ланировала так загодя, очевидных ошибок
быть не должно. Но это и не важно.
   - Мой флот ждет, говоришь? - Губы его кривились, произнося эти слова. - И
все неисправимые должны быть в его экипаже. Сколько? Тридцать тысяч?
   - Куда как меньше, Фам.  Мы  очень  тщательно  изучили  твоих  убежденных
последователей.
   Имея выбор, кто согласится  лететь  в  вечный  полет  без  возврата?  Его
последователей тщательно не допустили в эту комнату. Всех, кроме Сэмми.
   - Сэмми?
   Флаг-капитан не отвел глаз, но губы его дрожали.
   - Сэр, я прошу прощения. Джан хочет  для  меня  другой  жизни.  Мы  -  мы
остаемся в Кенг Хо, но мы не можем лететь с вами. Фам склонил голову:
   - Понимаю.
   Сура подплыла ближе, и Фам подумал, что может схватиться за ручку  кресла
и пробить кулаком эту тощую грудь под надутой оболочкой.  И  при  этом  руку
сломать. Сердце Суры уже много столетий механическое.
   - Фам? Сын мой! Это была прекрасная мечта, и преследуя ее, мы стали  тем,
чем стали. Но все же это была всего лишь мечта. Несбыточная мечта.
   Фам отвернулся, не ответив. У дверей уже стояли  охранники,  готовые  его
эскортировать. На детей он не посмотрел. Мимо Сэмми Парка прошел, не  сказав
ни слова. Где-то в спокойной и  холодной  глубине  сердца  он  желал  своему
флаг-капитану добра. Сэмми предал его, но  не  так,  как  другие.  И  Сэмми,
несомненно, поверил в ложь о дальнем  флоте.  Даст  Бог,  Сэмми  никогда  не
додумается до правды. Кто заплатил бы  за  такой  флот,  как  описала  Сура?
Только не прижимистые купцы, как Сура Винж, ее каменнолицые  дети  и  другие
заговорщики этого  дня.  Куда  дешевле,  куда  надежнее  построить  флот  из
настоящих гробов. Мой отец бы их понял. Лучшие враги - те, что  спят  вечным
сном.
   Фам Нювен вышел в длинный коридор, окруженный незнакомыми охранниками.  И
в его памяти навек осталось виденное в последний раз лицо Суры. Со слезами в
глазах. Последняя ложь.
   Тесная каюта, почти полная тьма. Комната, какую мог бы  занимать  младший
офицер в маленькой временной базе. Рабочий комбинезон,  плавающий  в  шкафу.
Шептала метка на нем, и в глазах плавало имя: Фам Тринли.
   Как всегда,  когда  Фам  поддавался  злобе,  воспоминания  были  реальнее
образов на скорлупках, и возвращение  к  настоящему  было  будто  насмешкой.
"Дальний флот" Суры не оказался флотом гробов. И даже теперь, две тысячи лет
спустя после предательства Суры, Фам не мог этого  объяснить.  Скорее  всего
были другие предатели, не лишенные власти и совести, которые настояли, чтобы
Фама  и  тех,  кто  его  не  предал,  не  убивать.  "Флот"  был  чуть  лучше
переоборудованных космических барж, где места хватало только для изгнанников
и анабиозных камер для них. И  у  каждого  корабля  "флота"  была  отдельная
траектория. Через тысячу лет они были рассеяны  по  всей  ширине  и  глубине
Людского Космоса.
   Их не убили, но Фам усвоил урок. Он начал свои медленный и скрытный  путь
назад. Сура была вне досягаемости смертного. Но оставалась созданная ею Кенг
Хо, предавшая его Кенг Хо. Оставалась его мечта.
   ...И с этой мечтой он умер бы на Триленде, не выкопай его Сэм-ми  оттуда.
Сейчас судьба и время вручили ему второй шанс: обещание Фокуса.
   Фам стряхнул мысли о прошлом и подрегулировал локализаторы на виске  и  в
ухе. Работы предстоит больше, чем когда-либо.  Пришлось  еще  несколько  раз
рискнуть пойти на личную встречу  с  Винжем.  С  хорошей  тренировкой  Винжу
удалось научиться справляться с сюрпризами вроде этой психованной  беседы  с
Hay, никак не выдавая себя.  Да,  это  было  самое  простое.  Сложнее  будет
отвлекать его от того, что Фам действительно имеет в виду.
