елк,  был  так  легок,  что  почти  не
чувствовался на теле, однако он решительно противился попыткам двигаться  не
так, как это предполагал фасон одежды. В сундуке нашлись три  таких  наряда:
бледно-лиловый, малиновый и изумрудно-зеленый. К ним полагался еще длинный и
тонкий черный прозрачный шарф, который следовало носить на голове,  стягивая
под подбородком.
   - Похоже, это важная деталь, - сказала Сэм. - По крайней мере все женщины
в моем... видении, ходили с покрытой головой. Конечно,  у  них  одежда  была
большей частью, пожалуй, из хлопка, а шарфы не такие нарядные, но, по-моему,
этот - как раз то, что надо.
   - А как насчет сандалий?
   - Большинство женщин там ходили босиком, но, может, это те, кто  попроще,
мне не довелось заглянуть внутрь замка. Я уложу сандалии на  всякий  случай.
Да, если ты поскользнешься и упадешь в  этом  наряде,  тебе  не  встать  без
посторонней помощи.
   - Ладно, как-нибудь. Кто знает? Может, босоногие женщины считаются  здесь
более привлекательными. Мы можем попросить Зенчера оценить наш  вид  прежде,
чем рванем отсюда. А как ты?
   - Ну, поскольку я - твой братец, эти робингудовские шмотки  в  коричневых
тонах как раз  должны  подойти.  Верхние  одежды  все  свободные  и  немного
расширены книзу - как раз, что надо.  Насколько  я  поняла,  черный  цвет  -
исключительно для солдат.. Те, кто познатнее, могут  наряжаться  франтовато,
но простой люд одевается больше в такие вот костюмы бурых  тонов  с  широким
поясом и носит короткие сапоги. Интересно, а это еще что за чертовщина?
   Чарли взглянула, подумала немного, а потом Прыснула со смеху.
   - Я, кажется, припоминаю. В прошлом году, еще до  твоего  приезда,  мы  в
драмкружке разыгрывали сцены из Шекспира в  нарядах  елизаветинских  времен.
Если я не ошибаюсь, это гульфик.
   - Что-что?
   - Ну, вроде лифчика для мужчин. Он поддерживает и прикрывает  эту  штуку,
ну...  ты  понимаешь?  Хм-м-м...  Этот  довольно  жесткий  на  вид.  Тебе-то
прикрывать нечего, но с его помощью  ты  будешь  и  вправду  выглядеть,  как
парень, если только эти штаны действительно такие узкие, как кажется. Завяжи
его на бедрах, так - хорошо. Теперь натягивай штаны.
   - У меня такое чувство, словно я зажала между бедер теннисный мячик.
   - Ничего, привыкнешь. Отлично! С таким  выступом,  да  если  еще  получше
замаскировать все остальное, никто и не догадается, какого ты пола на  самом
деле. Посмотрись в зеркало.
   - Да, пожалуй, ты права.  Надеюсь,  он  не  сползет.  Не  очень-то  будет
удобно, если обнаружится, что под ним ничего нет.
   - Ничего, справишься, да и я присмотрю. Хотелось бы  хоть  чуточку  знать
язык. Я не сумею убедительно сыграть глухонемую. Раньше или позже кто-нибудь
внезапно, вскрикнет или уронит чашку, и  я  подпрыгну  до  потолка.  Я  знаю
английский и еще испанский, потому что, когда я была маленькой,  половина  у
вас по-английски, и, если вы ответите, вы себя выдадите, ясно? Запомните это
обе. Потом мы сможем отыскать какого-нибудь второсортного мага и получить от
него несколько языковых заклинаний, с помощью которых вы  научитесь  немного
объясняться,  но  пока  вам  придется  полагаться  на  мой  перевод.  Будьте
осторожны! Награда может быть настолько велика, что вас сперва похитят, а уж
потом будут задавать вопросы.
   - Ну спасибо, утешили, - мрачно ответила Чарли.
   - И еще должен тебя предупредить: женщины здесь не  носят  украшений,  не
пользуются косметикой и одеваются довольно скромно, когда выходят  из  дому.
Если ты ведешь себя иначе, тем самым  ты  показываешь,  что  ты  -  как  это
сказать? - развлекательница. Боюсь, твой наряд будет говорить  о  не  совсем
уважаемом занятии.
   - Ну, это не так уж и плохо! Я неважно пою и танцую, но...
   - Э-э-э... Чарли, - медленно протянула  Сэм.  -  Думаю,  имеется  в  виду
совсем другое: развлечения только для мужчин - и не для всех сразу.
