остаточно - и  почти  всюду  есть  слой
органических остатков под замерзшим воздухом. Если найдутся катализаторы для
инициации окисления при сверхнизких температурах, может  быть,  эти  микробы
могут между извержениями вулкана "сжигать"  растительность.  Такие  бактерии
будут лучше всего адаптироваться к жизни после Тьмы.
   Оглядываясь назад, Шерканер понимал, что  в  первую  очередь  собственное
невежество позволило ему выносить эту  идею  -  такие  две  стратегии  жизни
требовали абсолютно разной химии. Внешний эффект окисления был очень слаб  и
в теплых средах не существовал. Это и было  главной  слабостью  этих  мелких
тварей: два эти метаболизма были ядовиты один для другого. В период Тьмы они
получали  небольшое   преимущество,   если   оказывались   возле   точки   с
периодической вулканической активностью. И этого бы никто не  заметил,  если
бы Шерканер не искал специально. Он превратил всю студенческую биологическую
лабораторию в замерзшее болото и доигрался  до  того,  что  его  выперли  из
колледжа (временно, правда), но зато вот они - его экзотермы.
   После семи лет селекции  в  Отделе  Материаловедения  бактерия  приобрела
чистый высокоскоростной окислительный метаболизм.  Поэтому,  когда  Шерканер
плюхнул ил с экзотермами в снег, оттуда вырвался клуб пара и слабое  сияние,
угасшее по мере того, как капля,  все  еще  жидкая,  погружалась  в  снег  и
остывала. Пройдет  секунда,  и  если  смотреть  очень  внимательно  (и  если
экзотермам  в  капле  повезет),  увидишь  слабое  свечение   из-под   снега,
распространяющееся по поверхности какой там есть замерзшей органики.
   Сейчас более яркое сияние уходило влево. Снег шевелился и лопался,  и  из
него выходил какой-то пар. Шерканер натянул  трос  между  собой  и  Аннерби,
уводя группу туда,  где  горючего  больше.  Как  бы  ни  была  хороша  идея,
использование экзотермов оставалось чем-то вроде искусства  добывания  огня.
Замерзший воздух лежал снежным покровом всюду,  но  горючие  материалы  были
спрятаны. И только работа триллионов низших бактерий  позволяла  находить  и
использовать топливо. Какое-то время даже Отдел Материаловедения был испуган
своим созданием. Как переплетенные  водоросли  Южных  Берегов,  они  были  в
каком-то смысле общественными.  Они  размножались  и  двигались,  как  любое
переплетение, ползающее по Южным Берегам. Что, если эта  экскурсия  подожжет
весь мир? Но на самом деле  высокоскоростной  метаболизм  был  для  бактерий
самоубийством.  В  распоряжении  Андерхилла  и  его  группы  было  не  более
пятнадцати часов, пока не умрет последняя бактерия.
   Вскоре они выбрались из озера и шли  по  ровному  полю,  которое  в  Годы
Увядания было полем  для  боулинга  начальника  базы.  Здесь  горючего  было
достаточно, и в одном месте экзотермы  попали  на  сваленную  кучу  остатков
дерева траум. Куча разгоралась все сильнее, пока из-под  снега  не  полыхнул
яркий зеленый свет. На несколько мгновений он выхватил  из  темноты  поле  и
стоящие   вокруг   здания.   Потом   зеленая   вспышка   погасла,    оставив
раскаленно-красное свечение.
   От подлодки они отошли уже ярдов на сто. Если не встретится  препятствий,
надо будет пройти еще четыре тысячи с лишним ярдов.  Команда  вработалась  в
трудоемкую  процедуру:  пройти  несколько  десятков  ярдов,  остановиться  и
разлить экзотерм. Пока  Нижнимор  и  Хэвен  отдыхали,  Аннерби  и  Андерхилл
смотрели, где экзотермы находят самые богатые залежи топлива. На этих местах
они пополняли все контейнеры с илом. Иногда не  удавалось  найти  достаточно
горючего, и приходилось загружать только воздушный  снег.  Он  им  тоже  был
нужен - для дыхания. Но без горючего для  экзотермов  холод  быстро  начинал
леденить, распространяясь от сочленений и подошв скафандров. И потому  успех
зависел от того, удачно ли угадает Шерканер следующее место.
   На самом деле Шерканер находил его достаточно  легко.  Он  ориентировался
при свете горящего дерева и научился определять  по  форме  снежных  заносов
места, где скрывалась растительная масса. Все шло хорошо: он не начал  снова
замерзать. Остро болели кончики рук и ног, и каждый сустав  казался  кольцом
огня,  мучили  боли  от  давления  разбухания  и  потертости  от  скафандра.