   Фам повернулся в спальном мешке и дал своему  дыханию  перейти  в  легкий
храп. За глазными яблоками двигались образы, следя за действиями Рейнольт  и
шпионов. Он снова их  перехитрил.  А  в  будущем?  Если  не  будет  дурацких
сюрпризов, в будущем Анне Рейнольт оставалась самой серьезной угрозой.

Глава 40

   Хранкнер Аннерби прилетел в бухту Калорика в Первый  День  Тьмы.  За  эти
годы Аннерби бывал там уже много раз. Черт побери, он здесь был сразу  после
Средней Яркости Света, когда дно ямы еще было кипящим  котлом.  Многие  годы
потом край тор служил приютом поселку инженеров-строителей. В годы  Среднего
Света условия были адские даже на больших высотах, но рабочим  очень  хорошо
платили: пусковые установки на плоскогорье подпитывались и  королевскими,  и
коммерческими деньгами, и когда Хранк установил приличные охладители, не так
уж неуютно здесь стало жить.  Богатые  люди  стали  появляться  уже  в  Годы
Увядания, селясь в склонах кальдеры, как делали уже пять поколений.
   Но у Хранка  из  всех  приездов  сюда  этот  вызывал  наиболее  необычные
чувства. Первый День Тьмы.  Эта  граница  пролегала  больше  в  уме,  чем  в
реальном мире, - и, может быть, оттого была еще более важной.
   Аннерби прилетел коммерческим рейсом из Верхней Экватории,  но  рейс  был
никак не туристский.  Пусть  расстояние  до  Верхней  Экватории  было  всего
пятьсот миль, но это как раз столько, сколько  можно  отлететь  от  изобилия
бухты Калорика в  Первый  День  Тьмы.  Аннерби  и  двое  его  ассистентов  -
фактически телохранителей -  подождали,  пока  остальные  пассажиры  вылезли
вдоль канатов прохода. Потом натянули парки  и  штаны  с  подогревом  и  две
переметные сумки, в которых и был смысл всего  полета.  Чуть  не  доходя  до
выхода, Хранкнер выпустил одну из сумок у  самых  ног  стюарда.  Всепогодный
футляр раскрылся, показав свое содержимое: сланцевого цвета пыль,  тщательно
упакованная в пластиковые пакеты.
   Хранкнер  спрыгнул  с  каната  и  застегнул  сумку.   Стюард   озадаченно
засмеялся:
   - Я слыхал, что в Экватории главный предмет  экспорта  -  земля  гор,  но
никогда не думал, что кто-то примет эту поговорку всерьез.
   Аннерби  пожал  плечами,  скрывая  замешательство.  Иногда   это   лучшее
прикрытие. Закинув снова сумку на плечи, он застегнул парку.
   - Э, гм... - Стюард было собрался  еще  что-то  сказать,  но  отступил  и
поклонился, выпуская их из самолета. Все трое сбежали по лестнице  на  бетон
полосы, и вдруг стало очевидно, что именно хотел сказать стюард.  Всего  час
назад, когда они вылетали из Верхней Экватории, температура воздуха была  на
восемьдесят градусов ниже точки замерзания, а ветер более  двадцати  миль  в
час. Без дыхательных аппаратов с подогревом было не дойти даже от  терминала
до самолета.
   Здесь...
   - Черт побери, тут же печка!
   Брун Саулак, младшая из агентов, поставила  сумку  на  землю  и  сбросила
парку.
   Старшая из агентов засмеялась, хотя и сама сотворила ту же глупость.
   - А что ты хотела, Брун? Это же бухта Калорика!
   - Да, но ведь Первый День Тьмы!
   Некоторые из пассажиров оказались столь же непредусмотрительны.  Они  шли
гротескным парадом, подпрыгивая  и  сбрасывая  на  ходу  парки,  дыхательные
аппараты и штаны. И даже при этом Аннерби заметил, что,  пока  руки  и  ноги
Брун были заняты сбрасыванием снаряжения для холодной погоды, Арла Андергейт
оставляла  руки  свободными  и  обзор  круговым.  Брун  проявила  такую   же
бдительность, пока раздевалась Арла. Каким-то чудом служебные  пистолеты  их
были невидимы во время всего процесса. Они могли притворяться идиотками,  но
под этой маской Арла и Брун были не хуже любых солдат, которых Аннерби  знал
в годы Великой Войны.
   Пусть задание, на которое они летали, в Верхнюю Экваторию,  не  требовало
высокой техники  и  вообще  было  малозаметным,  но  сотрудники  разведки  в
аэропорту  действовали  достаточно  эффективно.  Мешки  с   каменной   пылью
погрузили  в  броневики,  и,  что   произвело   еще   большее   впечатление,
командовавший майор даже не скрипел насчет абсурдности всей операции.