   Чарли озадаченно помолчала, но наконец до нее дошло.
   -  О-о-о!  Вы  что  же...  вы  хотите  сказать,  что  я  вырядилась,  как
пятицентовая шлюха?
   - Нет, это не совсем то слово. Я имел в виду "куртизанка", а это  гораздо
более почетный род э-э-э... проституции? И я не совсем понимаю,  что  значит
"пятицентовая".
   - Самая дешевая, - пояснила Сэм.  -  Самая  дешевая  и  доступная,  какая
только может быть,
   - Да, примерно так я и думал. О, я понимаю твою реакцию,  но  здесь  это,
видишь ли, считается чем-то  ироде  почетной  профессии  для  таких  женщин,
которые, извини, не могут преуспеть в каком-либо другом деле.  Это  один  из
тех немногих видов деятельности, которые  целиком  и  полностью  принадлежат
женщинам: когда они старятся, они  становятся  содержательницами  домов  для
молодых или делают еще что-нибудь в этом роде. Понимаешь, настоящий  черный,
неквалифицированный труд - это как раз то, чем не должен заниматься ни  один
акхарец.  Молодые  девушки,  если  они  неумехи,  сироты-бесприданницы   или
почему-то отвергли предназначенного им жениха, не имеют права  поступить  на
черную работу, а вносить свой вклад в общую жизнь обязан каждый. У всех, кто
может трудиться, должно быть какое-нибудь занятие. Некоторые  из  куртизанок
местные. Большинство же приезжает из  отдаленных  средин  или  из  акхарских
поселений в клиньях. Там многие не принадлежат к правящей  расе  и  даже  не
знают акхарского языка. Так что ты не будешь особенно выделяться,
   - Это что же? Значит,  любой  мужик  сочтет,  что  стоит  ему  побренчать
монетами, и я обязана плюхнуться под него. Ну уж нет! На это я не пойду!
   Зенчер ухмыльнулся:
   - Видишь ли, здесь не принято делать предложения женщинам.  Ты  будешь  с
нами, и все  решат,  что  ты  сопровождаешь  нас  для  обслуживания  деловых
партнеров, как это принято. Все предложения будут сделаны либо твоему брату,
либо мне.
   - Моему - что? А, конечно. Да-да.
   - Ну а раз твой брат не говорит по-акхарски, то обращаться будут ко  мне.
Ты очень хорошо выглядишь. Я уверен,  что  захотят  не  просто  переспать  с
тобой, но и купить права на тебя. А я, разумеется, всем буду отказывать.
   - Да уж, надеюсь! А что значит - купить права?
   - Все акхарцы лично свободны, по определению, и не могут быть куплены или
проданы. Однако, если ты работаешь по контракту, как это  обычно  и  бывает,
можно купить этот контракт. Без него ты не сможешь  продавать  свои  услуги,
тогда это будет преступлением, которое очень сурово наказывается.
   - Все это здорово похоже на рабовладение, только ваши законники придумали
слова покрасивее, - заметила Сэм.
   - Нет, неч! Никто не обязан соглашаться на  такой  контракт  или  на  его
возобновление. Но тогда,  разумеется,  надо  в  течение  двух  недель  найти
какую-нибудь другую работу, иначе тебя арестуют.
   - А существуют ли здесь развлекатели мужского пола? - иронически спросила
Чарли,
   Вся ее ирония пропала даром. -
   - Существуют, разумеется.
   - Ну а кого же вы собираетесь сделать из меня? - спросила  Сэм.  Она  уже
представляла себе, как Чарли продают  в  какой-нибудь  бордель,  а  ее  саму
каким-то образом обманывают и увозят неведомо куда.
   - Не беспокойся. Хватит и одной развлекательницы. Тебя я сделаю учеником.
Учеником торговца. Приказчиком, помощником. При моем  роде  занятий  и  моих
обычных странствиях это  не  привлечет  излишнего  внимания.  -  Он  немного
помолчал. - Пойдемте, пока еще светло, посмотрим, как на самом деле выглядит
это место. Хотите?
   Чарли взглянула на Сэм и увидела, что та  было  заволновалась,  но  потом
вдруг сказала:
   - Конечно. А вы уверены, что нас никто не заметит?
   - Это не важно. Никто здесь не сможет повредить нам. Пойдем.
   - Чертовски трудно передвигаться в этом одеянии, - проворчала  Чарли,  но
все же пошла.