Интересная эта штука - боль. Такая надоедливая и такая полезная. Даже такие,
как Хранкнер Аннерби, не  могут  полностью  от  нее  отключиться:  по  тросу
доносилось его хриплое дыхание.
   Остановка,  заправка  контейнеров,  заправка  воздушных  баков,  и  снова
вперед. Снова и снова. У Джила Хэвена обморожения становились все серьезнее.
Группа остановилась, попыталась помочь  кобберу  поправить  костюм.  Аннерби
поменялся с Хэвеном, чтобы помочь Нижнимор тащить сани.
   - Ничего страшного, только средние руки, - успокоил  всех  Джил.  Но  его
тяжелое дыхание звучало еще хуже, чем у Аннерби.
   Однако при всем при том они двигались лучше, чем  Андерхилл  рассчитывал.
Шли сквозь Тьму, и вскоре движение стало почти  автоматическим.  И  осталась
только боль.., и любопытство. Шерканер  выглянул  в  крошечные  иллюминаторы
шлема. За клубами тумана и свечением экзотерма..,  да,  это  гладкие  холмы.
Полной темноты не было. Иногда, склонив голову под  нужным  углом,  Шерканер
видел низко в западном небе проблеск  красноватого  диска.  Солнце  на  Пике
Тьмы.
   И еще сквозь эти иллюминаторы Шерканер видел звезды.  Наконец  мы  здесь.
Первые, кто когда-либо заглянул в Самую Тьму.  Мир,  существование  которого
отрицали некоторые из древних философов: как может нечто быть,  если  оно  в
принципе не может быть наблюдаемо? Но теперь это  нечто  увидено.  Оно  было
всегда - столетия холода  и  безмолвия..,  и  звезды  повсюду.  Даже  сквозь
толстое стекло иллюминатора, пусть только верхними глазами, он видел  цвета,
которых никогда раньше у  звезд  не  было.  Если  бы  можно  было  ненадолго
остановиться и навести глаза, чтобы посмотреть, что еще он увидел бы?  Почти
все теории полагали, что полярное сияние исчезнет, потому  что  нет  солнца,
которое его зажигает, но некоторые считали,  что  полярное  сияние  получает
энергию от вулканов, которые не прекращают  деятельности  во  Тьме.  Значит,
может быть и другой свет, кроме звездного...
   Рывок троса вернул его к действительности, - Двигаться, надо двигаться, -
прохрипел голос Джила. Без сомнения, он передавал приказ Аннерби.  Андерхилл
начал было извиняться, потом сообразил, что остановилась  Эмбердон  Нижнимор
рядом с санями.
   - Что там такое? - спросил Андерхилл.
   - ..Эмбер видела.., свет на востоке... Продолжай  движение.  На  востоке.
Справа. А стекло с этой стороны его шлема затуманилось, и была только неясно
видна линия гребня. Они действовали в четырех милях от  побережья.  На  этом
гребне была бы ясно видна линия горизонта. Этот  свет  либо  совсем  близко,
либо очень далеко. Да! Вот он, свет, бледное  сияние,  распространяющееся  в
стороны и вверх. Полярное сияние? Шерканер  подавил  любопытство,  продолжая
переставлять ноги одну за другой. Но видит Бог в Глубине, как  ему  хотелось
бы забраться на гребень и глянуть на замерзшее море!
   Но до самой  следующей  остановки  Шерканер  оставался  добросовестным  и
дисциплинированным членом группы. Он заправлял контейнер  Хэвена  светящейся
смесью экзотерма, горючего и замерзшего  воздуха,  когда  случилось  это.  В
западное небо взметнулись  пять  крошечных  огоньков,  оставляя  там  и  сям
светящиеся зигзаги, как медленные молнии.  Один  из  них  быстро  погас,  но
остальные сошлись вместе и тут - свет запылал, так ярко, что перед  верхними
глазами Шерканера все  расплылось  от  боли.  Но  боковыми  он  видел.  Свет
разгорался все ярче, в тысячу раз ярче вылинявшего солнечного  диска.  Резко
заплясали вокруг тени. И еще ярче разгорелись четыре огня, пока Шерканер  не
ощутил, как проникает тепло сквозь его скафандр, прикрывающий панцирь.  Снег
взметнулся вверх по всему полю белыми пылающими снежинками, тепло усилилось,
почти обжигая, - и резко спало, оставив в спине  ощущение,  которое  бывает,
когда войдешь в тень летним днем Средних Годов.