   Через тридцать минут Хранк и его теперь уже не столь важные телохранители
оказались на улице.
   -  Что  значит  "уже  не  столь  важные?"  -  Арла   махнула   руками   с
преувеличенным удивлением. - Не важным было сопровождение  этого..,  барахла
через весь континент! - Ни одна из них не знала всей важности этой  каменной
пыли, и они  не  стеснялись  выразить  свое  презрение.  Они  были  хорошими
агентами, но у них не было того отношения к делу, к которому Хранк привык. -
Теперь у нас есть что-то важное, что надо охранять. - Она  дернула  рукой  в
сторону Аннерби, и в ее насмешке слышалось что-то серьезное. - Почему ты  не
уехал с ребятами майора и не облегчил нам жизнь?
   Хранкнер улыбнулся в ответ.
   - До встречи с шефом у меня еще больше часа. Достаточно,  чтобы  пройтись
туда пешком. Арла, разве  тебе  не  любопытно?  Многим  ли  выпадает  случай
посмотреть Калорику в Первый День Тьмы?
   Арла и Брун полыхнули взглядами -  реакция  унтер-офицеров  на  глупости,
которые не в их силах исправить. Аннерби  сам  неоднократно  такое  в  жизни
испытывал, хотя обычно не выражал своего неодобрения  столь  явно.  Братство
неоднократно демонстрировало готовность использовать насилие в землях других
народов. Но я прожил семьдесят пять лет, и есть слишком много  такого,  чего
надо  бы  бояться.  Он  уже  уходил  в  сторону  огней  у  берега.   Обычные
телохранители Аннерби, которые сопровождали его при поездках за границу, его
бы не пустили физически. Арла и Брун были назначены со стороны  и  не  очень
хорошо  проинструктированы.  После  секундной  заминки  они  понеслись   ему
вдогонку. Но Арла уже что-то говорила  в  телефон.  Аннерби  усмехнулся  про
себя. Нет, эти двое - не дуры. Интересно, замечу ли я агентов,  которых  она
вызывает.
   Бухта Калорика была чудом света с незапамятных времен. Это была  одна  из
трех вулканических зон - и две другие были  подо  льдом  или  океаном.  Сама
бухта была разбитой котловиной вулкана, и воды океана затопили почти всю  ее
центральную часть.
   В ранние дни Нового Солнца здесь был адский ад, хотя непосредственно  его
никто не наблюдал. Крутые склоны котловины фокусировали  солнечные  лучи,  и
температура  поднималась  выше  точки  плавления  свинца.   Это,   очевидно,
провоцировало - или допускало -  быстрое  просачивание  лавы  и  непрерывную
серию взрывов, оставлявших  новые  кратеры  к  тому  времени,  когда  солнце
тускнело  до  средней  яркости.  И  даже  в  эти  годы  только   смелые   до
безрассудства исследователи отваживались высунуться на плоскогорье  за  край
вулкана.
   Но когда солнце тускнело и  наступали  Годы  Увядания,  появлялись  новые
гости. Земли с юга и севера начинали страдать от все более  суровых  зим,  и
тогда самые края котловины становились местом теплым и приятным. Чем сильнее
выстывала планета, тем ниже и ниже спускалась граница теплой зоны, рая.  Уже
для пяти последних поколений бухта Калорика служила самым  элитным  курортом
Лет Увядания, где те, кому богатство позволяло не работать и не копить  ради
подготовки к Тьме, могли наслаждаться жизнью. На пике Великой  Войны,  когда
Аннерби месил снег на Восточном Фронте, и позже, когда почти вся война  ушла
в туннели, даже тогда он видел тонированные гравюры, показывающие  блаженную
жизнь, как при Среднем Свете, которую вели богачи  на  самом  дне  котловины
Калорики.
   В своем роде Калорика  в  начале  Тьмы  была  вроде  того  мира,  который
современная техника и атомная  энергия  позволят  построить  для  всей  расы
Пауков на все годы Тьмы. Аннерби шел в сторону музыки и  света,  гадая,  что
там увидит.
   Повсюду клубились  толпы.  Слышался  смех,  музыка  волынок  и  случайные
перебранки. Весь попадавшийся навстречу народ был  настолько  необычен,  что
Аннерби не сразу заметил самое важное.