   Сэм вполне допускала, что Зенчер подстроил им  ловушку,  но  предпочитала
узнать это сразу. В конце концов, если этот  самый  Булеан  хоть  наполовину
такой могущественный и хитрый, как им его тут  расписывали,  то  они  должны
как-нибудь вывернуться. А если Булеан не поможет, тогда все равно  надеяться
не на что.
   Еще не дойдя до выхода из пещеры, они почувствовали удушливо-влажную жару
и почти мгновенно вспотели.
   Снаружи  по-прежнему  висел  слабый  туман.  Однообразный  и  унылый,  он
начинался у самого подножия скалы и тянулся на много миль  вдаль.  Там,  где
туман прерывался, поднимались пологие зеленые холмы. Чарли  показалось,  что
они словно перенесены сюда из округа Линкольн на севере  штата  Нью-Мексико,
возможно, прямо вместе вон с теми горами,  которые  высились  на  горизонте.
Почти все небо было затянуто облаками.
   Зенчер заговорил, и в голосе  его  не  чувствовалось  ни  напряжения,  ни
фальши. Он просто рассказывал:
   - Туман окружает все средины и как бы отделяет их от клиньев. Та  зеленая
страна вдали, это и есть клин. Думаю, что Хабандур, хотя с тех  пор,  как  я
был там в последний раз, прошло много времени. Тамошний народ -  все  больше
пастухи. Они пасут огромных  животных,  их  называют  блаунами,  и  питаются
исключительно их молоком и кровью. Это довольно-таки свирепая раса,  сильная
и выносливая. Даже  акхарские  короли  уважают  жителей  Хабандура  и  часто
набирают из них солдат и полицию. За это другие расы  ненавидят  хабандурцев
едва ли не больше, чем самих акхарцев. Вот почему здешние народы так  трудно
объединить.
   Они поднялись по тропинке, причем Чарли без их помощи это вряд ли удалось
бы. С вершины утеса они заглянули внутрь  страны.  Местность  была  довольно
гористая, покрытая густыми лесами, среди которых, вероятно, текли  невидимые
сверху бурные  реки.  Облака  понемногу  рассеивались,  и  сквозь  них  чуть
проглядывало солнце.
   - Здесь всегда так облачно? - спросила Сэм.
   - Нет, не всегда, хотя вне  средин,  пожалуй,  чаще  облачно.  Это  Ветер
Перемен. Он влияет на погоду на обширных пространствах.
   Сэм кивнула, повернулась и снова взглянула вдаль, за границу тумана.
   - Эй, что это?
   Покатые  зеленые  холмы  вдали   пропали,   на   их   месте   возвышалась
величественная стена гор, снежные вершины которых вздымались  выше  облаков,
четко выделяясь на лиловом фоне.
   - А где же те холмы? - спросила Чарли. - Ведь еще  минуту  назад  там  не
было никаких гор!
   Она повернулась и посмотрела на леса, словно пытаясь убедиться,  что  все
еще находится на том же самом месте, потом  снова  на  горы.  Леса  были  на
месте, горы - тоже.
   Зенчер усмехнулся:
   - Это Максут, точнее, так его называют  акхарцы.  Там  выделывают  лучшие
меха во всем Акахларе.
   - Да, но куда же все-таки провалились холмы? - добивалась Сэм.
   - Они тоже здесь. Те места, что видны отсюда, целые миры, а не просто  их
срезы. Только малая часть этих миров перекрывается здесь  в  одно  и  то  же
время. Если подождать, может быть, несколько минут, а может, несколько часов
или дней, то станет видна часть другой земли.  Такова  переменчивая  природа
Акахлара. Они появляются и исчезают вокруг средин - то здесь, то где-то еще,
то не появляются вовсе, Я навигатор. Я знаю, как определить, в  каком  месте
Акахлара я нахожусь в данное время. Я  могу  проложить  путь,  короткий  или
длинный, между двумя точками нашего мира и провести других по этому пути. Но
я не знаю, что будет в конечной точке пути в определенное время, так же, как
ничего не могу сказать о том, через какие миры пройдет мой путь.  Это  может
быть Максут, или Хабандур, или один из сотни других клиньев. Только  акхарцы
и их лоцманы могут точно выбирать свой путь и место назначения,  и  ни  один
лоцман никогда не скажет, как  ему  это  удается.  Я  могу  прийти  точно  в
указанное место и оказаться  за  много  миров  от  своей  цели.  Вот  почему
путешествия на большие расстояния невозможны без лоцманов. Все они  акхарцы,
каждый из них работает  в  своей  округе,  и  за  каждой  гильдией  лоцманов
закреплен определенный клин. Когда я бежал из своей родной страны,  со  мной
не было лоцмана, у меня не было навигаторских навыков, и  только  счастливый
случай и рука богов не дали мне погибнуть.
