Верите теперь, что это не розыгрыш? Спрашивайте о том,  что  вам
хотелось бы узнать о будущем. И у нас масса вопросов к вам.
   Старик. Фантастика... Не соберусь с мыслями.  Будущее.  Самое  главное,
конечно, что будущее есть и все продолжается. А то  в  последнее  время  с
Запада много горьких пророчеств. Толкуют  о  перенаселении,  о  водородных
бомбах, об этой... как  ее,  биосфере.  Что,  мол,  засоренная.  Некоторым
представляется, будто мы, люди, уже возле конца.
   Голос. Нет, не тревожьтесь. Это все удалось преодолеть.
   Старик. А с энергией?.. Я тут  все  читаю  газеты,  журналы.  Пишут  об
энергетическом кризисе.
   Голос. В принципе  энергии  бездна.  Вселенная  полна  энергией.  Если,
например, обращать время в пространство, если на миллиардные доли  секунды
замедлить его грандиозный вселенский вал, высвобождается...
   Последние слова звучат тише.
   Старик. Что вы говорите -  время  в  пространство?  Надо  же,  до  чего
додумались... Хотя ладно, пусть ее, энергию. Вы  мне  вот  что  скажите  -
зачем именно я понадобился? Что  во  мне  такого,  что  вы  меня  выбрали?
Человек-то небольшой, жизнь прожил малозаметную, в истории  не  отмечен...
Алло!.. Алло, вы слышите?.. Эй, у вас что-нибудь заело?.. Хотя трубка ведь
оторвана. Что я  делаю?!  Какая-то  чертовщина  причудилась,  и  я  трубку
оторвал. А, ладно, буду собираться!
   Пауза.
   Голос. Алло! Послушайте!
   Старик. Ну наконец-то!
   Голос. Вероятно, у нас прервалась связь... Вы нас слышите?  Говорите  в
трубку!.. Вы не ушли?
   Старик. Никуда не ушел!.. Где же эта трубка!
   Голос. Это были неполадки с нашей стороны -  прерывалась  связь...  Где
вы? Наш сигнал проходит или нет?
   Старик. Да проходит, проходит! Вот она, трубка, я ее в чемодан случайно
сунул. Алло! Черт, испугался, думал,  вы  отсоединились  совсем!  Скажите,
зачем именно... Я хочу узнать... Скажите, пожалуйста... Забыл.
   Голос. Что вы забыли?
   Старик. Что хотел спросить. Вылетело...  Бог  ты  мой,  какая  мука,  с
памятью! Слушайте, надо  подождать  внучку.  Все  разъехались,  я  один  в
квартире. Хотели временно поселить тут со мной медсестру, я не согласился.
А Таня бывает каждый день по два раза.  Утром  забегала  и  теперь  придет
минут через сорок.
   Голос. Нет-нет. Извините, но это невозможно. Вариант с внучкой даже  не
стоит обсуждать. Спрашивайте нас, а потом начнем мы.
   Старик. Ладно... Скажите, вы сейчас далеко, на Млечном Пути, да? Но как
же мы разговариваем? Я читал, даже свет оттуда идет десять тысяч  лет  или
сто. Между вопросом и ответом должен получаться длиннейший  перерыв,  пока
это пропутешествует туда-обратно.  Но  быстрее  света  ничего  нет  -  так
говорит теория.
   Голос. Какая? Теория относительности?
   Старик. Да.
   Голос. А природа?
   Старик. Что - природа?
   Голос. Природа ведь еще не высказывалась по этому поводу.
   Старик.  Как  вы  говорите?..  А-а,  понял.  Совсем  не  знаю,  о   чем
спрашивать... Что вы там делаете, в будущем? Как вообще живете?
   Голос. Удивительно. Об  этом  нелегко  рассказать,  и  вам  трудно  это
представить себе. Промышленность у нас  введена  в  замкнутые  циклы,  она
почти не отличается от  природы,  гармонизирована  с  ней,  и  то,  что  в
основном нужно людям,  как  бы  растет,  не  нарушая  прозрачности  синего
воздуха, чистоты хрустальных рек. Экология производства...
   Старик. Экология?!
   Голос. Да.
   Старик. Ну вот, опять это слово.
   Голос. Какое? "Экология"?
   Старик. Нет, это я так. Продолжайте.