   Вокруг заклубился туман, создавая первый по-настоящему ощутимый  ветер  с
той минуты, как группа вышла из подлодки. Вдруг стало очень холодно -  туман
высасывал тепло из скафандров: на погружение в снег были  рассчитаны  только
сапоги. Андерхилл рискнул сфокусировать верхние  глаза.  Точки  беспощадного
света расплылись в светящиеся диски, угасая на глазах. Когда  они  перекрыли
друг  друга,  появились  складки,  как  в  полярном  сиянии.   Значит,   они
локализованы по расстоянию, как и по углу.  Четыре  близко  расставленных  -
вершины правильного тетраэдра? Так красиво.., но каково же  расстояние?  Это
что-то вроде шаровой молнии, на высоте всего несколько сот ярдов?
   Через несколько минут они угасли почти  полностью.  Но  теперь  появились
другие огни, яркие вспышки за восточной грядой. На западе несколько световых
точек все быстрее и быстрее поднимались к зениту. За ними  тянулся  дрожащий
световой шлейф.
   Четверо застыли неподвижно. На миг солдатская сущность Аннерби исчезла, и
остался только благоговейный восторг. Он тяжело отступил от саней и  положил
одну руку на спину Шерканера. По глуховатой связи донесся его голос:
   - Шерканер, что это?
   - Не знаю. - Он чувствовал, что рука Аннерби дрожит. - Но когда-нибудь мы
и это поймем. Давайте двигаться, сержант.
   Как начинают вдруг двигаться заводные куклы, так  и  группа  вернулась  к
прерванной  заправке  контейнеров  и  продолжила   путь.   А   над   головой
продолжалось представление, и хотя ничего подобного четырем пылающим солнцам
больше не было видно, игра света была сильнее и  красивее  любого  полярного
сияния. Две  движущиеся  звезды  летели  по  небу  все  быстрее  и  быстрее.
Призрачные занавесы их шлейфов распустились до самого западного горизонта. А
звезды, высоко в восточной части неба, горели ярко,  как  миниатюрные  копии
тех, первых огней.  Они  стали  тускнеть  и  расплываться,  световые  столбы
поползли от точки их исчезновения, вспыхивая ярче  там,  где  встречались  с
прежним свечением.
   Самое захватывающее было позади, но медленно  призрачное  движение  света
продолжалось. Если это было на высоте сотен  миль,  как  настоящее  полярное
сияние, то где-то там есть мощнейший источник энергии. Если  это  точно  над
головой, то, может быть, это аналог летних молний в  период  Глубокой  Тьмы.
Как бы там ни было, а это зрелище стоило любого риска.
   Наконец они дошли до границы лагеря тиферов. Когда они начали  спускаться
по входному пандусу, странное полярное сияние все еще было видно.
   Насчет целей никогда особых вопросов не было. Это были  именно  те  цели,
которые Андерхилл представлял себе изначально, те, которые назвала  Виктория
Смит в тот первый день в Ставке. Если кто-то  сможет  добраться  сквозь  Пик
Тьмы, четверо солдат с  некоторым  количеством  взрывчатки  могут  в  разной
степени  повредить  склады  горючего,  глубины  ближнего  залегания  личного
состава, может быть, даже генеральный штаб Тифштадта. Но даже  эти  цели  не
оправдали бы колоссальных вложений, которых требовал Андерхилл.
   Однако  была  очевидная   возможность   удушить   противника   полностью.
Современная военная машина получает преимущество в начале Тьмы,  если  может
сражаться дольше, чтобы переиграть впавшего в спячку противника.  Точно  так
же и в начале Нового Солнца армия, которая первой может возобновить действия
в поле, получает решающее преимущество.
   На это время обе стороны  запасали  большие  склады,  но  со  стратегией,
полностью отличной от стратегии Лет Увядания и начала Тьмы. Насколько  могла
судить  наука.  Новое  Солнце  за  первые  дни,  если  не  часы,   достигает
неимоверной яркости. И первые дни это сжигающий огонь, в сотни раз  горячей,
чем в Средние Года и Года Увядания. И вот эта вспышка света  -  а  не  холод
Тьмы - уничтожала все конструкции каждого поколения, кроме самых стойких.