   "Так вот зачем он нас сюда привел, - подумала Сэм. - Он подозревает,  что
мы не очень-то доверяем ему, и хочет показать, что  нам  не  выжить  в  этом
мире, если мы останемся одни. Хорошенькое же время он выбрал для этого, черт
его возьми!"
   - Утром мы поедем внутрь страны, вон туда, - говорил  между  тем  Зенчер,
показывая на лес позади них. - Эта средина  довольно  большая.  Как  раз  за
этими холмами проходит дорога, а дороги обычно ведут либо в столицу, либо  к
границе. Пойдемте - завтра еще успеем попотеть. Побудем немного в  прохладе,
пока можем.
   Они спустились и вошли  в  пещеру.  Как  ни  хотелось  подругам  остаться
вдвоем, такая возможность представилась им только поздно вечером.
   - Ты как думаешь, он с нами искренен или наоборот? - спросила Чарли.
   - Наоборот, - уныло отозвалась Сэм. - Сегодняшнее маленькое представление
должно было показать нам, насколько  мы  зависим  от  его  милости.  Сказать
правду, я теперь совершенно не представляю, что  Нам  делать,  черт  бы  его
побрал! Если мы удерем в леса среди ночи, то скорее всего свернем себе  шеи,
а если направимся в город, то нас нетрудно  будет  выследить.  Нам  придется
несколько миль брести в тумане, и где мы потом окажемся, вообще неизвестно.
   -  По-твоему,  те  вампиры,  о  которых  он  рассказывал,   действительно
существуют? Сэм пожала плечами:
   - Может, и не там, где  он  говорил,  но  стоит  взглянуть  на  Ладаи,  и
понимаешь, что здесь могут быть и вампиры, и что-нибудь похлеще. Похоже, без
провожатого шансов у нас будет немного.
   - Но Зенчер прикончит нас при  первой  же  возможности.  Почему  бы  ему,
например, не загипнотизировать нас  тем  кристаллом  и  не  приказать  самим
выдать себя?
   - Ну, не знаю. Он словно сам боится этой вещи. Но здесь,  наверное,  есть
тьма способов, которыми он может воспользоваться  против  нас.  Мы  ведь  не
почувствовали бы самый сильный наркотик в рогаликах, что готовит  Ладаи?  Но
здесь только мы и они. Случись что с  нами,  и,  пожалуй,  Булеану  нетрудно
будет догадаться, что его предали, а? А в большом городе... Может  быть,  он
надеется, что мы как-нибудь сами  себя  выдадим,  а  ему  не  потребуется  и
пальцем пошевелить.
   - Значит, так, - задумчиво подвела итог Чарли.  -  Если  смотаться  прямо
сейчас, скорее всего мы пропадем, а ом выйдет сухим из воды. Если поехать  с
ним, то какая-то надежда все-таки есть. К  тому  же  здесь  все  говорят  на
акхарском. Ладаи с нами не будет. Ему придется говорить о нас по-акхарски, а
он ведь не знает, что ты понимаешь их язык. По крайней мере узнаем  заранее,
какую подлость он задумает. А это уже кое-что.
   Сэм кивнула:
   - Да, об этом я не подумала. Ну, пока мы  еще  в  безопасности,  можно  и
поспать немножко. Завтра нам придется держать ухо востро.
   - Вот что еще, Сэм. Надо бы как-нибудь держать меня  в  курсе  того,  что
происходит вокруг, по так, чтобы Зенчер не сообразил, что  ты  понимаешь  их
язык. Мне кажется, он не больно-то хорошо выучил английский.  Думает  он  на
этом самом  акхарском,  поэтому  и  заговорил  на  нем,  когда  занервничал.
По-моему, он все время вроде как делает двойной перевод: с акхарского  и  на
него.
   - Ну и что?
   - Ну я все думала о том, что ты мне сказала, помнишь, будто этот язык  не
похож ни на какой другой, который ты  когда-либо  слышала.  Если  у  него  в
голове именно акхарский, а не английский, то какого черта нам не попробовать
поговорить по-тофслянски?
   Сэм подумала немного и криво усмехнулась.
   - Мне кажется, это можслет очслень помслочь, - громко ответила она.