   Голос.  Мы  неустанно  расширяем   свой   чувственный,   эмоциональный,
логический опыт, исследуем материю в  ее  мельчайших  частицах,  стремимся
постигнуть целые миры и целые галактики. Но главный объект приложения  сил
-  человек,  его  возможности,  социальная  жизнь.   У   нас   необозримое
разнообразие. В городах с миллиардным  населением,  рассеянных  по  кольцу
цивилизации, напряженно бьется пульс страстей, ставятся смелые  социальные
эксперименты, однако тот, кому нужен покой, сосредоточение, может  избрать
себе безлюдный остров или  материк  под  дальним  солнцем,  где  тишина  и
слышно, как у дерева шепчет ручей... Человек нашей эпохи почти свободен от
вещей, у него их совсем мало, но зато в словаре миллионы слов, потому  что
мы воспитали новые ощущения, способности. У нас  нескончаемое  творчество,
тысячи оттенков радости и красоты. Мы чувствуем теперь гораздо  сильнее  -
случается, крик  горя,  счастья  или  надежды,  исторгнутый  одним  лицом,
пронзает целые звездные системы.
   Старик. А старость?..
   Голос. Самая прекрасная, венчающая пора. К силе,  знаниям  прибавляется
мудрость опыта. Здесь живут долго и умирают когда захотят.
   Старик. Когда же они хотят?
   Голос. Если человек сделал, что было ему  по  силам,  испытал  все,  он
начинает думать о том, чтобы раствориться. Стать каплей  росы  на  листке,
камнем под солнечным лучом. Жизнь - это развитие, и,  когда  пройдены  все
фазы, лишь редкие желают повторить или задержаться в какой-нибудь одной.
   Старик. Так... пожалуй. Но сама смерть?
   Голос. Страшна в боли,  в  разочаровании.  Ужасна,  если  позади  дело,
которое никто, кроме тебя, не  может  завершить.  Но  у  нас  нет  такого.
Кстати, ваше поколение - одно из последних, которое уходит  страдая.  Там,
впереди, страх смерти исчезнет.
   Старик (вздыхает). Да-а... И все это на звездах. А мне всегда казалось,
в космосе пусто, холодно. Чернота кругом.
   Голос. Нет! Нет, здесь, на  планетах,  такая  голубизна  небес,  зелень
лесов, блеск скал. Мы в великом  походе.  Приблизились  к  самым  границам
вселенной и скоро шагнем за них. Наполнена любая секунда  существования...
Можно, теперь мы приступим к вопросам?
   Старик. Я уже устал. Ну ладно, приступайте... Хотя нет! Вот что я хотел
узнать - от нашего времени что-нибудь  осталось  у  вас?..  Ну...  как  от
египтян? Пирамиды, вещи какие-нибудь выкопанные?
   Голос. Осталось. Большие сооружения вашей эпохи, здания... И вещи тоже.
Обычные, бытовые.
   Старик. Какие?
   Голос. Разные. Например, тут в музее стоит диван. Заключен в прозрачную
герметичную оболочку.
   Старик. Диван? Случайно не кожаный?
   Голос. Кожаный.
   Старик. Интересно. Нет ли в нем дырки? Прожжено в правом углу.
   Голос. В левом, если сидеть на диване.
   Старик. Правильно, в  левом...  Так,  а  если...  (Шепотом.)  Если  еще
разрезать?.. Где у меня ножницы? (Треск раздираемого материала.) Алло! Еще
примет не видно?
   Голос. Распорот правый валик. Возможно, ножницами. Распорот и зашит.
   Старик (растерянно). Уже зашит... Послушайте, но это мой  диван.  И  он
сейчас там, на звездах? Как странно и... обидно. Вещи, слепые,  бездушные,
переживают  бездну  лет,  попадают  за  миллион  километров.  А  мы  сами?
Объясните мне, вот наши мысли, тревоги, наша усталость, радость, беда - из
этого что-нибудь осталось? Хоть что-нибудь не исчезает?.. Раньше,  скажем,
в бога верили, считали: после смерти человек в раю  будет  жить  вечно.  А
теперь материализм - помер и  будто  не  жил...  Вот  отвечайте:  от  меня
что-нибудь перешло к вам туда, где тысячи оттенков счастья? От меня, кроме
дивана, на котором я спал?
   Голос. Сейчас выясним... Кто вы теперь, в настоящее время?
   Старик. Старик.
   Голос. А чем занимаетесь?
   Старик. Этим и занимаюсь. Семьдесят пять лет.  Куда  ни  попадешь,  все
кругом моложе - другие чувства, другие интересы. Тут, правда, на  бульваре
пожилые сидят, несколько человек. О  здоровье  толкуют.  То  есть  одни  о
болезнях и хвастают ими, другие, наоборот,  хвалятся,  как  сердце  хорошо
работает, как сон. Но это одинаково противно... Или еще  тема:  обсуждают,
чего есть  нельзя,  чего  пить.  Белый  хлеб  нельзя,  сахар  тоже.  Когда
заваренный чай простоял, видите ли, больше десяти минут, он уже  токсичен.
То вредно, это... Но если так рассуждать, жить в целом вредно... Алло,  на
проводе?!