   Пандус вел в дальний склад тиферов. Вдоль фронта были и другие, но именно
этот должен был снабжать маневренные  силы.  Если  его  не  будет,  отборные
войска Тифштадта окажутся выведенными из боя, и  передовые  силы  тиферов  в
пункте наступления Короны останутся без поддержки. Ставка рассчитывала,  что
уничтожение этого склада форсирует заключение почетного  мира  -  или  серию
легких побед для армий Короны. И для всего этого может оказаться  достаточно
четырех солдат и точно рассчитанной диверсии.
   ...Если только они  не  замерзнут,  пытаясь  спуститься  по  пандусу.  На
ступенях лежали снежные наметы, кое-где между флагами остатки  кустов  -  но
это и все. Теперь при остановках приходилось  передавать  вперед  контейнеры
ила с экзотермами с саней, которые тащили Аннерби с Нижнимор. Темнота плотно
сомкнулась  вокруг  них,  разгоняемая  лишь  случайным   блеском   пролитого
экзотерма. По данным разведки, длина пандуса была меньше двухсот ярдов...
   Впереди замаячил овал света -  конец  туннеля.  Шатающаяся  от  усталости
группа ступила на поле, которое когда-то было открытым, но сейчас закрыто от
неба серебристыми солнечными экранами. Вокруг торчал лес палаточных  шестов.
Кое-где экраны были порваны обрушившимся снегом, но в  основном  конструкция
осталась цела. В  тусклых  полосках  света  можно  было  разглядеть  силуэты
паровых локомотивов, рельсоукладчиков, пулеметных  вагонов  и  бронированных
автомобилей. Даже в полутьме сквозь снег  поблескивала  серебристая  краска.
Когда зажжется Новое Солнце, техника будет готова. Когда растает и испарится
лед и бурные потоки стекут по паутине каналов, покрывающих  поле,  тогда  из
ближайших глубин выйдут боевые силы тиферов  и  бросятся  под  защиту  своих
машин. Воду отведут в водяные баки и  начнется  охлаждающее  разбрызгивание.
Несколько часов лихорадочной проверки снаряжения и  техники,  еще  несколько
часов на ремонт того, что не выдержало двух столетий Тьмы и нескольких часов
нового жара. Потом они выступят по рельсовому пути, который их  командование
выберет как дорогу к победе. Это был результат многолетних  усилий  изучения
природы Тьмы и Нового Солнца.  По  оценкам  разведки,  противник  по  многим
направлениям продвинулся в нем дальше, чем собственная наука Короны.
   Хранкнер собрал всех вместе, чтобы все его слышали.
   - Я ручаюсь, что примерно за час до Нового Солнца у них будет - передовое
охранение, но сейчас это место наше... Так, значит, заправляем контейнеры  и
разделяемся согласно плану. Джил, ты готов?
   Джил Хэвен проделал спуск как пьяница с  переломанными  ногами.  Шерканер
решил, что повреждение скафандра Джила распространилось назад  на  ходильные
ноги. Но при  словах  Аннерби  он  выпрямился,  и  голос  его  звучал  почти
нормально.
   - Сержант, я не для того тащился сюда всю дорогу, чтобы сидеть и смотреть
на вас, ребята. Свою часть я сделаю.
   Это был решающий пункт всего предприятия. Они расцепили звуковые тросы, и
каждый взял назначенную ему взрывчатку и черный краситель. Это уже много раз
отрабатывалось. Если они быстро пробегутся между всеми намеченными  точками,
не переломают ноги в дренажной канаве, если заученные наизусть карты точны -
тогда будет время все выполнить и при этом не замерзнуть.
   Группа  разошлась  в  четыре  стороны.  Устанавливаемая  под   солнечными
экранами взрывчатка была ненамного  сильнее  ручной  гранаты.  Они  бесшумно
вспыхнули - и критически важная часть навеса  упала.  Тут  же  пошли  в  ход
распылители  черной  краски,  абсолютно  не  производящие  впечатления,   но
сработавшие именно так, как прогнозировал  Отдел  Материаловедения.  Во  всю
длину и ширину дальний склад покрылся черной краской, ожидая поцелуя  Нового
Солнца.
   Через три часа они уже были в миле к северу от склада. Аннерби понукал их
изо всей силы после ухода со склада,  понукал,  чтобы  выполнить  последнюю,
дополнительную часть задания: выжить.
   И они почти это сделали. Почти.
   Когда закончили работу на складе, Джил повел себя  будто  в  горячке.  Он
хотел уйти со склада сам по себе.