***

   "Повозка" была похожа на римскую колесницу с двумя большими  колесами  по
бокам и овальным кузовом.  Спереди  было  еще  одно  колесо,  поменьше,  что
придавало всему сооружению некую зыбкую устойчивость. Возница  был  вынужден
все время стоять, но около него было нечто вроде перилец, о которые  он  мог
облокотиться.  Дальше  были  устроены  скамейки,  как  в  лодке,  а   позади
располагалось небольшое багажное отделение. Повозка  была  старая,  грязная,
давно не крашенная. Однако в нее поместились оба сундука и похожий на рюкзак
мешок с пожитками Зенчера. Подруги вскарабкались в повозку, потом  навигатор
тоже забрался внутрь, опустил и закрепил деревянный  предохранительный  брус
сбоку; наконец он облокотился о перильца,  разобрал  вожжи  и  тронул.  Пара
лошадей без видимых усилий  потащила  скрипучее  сооружение,  но  деревянные
колеса подпрыгивали на каждом ухабе! Сэм и Чарли подпрыгивали вместе с ними,
а потом плюхались па жесткие сиденья, так что не прошло и часа,  а  они  уже
завидовали стоявшему Зенчеру.
   Лошади были похожи на битюгов, только, пожалуй, чересчур мохнатые.
   Высокие деревья, мимо которых они проезжали,  тоже  походили  на  обычные
деревья, только у некоторых кора была странного цвета. Трава казалась скорее
синей, чем зеленой, и время от времени они проезжали через заросли  странных
цветов, похожих на розовые пучки. Они  бы  напоминали  розы,  по  их  стебли
достигали футов шести и толщиной были с человеческую ногу, а сами цветы -  с
голову Зенчера. Все это скорее напоминало экзотику южных стран,  чем  страну
чудес, в которой побывала Алиса.
   У птиц здесь было довольно яркое оперение,  а  одна,  большая  и  немного
похожая на сокола, могла  менять  окраску  и  становиться  почти  невидимой,
прячась в кронах деревьев, пока ее не пугал шум проезжающей  повозки.  Тогда
по воздуху внезапно проносилось нечто похожее на огромный  лист,  постепенно
принимающий серую окраску облаков или  голубую  -  открытого  неба  и  почти
исчезающий на их фоне.
   Приятно было снова увидеть солнце, хотя часть неба все  время  затягивали
облака. Было жарко и влажно, а когда проглядывало  солнце,  становилось  еще
жарче. Набедренные повязки и бикини, а не длинные одежды, подошли бы  сейчас
гораздо больше. "Эти акхарцы не только высокомерны, но и невозможно тупы", -
решила про себя Чарли.
   Они выехали на широкую дорогу, о которой накануне говорил Зенчер,  но  на
засохшей грязи колеса подпрыгивали еще сильнее.  Наконец  после  трех  часов
мучительной езды они въехали в небольшой городок. Его красные крыши и  белые
оштукатуренные или кирпичные фасады напоминали какой-то европейский фильм  о
провинциальной жизни. Дома располагались вокруг широкой  главной  площади  с
торговыми рядами по краям.  Народ  там  не  толпился  -  день  был  явно  не
базарный, обычный сонный будний день. Лошадям требовался отдых,  да  и.  они
проголодались.
   Зенчер еще раз предостерег их:
   - Помните: говорите как можно меньше,  только  друг  с  другом  и  только
шепотом. Сомневаюсь, что здесь кто-нибудь знает о вас, но на  всякий  случай
будьте осторожны.
   Городок не был в точности похож  на  тот,  который  видела  Сэм  в  своем
страшном сне, но и отличался от него не больше, чем отличаются друг от друга
маленькие городки во Франции и Германии. Хотя людей на улице  было  немного,
Сэм обратила внимание, что  это  были  преимущественно  женщины  в  длинных,
свободных, мешковатых одеяниях, стянутых поясом на  талии  и  доходивших  до
лодыжек. Сшиты они были из хлопчатобумажных  тканей  приглушенных  цветов  -
красноватых, коричневых  и  синих.  Головы  у  всех  были  покрыты  шарфами.
Некоторые женщины носили белое. У них вместо шарфа был легкий головной убор,
вроде капюшона, с небольшими прорезями для  глаз.  Белые  балахоны  не  были
подпоясаны и совершенно скрывали очертания тел.
   - Те, что в белом, -  незамужние  девушки  на  выданье  или  постарше,  -
пояснил Зенчер. - Когда им исполняется десять лет, они считаются  взрослыми.
После особой церемонии посвящения им запрещается  показываться  кому-нибудь,
кроме домочадцев, в более открытой одежде, чем  вы  видите.  Запрещается  не
только разговаривать с мужчинами, но даже показывать, что они  слышат  сл