   Голос. Да, слушаем.
   Старик. А почему молчите?
   Голос. Наверное, вы сейчас плохо чувствуете себя. Вы нездоровы, да?
   Старик. Нездоров. Поэтому они и хотели медсестру. Но при чем медсестра,
когда я просто старый? Каждая жизнь, если  ее  не  прерывать,  приходит  к
старости - вот в чем беда. У меня лучшие друзья уходили молодыми.
   Голос. Мы могли бы вам помочь. У нас гигантские возможности. Если б  вы
очень подробно описали нам свое состояние...
   Старик (прерывает). Лучше выслушайте, дайте  просто  поговорить.  А  то
почти все время молчу. Из-за памяти. Возьмешься что-нибудь  доказывать,  а
потом замечаешь, что забыл, с чего начал. Да и  вообще  потолковать  не  с
кем. Внучка  вот,  Таня,  той  самой  экологией  занимается.  Племянник  -
структурным  анализом.  Но  что  такое  структурный  анализ?  Он  примется
объяснять,  каждая  фраза  в  отдельности  вроде  понятная,  а  вместе  не
складываются... Поговорить мало доводится, а делать дома тоже  нечего.  Ни
дров поколоть, ни воды наносить - одни выключатели да кнопки.  Я  работать
привык, а тут все готовое. Сидишь целый день, руки сложены. Вот  ведь  как
выходит - люди трудятся, в результате  их  работы  меняется  мир.  Но  чем
больше они старались, тем меньше  к  старости  такого  дела,  которое  они
умели. Только вспоминать остается. Но тут тоже мало хорошего.
   Голос. Отчего? Вы разве недовольны прожитой жизнью?
   Старик. Конечно. Сделал совсем мало. В юности,  когда  силы,  здоровье,
мечтал подвиг совершить. А жизнь  прошла  незаметная,  будто  и  не  было.
Оглянешься, кругом вроде  моего  совсем  не  осталось.  Взять  ученого,  к
примеру. Он лекарство изобрел либо закон вывел, которым люди  до  сих  пор
пользуются. Или художник. Самого давно уж нет, а картину смотрят в  музее,
приходят. Теперь вот я... Работал-работал, руки всегда в мозолях,  но  все
как сквозь пальцы, все исчезло.  Вы  сказали,  старость  -  это  знания  и
мудрость опыта. А у меня какие знания? Другой племянник, Игорь, по  бетону
специалист. Делают они там такую  машину,  чтобы  плотность  повышала,  по
стройкам испытывают, ездят. А мы его, бетон, в свое время  как  уплотняли?
За плечи возьмемся и ходим взад-вперед, топаем. Многие еще в лаптях  были.
Это и есть моя мудрость - поднимай больше, тащи дальше.
   Голос. Значит, если б к вам вернулась юность, вы бы иначе жили?
   Старик. Факт, иначе. За что-нибудь такое взялся, что с годами не уйдет,
не отменится.
   Голос. Но кем вы были прежде?
   Старик. Кем был?.. Да обыкновенным человеком. Не "крупный", "известный"
или там "значительный". Рядовой, как все. Правда, большинство ведь  так  и
есть: на первые, не вторые, даже не третьи, а просто на заводе работают, в
конторе считают. Но ведь проходных, второстепенных ролей в жизни нету. Для
своей собственной биографии каждый, кто бы он ни был,  все  равно  главный
герой. Так неужели же... Слушайте, я  опять  сбился.  Пожалуйста,  давайте
кончать, хватит.
   Голос. Вы ощущаете себя одиноким и ненужным?
   Старик. Нет, не знаю... Дома обо мне все заботятся. Даже слишком -  вот
это и мучает. Они вообще-то неплохие - зятья, невестки, внуки. И все время
в командировках, экспедициях. Друзей у них много, с которыми  они  там,  в
пути, сходятся. Квартира большая, постоянно  новые  люди.  А  сами  родные
уезжают часто и передают меня с рук на руки, чтобы я  один  не  оставался.
Утром, бывает, выйдешь в столовую  -  там  совсем  незнакомые  люди.  Меня
увидали: "Здрасте, Пал Иваныч, здрасте. Мы тут завтрак приготовили, и  эти
таблетки вам обязательно принять". Но  видно  же:  у  них  на  столе  свои
бумаги, в голове свои дела... Словом, путаюсь я тут, отвлекаю. Решил уйти.
   Голос. Куда?
   Старик. Пройду последний раз места, где  воевал,  строил.  Где  молодым
был, не стариком, как сейчас. В деревню загляну, откуда сам родом,  может,
работу какую немудрящую найдут. Я же для людей делать привык, а  дома  все
делают для меня, и я никому ничего... Знаете, как неловко, что внучка Таня
по два раза в день прибегает? У