   - Надо найти место, где  закопаться!  Он  повторял  это  снова  и  снова,
отбиваясь от Аннерби и Нижнимор, когда они привязывали его  тросами  на  его
место в цепи.
   - Туда мы сейчас и идем, Джил. Держись. Аннерби отцепил от  себя  Хэвена,
пристегивая его к Эмбер, и в этот момент Хранкнер и Шерк слышали только друг
друга.
   - У него духу еще больше, чем раньше, -  сказал  Шерканер.  Хэвен  прыгал
вокруг, как коббер на деревянных ногах.
   - Думаю, он больше не чувствует боли, - ответил Хранк тихо, но внятно.  -
Меня не это волнует. Боюсь, он скатывается в тягу глубины.
   Тяга глубины. Та бешеная паника, которая охватывает коббера,  когда  ядро
разума соображает, что  его  владелец  застрял  снаружи.  Верх  берет  разум
животного, который гонит свою жертву искать укрытие, любое укрытие,  которое
может послужить глубиной.
   - Проклятие!
   Слово это прозвучало приглушенно, когда Аннерби прервал связь и попытался
заставить группу двигаться. Они  всего  в  нескольких  часах  от  вероятного
спасения. И все же..,  вид  борющегося  Джила  Хэвена  пробудил  первобытные
рефлексы в каждом. Инстинкт - прекрасная вещь, но если сейчас дать ему волю,
он приведет к верной смерти.
   За два часа пути они еле добрались до холмов. Дважды  Джил  вырывался  на
волю, каждый раз все более отчаянно, чтобы бежать к обманчиво многообещающим
крутым склонам вдоль  дороги.  Каждый  раз  Эмбер  подтаскивала  его  назад,
пытаясь урезонить. Но Джил уже не  понимал,  где  он,  а  вырываясь,  порвал
скафандр в нескольких местах. Его тело местами окоченело и замерзло.
   Конец наступил после одного из тяжелых подъемов. Сани пришлось  оставить;
на остальной путь у них будут лишь воздух и экзотермы  из  тех  контейнеров,
которые нес каждый. Джил в третий раз сумел сорваться со страховочного троса
и побежал странной шатающейся походкой. Нижнимор бросилась за  ним.  Женщина
она была крупная, и до сих пор справлялась  с  Джилом  Хэвеном  без  особого
труда. На этот раз вышло иначе. Тяга глубины  пробудила  в  Джиле  последнее
отчаяние. Когда Эмбер потянула его на себя,  он  обернулся  к  ней  и  ткнул
остриями рук. Нижнимор отшатнулась, отпустив его. Хранк  и  Шерканер  стояли
прямо за ней, но было уже поздно. Размахивая руками во  все  стороны,  Хэвен
бросился с тропы вниз, в темноту.
   Трое оставшихся стояли минуту в оцепенении. Потом Эмбер боком пошла через
гребень, нащупывая под снегом опору для ног. Аннерби и Андерхилл схватили ее
и вытащили обратно.
   - Пустите! У замерзшего еще будет шанс ожить, если мы его понесем!
   Андерхилл перегнулся через гребень и пристально посмотрел  вниз.  Джил  в
падении задел голые скалы. Тело лежало неподвижно. Если он еще  и  не  умер,
обезвоживание и частичное замерзание убьют его раньше, чем они успеют внести
его обратно на тропу.
   Очевидно, Хранкнер тоже это понял.
   - Его уже нет, Эмбер, - мягко  сказал  он.  Потом  вернулась  сержантская
твердость. - А мы должны выполнять задание.
   Очень медленно свободные руки Нижнимор снова вернулись к подъему, но  она
не сказала ни слова. Вернувшись на тропу, она помогла пристегнуть  страховку
и звуковой трос.
   Подъем продолжался, теперь быстрее.  Когда  они  дошли  до  цели,  у  них
оставалось  только  несколько  кварт  экзотерма.  До  Тьмы  эти  холмы  были
зарослями  деревьев  траум,  частью  поместья  какого-то  тиферского  нобля,
заказником дичи. У них за спиной была трещина в скалах, вход в  естественную
глуби-) ну. В любой дикой местности, где  есть  крупная  дичь,  должны  быть
глубины для животных. В заселенных землях их обычно занимают и  V  расширяют
под убежища для людей - или они остаются заброшенными. Шерканер  понятия  не
имел, как разведка Аккорда узнала об этой глубине  -  разве  что  кто-то  из
тиферов в имении -  агент  Аккорда.  Но  это  не  была  п