   Он позволил движению толпы мотать их  туда-сюда,  как  частицы  в  потоке
суспензии. Можно было себе представить, как нервничают Арла и  Брун  в  этой
толпе не проверенных чужаков. Но они справились,  сливаясь  с  беспорядочным
движением и совершенно случайно оставаясь от Аннерби на расстоянии вытянутой
руки. Через несколько минут все трое оказались внизу, у края воды.  В  толпе
многие махали благовонными палочками, но здесь, на дне кратера,  был  аромат
намного сильнее - запах серы, плывущий в теплом бризе. За  полосой  воды,  в
середине бухты,  светилась  красным,  желтым  и  околокрасным  расплавленная
скала. Призраком поднимался вокруг нее пар. В этом водном пространстве можно
было не волноваться насчет донного льда и левиафанов  -  хотя  вулканический
взрыв убьет еще вернее.
   - Черт! - Брун вышла из роли, оттолкнув Аннерби назад от края площади.  -
Посмотри туда, на воду! Они тонут!
   Аннерби секунду посмотрел туда, куда она показывала.
   - Нет, не тонут. Они... Тьма их побери, они играют в воде!
   Полупогруженные фигуры были одеты во что-то вроде понтонов,  не  дававших
им утонуть. Аннерби со своей охраной только  смотрели  и  заметили,  что  не
одних только их поразило это зрелище, хотя почти все зрители старались  свое
ошеломление скрыть. Зачем кому-то играть, будто он тонет? Может, для военных
целей. В теплые времена и у Аккорда, и у Братства были военные корабли.
   В тридцати футах ниже острой береговой скалы  кинулся  в  воду  еще  один
бесстрашный весельчак. Вдруг край воды показался краем смертельного  обрыва.
Аннерби попятился, подальше от криков ужаса или восторга из воды.  Все  трое
прошли через нижнюю площадь к иллюминированным деревьям. Здесь, на  открытом
месте, видны были и небо, и стены кальдеры.
   Была середина дня, но если не считать горящих холодными цветами огней  на
деревьях и цветов жара из центра кратера, было  темно,  как  в  любую  ночь.
Солнце  светило  сверху  -  неясное  пятнышко  в  небе,  красноватый   диск,
истыканный темными рябинками.
   Первый День Тьмы. Религии и нации определяли этот день  с  незначительной
разницей. Новое Солнце начиналось с взрывной вспышки света, которой, правда,
не видел никто из живых. Но угасание света - это  было  медленное  увядание,
тянувшееся  весь  период  Света.  В  последние  три  года   солнце   светило
бледно-бледно, едва согревая спину в самый полдень, такое  тусклое,  что  на
него можно было смотреть полностью открытым взглядом. В последний год  самые
яркие звезды были видны целый день. Но даже это не было официальным  началом
Тьмы, хотя это был знак, что зеленые растения больше не растут, что лучше бы
тебе собрать главные запасы  еды  у  себя  в  глубине,  и  что  клубневые  и
личиночные фермы - это все, что может поддержать  жизнь,  пока  не  наступит
время уходить под землю.
   И в этом медленном соскальзывании в небытие что же  отмечало  миг  -  или
хотя бы день, - который был началом Тьмы? Аннерби посмотрел прямо на солнце.
Оно было цвета теплой печи, но таким тусклым,  что  тепла  не  ощущалось.  И
тусклее оно уже не станет. Теперь мир будет просто  выстывать  и  выстывать,
освещенный только звездами и красноватым диском. С этой минуты воздух станет
слишком холоден для дыхания. В  прошлые  поколения  это  был  сигнал  спешно
тащить все необходимое к себе  в  глубину.  В  прошлые  поколения  этот  миг
отмечал последний шанс для  отца  обеспечить  своим  кобберятам  будущее.  В
прошлые  поколения  он  отмечал  время  высокого  благородства  и   великого
предательства  и  трусости,  когда  все,  кто   недостаточно   подготовился,
оказывались лицом к лицу с Тьмой и холодом.
   Здесь, сейчас - внимание Хранка перенеслось на тех, кто  был  на  площади
между ним и деревьями. Были среди них некоторые - старые кобберы и многие из
современного поколения, - кто воздевал руки к солнцу  и  опускал  их  обнять
землю и обещание, которое нес долгий сон.
   Но воздух вокруг был мягок, как летний вечер Срединных Лет. И земля была,
теплая, будто ее согревало солнце Срединных Лет. И многие вокруг не замечали
исчезновения света. Они смеялись, они пели - и одежда на них была дорогой  и
яркой, будто они никогда не задумывались о будущем.  Может,  богатые  всегда
такие.
   Холодного цвета огни на деревьях наверняка питались  от  главной  атомной
электростанции, которую компании Аннерби построили  в  горах  над  кальдерой
почти пять лет назад. От них светился весь лес дна котловины. Кто-то  привез
сюда ленивых лесных фей, выпустив их десятками  тысяч.  Их  крылья  блестели
синим, зеленым и дальне-синим в свете фонарей, будто эти создания  кружились
синхронно с толпами под деревьями.
   В лесу кобберы танцевали группами, и некоторые из самых молодых  взбегали
на деревья поиграть  с  феями.  Музыка  стала  неистовой,  когда  Аннерби  с
охранницами добрались до края впадины и пошли  вверх  по  пологому  подъему,
ведущему к виллам. Сейчас Хранкнер уже привык к виду внефазных особей. Пусть
его инстинкты и называли их извращением, эти  кобберы  были  необходимы.  Он
любил и уважал многих из них. Арла и Брун, идущие от него по сторонам, мягко
расчищали ему путь. Обе охранницы были внефазными,  около  двадцати  лет  от
роду - чуть моложе, чем сейчас малышка Виктория. Отличные кобберы,  не  хуже
многих, с кем ему приходилось драться бок о бок. Да, раз за  разом  Хранкнер
Аннерби постепенно смог смирить свое отвращение. Но... Никогда  я  не  видел
столько внефазных сразу. - Эй, старый друг, пойдем с нами танцевать! На него
напрыгнули две юные дамы и мужчина. Как-то Арла и Брун отпустили  его,  сами
все  время  притворяясь  веселыми  танцорами.  На  затемненном  пятачке  под
деревьями Аннерби заметил мерцание вроде линьки у  пятнадцатилетнего.  Будто
все пещерные изображения греха и лени вдруг ожили. Да,  воздух  был  приятно
теплым, но он нес запах серы. Да, воздух был  приятно  теплым,  но  Хранкнер
знал, что это не солнечное тепло. Нет, это был жар от самой земли,  уходящий
вниз и вниз, как тепло от гниющего тела. Выкопанная здесь глубина  стала  бы
смертельной ловушкой, такой теплой, что плоть спящих сгниет в  оболочках.  :
Аннерби не знал, как этого  добились  Арла  и  Брун,  но  они  трое  все  же
оказались на дальнем конце леса. Здесь все еще были толпы под деревьями - но
уже  не  такие  маниакальные,  как  на  самом  дне.  Танцы  стали  настолько
спокойнее, что хоть одежда не рвалась. Лесные феи  без  боязни  садились  на
куртки,  сидели  и  покачивали  цветными   кружевами   крыльев   с   ленивым
бесстыдством. По всей планете эти создания уже давно сбросили  крылья.  Пять
лет назад Аннерби шел по улицам Принстона после сильных  заморозков,  и  под
ногами хрустели тысячи цветных лепестков, крыльев умненьких лесных фей,  уже
закопавшихся поглубже, чтобы отложить яйца. Эти, ленивые, может быть, видели
чуть больше летнего времени  жизни,  но  они  обречены..,  или  должны  быть
обречены.
   Трое шагали все выше и выше, выходя  на  первые  кручи  склонов  кратера.
Впереди кольцом огней вдоль всей стены раскинулись виллы Позднего  Увядания.
Конечно, ни одна из них не  была  старше  десяти  лет,  но  почти  все  были
построены в стиле последнего поколения "зонтик  с  побрякушкой".  Дома  были
новые, но фамилии и деньги -  старые.  Почти  каждая  вилла  стояла  посреди
имения, уходившего вверх по стене кратера. Виллы Раннего Увядания на  высоте
половины стены были темны, их открытая архитектура уже не годилась.  На  них
уже были заметны блестки снежников.  Имение  Шерканера  было  где-то  здесь,
среди достаточно богатых, чтобы построить защищенный  от  погодных  напастей
дом в верхней зоне имения, но слишком дешевых, чтобы  построить  его  заново
внизу. Шерканер знал, что даже бухта Калорика не Избежит  Тьмы  Солнца.  Для
этого нужна ядерная энергия.
   Между огнями леса на дне и кольцом имений на стене  лежала  тень.  Лесные
феи снялись, поблескивая крылышками, и улетели обратно вниз. Запах серы стал
почти не ощутим и не так пронзителен, как чистый  холод  воздуха.  Небо  над
головой было темным, если не считать звезд и бледного солнечного диска.  Это
было настоящим - Тьма. Аннерби всмотрелся, пытаясь не замечать огней на дне.
И попытался засмеяться.
   - Так что, кобберы, вы бы предпочли: честную стычку с враго